Элк-Гроув-Виллидж, находящийся в двадцати милях к северо‐западу от центра Чикаго, славился благоприятными условиями для бизнеса. В этом районе сосредоточилось большинство бизнес‐парков Северной Америки, местные школы считались лучшими в Иллинойсе, и власти прилагали все усилия, чтобы сделать город живописным и безопасным.
Да, мирные окрестности ни в коем случае не вызывали у обывателя ассоциаций с районом, где процветает торговля людьми, вот только первое впечатление часто бывает обманчивым. Опыт специального агента ФБР Виктории Васкес подсказывал, что любой город, как, впрочем, и любой человек, таит в себе несколько внутренних слоев, которые не разглядеть невооруженным глазом.
Трой Ла-Палья, ее напарник, вывел на экран картинку из мотеля «Старбрайт». Здесь можно было снять номер с почасовой оплатой, получив в свое распоряжение кровать и зеркало на потолке.
Васкес покрутилась в кресле, устраиваясь удобнее, откинулась на спинку и вытянула ноги. Они сидели в фургоне видеонаблюдения. По борту машины большими белыми буквами бежала надпись: «МАСКОНИ. Сантехника и отопительные системы». В салоне было тесно, и ноги затекали. Маленькие стульчики с твердым, как доска, сиденьем комфорта также не добавляли. Васкес подумала, что к следующему разу стоит купить подушечку под задницу – такие обычно берут с собой старушки на баскетбольные матчи, занимая места на жестких скамейках стадиона.
В машине пахло прогоркшим кофе и жирной едой навынос, и Васкес начало подташнивать. Выйти бы, закурить… За последние две недели она не сделала ни единой затяжки и не могла сейчас позволить нервам взять верх. Васкес закинула в рот новую подушечку жевательной резинки и заработала челюстями.
Должно быть, Ла-Палья понял, что ее беспокоит.
– Шестое чувство подсказывает, что нам не придется здесь долго сидеть. Они появятся с минуты на минуту.
– Хорошо бы, – отозвалась Васкес. – Мне надо отлить.
– Васкес, ты нежный цветок: всегда так деликатна и сдержанна, – шутливо покачал головой Ла-Палья.
– Меня воспитывал отец‐одиночка, детектив уголовной полиции, поэтому у меня довольно специфический словарный запас.
Ла-Палья наклонился к монитору, и в его свете лицо детектива стало на миг мертвенно‐белым. Васкес всегда считала фамилию напарника забавным недоразумением, поскольку Ла-Палья был коротко стриженным блондином с молочным цветом лица, и абсолютно ничего в его внешности не напоминало об итальянских корнях. Она же унаследовала от своих родителей бронзовый оттенок кожи и черные волосы. Папа был бразильцем, мама – американкой, и португальская фамилия подходила Васкес как нельзя больше.
В неприметном бежевом седане сидели двое полицейских из отдела нравов шерифа Кук-Каунти. Ребята ждали знака, чтобы выпрыгнуть из машины и помочь при задержании подозреваемых.
Мотель находился под наблюдением уже несколько дней. Сейчас все ждали, когда к мотелю подъедет автомобиль, за рулем которого сидит Оскар Вильгельм. Оскар привезет с собой пассажира – огромного ямайца, которого знали под кличкой Мистер Чейнс. Васкес уже давно заметила, что ребята типа Чейнса, как ни странно, склонны к драматическим сценам. Чейнс заправлял торговлей живым товаром и бизнесом по оказанию сексуальных услуг. Проститутками в основном оказывались девушки в возрасте от двенадцати до двадцати пяти, нелегально въехавшие в США из Гватемалы. Их брали из беднейших районов, гарантировали легализацию в Америке и хорошую работу. Приехав, девушки попадали в сексуальное рабство и каждый день обслуживали от пяти до двадцати пяти клиентов.
Торговцы живым товаром наняли Вильгельма как шофера и охранника Чейнса, однако Вильгельм понятия не имел, что его ждет на этой работе. В итоге он начал сливать информацию группе, известной как СЛРР – Союз за ликвидацию рабства и работорговли. СЛРР немедленно связался с чикагским подразделением по противодействию работорговле, после чего на сцену вышли Васкес и Ла-Палья. Они убедили Вильгельма надеть на себя микрофон. Детективы планировали добыть улики против Чейнса и заодно освободить его гарем.
– Вот и они, – пробормотал Ла-Палья.
Васкес видела на мониторе, как Вильгельм припарковал машину и открыл дверь Чейнсу. Мужчины вместе поднялись по ступенькам мотеля и направились в крыло, которое Чейнс снял для развлечения клиентов и размещения девочек. Интересно, сколько ямаец заплатил менеджерам мотеля за их души… Блок с комнатами для проституток охранял огромный бритоголовый парень. Вильгельм рассказывал, что этот блок Чейнс называл загоном, в котором держал пять – десять проституток, запертых в одной комнате.
Из динамика донесся еле слышный шепот бритоголового. Микрофон под рубашкой Вильгельма работал, однако Васкес пришлось наклониться к монитору, чтобы разобрать слова охранника: «Одна из девочек сегодня пыталась сбежать. Двадцати футов не прошла, но кавардак устроила!.. Хорошо, рядом никого не было, а то нас бы точно спалили».
Чейнс выдал длиннющую тираду – похоже, сыпал проклятиями на незнакомом Васкес языке, – распахнул дверь комнаты и вошел внутрь. Вильгельм следовал за ним. Ямаец издал еще несколько гневных выкриков на непонятном языке, а потом добавил по‐испански:
– Даже не собираюсь выяснять, кто пытался сбежать, это неважно! Одна из вас меня предает – значит, вы все меня предаете, и все за это получите! Будь у меня девушки на замену, я бы всех тут порешил и трупы выкинул на свалку. К сожалению, замены нет, а бизнес надо продолжать. Сейчас увидите, что произойдет, если кто‐то еще раз надумает подставить нашу дружную семью!
Васкес сидела на краешке стула, мысленно переводя выступление Чейнса на английский. Одна из девушек вдруг дико завизжала, и Вильгельм попросил, видимо, рассчитывая, что в фургоне его услышат:
– Чейнс, только не хватайся за нож, ладно?
Для Васкес этой реплики было достаточно. Она бросилась к задней дверце фургона, распахнула ее и спрыгнула на мостовую, еще до прыжка выхватив из кобуры «ЗИГ‐зауэр» сорок пятого калибра. Ноги онемели от долгого сидения в тесном салоне, и Васкес споткнулась.
– Васкес, подожди!
Она проигнорировала напарника и, выпрямившись, побежала к парковке «Старбрайта». Перескакивая сразу через две ступеньки, Васкес взлетела наверх. Бритоголовый не успел даже рот разинуть, как уже получил рукояткой пистолета в левый висок. Васкес добила его коленом в пах и пробежала мимо поверженного громилы. Сзади ей что‐то кричал напарник, укладывая охранника лицом в пол.
Она замерла слева от двери «загона» и оглянулась. Ла-Палья надевал наручники на лысого охранника, а заместители шерифа уже неслись вверх по лестнице. Васкес не собиралась медлить. Любая секунда могла стоить жизни девушке из Гватемалы, приехавшей сюда за лучшей долей.
Васкес с разворота ударила ногой в дверь, и та раскололась. Чейнс стоял у задней стены.
– Стоять! ФБР! – выкрикнула Васкес.
Чейнс прижимал к себе маленькую девушку, прикрываясь от направленного на него пистолета. Он схватил проститутку за талию, отчего ноги девушки теперь болтались в двух футах от пола. В правой руке сутенер держал девятимиллиметровый «глок». В углу комнаты кучкой стояли еще несколько девушек и Вильгельм. Из обстановки Васкес заметила лишь несколько одеял на полу. В номере не было ни кроватей, ни телевизора, ни стола. Отсутствовали даже обычные дешевые репродукции на стенах. О матрацах для девушек никто не позаботился. В воздухе витал до боли знакомый запах страха и насилия.
– Подойдешь ближе, и она труп! – предупредил Чейнс, отступая к ванной.
Васкес опустила ствол пистолета. Хотелось спустить курок, но рисковать было нельзя. Огромный ямаец держал девушку на весу, прикрывая свою голову, а выстрел в любую другую часть тела сутенера мог означать смерть заложницы. Чейнс продолжал пятиться к открытой двери в санузел. Ситуация быстро изменилась – теперь полиция уже имела дело с захватом заложника, а именно ее изначально и планировалось избежать. Васкес и Ла-Палья намеревались взять Чейнса при выходе из мотеля. У Васкес внутри все перевернулось. Любое стремительное действие с ее стороны сейчас могло помочь, однако с тем же успехом могло все испортить.
– Убирайтесь отсюда! У меня есть требования, но говорить буду только с тем, кто уполномочен вести переговоры! Пусть придет переговорщик! – крикнул Чейнс.
Васкес беспомощно наблюдала, как ямаец захлопнул дверь.
– Черт, черт!
Рядом возник Ла-Палья. Заместители шерифа тем временем выводили из номера девушек и Вильгельма. Ла-Палья пробормотал:
– Похоже, наш план накрылся…
Васкес с отвращением мотнула головой, собираясь ответить, когда ее посетила неожиданная мысль. Она все продолжала смотреть на дверь, за которой скрылся ямаец, а перед глазами встало большое окно в ванной, прямо за левым плечом Чейнса. Сутенер вовсе не загнал себя в безвыходное положение с заложником на руках. Он лишь старался выиграть достаточно времени, чтобы выскользнуть из мотеля и бежать.
– Он уйдет через окно! – на ходу бросила Васкес и кинулась к лестнице.
Сбежав по ступенькам, она осмотрелась. Розоватые двери номеров, кремовые стены. С того места, где стояла Васкес, вдоль по коридору располагалось пятнадцать комнат, дальше – административное помещение. Она могла выскочить наружу и обогнуть здание, но времени не оставалось – Чейнса уже и след бы простыл. Васкес резко развернулась и заметила коридорчик, в котором находились номера, выходящие окнами во внутренний двор мотеля.
Она миновала лестницу и понеслась по коридору. Слева, в стенных нишах, стояли аппарат для льда, видимо, произведенный еще в пятидесятые годы, и автомат с шоколадными батончиками, чипсами и пепси. Дальше забрезжил дневной свет. Впереди был задний двор с пустым бассейном, на дне которого, в лужицах зеленой воды, плавали жухлые коричневые листья. Васкес пробежалась взглядом по задним окнам в поисках ванной комнаты, в которой заперся Чейнс.
Сутенера она увидела почти сразу: тот уже выбрался из окна и торопливо двигался по ветхой красновато‐коричневой крыше пристройки, направляясь к переулку. Васкес он пока не заметил.
Она обогнула пустой бассейн, пробежала вдоль стены и свернула за угол как раз вовремя: Чейнс спрыгнул с крыши на голубой мусорный бак. Пластиковая крышка прогнулась под его весом, и ямаец соскочил с контейнера на брусчатку. Васкес оказалась прямо у него за спиной.
Она подняла «ЗИГ‐зауэр», целясь сутенеру в спину, и крикнула:
– Набегался, Чейнс? Все кончено!
Здоровяк медленно повернулся, дико сверкая глазами. В правой руке он сжимал «глок». Ноздри Чейнса раздувались, словно у быка, готового броситься на противника.
– Бросай пушку! – Васкес говорила спокойно, но твердо.
Чейнс насмешливо фыркнул. Его правая рука с пистолетом пошла вверх, и Васкес тут же нажала на спусковой крючок.
Пуля сорок пятого калибра ударила Чейнса в плечо, и тот согнулся, вскрикнув от боли. Васкес подскочила к нему, вышибла из руки оружие и навалилась на извивающегося преступника. Чейнс бормотал что‐то на незнакомом наречии – насколько поняла Васкес, проклинал ее и всю ее семью до седьмого колена.
Сзади раздались шаги Ла-Пальи. Васкес перевела взгляд на поверженного противника и на миг пожалела, что не всадила ему пулю в лоб.
– Рождество встретишь в тюрьме, Чейнс. А уж я постараюсь: всем расскажу, что ты падок на маленьких девочек. Так что не беспокойся – любовь тебе будет обеспечена даже в заключении.
Васкес захлопнула дверцу скорой, увозившей Чейнса в больницу, и оглянулась. Вокруг стояло множество полицейских машин. Копы брали показания у очевидцев и осматривали территорию в поисках улик. Площадку перед мотелем огородили желтой лентой. Подъехали машины службы иммиграции и натурализации, чтобы взять на попечение девушек из «загона», и заглушили двигатели, ожидая дальнейших указаний. Васкес не представляла себе, какое будущее ожидает вчерашних сексуальных рабынь, завербованных Чейнсом. И все же, какая бы участь их ни ждала, она будет лучше того ада, что был уготован им в «Старбрайте».
Ее размышления прервал знакомый голос:
– Похоже, где ты – там и неприятности, Вики.
Лишь два человека называли ее Вики. Васкес обернулась. За спиной стоял детектив‐сержант Тревор Белакур, опершись о капот красного «шевроле-импалы». Белакур, крепкий немолодой человек, криво улыбнулся, скрестив руки на груди. Он носил густые усы под длинным носом, хотя на голове уже просвечивала лысина. Сегодня детектив надел штаны цвета хаки и белую рубашку, а сверху накинул легкую, подбитую шерстью коричневую спортивную куртку. Белакур был напарником покойного отца Васкес в течение последних трех лет его службы. После смерти напарника Белакура назначили начальником уголовной полиции Джексонс-Гроув.
Васкес прекрасно понимала, что означало присутствие Белакура на месте преступления, однако решила, что не стоит сразу поднимать эту тему. Она подошла к старому другу и прижалась к его плечу.
– Как жизнь, Тревор?
– Все отлично, Вики, – слегка гнусавым баритоном ответил Белакур. – Каждый день проверяю почтовый ящик – все жду, когда пригласишь на свадьбу.
– Мне бы сперва жениха найти. А что ты? Так и проведешь холостяком свою вторую молодость?
– Если женюсь сейчас – этот брак точно подпортит мою репутацию в доме престарелых, девочка. Ведь там мне только и останется, что отбиваться от вдовушек.
Васкес кивнула, думая, о чем бы еще спросить Тревора.
– Не стесняйся, говори, что у тебя на душе, малышка, – помог ей Белакур.
– Анархист вернулся, Тревор. Он снова убивает.
– Да, вчера ночью нашли первый труп. Он прикончил охранника, а потом устроил свое дебильное шоу в одном из пустующих контейнеров в хранилище. Его почерк. Я уже общался с вашим уполномоченным по расследованию преступлений на сексуальной почве, просил, чтобы тебя назначили консультантом по этому делу. Ты не понаслышке знаешь, как действует этот парень, да и опыт составления психологических портретов имеешь. Так что они пошли навстречу.
Васкес вспомнила, как умер ее отец, и напряглась. Дело Анархиста стало последним преступлением, над раскрытием которого работал Васкес‐старший, и она досконально изучила собранные материалы. Если Васкес хочет почтить память отца, то должна поставить точку в этом деле. Пока в расследовании никакого прогресса не намечалось. Убийца затаился, и уже полтора года о нем ничего не было слышно.
Васкес кивнула. Она намеревалась поймать Анархиста, чего бы это ни стоило.
– Чего мы ждем, Тревор? Пошли, осмотримся на месте.