– Мне страшно, мамочка – раздался над ухом горячий детский шепот.
– Ну что еще такое? – проворчала Эмма сквозь сон, не открывая глаз.
– Мамочка, мне правда очень-очень страшно. Можно я буду спать с вами?
– Можно, только не шуми, пожалуйста, – ответила Эмма и снова погрузилась в блаженное беспамятство сна.
Девочка прижалась к теплому материнскому боку и натянула на голову одеяло – здесь, в тесной и душной темноте, оно точно не найдет ее.
***
Утром за завтраком Эмма хмурила брови, писала кому-то, яростно стуча пальцами по экрану телефона, чертыхалась сквозь зубы сдавленным голосом.
– Да чтоб вас всех! – вскрикнула она и грохнула телефоном о стол так, что стоящая на столе посуда подпрыгнула.
– Извини, не хотела тебя пугать, – сказала Эмма дочери, заметив, как та вздрогнула. – Я слышала, как ты плакала ночью.
– Кошмар приснился, – ответила девочка, не отрывая взгляда от тарелки.
– Кошмар… – Эмма побарабанила пальцами по столу. – Давай сегодня сходим куда-нибудь. На каток, в музей, в кино – куда бы ты хотела пойти?
Не успела Диана открыть рот, как телефон Эммы опять зазвонил. Женщина глянула на экран телефона, потом умоляюще – на Диану. Та пожала плечами и снова уткнулась в тарелку. Эмма вышла из кухни в гостиную и закрыла дверь. Диана не слышала, о чем говорила мать, но догадывалась, что звонили с работы.
Каждые выходные одно и то же: в пятницу вечером мама клятвенно заверяла Диану, что уж эти выходные они точно проведут вместе. Будут печь торт, погуляют в парке, сходят в бассейн, в кино… Но все субботнее утро Эмма проводила с телефоном, а потом со словами: «Это буквально на полчаса», открывала ноутбук. И эти полчаса длились до самого вечера. Диана, предоставленная сама себе, читала, а иногда, оторвавшись от книги, слонялась по квартире или просто смотрела в окно на улицу. Там, абсолютно счастливые, гуляли дети с родителями. Диана вспоминала, что когда-то давно и ей была доступна подобная роскошь – прогулки с родителями. Но теперь все было не так, неправильно.
– Диана, солнышко, – Эмма тронула дочь за плечо, и та вздрогнула. – Прости, но сегодня у нас не получится никуда пойти.
– Я уж поняла, – скривилась та.
У Эммы сжалось сердце, но выбирать не приходилось. Если бы Толик был жив… Она поцеловала дочь в макушку, открыла ноутбук и снова погрузилась в работу. Диана убрала со стола, вымыла посуду и ушла в комнату – к приключениям Алисы Селезневой.
Диана любила читать с раннего детства. Пока девочки катали коляски с куклами и лепили куличики, она сидела на дереве и читала. Она могла бы читать и дома, но мама ругалась: «Лето на дворе, погуляй хоть немного». Поэтому Диана шла гулять, но непременно брала с собой книгу. И стоило ей начать читать, как никто и ничто не могло отвлечь ее. Вот и сейчас она погрузилась в чтение настолько, что мир вокруг для нее перестал существовать.
Весельчак У и Крыс как раз планировали ограбление, когда по спине у Дианы побежали мурашки. Ей показалось, что кто-то наблюдает за ней. Искоса она глянула в окно – однажды там на тросе висел какой-то дядька. Диана испугалась и побежала к родителям, но те успокоили ее и объяснили, что это – промышленный альпинист: он осматривал стены дома, чтобы выяснить, нужен ли им ремонт. Но сейчас за окном не было никого. Девочка пожала плечами и снова вернулась к чтению, но ощущение, что за ней наблюдают, не проходило. Она читала строчку за строчкой, но не могла уловить смысла написанных слов.
Внезапно в шкафу раздалось тихое покашливание, будто кто-то прочищает горло перед долгой речью. Диана отложила в сторону книгу, как можно тише встала с кровати и на цыпочках подошла к шкафу. В нерешительности остановилась: может, показалось? Но покашливание раздалось громче – на этот раз оно звучало так, будто человек сдерживает смех. Резким движением, пока не передумала, Диана открыла дверь шкафа. Внутри было темно и пусто, если не считать аккуратных стопок полотенец и белья и развешанной на плечиках одежды.
Диана закрыла шкаф и вернулась к книге. «Наверное, показалось, – решила она. – Или соседи за стеной шумят». Но стоило ей открыть книгу, как из шкафа послышалось детское хихиканье – тихое, едва сдерживаемое. Так обычно смеются дети, когда играют в прятки, а водящий не может их найти. Диана пулей подлетела к шкафу, рванула дверь на себя – снова пусто. Краем глаза она заметила какое-то мимолетное движение, повернулась – из зеркала на внутренней дверце шкафа на нее смотрело ее собственное отражение. В нем не было ничего необычного: те же темные волосы, собранные в небрежный хвост, бледное лицо, темные глаза.
– Пожалуй, на сегодня хватит, – вполголоса пробормотала девочка, закрыла шкаф и пошла на кухню.
Эмма по-прежнему работала за кухонным столом. Рядом с ноутбуком выросла батарея кружек с чаем и кофе – ни к одной из них она так и не прикоснулась.
– Сейчас будем обедать, – сказала Эмма, не отрывая взгляда от монитора, когда девочка вошла на кухню.
Но Диана знала: если она сама не погреет обед, мать не оторвется от работы, а так и будет сидеть, судорожно клацая по клавиатуре ноутбука. Поэтому она молча собрала со стола кружки, поставила на плиту кастрюлю с супом и как смогла, чтобы не мешать матери, накрыла на стол. И все время, пока руки были заняты делом, Диана думала о шуме в шкафу и о своем отражении. Что-то с ним было не так, что-то тонкое, почти неуловимое. Ей казалось, что она уже почти нашла ответ, но тут раздалось шипение – закипевший суп выплеснулся через край кастрюли. Обжигая руки, Ди перетащила кастрюлю на соседнюю конфорку и выключила плиту. Мать, как ни странно, снова ничего не заметила – она с кем-то разговаривала по телефону.
Диана разлила суп по тарелкам и, не дожидаясь матери, села за стол. Вяло гоняя по поверхности супа морковную стружку, Диана задумалась: вот бы у нее была возможность вернуться в прошлое, как это сделала Алиса, и сделать так, чтобы папа не умер. От невеселых мыслей ее отвлек материн голос.
– О чем задумалась?
–Да так, ни о чем, – Диана встала из-за стола и унесла тарелку с остатками супа в раковину.
Моя посуду, она снова вернулась к своему отражению. Мерный шум воды, льющейся из крана, убаюкивал и гипнотизировал. Заученные движения: помыть, ополоснуть, тарелки направо, кружки налево – она делала все как в трансе. Убирая на место очередную ложку, она мельком глянула на нее. Вместо обычного перевернутого отражения там была чернота в виде человеческой фигуры. Диана моргнула, черное пятно исчезло. На нее снова смотрела ее собственная искривленная копия.
Вечером, когда Диана уже лежала в постели, к ней в комнату вошла мать и присела на край кровати.
–Как книга? – спросила она, заметив на прикроватной тумбочке «Сто лет тому вперед».
–Нормальная. Читать можно.
– Помню, я в детстве любила эти книги. Думала: вырасту, и наступит точно такое же будущее. Кругом будут космические корабли, космопорты, путешествия на другие планеты и даже в прошлое….
–Мам, а если бы ты могла вернуться в прошлое, что бы ты сделала?
– Что бы я сделала? – повторила Эмма. – Наверное…
– Я бы спасла папу, – перебила ее девочкаа. – Ведь его можно было спасти?
В глазах Эммы блеснули слезы, и Диана поняла, что сболтнула лишнего.
– Прости, мам, я не хотела…
– Все нормально, – ответила Эмма, пряча глаза и неловко подтыкая под дочь одеяло. – Спокойной ночи, Большая Ди.
Большая Ди – так Диану называл папа. Он придумал это прозвище после того, как Диана заявила, что она достаточно большая, чтобы спрыгнуть с крыши с зонтиком. Накануне она смотрела «Мэри Поппинс, до свидания», весь день напевала «Полгода плохая погода», а на следующий день решила полетать с зонтиком.
Эти воспоминания, в которых она до сих пор была маленькой девочкой – счастливой девочкой, убаюкали ее. И снился Диане чудесный сон: она стояла на крыше своего дома, над ней сверкал купол разноцветного зонта: семь клиньев, семь цветов, семь лепестков.
– Давай, Большая Ди, ты сможешь. Главное – верь в себя! – раздался над ухом голос папы. И Диана прыгнула.
Она знала, что если зажмуриться и думать о папе, то зонт обязательно принесет ее к нему. И тогда все снова будет хорошо, все снова будут счастливы. Диана зажмурилась и летела, летела… Внезапно полет оборвался, и она почувствовала, как падает вниз с невероятной скоростью. Она открыла глаза: ничего нельзя было разглядеть, все вокруг было смазано. Лишь на горизонте четко виднелась маленькая черная точка. Она приближалась, росла, становилась все больше и больше, и вскоре Диана разглядела в ней черную тень. Тень протягивала к ней руки-щупальца и хихикала.
– Кто ты? – спросила Диана.
– Кто ты? – передразнила ее тень хриплым голосом.
– Уходи, я не боюсь тебя!
– Боишься. Я вижу твой страх, – с этими словами руки-щупальца коснулись Дианиных волос и потянули их на себя.
Вместо волос Диана увидела черную блестящую слизь, тянущуюся за щупальцами. Она посмотрела вниз – вся она была покрыта этой слизью. Она стекала с нее медленными потоками, растворяясь в пустоте вокруг.
– Вот он, твой страх – такой вкусный. Настоящий деликатес, – с этими словами тень начала пожирать черную слизь.
Диана пыталась стереть с себя эту гадость, но чем больше она стряхивала ее с себя, тем быстрее она нарастала, тем липче становилась. Очень скоро Диана поняла, что запуталась в ней окончательно – слизь склеила ее как паутина муху. И тут она увидела, что земля приближается. Она неслась ей навстречу стремительно и неостановимо. Диана закричала, пытаясь высвободить руки, но не успела – в следующее мгновенье она ударилась об асфальт и…проснулась в своей кровати. На грани сна и яви она все еще слышала мерзкое хихиканье черной тени.
– Это был всего лишь сон, – шептала она себе, выцарапываясь из одеяла, свернувшегося вокруг нее в кокон.
Но хихиканье не прекратилось. Как и днем, оно доносилось из-за дверцы шкафа. Девочка потянулась к ночнику, щелкнула выключателем, лампочка мигнула и с треском погасла. Темнота окутала Диану. К хихиканью добавилось еле слышное шуршание и постукивание – будто бабочка бьется в стекло.
– Мама, – позвала девочка, но от страха язык прилип к нёбу, и вместо слов изо рта вырвался непонятный хрип.
Диана спряталась с головой под одеялом. «Это сон, это сон, мне все это снится», – повторяла она. Но тут дверца шкафа заскрипела. Девочка выглянула из-под одеяла, и в свете уличного фонаря увидела, что дверца медленно открывается. Она как завороженная смотрела на нее, пока та не открылась до конца.
В отражении зеркала она увидела окно, неясные очертания кровати и себя на ней. Диана пошевелилась, однако в зеркале ничего не произошло. Забыв о страхе, девочка встала и медленно пошла к шкафу – ничего. Она не отражалась в зеркале. «Получается, что я вампир», – подумала она. В этот миг из-за туч выглянула луна и осветила комнату. В зеркале Диана увидела свою кровать, ее отражение по-прежнему сидело на ней, злобно скалясь и хихикая. Темные волосы опускались по бокам бледного лица, глаза были похожи на два пятна, а рот – на свежевырытую могилу. Диана замерла, ее сковал неподдельный ужас, она даже не могла закричать.
– Ну что, Большая Ди, готова полетать? – проскрипело отражение и с этими словами взмыло в воздух и ринулось на Диану. Девочка закричала и потеряла сознание.
***
Тринадцать лет спустя
– А что сделать этому фанту? – спросила Лена, вытягивая из коробки носовой платок Дианы.
– Пусть этот фант расскажет страшную историю! – ответила Лиза.
– Ну что ж, историю так историю. В одном черном-черном городе жила…
– Да мы с детства это знаем, – махнул рукой Женя. – Что-нибудь интересное расскажи.
– Перебивать некрасиво, – ответила Диана и продолжила. – Так вот, жила-была в одном черном-черном городе одна маленькая-маленькая девочка. И иногда у этой девочки пропадало отражение, она не отражалась нигде: ни в зеркалах, ни в лужах, ни в витринах. Вообще нигде!
– Она просто вампиром была, – засмеялся Макс.
– Когда девочка подолгу смотрела в зеркало и просила отражение вернуться, оно возвращалось. Сначала оно заглядывала в зеркало так, что был виден лишь один глаз. Потом она показывалась до пояса, и лишь потом возвращалось в зеркало целиком и становилось нормальным отражением. Но однажды, когда девочка в очередной раз звала его, отражение вернулось рассерженным. Оно злобно посмотрело на девочку, а потом потянуло к ней свои длинные руки, похожие на щупальца. Девочка выбежала из комнаты, но отражение преследовало ее со всех гладких поверхностей. Зеркала, окна, натертый до блеска паркет – отовсюду тянуло оно свои щупальца к девочке. И скоро оно догнало девочку, а потом, – сделала Диана паузу, оглядела притихших людей вокруг и громко крикнула: – Бу!
Слушатели вздрогнули, кое-кто из девушек взвизгнул. Повисла неловкая пауза, а потом кто-то засмеялся, и через несколько секунд смеялись уже все.
– Не знал, что ты мастер рассказывать страшные истории, – сказал Макс, когда они с Дианой шли домой.
Летняя ночь была на исходе: очередные пятничные посиделки закончились далеко за полночь. Они шли по пустынной улице, сопровождаемые эхом собственных шагов. Тишина. Но уже через каких-нибудь полчаса проснутся первые птицы, дворники выйдут шаркать метлой по асфальту, и все завертится по новой – как и вчера, и сегодня, и завтра.
– Да, в общем-то, не совсем это и история, – ответила Диана.
– В каком смысле?
– В прямом. Эта история не совсем фальшивая, она… – Диана замялась. Легкий хмель еще не отпустил ее, поэтому сейчас все казалось ей простым и понятным. Макс, с которым они были вместе уже четыре года, выжидательно и с интересом смотрел на нее. «Была не была», – решила Диана. – Со мной в детстве происходило нечто подобное.
– Как это? – спросил ошеломленный Макс.
– Как-как… Галлюцинации на фоне стресса. Мне казалось, что в шкафу в комнате кто-то смеется, иногда оно царапало дверь шкафа изнутри. Я каждый раз открывала его, но там никого не было. И каждый раз с моим отражением было что-то не то. Мне казалось, что это не мое отражение, а просто кто-то с той стороны, кто повторяет за мной мои движения, но не всегда успевает. Иногда я моргала, а отражение открывало глаза чуть позже, или с волосами было что-то не так – куча всяких мелочей. Мама списывала все на мое буйное воображение.
– А потом как? Прошло? – спросил Макс.
– Как видишь, – улыбнулась Диана. – Вот мы и дома.
Макс уже посапывал, звездой раскинувшись на кровати, когда Диана разложила по местам вещи, умылась и задернула темные плотные шторы, чтобы летнее солнце не мешало спать. Она легла рядом с Максом и последнее, что она увидела, прежде чем провалиться в сон, было ее собственное отражение в зеркале. Кажется, оно тоже собиралось спать.
А потом Диана проснулась. Она лежала, не открывая глаз. Ей казалось, что она подремала несколько минут, но на удивление чувствовала себя бодрой и хорошо отдохнувшей. Она полежала еще немного, потом открыла глаза. Макса рядом не было. В комнате стоял полумрак.
–Неужели я проспала весь день, – пробормотала она и села на кровати.
Диана подошла к окну и раздвинула шторы – за окном стоял плотный туман. Серыми неопрятными комками он лип к окнам. Он был похож на густой кисель. Казалось, если вдохнуть его, то непременно захлебнешься. Или, что еще хуже, он попадет в кровь, в каждую клетку тела, растворит тебя и превратит в такой же туман. И ты будешь вынуждена вечно плавать в невесомости, стремясь к чужим освещенным окнам, чтобы приникнуть к ним, но не иметь возможности снова ощутить божественное согревающее тепло живого тела.
– Макс, – позвала Диана громко. – Ты видел, какой туман за окном? Макс!
Макс не ответил – в квартире царила тишина, и гулял невесть откуда взявшийся сквозняк. Диана поежилась, скользнула в комнатные тапочки, стоявшие у кровати, и вышла из комнаты. В квартире царил полумрак. Макса нигде не было. Его телефон, ключи от дома и от машины лежали на полочке в прихожей, обувь стояла на полке.
– Может, к соседям выбежал, – пожала плечами Ди и пошла на кухню – ей срочно нужен был кофе.
Уже через несколько минут старенькая кофеварка уютно пыхтела, наполняя кухню ароматом кофе и единственным живым звуком на всю квартиру. «Кошку бы завести», – мимоходом подумала Диана.
Сквозняк никуда не делся. Стоя у окна и ежась от пронизывающего ноги холода, Диана маленькими глотками отхлебывала горячий, крепкий до остроты кофе. Странная, почти невыразимая тоска вдруг навалилась на нее. Она почувствовала, будто ее никогда не было на этом свете. Будто ее детство, школа, все выпускные и праздники – просто чей-то чужой сон. Или кошмар. Это чувство было таким острым, что на глаза у Ди навернулись слезы. Она смахнула их и постаралась отвлечься на что-то более позитивное. Невольно ей вспомнился вчерашний вечер с друзьями. Память стала разматывать его как клубок ниток, и вот Диана уже остановилась на игре в фанты, на смешных нелепостях, которые всегда происходили в этой игре, а потом и на своей страшной истории.
От невеселых мыслей ее отвлек тихий звук: как будто чем-то острым проводят по стеклу, едва касаясь его. Диане не надо было прислушиваться, чтобы понять, что звук доносится с улицы: что-то царапает стекло снаружи. Звук этот, хоть и достаточно тихий, принес Диане беспокойство – не яркое, как вспышка света, а едва заметное, мешающееся как плохо отрезанный ярлычок на одежде. «Наверное, ветки», – подумала она, пытаясь успокоиться, и тут же сообразила, что рядом с кухонным окном никаких веток нет.
Она всматривалась в туман до боли в глазах, но так ничего и не увидела там. А звук между тем становился все громче и громче. Диана открыла окно и выглянула наружу – звук прекратился. Диана закрыла окно и уткнулась взглядом в собственное отражение. От напряжения ей показалось, что оно ухмыльнулось. Ди крепко зажмурилась, открыла глаза – все снова было нормально. Скрип, однако же, вернулся, но теперь он походил на чей-то негромкий смех. Диана оторопела: именно его она слышала в своих ночных кошмарах в детстве.
Она отхлебнула кофе, и снова вгляделась в свое отражение. Ди подняла руку, отражение сделало то же самое. Опустила – оно повторило движение без малейшей задержки. Диана покачала головой и усмехнулась своим детским страхам, но в этот раз отражение не шевельнулось, а смотрело на нее пристально и сосредоточенно. Затем на лице его появилась злобная усмешка, которая становилась все шире и шире. Зубы сверкнули в яростном оскале, затем обнажились дёсны. С отчетливым треском порвалась кожа на скулах, обнажив мышцы и сухожилия. Через несколько мгновений на Диану из окна смотрела кровавая маска, по бокам которой висели ошметки того, что еще минуту назад было лицом. Ее лицом. А потом оно потянулось к Диане.
От страха Ди не могла сдвинуться с места. Как мантру она повторяла одну и ту же фразу, которую помнила с детства: «Это сон, это все не по-настоящему, это все сон». Это придало ей сил, чтобы отвернуться, но за спиной оказалось то же самое окно, из которого протягивало руки ее отражение. Диана огляделась по сторонам – она была окружена окнами, и из каждого к ней тянулись руки. Она метнулась вправо, влево, но круг сужался, становился все теснее и теснее. Она знала: если не вырваться отсюда, окна раздавят ее или, что еще хуже, отражение утащит ее с собой в туман. Собрав последние силы, она разбежалась и прыгнула в одно из надвигающихся окон. Снаружи ее встретил туман, а за спиной раздался нечеловеческий, почти звериный крик, полный ярости и разочарования.
Ди открыла глаза. Сквозь плотные шторы пробивался яркий солнечный свет, слышались такие знакомые и спасительные звуки летнего дня: шум машин, крики детей, дребезжание тележки. От облегчения Диана расплакалась. Макс привлек ее к себе, укачивая на руках, как маленького ребенка.
– Это был всего лишь сон, просто сон, – повторял он. И чем дальше он повторял эти слова, тем более хриплым становился его голос.
Диана попыталась сесть, но Макс крепко прижимал ее к себе и продолжал повторять одно и то же, как заведенный. Она стала вырываться из его объятий, но Макс хрипло захихикал:
– Куда же ты, Диана, ведь это был всего лишь сон. Это просто сон. Сон, из которого тебе никогда не выбраться.
Ди оттолкнула Макса и увидела, что вместо него над ней склонилась кровавая маска ее собственного отражения. Девушка закричала.
– Диана, Диана! – кто-то тряс ее за плечо. Лохматый со сна Макс испуганно смотрел на нее. – Это был всего лишь сон, просто сон.
Ди с визгом оттолкнула его, вскочила с кровати, схватила с прикроватной тумбочки ночник и выставила впереди себя, как оружие.
– Не подходи ко мне!
Макс ошарашено смотрел на нее. Диана окинула комнату взглядом – все было как во сне: солнечный свет также пробивался сквозь шторы, ухали и сигналили машины, плакал маленький ребенок. Липкий страх все еще окутывал Диану. Чтобы окончательно увериться в том, что она не спит, Ди прикусила щеку. Почувствовав боль и теплую солоноватую кровь во рту, она поняла, что проснулась.
– Макс… Прости, я просто… – обессиленная, Диана сползла по стене. Она была опустошена настолько, что у нее даже не было сил плакать.
Макс с опаской подошел к ней. Вынул из расслабленных рук ночник и перенес ее на кровать.
– Полежи немного, а я сварю кофе, – сказал он, поцеловал Диану в макушку и вышел из комнаты.
Когда он вернулся, она все так же лежала на кровати, глядя в одну точку. Губы ее шевелились, но слов Макс разобрать не мог.
Прошло еще несколько часов, а Диана так и лежала на кровати. Она не замечала ничего и никого вокруг. Макс пытался разговаривать с ней, тряс ее за плечи, но после очередной такой попытки привести ее в чувства, она снова закричала, оттолкнула его и выбежала из комнаты. Он нашел ее в гостиной, в углу под компьютерным столом. Девушка сидела на корточках, раскачиваясь вперед-назад, грызла ногти и все так же что-то шептала.
– Черт! Черт! Вот же черт! – ругался Макс, расхаживая по комнате. – Что же теперь делать!
Когда стало ясно, что улучшений не будет, он решил вызвать врача. Через полчаса в дверь позвонили, и в квартиру вошла средних лет женщина – ничем не примечательная, таких видишь на улице каждый день. На ней не было ни украшений, ни макияжа, волосы собраны в аккуратный хвост, ноги в мягких туфлях. Бежевые брюки и блузка дополняли образ, обесцвечивая ее лицо окончательно. «Евгения Григорьевна, психиатр», – отрекомендовалась она. За ней маячили двое крепких высоких парней – тоже неприметные, в такой же бежевой униформе.
– А это кто? – кивнул на них Макс.
– Мои помощники – на всякий случай.
– Думаете, они понадобятся? Диана далеко не тяжеловес, – усмехнулся Макс.
– Молодой человек, вы не знаете, на что порой способны буйные больные. Даже слабые на первый взгляд женщины, – добавила она с нажимом. – Где больная?
Макс провел врача в комнату и рукой указал на Диану. Евгения заглянула под стол, бегло осмотрела девушку, а затем обратилась к Максу:
– С чего все началось?
– Ну… Ей приснился кошмар. Она кричала во сне, металась по кровати. Я очень долго не мог разбудить ее. А когда она проснулась, схватила с тумбочки ночник, крикнула: «Не подходи» и пулей слетела с кровати. Я уговаривал ее, пытался объяснить, что ей все приснилось, потом она вроде бы поняла это. А потом впала в ступор.
– Так, так… А что происходило накануне? Какие-то стрессовые события?
– Накануне? Мы просто были в гостях, немного расслабились. Просто вино, ничего больше, никаких там…веществ, – с опаской добавил Макс.
– Понятно. А ранее у нее наблюдались ночные кошмары?
– Вроде нет. По крайней мере, таких ярких точно не было. В детстве, после смерти отца, у нее были кошмары и даже галлюцинации. Ну, Ди так сама говорила.
– Вот как, – Евгения удивленно приподняла бровь.
– Все так плохо?
– Пока не могу сказать ничего конкретного. Ее нужно обследовать.
– Если только сможете вытащить ее из-под стола, – ответил Макс, – потому что я не смог. Она сразу начинает кричать, брыкаться и царапаться.
–С этим мы сейчас разберемся, – заверила его Евгения. – Но сначала нам нужно оформить кое-какие бумаги, в том числе разрешение на госпитализацию. Вы супруг?
– Я? Нет. То есть… Ну как, мы живем уже четыре года, но не зарегистрированы официально.
– Хм… А что насчет родителей?
– Отец умер, а с матерью она не общается.
– Может быть, Вы знаете ее номер телефон?
– Нет, она никогда не говорила о ней, не звонила ей. Я даже не знаю, жива ли она.
– А братья или сестры?
– Насколько я знаю, нет, – развел руками Макс.
– Что ж… – Евгения побарабанила пальцами по столу. – Тогда Вам придется выступать кем-то вроде опекуна, пока она находится в таком состоянии. Пойдите к Владиславу, объясните ситуацию. Он даст Вам все необходимые бланки. Заполните их. А я пока попробую договориться с Дианой.
Макс молча кивнул и вышел в прихожую. Пока он объяснял Владиславу, что ему нужно, тот смотрел на него с подозрением. Как будто они находились в психиатрической клинике, а Макс был пациентом, который пытался из этой самой клиники улизнуть. Тем не менее, когда он закончил свой рассказ, Владислав молча кивнул, порылся в невесть откуда взявшемся саквояже и достал папку. Шурша в ней листами, он краем глаза поглядывал на Макса, а затем двумя пальцами протянул несколько бланков.
Через десять минут все было готово: Макс заполнил документы, а Евгения под руку вывела Диану из комнаты. Девушка по-прежнему была в короткой ночной рубашке. Она крепко держалась за врача, все так же смотрела вниз и беззвучно шевелила губами.
– Святослав, будьте добры, подгоните машину к самому подъезду, – обратилась Евгения к одному из помощников, тот молча кивнул и вышел.
Макс метнулся в комнату, схватил первый попавшийся в шкафу плед, на ходу набросил его на Дианины плечи, и все трое направились к лифту. Ждать его пришлось недолго и, самое главное, он был пустой.
Лифт спускался очень медленно, казалось, он никогда не спустится с семнадцатого этажа на первый. Диана по-прежнему смотрела пол ноги, раскачиваясь вперед-назад, поэтому плед начал потихоньку сползать вниз. Инстинктивно она дернула плечом, и взгляд ее уперся в огромное, во всю стену лифта, зеркало. Тут же пронзительный визг заполнил собой всю лифтовую кабину. Диану будто подменили: из вялой и пассивной она превратилась в настоящую фурию. Она лупила кулаками по зеркалу и кричала:
– Уходи, уходи! Ты ненастоящая! Ты выдумка! Уходи!
Стекло под кулаками Дианы пошло трещинами, а затем разлетелось смертоносными осколками. В следующее мгновение лифт мелодично звякнул и приятный женский голос сказал: «Первый этаж». Двери открылись, Владислав и Макс оттеснили оторопевших жильцов, ждавших лифта рядом, и, удерживая Диану с помощью, вывели из подъезда и усадили в машину.
Евгения была за рулем, Святослав и Владислав сидели на заднем сидении, сдерживая Диану. Максу не оставалось ничего другого, как сесть впереди.
– Нетипичная реакция на собственное отражение, – Евгении приходилось почти кричать. – Что-нибудь подобное замечали за ней?
–Она в принципе никогда не смотрелась в зеркала. И еще, когда у нее были галлюцинации… она буквально вчера это рассказала, ей казалось, что ее отражение живет своей жизнью. И это было не только с зеркалами, но и со всеми отражающими предметами.
– В каком смысле – живет своей жизнью?
– Моргает не в такт, с волосами что-то не так, усмехается – всякие мелочи, которые не сразу замечаешь – так Ди сказала.
Диана на заднем сидении стала потихоньку успокаиваться, и когда автомобиль остановился возле клиники, она снова погрузилась в отрешенность.
У крыльца клиник Макса остановился и закурил. Сквозь стеклянные двери он видео, как Святослав и Владислав завели Диану в клинику и исчезли за одной из боковых дверей. Евгения остановилась у стойки, что-то объяснила молодому мужчине в белой форме, махнув рукой в сторону Макса, и отдала часть бумаг.
Он только сейчас понял, что не успел переодеться: домашние шорты и выцветшая футболка Siouxsie and the Banshees – не самый лучший наряд, но возвращаться домой не было времени. Он бросил окурок в урну и зашел внутрь.
– Здравствуйте, Максим Сергеевич, – обратился к нему молодой мужчина. – Возьмите пропуск. Евгения Григорьевна ждет вас в 109 кабинете – прямо и направо.
Макс поблагодарил его и направился в указанную сторону. Евгения уже ждала его – по-прежнему невозмутимая.
– Присаживайтесь, Максим Сергеевич, – кивнула она на стул. – Так как Вы – единственный на данный момент опекун Дианы, я должна уведомить Вас о ее диагнозе и выбранном способе лечения. Итак, в ходе первичной диагностики были выявлены следующие заболевания: эйсоптрофобия, спектрофобия, сопровождающиеся острым приступом шизофрении. Простыми словами: Диана страдает нарушениями в психике и поведении, связанными с боязнью зеркал, отражений в них и, возможно, призраков. Схема лечения предполагает использование седативных и нейролептических препаратов в стандартной дозировке, которая будет корректироваться, исходя из результатов лечения.
– Как долго продлится лечение? – спросил Макс.
– Пока точно не могу сказать. Все будет зависеть от реакции организма Дианы на препараты.
– Я понял. Можете дать какую-то справку или бумагу, чтобы я мог передать ее на работу Дианы? Мы работаем в одном отделе с ней, я сам подойду к руководителю.
– Да, конечно, – кивнула Евгения, достала из ящика стола бланк и принялась что-то писать.
– Только, напишите, пожалуйста, как-нибудь помягче, – попросил Макс. – Она все-таки с людьми работает, из-за шизофрении сразу уволят.
Евгения посмотрела на Макса и задумалась.
– Ладно, пока напишу нервный срыв. Но если лечение не поможет, сами понимаете…
– Да, да, конечно! – торопливо заверил Макс. – Если лечение не поможет, тут уж никак.
Евгения дописала на бланке несколько слов, поставила подпись и печать и протянула бумагу Максу:
– На ресепшн поставите еще одну печать.
– Спасибо, – Макс аккуратно сложил протянутый листок. – Могу я увидеть Диану? И что нужно принести?
– Да, Вы можете понаблюдать за ней через окно палаты. Прямой контакт пока исключен. Привозить ничего не нужно, кроме средств личной гигиены: зубная щетка, расческа, нижнее белье. Если понадобится что-то еще, Вам позвонят.
– Хорошо, спасибо, – кивнул Макс.
– И еще, Максим Сергеевич, – окликнула его Евгения, когда он уже почти вышел из кабинета, – не переживайте, подобные расстройства очень хорошо поддаются лечению.
– Буду очень надеяться. До свидания.
– Всего доброго.
Давид (так звали молодого мужчину на ресепшн) поставил штамп на протянутом Максом бланке и, по его просьбе, проводил Макса к палате, в которой находилась Диана. Та уже была переодета в светлую больничную рубашку и носки. Она сидела на полу в углу комнаты и все так же раскачивалась вперед-назад, беззвучно шевеля губами.
– Она видит меня? – спросил Макс Давида, заглядывая в дверное окно.
– Нет, не видит и не слышит. Высокий уровень звукоизоляции и зеркала Гезелла позволяют не тревожить пациентов и наблюдать за ними непосредственно из коридора.
– Зеркала кого?
– Гезелла, – Давид явно смутился и заговорил более простым языком. – Ну, такие односторонние стекла, как в детективах.
– А, понял, понял, – ответил Макс. – Скажите, куда я могу звонить, чтобы узнавать о ее самочувствии?
– Вы можете позвонить на ресепшн в любое время.
– Спасибо.
Макс еще немного постоял, наблюдая за Дианой. Затем вплотную приблизился к стеклу и беззвучно прошептал: «Я тебя люблю». Диана, будто услышав его, улыбнулась, но уже через мгновение снова погрузилась в ступор.
***
Остаток дня прошел бесцельно: Макс бродил по квартире из угла в угол, курил и не выпускал телефона из рук – ждал звонка. Ночь тоже не принесла облегчения. Несмотря на усталость, он лежал в постели без сна. Что-то, кроме явного беспокойства за Диану, не давало ему покоя. Он перематывал весь день снова и снова, снова и снова. Он вспомнил, казалось, все: цвет пижамы Дианы и цвет глаз Евгении, стрижки ее помощников, доскональную дорогу до клиники, даже запах, царящий внутри, он четко помнил. Но все равно оставалось что-то еще, что он упустил. Наконец, сон сжалился над ним, и Макс задремал. Во сне он бежал по бесконечному коридору за Дианой. Ее светлая пижама мелькала впереди, он слышал ее слабый крик о помощи. Максу казалось, что еще немного, и он догонит ее. Но с каждый новым изгибом коридора она отдалялась все больше и больше.
Дыхание у него давно сбилось, он уже не бежал – почти шел, задыхаясь, и повторял раз за разом: «Диана, Диана…». Он свернул за очередной угол и увидел, что она стоит совсем рядом. Он собрал последние силы и рванулся вперед, но понял: это всего лишь зеркало, и видел он не настоящую Диану, а ее отражение. Макс с разбегу врезался в зеркало, осколки полетели ему в лицо, он закричал и проснулся.
– Зеркало! – осенило его.
Макс схватил телефон и трясущимися руками набрал номер клиники, но ему не ответили. Он сбросил вызов и набрал снова – тишина. Беспокойство увеличивалось с каждой минутой. Поняв, что зря теряет время, Макс натянул шорты, накинул толстовку и выбежал из дома.
Он нажал на кнопку вызова лифта, но ничего не произошло – ни один, ни другой лифт не двинулись с места. Один стоял на пятом, другой на седьмом этаже.
– Черт! – прошипел Макс и рванул по лестнице. Спуск занял у него почти десять минут – на лестнице стояла кромешная темнота. Пару раз он столкнулся с запоздавшими гуляками, от которых явно разило алкоголем.
«Этот спуск никогда не кончится. Почти как во сне», – мелькнула в голове пугающая мысль, но уже через два пролета он оказался на первом этаже и почти кубарем выкатился на улицу. Машина была припаркована рядом с соседним подъездом, поэтому уже через несколько минут он мчался по пустой дороге к клинике. Телефонный звонок раздался, когда он одолел половину пути.
– Психиатрическая клиника Шуваловой. Чем могу помочь?
– Давид, это Вы? – спросил Макс.
– Нет, это Алексей. Чем могу помочь?
– Алексей, здравствуйте. Меня зовут Максим, я муж…то есть сожитель… – запутался он в словах.
– Опекун? – участливо подсказали на той стороне.
– Да, опекун вашей пациентки. Диана Елизарова, поступила сегодня днем. Диагноз какая-то там фобия. В общем, она боится зеркал.
– Да, вижу Диану, – ответил Алексей, щелкая по клавиатуре. – Спектрофобия, эйсоптрофобия, шизофрения и…
– Да, я знаю! – перебил Макс. – Она боится зеркал, а в двери палаты специальное стекло, одностороннее.
– Да, зеркало Гезелла. Это помогает нам…
– Да засунь ты свою терминологию себе в… дальний ящик! – не выдержал Макс. – Она боится зеркал, а с ее стороны это стекло выглядит как зеркало! Она может сделать что-нибудь с ним или с собой!
– Максим, я понял Ваши опасения, но не стоит переживать. Стекла противоударные. Кроме того, за пациентами ведется постоянное наблюдение с помощью камер, а наши сотрудники каждые полчаса совершают обход. С Дианой все в порядке.
– С ней может случиться что-нибудь в любой момент! Вы же понимаете, в каком она состоянии!
– Но…
– Вот именно: «но»! За полчаса человек может подавиться собственным языком, а камеры могут просто не работать.
– Максим…
– Просто сходите и проверьте ее!
– Максим, повторяю еще раз…
– Просто сходи и проверь! – Макс уже кричал в трубку.
– Хорошо, ожидайте, – послышался щелчок и заиграла навязчивая мелодия ожидания.
Прошло почти три минуты, наконец, в трубке раздался встревоженный голос:
– К сожалению, Диане стало хуже. Мы…
– Я же говорил, говорил! – и, не слушая дальше, Макс отключил телефон.
Здание клиники уже виднелось впереди, поэтому он прибавил скорости.
– Без особого распоряжения вход в клинику в ночное время запрещен, – ответил охранник Максу, когда тот попытался открыть дверь.
– С моей женой что-то случилось, ей стало хуже!
– Ваша жена в надежных руках. Без особого распоряжения вход воспрещен.
– Вы не можете не впустить меня! Там моя жена!
– Вы поместили свою жену в специализированное лечебное заведение, теперь ответственность за нее несем мы. Вас уведомят, если что-то будет не так.
– Уроды! – Макс с размаху грохнул кулаком по двери и, бессильный что-либо сделать, пошел к машине.
Покружив по району, он нашел круглосуточный магазин. Купив несколько банок энергетика и большой стакан кофе, он вернулся к клинике и приготовился ждать.
***
Диана приходила в себя постепенно. У нее было такое чувство, будто она выходит из онемения: вот ее мысли, а вот появился большой палец на левой ноге, теперь еще правая рука, а вот под лопаткой зачесалось. Все это время, пока она мысленно собирала себя по кусочкам, она почти не шевелилась. Окончательно придя в себя, девушка осторожно встала, обошла комнату, подергала ручки окон. Ни раковины, ни туалета – ничего: кровать, стол и стул. По этой спартанской обстановке и одежде она поняла, что находится в больнице. В раздумьях Диана села на кровать. Последнее, что она помнила, был ее кошмар, дальше – пустота и чернота. Она ощупала руки, ноги, голову – ничего не болело, не было ни гипса, ни повязок, ни лангет. Хотелось в туалет. Диана дернула ручку двери, но та не поддалась.
– Эй, кто-нибудь, – позвала она, прислонившись к двери, – мне нужно выйти.
Тишина.
– Кто-нибудь слышит меня? Мне срочно нужно в туалет!
Снова тихо.
– Выпустите меня, – она застучала кулаком по двери, – иначе я сейчас лужу сделаю на полу.
Никто не отозвался. С каждой минутой в туалет хотелось все сильнее и сильнее. Она взяла стул и с размаху ударила по двери. Металлическая ножка попала в зеркало, вставленное в дверь, и тут же завыла сигнализация.
Диана бросила стул на пол и отошла к дальней стене, прижавшись к ней спиной. Через минуту сигнализация замолчала, а в коридоре послышались шаркающие шаги. Еще секунда, и дверь открылась. В комнату вошел мужчина в бежевых брюках и рубашке, за порогом мелькнули еще две мужских фигуры, но они так и остались в коридоре.
– Ну что, проснулись?
– Где я? – настороженно спросила Диана.
– Как Вы себя чувствуете? Помните, как Вас зовут? Сколько лет?
– Я чувствую, что очень сильно хочу в туалет. Где здесь уборная?
– Прошу, – мужчина распахнул дверь и галантным жестом пригласил Диану проследовать в коридор.
С опасением поглядывая на него, а также на двух мужчин за дверью, она вышла из палаты и, увидев на стене значок и букву «Ж», со всех ног бросилась в ту сторону.
Ни замка, ни крючка, ни задвижки на двери уборной, увы, не было. Облегчившись, она осмотрелась: ни окон, ни зеркал – только литая металлическая раковина и металлический антивандальный унитаз, как в поездах. Диана еще раз вымыла руки, пригладила взлохмаченные волосы и, как смогла, разгладила мятую больничную рубашку.
– Еще раз здравствуйте, – сказал ей мужчина, когда она вышла в коридор. – Можем продолжить разговор?
Диана неопределенно хмыкнула.
– Тогда пройдемте в палату, – предложил мужчина и, не дожидаясь Дианы, двинулся к палате. девушке ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ним.
– Итак, давайте познакомимся. Меня зовут Денис Иванович, я дежурный врач в клинике Шуваловой. Ваш лечащий врач – Евгения Григорьевна, но она будет завтра. На данный момент я готов ответить на все Ваши вопросы.
– Меня заперли в психушке? – напрямую спросила Диана.
– Не заперли. Вас привезли к нам в очень тяжелом состоянии.
– Что… Что именно со мной было?
– У Вас был нервный срыв. Вы вели себя очень агрессивно, а затем впали в ступор.
– Макс… Надеюсь, я ничего не сделала ему? – с тревогой спросила Диана.
– Не переживайте, с Вашим супругом все в порядке. Именно он помог нам привезти Вас сюда.
– А какой диагноз? Или как это называется тут у Вас?
– Диагноз у Вас очень сложный, но данное состояние прекрасно лечится. Если Вы будете выполнять все предписания, то уже через пару недель сможете вернуться к нормальной жизни.
– Я не сумасшедшая.
– Да, но нервное перенапряжение и старые психологические травмы дали о себе знать, и…
– Какие к черту психологические травмы!
– Послушайте, успокойтесь, – мягко начал Денис Иванович. – Завтра утром Евгения Григорьевна побеседует с Вами, мы до конца оформим Вашу историю болезни, и тогда все станет понятно.
– Но я совершенно здорова! Посмотрите! – Диана вытянула вперед руки. – Руки не трясутся, координация не нарушена, я не заявляю о встречах с НЛО и голосах в голове. Я здорова!
– Решение должен принимать лечащий врач. Будет лучше, если Вы успокоитесь и дождетесь утра.
– Что, что мне скажет лечащий врач?!
– Зависит от того, что Вы ей скажете, – ответил врач.
– Я скажу ей, что я совершенно здорова, что я не сошла с ума, и Вы думаете, она меня отпустит?
– Не могу знать, – пожал плечами врач. – Ваш лечащий врач она, а не я.
– Вы заперли меня в этой палате, как… как сумасшедшую!
– Мы предпочитаем использовать термин «комната».
Диана взвыла от бессилия: врач был спокоен и корректен до тошноты. Она понимала, что не сошла с ума, что то, что она видела – реально. Оно было реально и тогда, и сейчас. Также она понимала, что ничего не сможет сделать ни с Денисом Ивановичем, ни с двумя лбами, ожидавшими его за дверью палаты.
– Могу я позвонить Максу? Своему мужу?
– К сожалению, нет. Нашим пациентам запрещено самостоятельно звонить родственникам, друзьям и другим знакомым и незнакомым людям.
– А если… А если мне нужны прокладки?
– Вы всегда можете обратиться в кабинет дежурной медсестры, Вам выдадут все необходимые средства гигиены.
– Но мне нужно позвонить!
–Скажите мне, что Вы хотите передать супругу, завтра утром мы позвоним ему и передадим Вашу просьбу.
– Мне нужно передать ему очень личное, – упрямствовала Диана.
– Личное мы тоже передаем – слово в слово.
– Мне просто нужно поговорить с Максом, услышать его голос, – Диана уже понимала, что ничего не добьется от этого аккуратного, вылизанного до блеска врача.
Денис Иванович, судя по всему, был опытный и весьма хладнокровный врач, поэтому ни слезы, ни дрожащий подбородок, ни умоляющий тон не возымели на него никакого действия.
– Вот что, дорогая Диана, – он хлопнул себя по коленям и встал со стула. – Думаю, наш разговор зашел в тупик, поэтому, если у Вас не осталось никаких вопросов, я позволю себе вернуться к работе, а Вас оставлю отдохнуть.
Диана молча отвернулась к окну, не реагируя на слова врача.
– Ну что ж, хорошо. Спокойной ночи, – выходя из палаты, мужчина щелкнул выключателем. В палате воцарился полумрак – свет просто уменьшили, но не выключили. Постояв с минуту у окна, Диана все же прилегла на кровать. Она закрыла глаза и попыталась вспомнить прошедший день.
Воспоминания всплывали рваными клочками и никак не хотели выстраиваться в цельную картину. Вот они с Максом сидят в гостях и играют в фанты, вот они идут домой и ложатся спать, следующая картинка – туман за окном, парующая кружка с кофе и взволнованное лицо Макса.
«Туман, – думала Диана. – Почему туман, если на небе не было ни облачка, когда мы возвращались? Откуда он мог взяться?» Затем она вспоминает солнечные лучи, пытающиеся пробиться сквозь плотные шторы в их с Максом спальне. Бежевое пятно, обращающееся к Диане мягким голосом. Кажется, это была какая-то женщина… Может, это и была ее лечащий врач?
От всех этих мыслей Диану начало клонить в сон. Неизвестно, как долго она находилась на грани между сном и явью, но резкий щелчок заставил ее открыть глаза. Лампочка над дверью, светившаяся до этого теплым неярким светом, мигнула пару раз, снова щелкнула и погасла.
Палата погрузилась в темноту – слабый свет уличных фонарей не мог с ней справиться. Диана вздохнула и снова закрыла глаза, но сон уже испарился. Она лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к звукам ночи: проезжающие автомобили, шорох шагов за дверью, где-то на улице ссорится пара. Все эти звуки были привычные, знакомые и не настораживали Диану. Но внезапно к ним добавился еще один: скребущий звук – тихий, но острый, как будто гвоздем водили по стеклу. И в этом звуке таилась опасность.
Диана села на кровати и прислушалась – звук доносился из дальнего угла палаты. Он становился все громче и громче, и уже совсем скоро перекрыл все остальные звуки. «Зеркало!» – молнией вспыхнула в мозгу Дианы мысль, а за ней, как снежная лавина, понеслись новые воспоминания о прошедшем дне.
– Это неправда, это все сон, – пробормотала она и крепко зажмурилась, когда рядом с дверью ей привиделось какое-то движение. – Сейчас я досчитаю до трех, открою глаза, и ничего не будет.
Она вслух досчитала до трех, открыла глаза, но движение не прекратилось. В темноте, на уровне ее головы, что-то отчаянно трепыхалось, издавая скребущие звуки. Затем наступила тишина и раздалось знакомое до мурашек хихиканье. Диана снова закрыла глаза и как мантру повторяла одно и то же: «Это все сон, это все сон…».
Невесть откуда появился сквозняк, в палате стало так холодно, что у Дианы озябли пальцы. Она почувствовала, как что-то легкое касается ее лица. Не выдержав этого, она открыла глаза и закричала: перед ней на кровати нос к носу с ней сидела она сама. Громкий крик Дианы внезапно оборвался и превратился в сиплый хрип. Двойник потянулся к ее волосам, пропустил несколько прядей между пальцами, коснулся родинки на ключице, нащупал шрам на плече и в следующее мгновение умиротворенность на лице пришелицы сменилась яростью.
– Ненавижу тебя! – прошипела она и схватила Диану за руку. – Я уничтожу тебя и все, что тебе дорого!
Девушку ожгло холодом: крещенская прорубь по сравнению с этим показалась бы парной ванной. Она стала отбиваться от двойника свободной рукой, но безрезультатно. Второй рукой призрак схватил девушку за горло и, продолжая шипеть: «Ненавижу тебя», повалила ее на спину и принялась душить.
Сквозь багровую пелену Диана почувствовала запах медикаментов, застарелой крови и лежалых тряпок. Слышались чьи-то сдавленные всхлипы и еле различимый голос матери, который она не слышала больше пяти лет. Именно этот голос придал ей силы. На последнем дыхании она извернулась, и вместе с душившим ее двойником повалилась на пол. Падение отвлекло пришелицу, поэтому у Дианы появилось мгновение, во время которого она нащупала ножку стула и запустила им в двойника. Стул врезался в него и вывел из равновесия. Диана воспользовалась этим, вскочила на ноги и кинулась к двери.
– Помогите! – хрипела она и стучала кулаком в дверь. – Кто-нибудь, помогите!
Но все было безрезультатно. За спиной снова раздалось хихиканье: пришелица приближалась к ней и на лице ее читалось радостное предвкушение. Внезапно за дверью раздались чьи-то шаги и негромкий голос. Диана изо всех сил замолотила кулаками по двери, понимая, что это ее последний шанс остаться в живых. Она стучала и сипела, в то время как хихиканье все приближалось и приближалось.
– Ну, что еще такое? – раздался недовольный голос.
Холодная рука схватила Диану за левое запястье и потащила прочь от двери. Послышался звук отпираемого замка, Диана рванулась, длинные ногти оставили на ее руке глубокие царапины. В это же мгновение дверь открылась, и в палату хлынул свет. Он ослепил Диану. Железная хватка исчезла.
– Она здесь, здесь! – сипела девушка, хватаясь за руку мужчины и тыкая пальцем в темноту палаты.
– Тихо, тихо, успокойтесь, – мужчина наконец совладал с собой и взял Диану за плечо. – Давайте вернемся в палату. Вам надо отдохнуть.
– Нет, нет! – панически мычала она. – Она там! Она хочет меня убить!
– Нет там никого, – ответил мужчина и подтолкнул Диану в палату.
Внутри было холодно. Содрогнувшись от сквозняка, мужчина потянул носом воздух и уловил неприятный запах. Даже не сам запах, а намек, выветрившееся его подобие: пахло старыми лекарствами, кровью и ветошью.
– Все хорошо, – продолжал он успокаивать Диану. – Видите, здесь никого нет.
Девушка не хотела возвращаться в темную палату к кровожадному двойнику. Времени на раздумья не было, поэтому она резко наклонилась и укусила мужчину за руку.
– Ах ты сука! – взревел он и от неожиданности выпустил Диану.
Она оттолкнула его и кинулась по коридору в сторону лестницы.
– Держите ее! – закричал мужчина выбежавшим в коридор санитарам.
– Что у вас тут? – в коридор вышел Алексей.
– Пациентка цапнула меня и сбежала! Ведьма! Поймаю – зубы вышибу!
– Полегче давай, зубы ему. Кто сбежал-то?
– Да кто-кто! Новенькая!
Алексей громко выругался и метнулся по коридору обратно к стойке регистрации. Что-то прерывисто бросил в телефонную трубку, положил ее на место и побежал к кабинету дежурного врача.
Диана бежала по лестнице вверх, считая этажи: второй, третий, четвертый… Он оказался последним. Сзади слышался топот догоняющих ее санитаров. Она молнией метнулась в коридор четвертого этажа и побежала вперед. Судя по всему, этот этаж принадлежал администрации клиники: Диана дергала все ручки подряд, но двери были закрыты.
Впереди оставалось еще несколько дверей и большое французское окно. «Выпрыгну! Выпрыгну! – думала Диана на бегу. – Что угодно, лишь бы не возвращаться в палату!» Санитары были в нескольких метрах от нее, когда одна из дверей подалась под рукой Дианы. Она нырнула за дверь, захлопнула ее, схватила стоящий рядом стул и подперла им ручку. Через несколько секунд с другой стороны в дверь врезалось тяжелое тело санитара. Дверь выдержала. Ручка стала бешено крутиться, затем раздался еще один удар.
– Подожди, не ломай дверь, – сказал кто-то. – Ты карауль ее тут, а мы заберемся по пожарной лестнице.
Послышались торопливые шаги, а затем воцарилась тишина. Кабинет, в отличие от палаты, был ярко освещен уличным фонарем. Зеркал, насколько успела заметить Диана, здесь не было – быть задушенной собственным отражением ей не грозило. По крайней мере, сейчас. Времени у нее, судя по всему, оставалось совсем немного. Она выглянула в окно, но не увидела снаружи никого. Присев на подоконник, она задумалась о том, что ей делать дальше.
Внезапно тишину нарушил звук поворота ключа в замке. Диана подскочила и заметалась по кабинету, ища укрытия. Не найдя ничего другого, она спряталась за громоздким кожаным диваном. Дверь открылась. Закрылась. Кто-то включил свет и, что-то еле слышно бормоча, прошаркал к окну. Из своего укрытия Диана увидала женские ноги в хлопчатобумажных чулках и стоптанных тапочках. Женщина остановилась, поставила рядом ведро и окунула в него тряпку, затем отжала из нее воду и ловко намотала ее на швабру и начала мыть пол.
Диана надеялась, что женщина скоро уйдет, но та мыла пол на совесть: полоскала и отжимала тряпку, терла одно и то же место несколько раз. Наконец, она остановилась, вздохнула и произнесла:
– Ну, голубушка, выходи. Знаю я, что ты здесь. Выходи-выходи, – снова повторила она, когда Диана не сдвинулась с места. – Выходи, не бойся.
Что-то в этом голосе было такое, отчего Диане захотелось плакать. Она всхлипнула раз, другой и заплакала, уткнувшись в колени.
– Ну-ну, ничего страшного, – раздался совсем рядом тот же самый голос. – Поплачь маненько, легче станет, ужо я-то знаю.
Диана плакала, забыв обо всем. Ей казалось, что все те слезы, которые она не выплакала тогда, в детстве, сейчас рвались наружу. И она плакала, а теплая женская рука гладила ее то по плечу, то по макушке.
Наконец, когда поток слез иссяк, Диана подняла голову и посмотрела сквозь склеенные слезами ресницы на женщину. Перед ней стояла старушка: морщинистое лицо, белый платочек на голове, темно-синий рабочий халат, чулки в рубчик и тапочки. В руках она сжимала швабру, слегка опираясь на нее. На лице светилась добрая улыбка.
– Мне надо уйти отсюда, – пролепетала Диана.
– Знаю, детонька, знаю. Помощь тебе нужна, – кивнула старушка.
– Вы… Я знаю, Вы не можете мне помочь, но хотя бы не говорите им, где я.
– Не скажу, не скажу, – снова кивнула головой та.
– Спасибо, – кивнула Диана. – Я как-нибудь сама справлюсь, Вы только не говорите им, куда я пошла, пожалуйста.
– Не переживай, не скажу, – улыбнулась та.
Диана вытерла слезы, встала и, не поворачиваясь к старушке спиной, мелкими шажками двинулась в сторону двери, через которую вошла уборщица, и которую Диана не заметила в полумраке. Тихонько, чтобы не скрипнуть, открыла дверь – перед ней была лестница. Ступени ее были стерты до округлости, стены зашарпаны, а деревянные перила лоснились от прикосновений тысяч рук. Тусклые лампочки освещали каждый пролет желтым густым светом. Ни стекла, ни зеркал – этот факт обрадовал Диану.
– Спасибо, – повернулась она к старушке.
Та улыбнулась ей в ответ, а потом, серьезно нахмурившись, сказала:
– Ты, вот что, девонька, к бабушке сходи. Одна не справишься, нет. Помощь тебе нужна.
– К бабушке?– оторопела Диана. – Но мама сказала, что она умерла.
– Видать, неправду тебе мама сказала.
– А Вы откуда знаете?
–Иди, иди, – замахала старушка рукой, – времени нет. Хотя подожди!
Старушка залезла в карман и достала оттуда большой металлический ключ на суровой нитке и протянула его Диане.
– На вот, возьми. И никогда не снимай – когда-нибудь да пригодится.
– Спасибо, – Диана взяла ключ и, за неимением карманов, повесила его себе на шею.
– Ну все, все. Ступай с Богом.
Диана еще раз благодарно кивнула старушке и шагнула на лестницу. Если бы она обернулась, то увидела бы, как старушка мелко крестит ее.
«Вот она – неприглядная изнанка современного лоска», – думала Диана, осторожно спускаясь по лестнице. За стеной слышались приглушенные голоса, топот ног. Она миновала третий этаж, второй, первый – лестница уходила вниз. «Наверное, в подвал», – подумала девушка и, так как деваться ей было все равно некуда, пошла дальше. Одолев еще несколько лестничных пролетов, впереди она увидела узкую дверь.
Диана осторожно приоткрыла ее, выглянула наружу. Дверь выходила куда-то на задворки клиники: старые проржавевшие кровати, колченогие стулья, сваленные в кучу матрасы. Никого не видно и не слышно. Пригибаясь почти к земле, она пробежала несколько метров до небольшого скверика и там, прячась за деревьями, короткими перебежками добралась до забора. Кованные металлические прутья стояли так часто, что между ними можно было просунуть разве что руку.
В отчаянии Диана пошла вдоль забора, пробуя каждый прут на прочность. Она надеялась: вдруг какой-нибудь из них поддастся. Диана уже начала впадать в панику, когда в нескольких метрах впереди заметила калитку. Она подбежала к ней, толкнула и…заржавевшие петли оглушительно взвизгнули. Извиваясь ужом, Диана протиснулась в узкую щель и изо всех сил рванула прочь от клиники.
Она бежала по плохо освещенному тротуару. Ни одного человека, ни машин, ни одно окно не горело в домах – казалось, город вымер. Ноги в больничных носках чувствовали каждый камешек на асфальте, холодный металлический ключ тяжело бил по груди, подскакивая в такт бегу. Только эти два ощущения не давали Диане скатиться в панику и решить, что она снова оказалась во сне.
Когда клиника скрылась из виду, девушка сбавила скорость. Быстро шагая, она оглядывалась по сторонам и не узнавала этой части города. Тишина по-прежнему окружала ее. Диана искала хоть какую-то зацепку: табличку с названием улицы, магазин, заправка – что угодно, лишь бы понять, где она находится. Но ничего такого не было. Она шла вперед наугад, сворачивая, срезая углы, перебегала дорогу, воровато озираясь. Мысли ее будто отделились от тела: она все думала и думала о своем странном и таком подозрительно легком побеге.
«Как так получилось, что я оказалась на улице? – думала Диана. – Ведь я спустилась на несколько этажей под землю. Может быть, не заметила перехода? Но я точно помню, что не поднималась вверх, только вниз… И как странно выглядела бабулька… Халат этот синий, чулки в рубчик – такие у моей бабушки были…»
– У какой бабушки? – от внезапности этой мысли Диана остановилась. – Я не помню свою бабушку, я даже ни разу не видела ее!
Но отвечать было некому, поэтому она пошла вперед, потирая горящие глаза.
– Мне кажется, я схожу с ума, – шептала она. – Вот было бы хорошо, если бы все это было сном. Проснуться рядом с Максом, выпить кофе и посмеяться над этим сумасшествием, а не вот это вот все.
Еще сутки назад они с Максом веселились с друзьями, смеялись и шутили, а теперь… Ей казалось, что с того момента прошел не один год. Как теперь повернется ее жизнь? А что она скажет Максу? Неужели придется вернуться в палату с зеркалом на двери, позволить накачать себя транквилизаторами и всю оставшуюся жизнь провести в дурмане?
– Ну уж нет! Если бы это был бред, я бы безоговорочно пошла на лечение! – вслух проговорила Диана.
– Но ты же знаешь, что шизофреников невозможно убедить, что у них бред? Они всегда уверены, что они совершенно здоровы, – прошептал внутренний голос.
– А это что такое? – Диана закатала рукав рубашки, скрывавший пять глубоких рваных царапин.
– Ты могла сама себя поранить во время приступа.
– Да у меня никогда не было таких длинных…когтей!
– Хорошо, попробуем с другой стороны, – вкрадчиво продолжил голос. – До этого момента ты никогда не слышала чужих голосов в голове.
– Ты мой собственный голос! Я говорю сама с собой – все так делают!
– Уверена? – в голосе послышалась усмешка.
– Хватит! Хватит! – закричала Диана и закрыла уши ладонями.
Теперь, отвлекшись от своих мыслей, она увидела, что в нескольких метрах впереди в воздухе повисла стена тумана. Сквозь него до Дианы доносились такие привычные её слуху, но приглушенные звуки: шорох шин по асфальту, сигнал скорой помощи, лай собак, смех. Она осторожно подошла к туману и остановилась.
Он действительно выглядел как стена – не растекался, не струился вниз, скорее он был похож на желе. Диана легонько подула на него, и туман заколыхался, не теряя при этом формы. Она погрузила в него кончики пальцев, ощутила влажную прохладу и медленно вытащила их – с пальцами все было в порядке.
Диана посмотрела по сторонам – стена тумана тянулась вправо и влево, насколько хватало глаз. Она оглянулась назад – темнота за ее спиной сгущалась, двигалась как большой черный зверь. Казалось, она даже пахла зверем. И этот зверь был опасен. Не желая столкнуться с ним нос к носу, Диана шагнула в туман.
Он был такой плотный, что даже вытянутой руки нельзя было увидеть. «Что ж, зрения я лишилась, но у меня остался слух», – подумала она, закрыла глаза и, затаив дыхание, прислушалась. Сначала она ничего не слышала, казалось, что туман забил ей уши старой влажной ватой, но постепенно до нее стали долетать все те звуки, которые она слышала минуту назад.
Выставив вперед руки, чтобы ни с чем (ни с кем) не столкнуться, она пошла вперед мелкими шажками. Глаза ее были по-прежнему закрыты – так она могла сосредоточиться на звуках. Они то приближались, то отдалялись – в зависимости от того, в какую сторону уходила Диана. Она потеряла счет времени: просто брела на звук так, как бабочки летят на свет лампы. Непрошенное сравнение насторожило ее. Но, рассудив, что деваться ей все равно некуда, Диана снова сосредоточилась на звуках – с каждым шагом они становились все ближе, все яснее, все четче. Еще шаг, другой…