Эри отпаивала меня успокаивающим отваром, а Тар сидел в углу и матерился. Почему-то ругань парня успокаивала меня куда больше, чем причитания подруги. Тар то и дело порывался добавить Смилевой компании, но мы с Эри на пару его отговаривали, и в конце концов тот согласился, что было бы крайне неразумно затевать еще одну драку, тем более мне уже ничего не грозит.
– Смиль, когда очухается, никому не расскажет? Он не может представить дело так, будто это ты виновата? – спросила Эри, подавая мне кружку с отваром.
Я кое-как поднялась: сказывался перерасход магии.
– Там осталась моя одежда, – задумчиво проговорила я. – Теоретически от Смиля можно всего ожидать. Не знаю, способен ли он так извратить происшедшее…
– Не сомневайся, – подал голос Тар. – Он соврет все что угодно, лишь бы не попасть под раздачу. Пожалуй, я схожу и заберу твои вещи. Заодно «обнаружу» этих идиотов, а то вдруг подохнут там. Я, конечно, не расстроюсь, но как-то некрасиво выйдет.
– А Луван никому не расскажет?
– Вряд ли. У него не хватит мозгов хорошо соврать, а подставлять Смиля, в каком бы состоянии он ни находился, опасно. – Эри с беспокойством глянула на Тара. – Ты уверен, что все будет нормально?
– Разумеется. В случае чего пропишу им по паре ударов в челюсть. На сдачу.
– Не лезь на рожон, Тар, – попросила я. – Им и так досталось.
– Он замечательный, – когда шаги Тара стихли, пробормотала Эри.
– Держись за него, – согласилась я.
– Спать будешь?
– Вздремнула бы.
– Дейна, тебе так повезло. Представляешь, что было бы, если б ты не смогла отбиться?
– Не хочу даже думать об этом. – Меня передернуло.
Я обманывала Эри. Конечно, еще на первом курсе я продумала все варианты ситуаций, в которых попадусь Смилю. И давно все решила. За насилие этот парень поплатился бы жизнью. Остается надеяться, ни у кого не возникнет вопросов, откуда у адептки с факультета общей магии в арсенале такие заклятия. Я сильно рисковала, рассчитывая, что позор от поражения заставит парней молчать. Если узнает директор… надо держаться от Кэдерна подальше.
Я проспала обед и не пошла бы даже на ужин, если бы не Эри. Она буквально силком вытащила меня из постели, заставила одеться и спуститься в столовую. Я хмуро оглядывала галдящих студентов, ковыряясь вилкой в салате. А они что-то оживленно обсуждали, порой забывая о еде.
– Смиля и Игнета привезли в замок, – пояснила Эри. – У Игнета ожог сетчатки. Пока неизвестно, какие будут последствия. Смиль отделался шрамами на спине и сломанным носом.
– А третий? – спросила я.
– Молчит. Ходит понурый, но молчит, – пожала плечами Эри. – Сейчас все обсуждают, с кем это Смиль подрался. Кэдерн вопит, требует того, кто это сделал.
– Ты меня осуждаешь? – к собственному удивлению, спросила я.
– Шутишь? Ты бы рядом не сидела, если бы не отбивалась. Они звери, а не люди. Не забивай себе голову, Дейна. Все правильно, так им и надо. На тебя никто не подумает.
А если подумает… Что ж, на этот случай у меня был план. И это немного успокаивало.
Повеселев, я принялась за еду и снискала одобрительный взгляд Эри.
После случая у источника компания Смиля перестала меня доставать, даже те ее члены, которые лично не присутствовали при драке. Видать, впечатления Лувана были настолько сильны, что каждый, кто поддерживал со Смилем хоть какие-то приятельские отношения, обходил меня за версту. По универу ползли слухи, но никто не мог точно сказать, что из случившегося правда.
Кто-то говорил, что парни подрались меж собой из-за красотки Гивицы с пятого курса. Кто-то утверждал, что Смиль и Игнет встретили в лесу компанию беглых темных магов. Кто-то считал, что все это – проклятие источника, который защищает целебную воду. Какой только чуши я не наслушалась. К счастью, необыкновенную почтительность ко мне со стороны Смилевых дружков никто не связал с тем, что парни провалялись в лазарете до самого конца семестра и вышли только в день бала.
Наверное, мой позор они пропустить не могли.
Правда, во вторник стало ясно, что Смиль в лазарете занимался не только оздоровлением организма.
Это был обеденный перерыв, который я проводила в комнате – дописывала открытки, оставшиеся с вечера. Есть почти не хотелось, но на всякий случай я прихватила из столовой кусок пирога.
За окном снова шел дождь, как бы намекая, что не видать нам настоящей зимы в этом году.
– Дейна!
Эри вбежала в комнату, заплаканная и растерянная. Остановилась возле моего стола, потом села на кровать и замолчала.
– Эри? Что такое?
– Тар! – попыталась что-то объяснить соседка.
– Что с ним? – В моей голове сложились уже тысячи картин несчастных случаев, могущих произойти с Таром.
– Его поймали на дурманящих зельях!
А вот этой картинки не сложилось как-то. Он не был похож на наркомана.
– Тар принимает дурман?!
– Нет, конечно.
– Распространяет?
– Дейна! – укоризненно воскликнула Эри. – Он не такой! Как ты могла подумать?
– Прости, – я пожала плечами, – всякое бывает. Кто его поймал и как вообще это случилось?
– Директор поймал, – вздохнула Эри.
– Сам директор? Да как?!
– Не знаю, на тренировке к Тару подошли его ребята из охраны и увели. В его сумке нашли дурманящие зелья, Дейна, какие-то из запрещенных! Они его не просто исключат, они его посадят!
– Подожди, запрещенные? Ты уверена?
Запрещенными назывались дурманящие зелья, способные не просто дарить эйфорию – разрушать организм, отключать сознание, способные подчинять и подавлять инстинкты самосохранения. Я не могла поверить, что Тар мог таскать в сумке такие вещи. Даже если он и занимался распространением запрещенных зелий (в чем я сильно сомневалась), не идиот же он!
– Он не виновен! – продолжала скулить Эри.
– Я знаю. Это Смиль.
– Что? Почему Смиль?
– У него был какой-то дурман там, на озере. Тогда я не подумала, что он запрещенный, хотя могла бы догадаться. Ему наверняка сообщили, кто нашел их у источника, как и то, что моей одежды там не обнаружили. Решил отомстить.
– И что делать? Дать им просто так исключить Тара?
– Нет. Идем!
– Куда? – Эри с готовностью вскочила.
– К директору. Будем объясняться.
Я почему-то твердо была уверена, что директор нас выслушает и – что главное – поверит нам. Почему-то я не задумывалась о том, что в глазах взрослого мага мы с Эри – две маленькие девчонки, пытающиеся защитить друга, который пользовался нашим доверием. Все это в полной мере я поняла, когда Кэдерн, выслушав мою сбивчивую речь, произнес:
– Я умею читать, Сормат. Я читал дело Тара, и я знаю, какой он хороший студент. В ваших словах я не увидел ни одного доказательства. Вдобавок ко всему вы еще и приплели сюда студента, который лежит в больнице, пострадавшего в ходе жестокого нападения. Сормат, вон из кабинета, иначе я подумаю, что вы причастны к этому делу!
Ох как мне в такие моменты хотелось перестать прятаться и позволить глазам сверкнуть серебряным огнем!
– Господин директор, – я лишь улыбнулась, – вы совершаете большую ошибку. Подозреваю, вы знаете, что Тар невиновен, но не можете доказать. Мне достоверно известно, что Смиль – который, как вы выразились, пострадавший – в момент нападения на одинокую однокурсницу имел с собой весьма подозрительное вещество, обнаруженное потом у Тара в сумке. Вам ведь ничего не известно об инциденте, упомянутом мной? Так я и думала. Поэтому не делайте преждевременных выводов.
– О чем вы говорите, Сормат? – Медные глаза Кэдерна потемнели. – Что делал Смиль у источника? Напал на вас?!
– Я этого не сказала. Я лишь упомянула, что там была девушка, не более. Вас должен интересовать флакон с наркотиком.
– Сормат, не испытывайте мое терпение. Если вам хоть что-нибудь известно о том, кто утром в воскресенье искалечил двоих студентов, я приказываю вам все рассказать. Вы еще не доросли до того, чтобы играть со мной на равных. Есть что сказать – говорите, нет – оставьте свою речь для защиты диплома. Мы не дипломаты, чтобы обходить острые углы.
– Господин директор. – Я подошла к нему почти вплотную и закатала рукав ученической рубашки. – Это – неопровержимое доказательство того, что Смиль – ублюдок и что обожженная спина – его счастье и награда. Я могу пойти с этим к страже, они наверняка найдут способ проверить мои слова. Не стоит говорить, что тогда Смиль сядет, а его отец, кем бы он ни был, устроит всем нам веселенькую жизнь. Университет прогремит на всю страну. Я не хочу скандала, но не позволю Смилю подставлять моих друзей. Срок для расследования неделя, верно? Дайте мне это время, и я заставлю Смиля признаться.
Кэдерн шокированно смотрел на синие следы пальцев на моей руке, оставленные Смилем.
– Я не могу позволить вам проводить какие бы то ни было расследования, – наконец сказал он.
– Их и не будет. Смиль признается, когда поймет, что ему грозит. Я напишу уведомительное письмо, что передаю дело в суд.
– Сормат, если то, о чем вы говорите, имело место быть, я просто обязан исключить Смиля.
– Исключите. Потому что он принес в университет запрещенные зелья, а не за то, что пытался изнасиловать меня.
– За это…
– Об этом будут говорить очень долго. Господин директор, у меня пожилые родители. Я – незамужняя молодая ведьма. С восемью баллами резерва, кстати. Вам что, меня не жалко?
Кэдерн смотрел на меня как-то растерянно и удивленно. То ли не ожидал таких новостей о делишках Смиля, то ли поразился моему весьма непочтительному тону.
– Пишите, – наконец вздохнул директор. – Пишите свое письмо. Если Смиль признается, я его исключу и не стану поднимать шум. Тара отпущу. Если нет…
– Признается, – кивнула я. – Спасибо.
– Дейна, – окликнул меня Кэдерн, когда я уже подошла к двери, – вы должны были попросить о помощи.
– Я и сама, как видите, справилась.
– Игнет останется слепым…
– А сколькие остались инвалидами из-за их зелий?..
Я не собиралась писать письмо Смилю. И дураку ясно, что он на него не отреагирует. Поэтому предстояло решить вопрос по-другому. Мне показалось, что об этом же думал Кэдерн, когда соглашался, но предпочел не раздувать скандала, давая мне возможность все решить самостоятельно.
Единственный намек, который я не поняла, – его слова об Игнете. Мне было жаль, что парень останется слепым, но… трое на одну девушку с наркотиком и весьма жуткими намерениями? Это, как мне казалось, давало карт-бланш на любой вид самозащиты.
Эри нервничала. Оно и понятно: Тар под домашним арестом, к нему никого не пускают. Сидит, бедный, в четырех стенах комнаты общежития, обвиненный в том, чего не делал.
Заодно можно было Кэдерна похвалить – к Смилю также никого не пускали.
– И как ты докажешь, что все подстроил Смиль? – то и дело спрашивала Эри, почти переставшая есть.
– Не знаю пока, – неизменно отвечала я. – Но придумаю. Время – шесть дней, Смиля выписывают в день бала. Если на балу я не смогу его запугать, попробую действовать через отца. Он у него адекватнее, я думаю, испугается за сынулю.
– А если тоже решит, что ты блефуешь?
– Значит, – медленно проговорила я, – вся страна узнает, как развлекается Смиль.
– Ох, Дейна! – Эри начинала шмыгать носом, и еще минут десять я тратила на то, чтобы ее успокоить.
Неделя текла медленно, но уверенно. Всюду чувствовалось напряжение: спешно составлялись пары, чтобы, не приведите боги, не остаться на танцполе в одиночестве; девчонки, хвастаясь, наперебой описывали наряды и прически; парни хмурились и делали вид, что происходящее их совсем не интересует. Я репетировала и переживала за Тара, поэтому в общем переполохе не участвовала и почти забыла об отсутствии наряда.
В четверг я приводила в порядок кожаные брючки и старую, сшитую еще три года назад, белую блузу. Впрочем, несмотря на то что наряд был старый, он сидел хорошо. С вечерним платьем не сравнится, но за роялем я, одетая в классический костюм, накрашенная и с растрепавшимися волосами, выглядела эффектно. Тем более что подготовилась неплохо и играла лучше, чем когда-либо. Коль, которого я, стиснув зубы, пустила на репетицию, остался доволен.
Эри готовилась к празднику без особого энтузиазма. Тар, естественно, бал пропускал. И нам по-прежнему не разрешали с ним видеться.
В пятницу занятий не было; лишь оглашение результатов семестра, награждение отличников, организационные моменты практики и выдача персональных заданий. Ничего нового, одна и та же картина из года в год. Потом, сжалившись над нетерпеливыми студентами, нас отпустили готовиться к вечеру. Те, кто на бал не попал, в этот же день разъехались по местам практики.
– Дейна, через час начало! – всплеснула руками Эри. – Почему ты не одета?
– Нужно проверить инструмент и отрепетировать все еще раз. Рано, Эри. Я все равно попаду на бал не раньше, чем выступлю, а это только через полчаса после начала.
– Как знаешь, – поджала губы подруга. – Скажи честно: у тебя ведь нет наряда?
В своем малиновом узком платье Эри выглядела сногсшибательно. Ярко и совсем не по-новогоднему.
– Нет, – вздохнула я. – Но это ничего не меняет.
– Дейна, – Эри села на кровати, – почему ты не сказала? Мы бы придумали что-нибудь.
– Что тут придумаешь? Я даже не сказала, что приглашена на бал, иначе родители бы ночами не спали, чтоб оплатить хоть какой-нибудь наряд. А моих денег за открытки не хватит.
– Перешили бы мое!
Я скептически посмотрела на низкорослую тощую Эри.
– Не забивай голову ерундой. Мне все равно играть, в брюках сподручнее. Смиль еще не появлялся?
– Сразу на бал придет, говорят.
– Там мы его и обработаем, – решила я. – Все, иди занимай место у стола с едой.
Эри слегка улыбнулась.
– Балда ты, Дейна, – сказала она напоследок. – Хорошая, но балда.
– Вот уж спасибо! – Я рассмеялась.
– Удачи на выступлении!
Когда дверь за ней закрылась, я повернулась к зеркалу, чтобы еще раз окинуть себя взглядом. Дейна Сормат. С уложенными выпрямленными волосами, с ярко накрашенными глазами и бледными губами, с бледной кожей. Глазки полыхнули серебром, и я поежилась. С каждым годом все труднее и труднее контролировать индивидуальную магию. Эри не спрашивает, но я вижу: беспокоится, что у меня до сих пор не проявились родовые способности. Сама она уже вовсю исцеляет мелкие травмы и порезы.
Несчастный Тар! Если нам не удастся ему помочь, бедняга сядет. Чертов Смиль, все никак не может забыть наше знакомство.
Коль, едва я вошла в гримерку, набросился на меня с вопросами:
– Где ты была, Дейна? Что так долго?
– Расслабься, – отмахнулась я. – До выхода еще пятнадцать минут.
– Где твое платье?
Взволнованный Коль явно гордился новеньким темно-коричневым костюмом, который на нем сидел немного несуразно.
– Вот мое платье. Не приставай, а то играть не буду.
Коль притих.
– Ты все помнишь? Все аккорды? Ритм?
– Помню, Коль. – Я украдкой закатила глаза.
– Тогда жди за кулисами. Как только я объявлю твое имя, выходи и играй.
Я послушно села на небольшой стульчик за кулисами. С моей стороны было неудобно наблюдать за танцевальным коллективом, но я все же отметила, что девчонки превзошли сами себя: двигались слаженно, четко, грациозно. Сверкали магические огоньки, летали разноцветные ленты, гремела музыка, и десяток отменно красивых девушек улыбались, счастливые оттого, что все внимание восхищенной публики достается им. Они замерли в последнем движении, отдав ему все силы. Я видела, как, пошатываясь, они бредут за кулисы, и ободряюще улыбалась.
– Дейна Сормат! – объявил Коль, и на сцене появился будто бы выросший из серебристого тумана рояль.
В полной тишине я прошла через сцену к своему месту. Послышались редкие смешки. В первом ряду я увидела Смиля. Он не смеялся, но явно был доволен: видел реакцию зала на мой костюм. Но мне было не до него. Пока не до него.
Я легко провела рукой по клавишам, извлекая первые звуки. Зал притих.
Пальцы сами искали клавиши, перескакивали, порхали над инструментом, и я закрыла глаза, наслаждаясь музыкой. Вокруг клубился серебряный туман, и, хотя этого никто не видел, мои глаза тоже сверкали серебром. Кто-то потянулся танцевать, кто-то стоял у самой сцены, глядя на меня. Я играла без магии, это видел всякий, и всякий, наверное, поражался этой способности. Магия – основа нашей жизни, та сущность, которая есть в каждом. И далеко не всем дана способность обходиться без нее. Но я положила все силы, чтобы научиться.
По залу, среди искусственного снега и тумана, кружились счастливые пары. Эри и Тара среди них не было, и мной вдруг овладела злость. Некоторые считают, будто они хозяева жизней, будто они могут играть с людьми, лишая их самого дорогого. Такие, как Смиль, мнят себя господами.
– Я – ваша госпожа, – едва слышно пробормотала я. – И проще всего воспользоваться правом крови, чтобы каждый получил по заслугам. Но к последствиям я точно не готова.
Бурные аплодисменты заставили меня сдержанно улыбнуться и заиграть непринужденную, медленную мелодию, под которую парни тут же повели спутниц на танцпол.
Я встретилась взглядом с Кэдерном, стоящим неподалеку и внимательно наблюдающим за залом. Он, как говорили в университете, почти никогда не появлялся на публике с девушками. Даже на балах. Директор чуть улыбнулся мне, и я почувствовала, что краснею. Сама подивилась своим изменчивым чувствам: то вдруг злюсь на Смиля, то смущаюсь, как девочка-подросток, которой впервые сделали комплимент.
– «Зимняя», – объявила я, едва воцарилась тишина.
Вновь раздались аплодисменты.
Клубы тумана, перерождаясь в языки пламени, вспыхнули, окружив рояль. Я играла, делая вид, что все это мне привычно и знакомо, а вокруг полыхало серебряное кольцо. Музыка, казалось, стала неотъемлемой частью этого зала и каждого из присутствующих. Никто уже не танцевал, все смотрели на хрупкую девушку, сидящую посреди бушующего серебряного костра, играющую так, как никогда раньше. Совсем не использующую магию.
А она вкладывала в одну-единственную песню все, что не решалась рассказать никому из ныне живущих. Она рассказывала историю маленькой девочки, которая зимним утром ушла, не оглядываясь на родной дом, ушла в мороз и ветер, чтобы навсегда исчезнуть среди множества детей королевства и проснуться в студентке четвертого курса. Очнуться после одиннадцати лет глубокого и спокойного сна. Она рассказывала о Дейнатаре, но никто в зале не связал имя давным-давно пропавшей принцессы с Дейной Сормат, дочкой бедняков из небольшого городка.
– Спасибо, – улыбнулась я, тяжело дыша.
Они хлопали стоя, выкрикивая что-то. Но я не слышала ни слова; на дрожащих ногах ушла в гримерку и упала в кресло, мечтая лишь о стакане воды. Ко мне подскочил Коль, возбужденно размахивающий руками.
– Дейна! Ты молодец! Это было потрясающе! У тебя талант!
– Спасибо, Коль. У вас вода есть?
– Держи! – Он приманил со стола стакан с обалденно холодной водой, и я залпом его осушила.
– Иди в зал, сейчас будет выступать «Небесный Шут».
Я присвистнула. Самая известная рок-группа, по крайней мере, на юге. Пожалуй, на это стоило взглянуть.
Убедившись, что твердо стою на ногах, я вышла в зал, ища глазами Эри. Подруги нигде не было видно, а идти ее искать к буфету не хотелось: там, как и всегда, собралась целая толпа. Группы на сцене еще не было, играла какая-то медленная музыка.
– Вы часто обманываете, Дейна? – раздался голос у меня за спиной.
Кэдерн Элвид улыбался, держа в руках несколько красных роз.
– Вы о чем?
– Вы обещали мне белое платье. – Он окинул взглядом мой наряд. – Почему вы так одеты, Дейна?
Я вздохнула, отводя глаза. Ему почему-то признаваться не хотелось.
– У вас нет денег? – Кэдерн догадался сам, но, вопреки моим ожиданиям, вопрос прозвучал мягко.
– У кого сейчас есть деньги?
– Это вам. – Директор протянул мне три розы. – Они вроде как вечные.
Я снова залилась краской.
– Спасибо.
– Можно вас пригласить?
– Что? – Я удивленно моргнула.
– Танцевать, Дейна. Вы ведь танцуете? Или только играете?
– Я… танцую, наверное, – пробормотала, вконец смущенная.
Кэдерн забрал у меня цветы и весьма небрежно положил их на столик. Мы вышли на танцпол. Студенты, которые замечали директора, почтительно расступались и кидали на меня удивленные взгляды.
– Расслабьтесь, Дейна, – улыбнулся Кэдерн. – Я не волк и не собираюсь вас есть.
Я вымученно улыбнулась, но напряжение между нами ослабло.
Я чувствовала, как дрожат мои пальцы, лежащие на его плечах, и как крепко его руки сжимают мою талию. Мы танцевали близко – непростительно близко для директора и студентки. И мне это нравилось. Нравилось настолько, что я совершенно растерялась.
– Вы написали письмо Смилю? – вдруг спросил Кэдерн.
– Да, – без зазрения совести соврала я. – Передам ему после бала.
– Хорошо. Все же я, хоть и не хочу портить вашу репутацию, сторонник разбирательства.
Видя, что эта тема мне явно неприятна, Кэдерн замолчал, прижав меня к себе еще крепче. Мне хотелось напомнить директору о правилах приличия и в то же время… не хотелось. Было что-то в этом танце – что-то, что я упустила.
– Вы чудесно сыграли. У вас талант.
– Спасибо. По правде говоря, я так никогда не играла. Это все Коль с его спецэффектами.
– Красиво, – шепнул Кэдерн, наклонившись к моему уху и обогрев дыханием шею. – Вы знаете, что серебряный – цвет королевской семьи?
Я задержала дыхание, пытаясь понять, намекает он на что-то или нет. В конце концов решила, что просто пришлось к слову.
– Знаю. Хороший получился бал.
– Жаль, что ваша подруга здесь без пары. Я хотел бы отпустить Тара, но не могу. Я слишком завишу от мнения большинства… во всяком случае, в вопросах, касающихся управления университетом.
– Вы верите, что Тар невиновен?
– Конечно. Дейна, я знаю своих студентов. Каждого.
– И меня? – Я почувствовала желание немного пококетничать.
– И вас, Дейна. Вас особенно.
Последнюю фразу он сказал очень тихо, но у меня перехватило дыхание.
– Господин директор…
Мы одновременно посмотрели друг другу в глаза и замерли. Я боролась с искушением закусить губу в предчувствии его действий, он, очевидно, боролся с желанием этих самых действий. Неизвестно, кто выиграл, но, когда он склонился ко мне, я вдруг увидела Смиля и Лувана, направляющихся к выходу. В руках Смиль держал какой-то сверток.
– Мы играем рок! – Кто-то оглушительно ударил по барабанам.
– Простите меня, – вырвалась из объятий Кэдерна, – я не могу остаться!
– Дейна, – он выглядел виноватым, – извините, я не хотел…
– Нет! Дело не в этом. Просто мне очень нужно бежать, я потом все объясню.
Забыв на столе розы и оставив растерянного директора стоять посреди танцпола, я выскочила из зала. Но ни Смиля, ни его дружка поблизости уже не было.
Никогда не считала себя жестоким человеком. То, что я делала, жестокостью вряд ли можно назвать, как и Игнета сложно назвать невинной жертвой. Неизвестно, сколько на его счету девушек, не вовремя попавшихся в руки. Чувство сожаления, что я испытывала, скорее можно связать с самим фактом причинения боли живому существу. Я не любила насилие, но и не гнушалась пользоваться им при случае. Таких ситуаций бывало немного, но они все же происходили.
Но вот на чувствах калеки я еще не играла.
Игнет спал. Повязка на его глазах занимала половину лица, фиксируя лекарственные примочки. Как мне говорили, пока еще он находится под действием обезболивающего заклинания. Поделом.
– Игнет…
Он тут же проснулся, прислушиваясь и поворачивая голову во все стороны.
– Привет. Это Дейна. Узнал?
– Чего тебе, дрянь? – буркнул Игнет.
Впрочем, в его голосе явно слышался страх.
– Давай вежливее, а? – хмыкнула я.
– Да пошла ты!
– Фу, – я поморщилась, – грубость какая. Игнет, это ведь Смиль подставил Тара, да? Они куда-то пошли сейчас. Если скажешь куда, я сниму заклинание.
– Что? – С лица Игнета мигом слетела злость.
Он был похож на растерявшегося первокурсника, а не на одного из самых опасных парней в универе.
– Последствия заклинания действуют долго, Игнет. И их может снять тот, кто наложил. Если обладает достаточной силой. Я – обладаю. Поскольку вы не признались, что пытались меня изнасиловать, тебе предрекают слепоту. Представляешь, каких проблем можно избежать, если я сниму заклинание? К слову, Кэдерн знает, чем вы занимались на озере. Нужно ли говорить, что он не просил меня даже попытаться тебе помочь? Ты понимаешь, Игнет?
Он молчал. Все-таки трудно разговаривать с человеком, глаза которого не видишь.
– Хочешь остаться калекой? Мешать не буду.
Я встала, незаметно скрестила в кармане пальцы на удачу.
– Смиль давно торгует дурманом, – глухо откликнулся Игнет. – У него тайник у источника. Встречается с заказчиками обычно ночью.
– И кто заказчики?
– Ребята из богатых семей. В основном берут для девчонок, ну… ты понимаешь. Есть те, кто серьезно употребляет, а есть те, которые для родителей. Смиль имеет на этом неплохой заработок.
– Он подбросил Тару наркотик?
– Конечно. Смиль знал, что Тар забрал твои вещи и позвал на помощь.
– Понятно.
Я сняла заклинание, втайне надеясь, что Игнет никому не расскажет о том, что это была я. Снятие таких заклинаний – непростое дело, могущее привлечь к моей персоне лишнее внимание.
Игнет явно почувствовал, что боль ушла. Его рука взметнулась к глазам, но тут же опустилась. Парень понял, что ему грозит за выдачу таких сведений.
– Неужели Смиль до сих пор меня ненавидит? – Я не смогла удержаться от этого вопроса. – Прошло столько лет.
– Он не ненавидит. Он в тебя влюблен, неужели не ясно?
– Странная у него любовь…
Игнет получил строгое предупреждение молчать о том, что последствия заклятия сняла я. Надо думать, угроза вернуть все как было, его изрядно напугала. Я бы ее, конечно, никогда не исполнила, просто не хватило бы духу. Но Игнет-то об этом не знал.
Я шла на голоса, стараясь ступать бесшумно и не привлекать внимания. Ночного леса я не боялась лишь благодаря самоконтролю. Я убеждала себя, что ничего и никого страшнее Смиля в этом лесу нет. Одновременно приходилось держать наготове заклинание запоминания иллюзии. Мне повезло, что я владела основными канцелярскими навыками вроде копирования документов, чтения скрытых текстов…
За несколько десятков метров до источника я пошла медленнее. Голосов слышно уже не было, но я четко различала в тусклом свете светляков мужскую фигуру. Почему-то одну. Смиль или Луван?
Остановилась неподалеку, за большим камнем, который отлично скрывал меня и в то же время давал хороший обзор. Прошептала заклинание и стала наблюдать. Смиль стоял перед тайником, вырезанным в скале, и тихо ругался. Он переставлял какие-то баночки и коробочки и, очевидно, что-то искал.
Я поежилась: зря ничего не накинула, ночи уже холодные.
– Тварь! – заорал Смиль, и я подпрыгнула.
Он что-то пнул ногой. Я присмотрелась и похолодела.
У ног Смиля лежало тело.
Он нагнулся и, кряхтя, поднял тело, а затем бросил его в воду.
События приобретали все более опасный оборот. Я уже не хотела выходить к Смилю и требовать, чтоб он признался, что подбросил Тару наркотик. Тару еще повезло, он хотя бы не на дне озера, в отличие от Лувана (а в том, что это Луван, я не сомневалась). Парни явно что-то не поделили, и Смиль… убил Лувана? Я была уверена, что этот парень способен на многое, меня даже не удивила его выходка на озере. Но убийство?
Он едва меня не заметил, проходя мимо. Пребывая в шоке, я вылезла из-за камня. Мелькнула мысль нырнуть и попытаться помочь Лувану, но потом я поняла, что Смиль не стал бы бросать в воду еще живого человека. Он слишком осторожен для этого.
Я достала из кармана бумажный пакет, который прихватила с собой, сложенный вдвое листок и написала несколько строк, стараясь писать как можно более небрежно. Потом сложила в пакет кристалл с иллюзией, записку и запечатала. Теперь осталось лишь передать пакет директору, а там уж пусть сам разбирается со своими студентами. И Тара отпустят – Смиль наверняка признается во всем, едва его поймают.
Несмотря на то что я почти одержала победу, на душе было тяжело. Заслужил ли Луван такую смерть? Судить не возьмусь, но удовлетворения я не чувствовала. Эти ребята затеяли опасную игру: дурман, изнасилование, убийство. Игнет, верно, и сам уже был не рад, что связался со Смилем. Теперь он хотя бы не ослепнет. Но что Смиль и его за собой потянет, несомненно. Понятно и то, что Смиль догадается о моей роли в его разоблачении. Оставалось лишь надеяться, что к тому времени, как он это поймет, уже не сможет ничего мне сделать. Иначе придется, наверное, уезжать, менять имя, фамилию, внешность. Опять…
Я пошла длинной дорогой, чтобы ненароком не встретиться со Смилем. Напугала какую-то парочку, обжимающуюся в кустах, оцарапала лоб об ветку, но все же благополучно выбралась к корпусам.
У входа меня встретил разъяренный Кэдерн.
– И что же все это значит?
Можно было попытаться сделать невинный вид и соврать, что я всего лишь проветривалась после волнительного выступления, но у меня наверняка на лице было написано все, что я видела в лесу, и директор не поверил бы в позднюю лесную прогулку.
Поэтому я сделала то, что делала обычно, когда меня заставали на месте преступления: опустила голову и вздохнула.
– Вы ведь не собирались писать Смилю письмо, так?
– Мы оба знаем, что он плевать хотел на мои претензии.
– Дейна, вы закапываете себя все глубже и глубже… И рискуете.
– Поверьте, мне не привыкать. Вот.
Я протянула ему кристалл с иллюзией. Но Кэдерн не спешил его брать.
– Что это?
– Доказательства того, что Смиль – не белый и пушистый.
– Они добыты законным путем?
– Скажем так… одна адептка неторопливо прогуливалась по лесу, когда случайно наткнулась на пугающую сцену с участием адепта Вирне. По счастливой случайности она, благодаря отработке в архиве, неплохо овладела заклинанием записи и сохранила исторический момент для потомков… и для главы отделения стражи.
– Все так плохо? – помрачнел Кэдерн.
– Хуже, чем вы думаете.
Мы замолчали, думая каждый о своем. Директор наверняка представлял, какая буря разразится над университетом, а я поймала себя на мысли, что любуюсь его медными волосами и аристократическим профилем. А ведь Кэдерн был из знатной семьи. Если бы я осталась во дворце, как мы бы познакомились?
Словно в ответ на мои мысли – клянусь, я даже вздрогнула! – директор задумчиво произнес:
– Знаете, Дейна, когда-то давно я думал, что стану супругом принцессы. Между моей семьей и королевской было соглашение. Потом принцесса погибла. И я воспринял это как знак богов, напоминание о том, что должен добиться положения в обществе не за счет семьи и брака. Должен сделать что-то значимое, воспитать поколение магов. Одиннадцать лет я придерживаюсь этой позиции.
– Зачем вы мне это рассказываете? – хриплым голосом спросила я.
– Затем, что за одиннадцать лет вы – первая девушка, которая вызвала у меня интерес, Дейна. Что в вас такого и почему я не замечал этого раньше?
Он грустно улыбнулся собственным мыслям, окинул меня взглядом и снял теплое пальто, а затем накинул мне на плечи. Меня тут же окутал приятный запах его парфюма. И по телу разлилось тепло.
– Передайте той адептке, чтобы больше не гуляла в лесу. Это небезопасно. Спокойной ночи, Дейна.
Я смотрела ему вслед, а с неба летели редкие снежинки. Они падали на темную ткань пальто и медленно таяли, превращаясь в крошечные блестящие капельки. Мне было тепло. Но кожа покрылась мурашками, а сердце билось в бешеном темпе.
Кэдерн Элвид был помолвлен с Дейнатарой.
Он должен был стать мужем принцессы.
А стал ее учителем и даже не подозревает об этом.
– Страшно, – призналась Дейна. – Но надо. Без образования никуда, тем более сейчас. Маме с папой хочется помогать, да и магия явно рвется наружу. А специальность неплохая, вроде даже с работой нет особой напряженки.
Он едва не расхохотался. Глупая девчонка. Сам-то Смиль на общую магию пошел, чтобы особенно не грузиться. А отцу его так и вовсе было плевать, где сын учится, лишь бы глаза не мозолил.
– Ты молодец. Серьезно, молодец, не каждая может вот так вот взять и поступить, – сказал он. – Да еще и полностью себя обеспечивать.
– Спасибо. – Дейна зарделась. – Я неплохо знаю каллиграфию, подписываю открытки.
– Вот это да, – присвистнул он. – Подпишешь мне открытку как-нибудь?
– Посмотрим на ваше поведение, – фыркнула Дейна. – А ты что? Кто твои родители?
– Да так, ерунда. Папа работает в Алурте, а мама с нами не живет.
– Извини. – Она явно смутилась и расстроилась. – Я не хотела…
– Да все хорошо. – Смиль рассмеялся и, к собственному удивлению, почувствовал, что рад этому смущению Дейны. – Они расстались по обоюдному согласию. Вернее, мама сначала сбежала, папа ее нашел и отпустил. Правда, официально не развелся: плохо для репутации. Но заставил отказаться от меня. Сказал, что мне такая мать не нужна.
– Это он зря. – Она задумалась, глядя на кроны деревьев, освещенные закатным солнцем. – Мама всем нужна. И папа тоже.
– Да брось. Дело давнее, – отмахнулся Смиль, впрочем, довольный тем, что сумел вызвать ее жалость. – Красиво тут, верно?
– Красиво, – согласилась Дейна. – Очень. Спасибо, что вытащил меня. Я совсем никого не знаю, а соседка еще даже не приехала.
– Давай выбираться сюда чаще? – предложил Смиль и сам поразился: не собирался ведь говорить.
– Давай. Можно по выходным. Вечерами, когда закат. Очень красиво и тихо.
Она вдруг споткнулась о корягу, и у него появился повод взять ее за руку. Приятное ощущение, стоит заметить.
– Осторожно. Здесь почти нет тропинок.
– Извини. – Она снова покраснела, но руку не отдернула. – Неудобные туфли.
– Издержки учебы. – Смиль пожал плечами. – Неудобная форма.
И тактично сменил тему, чтобы не спрашивать, почему она, несмотря на то что занятия еще не начались, ходит в форме.
Они проговорили почти час, гуляя по узким тропинкам, подбираясь к источникам и то и дело останавливаясь, чтобы то показать девушке какой-нибудь примечательный камень, то поправить ей прическу, якобы постоянно сбивающуюся.
Когда Дейна все чаще и чаще стала смотреть ему в глаза, а еще несколько раз Смиль замечал ее пристальный взгляд на собственных губах, он понял, что пора. В голове будто звякнул неведомый колокольчик, приказывающий действовать. Легким мановением руки он активировал пишущий кристалл и остановился.
– Что такое? – удивилась Дейна.
– Надо возвращаться, мы далеко зашли. Коменданту не понравится, если мы вернемся поздно.
– Жаль, – поникла девушка. – Хороший вечер.
– Хороший, – согласился Смиль, – скоро осень, слякоть начнется.
– Ладно, идем. – Она развернулась в сторону университета.
– Погоди, – улыбнулся Смиль.
И притянул девушку к себе. Та как будто ждала этого: не стала изображать удивление или испуг. Закусила губу, явно ожидая поцелуя, и парень не стал ее разочаровывать. Склонился к ее губам, обогрев дыханием, легко поцеловал, давая время привыкнуть. И когда ее руки скользнули вверх, обняв его за шею, углубил поцелуй, проникнув языком и прижимая девушку к себе сильнее.
Она явно или очень редко целовалась, или это был ее первый поцелуй. Восхитительная неловкость Дейны едва не лишила Смиля контроля. Он полностью контролировал ситуацию, то отстраняясь, то прижимаясь к ней всем телом, осторожно пробуждая желание.
– Эй, подожди, – прошептала Дейна, задыхаясь, когда его руки начали приподнимать подол платья, обнажая длинные ноги. – Стой. Смиль, подожди…
Он успокаивал ее поцелуями, отвлекал внимание от того, что делал внизу.
– Не бойся, – пробормотал он. – Расслабься.
Она уже дрожала не от страсти и не от желания, а вполне сносно начала соображать и понимала, зачем он привел ее сюда.
– Нет, Смиль! – Дейна пыталась сказать это решительно, но голос дрожал.
– Хватит кривляться, – пробормотал он, сбрасывая куртку. – А то ты не знала, зачем мы сюда пришли.
– О да, во мне еще остались крохи веры в порядочность. – Она пыталась вырваться, но даже когда он держал ее одной рукой, был намного сильнее. – Пусти меня, ублюдок!
– Хватит ломаться! – рассердился Смиль и, к собственному удивлению, отвесил девушке пощечину.
Этот удар потряс обоих. Он никогда не позволял себе бить женщин. С мужчинами, бывало, дрался до потери сознания или сломанных конечностей. Но девушек не бил никогда.
Дейна замерла, прижав ладонь к щеке.
– Слушай, – он словно протрезвел, – забудь.
Он действительно хотел ее изнасиловать?
– Дейна, прости, я не собирался…
Он поднял с земли куртку, избегая смотреть на девушку, которая тихо плакала, сжавшись в комочек. И тут из кармана выпал записывающий кристалл…
Дейна мгновенно перестала скулить. Она с расширившимися от удивления глазами смотрела на небольшой круглый и прозрачный камешек, покатившийся по земле.
– Что это?
– Это… – он взъерошил волосы, пытаясь придумать ответ.
– Это кристалл, – медленно проговорила девушка, – записывающий.
Откуда она вообще знает об этих кристаллах?! Деревенская дурочка.
– Дейна, прости. – Он лихорадочно искал слова, чтобы хоть как-то объяснить то, что произошло здесь. – Я не собирался… так. Я думал, ты все поняла. Ну сама подумай, зачем еще парень будет звать такую девушку, как ты, гулять вечером, да еще и в лес! Неужели это у тебя в первый раз?!
Она медленно поднялась, вытирая лицо и одергивая платье.
– Скотина.
– Боги, ты ведешь себя как принцесса. А на деле обычная деревенская шлю…
Она рванула в сторону так резко, что Смиль даже не успел среагировать. Но потом все же бросился следом: а ну как идиотке придет в голову рассказать кому-нибудь? Разборок он не боялся, но все-таки предпочел бы обойтись без них.
– Дейна, стой! – заорал он, когда потерял кудрявую голову из виду. – Ты заблудишься!
Но лес ответил ему угрюмым молчанием. В порыве злости Смиль как следует пнул ствол сосны и несколько птиц взметнулись в небо, на котором уже догорали остатки заката.
Она никому ничего не рассказала. Не пожаловалась коменданту, не пошла к директору. Говорят, проплакала всю ночь в комнате, тем и обошлось. По крайней мере, на завтраке ее не было, но он мельком услышал разговор двух первокурсниц, что какая-то девушка ревела в комнате для занятий, за рисованием.
Повезло Смилю. Вот только желание обладать этой дрянью не пропало. Особенно когда он увидел ее после ужина на следующий день, накануне начала занятий. Она стояла на возвышении чуть поодаль той самой доски, у которой они встретились.
А у самой доски почему-то собралась толпа народу и слышался всеобщий смех.
– Что там такое? – равнодушно спросил Смиль у Игнета, который с трудом выбрался из толпы.
– Э-э, Смиль, тебе лучше не надо…
Смиль подозрительно глянул на товарища, который был очень бледен, и понял, что обязательно должен взглянуть, что же там такое…
Весь стенд занимал огромный рисунок.
Большая почтовая открытка. В углу, вместо марки, его портрет, кажется, из личного дела.
«Разыскивается особо опасный идиот! Приметы: отсутствие мозгов, длинные руки, лживый язык, гигантское самомнение. Ушел от совести давным-давно и не вернулся. Адекватность и ум волнуются. Нашедшему просьба избавить мир от ошибки богов».
И все это каллиграфическим, идеально выверенным почерком. Сомнений в том, кому Смиль обязан подобным произведением искусства, не осталось.
– Подписала, – раздался холодный и звонкий голос.
В глазах Дейны Сормат, казалось, полыхал огонь. Или трескался лед – за это Смиль поручиться бы не смог. Он сроду не думал, что деревенская девчонка может ТАК смотреть. Как на букашку, на жалкое препятствие на ее пути. С отвращением и ненавистью.
– Открытку подписала, – пояснила эта дрянь. – Просил же. Наслаждайся.
Он почти физически почувствовал хохот толпы за спиной. Обернулся, смерил всех многообещающим взглядом и процедил сквозь зубы:
– Не думай, что это сойдет тебе с рук, Сормат.
Она лишь отмахнулась.
– Много чести с тобой разговаривать. Оставайся валяться в грязи, Смиль.
Он так и остался стоять посреди холла, не понимая, является ли нормальным его желание взять эту девчонку за волосы и несколько раз ударить о стену. Впрочем, с этим он разберется. Сначала стоит разобраться с этим сборищем, что решило насмехаться над ним.
– Итак, кто-нибудь считает, что это смешно? – с нажимом проговорил Смиль, обводя взглядом, не предвещающим ничего хорошего, толпу.
Воцарилась тишина, и парень немного успокоился. Что ж… его здесь все еще уважали. А с Дейной он разберется. Рано или поздно девчонка станет его, станет подчиняться каждому его слову и заглядывать ему в рот. Пусть пока радуется сомнительной победе.