Я был рад видеть Лиззи. Мне захотелось кинуться к ней в объятья, но дистанция – наше всё. Поэтому я просто спустился с лестницы и пожал ей по-отечески руку.
– Что ты привезла? – посмотрел я на контейнер с креветками.
– А ты что, не видишь? – посмотрела она на меня с укоризной.
Конечно, я видел, но должен был немного потянуть время, чтобы понять, как ей сообщить о новом деле с участием наших общих знакомых. Но я ничего не нашел лучше, как сказать ей об этом прямо.
– Надя Дарх пропала, – сказал сдержанно я. – Не думаю, что это свадебный синдром. Дело серьезное, – покачал я головой, пытаясь сохранить самообладание.
Я думал, что Лиззи сейчас начнет причитать, говорить много лишних слов, пускаться в ненужные эмоции. Но моя бывшая жена была детективом старой закалки, поэтому она молча взяла свой телефон, посмотрела на время, немного подумала и сказала:
– Я думаю, что нам нужно заняться этим делом прямо сейчас. Ты уверен, что справимся?
Она учитывала личный момент, что мы знали эту пару и даже были дружны, а эмоции всегда искажают ситуацию, заставляют мыслить предвзято. Это может помешать расследованию.
– Меня попросил об этом Рэй. Он приезжал, – коротко сказал я.
Лиззи понимающе кивнула, а потом мы с ней сели за стол, что упорядочить ту скудную информацию, которая на данный момент времени имелась у нас.
***
Когда пропадает человек, исчезает в неизвестном направлении, то всегда есть шанс, что он это сделал по своей воле. Мы старательно пытались обдумать этот вопрос вместе с Лиззи. Лиззи сказала, что не понимает, почему по прошествии десяти лет совместной жизни с Рэем Надя решила исчезнуть перед свадьбой. Я этого не понимал тоже. Мы пытались мыслить логически, но ничего не получалось из-за недостатка данных.
Рэй мне сказал, что это дело поручили старшему сержанту Брэду Брауну. Я неплохо его знал, мы часто с ним общались, обмениваясь информацией. Поэтому я, не теряя времени, набрал его номер, но и здесь меня ждало разочарование, потому что Браун не взял трубку. Возникла пауза, в которую мы с Лиззи синхронно вздохнули. Есть такой период в расследовании, обычно он бывает в самом начале работы над каким-либо делом, это когда тебе кажется, что все обстоятельства против тебя. Поэтому я всегда стараюсь к нему отнестись по-философски. Поэтому мы молчали.
Я смотрел на Лиззи, Лиззи смотрела на меня, а потом мы вместе, сидя за кухонных столом, молча смотрели на контейнер с креветками. Есть не хотелось никому. Лиззи что-то недовольно буркнула себе по нос, а я отвлекся от нее и посмотрел в окно, чувствуя, что в моей голове пустота. Я успокаивал себя тем, что з меня вот-вот посетит гениальная идея, которая всё прояснит. Но единственная идея, которая пришла ко мне в голову, сводилась к тому, что было бы неплохо подстричь газон. Я видел его из окна, и он сильней, чем обычно, раздражал меня своей неровностью.
– Я пойду стричь газон, – сказал я Лиззи. – А ты можешь съездить домой за своими вещами. Я чувствую, что это дело затянется надолго, – пессимистично сказал я.
***
Надо отдать должное газонокосилке, она работала хорошо, а ее звук заглушал мои мысли. Это было мне на руку, потому что гнет моих мыслей, ни на чём не основанных, выводил меня из себя. Пока я прохаживался с газонокосилкой вокруг моего двухэтажного дома, в моей памяти всплывали фрагменты, связанные с Надей.
Просто удивительно, хотя я детектив и для меня ничего не должно быть удивительного, но Надя – последняя, кого бы я мог представить в качестве жертвы. Всегда сдержанная, рассудительная, хваткая, не произносящая ни одного лишнего слова. Если бы мы общались в компании, то подавляющее большинство из нас не заметило ее вовсе, потому что она умела существовать незаметно для окружающих. А если она и вставляла свое словцо в разговор, то оно тоже было обычным, ничем не примечательным, оттого и не запоминалось. С ней больше общалась Лиззи, чем я. Они не были большими подругами, потому что у Нади не могло быть подруг, но они иногда встречались в супермаркетах, по-приятельски общались на разные темы. Лиззи всегда умела расположить к себе людей, даже таких закрытых, как Надя.
"Надя, где ты? Что случилось? – мысленно обратился я к ней, хотя и понимал всю глупость своего намерения". Я иногда так делаю, когда рисую за своим письменным столом, мои рисунки мне помогают. Когда сознание пребывание в неведении, подсознание ему помогает, в моем случае эта помщь была связана с рисованием. Но в этот раз откликнулось не подсознание, а телефон, который лежал в моем кармане. Он зазвонил, вибрируя на моем спортивном бедре.
Я решил, что это хороший знак, тем более, что звонил Брэд Браун.
– Что скажешь, дружище, – сразу сказал я, потому что он наверняка уже понял, каким делом интересовался я.
– Привет, – сухо сказал в трубку он. – Ты по поводу Нади Дарх?
– Ну конечно, – ответил я, и наконец выключил газонокосилку.
Я знал, что Брэд Браун рад меня слышать, потому что без меня он бы не мог раскрыть и половины тех дел, которые были раскрыты, благодаря моему содействию, то есть нашему содейсвию с Лиззи.
Я слышал, как Брэд напрягся, что ему было свойственно, поэтому приготовился услышать тревожные новости.
– Сейчас допрашиваем свидетелей по этому делю, и, думаю, что у нас есть подозреваемый.
Я замер. "Вот так дела, – подумал я. – Пока мы с Лиззи не знаем, что делать, у них уже есть подозреваемый".
– Кто, Рэй? – спросил я, потому что чаще всего подозреваемыми становятся люди, которые имеют прямое отношение к жертве, например, состоят с ней в отношениях.
– Нет, – ответил мне Брэд Браун. – Это Дэвид Стэп. Мы его допрашивали сеодня, пока как свидетеля.
Брэд Браун был хорошим старшим сержантом, но он славился поспешностью формулировок и действий. Как оказалось, Дэвид Стэп сам пришел к ним и рассказал, что у них с Надей была любовная связь, которая длилась уже больше года. Кроме того, он был последним, кто видел ее, поэтому для Брауна он сразу стал подозреваемым.
***
Мысли родились в моей голове похлеще пчёл в улье, и каждая норовила ужалить. Голова пухла, звук заново включенной газонокосилки больше не спасал. Мне захотелось рассказать Лиззи о звонке Брауна. Я снова выключил газонокосилку и поспешил в дом, надеясь, что Лиззи еще не уехала. Когда я вошел в дом, то она лежала на диване с пультом в руке и пялилась в телевизор, совершенно не вникая в происходящее на экране. Это был ее способ отвлечься.
Лиззи изобразила сильное удивление, когда я ей сказал о любовнике Нади, а потом вдруг сказала:
– Ну что ж, этого стоило ожидать, я так и знала.
"Ох уж эти женщины, и всё-то они знают, – подумал я и улыбнулся".
– А если знала, то почему сразу не сказала? – спросил я.
– Я не это хотела сказать, – произнесла задумчиво Лиззи. – Просто их союз выглядел уж слишком идеально. Ну не могут два человека вот так жить десять лет подряд, и чтобы прямо совсем тихо было. Обязательно найдутся скелеты в шкафу.
***
То, что Надя встречалась с Дэвидом Стэпом, можно было вычислить очень легко. Удивительно, что Рэй об этом не знал. Хотя не знал ли? Эта связь Нади с Дэвидом проявлялась во многих деталях, о которых уже узнала полиция. Она была настолько на поверхности, что в принципе любой об этом мог бы узнать без особого труда. но просто никто не интересовался.
Дэвид Стэп был тренером в одном из фитнес-клубов Нади, а потом вдруг стал ее помощником, фактически правой рукой, ее заместителем. Все, кто работал с Надей, не могли не догадываться, что они в отношениях. Он подвозил ее до дома, был ее личным водителем, а на прощание целовал в щеку. Камеры наружного наблюдения запечатлели, как он подвозит ее до дома в тот вечер, после которого ее уже никто не видел. По сути он был последним, кто видел ее перед исчезновением, поэтому в глазах полиции он становился подозреваемым номер один. Но мои глаза, помноженные на глаза Лиззи, видели немного иначе.
***
Я был уверен, что Рэй знал о романе своей будущей жены. У меня на этот счёт не было никаких сомнений. Когда люди не могут пожениться десять лет, а потом невеста исчезает перед свадьбой – на это может быть только одна причина: кому-то эта свадьба невыгодна. Других причин не следовало искать. Однако позиция Рэя стала более чем подозрительна. вначале он перестал отвечать на звонки, а потом пытался уверить всех, что его жена болела депрессией из-за постоянно ухудшающегося зрения. Рэй был окулист, он сам выписывал Наде очки и следил за состоянием ее здоровья. А поскольку машина Нади пропала вместе с самой Надей, он утверждал, что скорее всего произошел несчастный случай.
Я не знаю, в каком состоянии были глаза Нади, но Рэй был не в лучшей форме. Он выдавал одну версию за другой, и все они были относительно нелепы. Я даже подумал: а не сошел ли он с ума, потому что он и сам стал жаловаться на головные боли, бессонницу и странные видения.
Конечно, он был подозрителен, но у него было железное алиби. Последние несколько дней перед исчезновением своей будущей жены он провел в своем доме, в котором яблоку негде было упасть от рабочих, которые занимались подготовкой дома к торжеству. И они все могли подтвердить его присутствие, и подтверждали его, давая Рэю характеристику крайне дотошного человека, который постоянно все проверял и перепроверял и в какой-то степени даже мешал им работать из-за своего пристального внимания к мелочам. Впрочем, эту дотошность можно было списать на волнение перед свадьбой. Но я не спешил с выводами, доверие к людям – это не то, что помогает мне раскрывать преступления и вычислять преступника. У меня в голове всегда несколько вариантов, и часто они полярные.