Глава 3
Купер торопливо отвернулся и шагнул прочь от окна, но тут его ногу пронзила острая боль. Испуганно вскрикнула Джесс.
Он ударился о распахнутую дверцу морозилки. Джесс тихонько открыла её, а он и не заметил. Теперь у Купера болела нога, а Джесс, которую холодильник почти поглотил, как венерина мухоловка[1], вывалилась из его пасти и шлёпнулась на попу.
– Что ты делаешь? – спросил Купер, потирая ногу.
Девочка сердито глянула на брата снизу вверх.
– Ты нарочно меня стукнул!
– Что ты несёшь? – рявкнул Купер. – И зачем ты вообще полезла в холодильник?
– Ни за чем.
– Джесс, что у тебя в руке?
– Ничего, – сестра показала ему пустую правую руку, а затем медленно вытащила из-за спины левую. В ней тоже ничего не было, но мгновение спустя откуда-то сбоку выкатился пластиковый стаканчик с мороженым.
– Даже и не думай! Мама сегодня уже колола тебе инсулин.
Джесс как будто нарочно добивалась, чтобы сахар в её крови подскочил и Куперу пришлось на ночь глядя послать маме ужасные цифры.
– Я бы куснула только разочек!
Купер дохромал до мороженого, убрал его на место и жестом велел Джесс подвинуться, чтобы закрыть дверцу.
– Послушай-ка. Я должен следить за твоим здоровьем, пока мамы нет дома. Ты можешь хотя бы не усложнять мне жизнь?
– Ой, извини, пожалуйста. Я забыла, что у нас тут всё вертится вокруг тебя.
– Вокруг меня? – усмехнулся Купер. – Ты что, издеваешься?
Его дела никого не волновали с тех пор, как Джесс получила звёздную роль «больной девочки». За каждым маминым решением теперь стояли интересы дочери: что нужно Джесс, как о ней позаботиться? А Купер… Только он мог учуять нездоровый приторный запах, который шёл от сестры, если сахар подскакивал. Мама часто рассказывала про собак медицинской службы, которых учат вынюхивать и распознавать серьёзные болезни на ранней стадии. И шутила: Купер ничуть не хуже.
Вот так-то. Не хуже учёного пса.
Он прошёл мимо Джесс и не помог ей подняться.
По вечерам Купер обычно уходил к себе в комнату и записывал впечатления дня в дневник – это помогало успокоиться. Но сейчас он был слишком зол. Слишком взвинчен. Нужно было как-то развеяться, забыться. Уйти в другой мир. Поэтому мальчик направился в дальний угол кухни, к маминому столу, но не нашёл там то, что искал. Он неохотно повернулся к сестре.
– Где мамин ноутбук?
Джесс, которая уже успела подняться с пола, одёрнула футболку и скрестила руки на груди.
– А тебе что, уроки делать не надо?
– Я спрашиваю, где мамин комп? – повторил мальчик.
– Ну, не знаю… Может, у меня. – Купер зашагал к лестнице, а Джесс крикнула вслед: – Мама тебя убьёт, если из школы опять пожалуются!
Купер открыл дверь в комнату сестры. Там, как всегда, царил безупречный порядок. Кровать была аккуратно заправлена (какой смысл?), а на покрывале рядком разместились мягкие игрушки (как она вообще тут спит?). На полу не валялось ни единого носка (чистюля!). Мистер Миггинс, огромный плюшевый медведь со здоровенным бантом на шее, чинно сидел в углу. Этот мишка появился в доме вскоре после того, как у Джесс обнаружили диабет. Сестра тогда впервые попала в больницу, а когда вернулась, мистер Миггинс ждал её на кровати. «Чем он может помочь?» – мрачно гадал Купер. Ему казалось, что медведю надо было повесить на шею записку, как Паддингтону в книжке. Только написать: «Извини, пожалуйста! У тебя неизлечимая болезнь, а я ничего не могу поделать». Но Джесс почему-то пришла в восторг от подарка.
Купер взял ноутбук с прикроватной тумбочки, пошёл к себе в комнату и по-турецки уселся на кровати. Открыл компьютер и принялся сворачивать окна, которые наоткрывала Джесс. И вдруг застыл, не в силах отвести взгляд от экрана.
Перед ним был открытый чат (если, конечно, можно назвать чатом односторонний поток сообщений). Их отправляла только Джесс. Самое свежее было таким:
Привет, пап! Это Джесс. Мы уже снова ходим в школу. В пятом классе вроде бы должно быть трудней, чем в четвёртом, но пока нормально. Как твои дела?
Чуть пораньше:
Привет, пап! Это Джесс. Лето почти кончилось, но у нас пока жарко. Как там Сан-Диего?
Купер прокрутил ещё немного выше. И ещё. Сообщений было очень много – все без ответа. Казалось, Джесс перепутала номер и пишет кому-то другому, но Купер видел, что номер правильный. Видимо, отцу просто было неохота общаться.
– Ох, Джесси, – пробормотал мальчик. Сколько же посланий отправила его сестра в пустоту? Когда же наконец перестанет надеяться на чудо?
Он покосился на дверь. Если бы Джесс вдруг вошла в комнату, он, пожалуй, наорал бы на неё и обозвал дурой. Но сейчас, наедине с собой, он её ужасно жалел. Почти до слёз.
В первое время, когда отец только ушёл из семьи, Купер тоже ему писал – настоящие бумажные письма на листках из маминого блокнота. Выходили такие же короткие, натужные обрывки, как у Джесс. А что ещё можно придумать, когда на самом деле хочется сто раз подряд крикнуть: «Ну почему?!» Ему отец тоже не отвечал. Хорошо хоть, мама не спрашивала, куда пропал блокнот: он давным-давно превратился в кучку пепла на заднем дворе.
Теперь Купер с трудом подавил желание написать отцу пару хлёстких фраз в открытый чат. Вместо этого он щёлкнул на красный кружочек и прошептал:
– Забей ты на него, Джесс.
Он собирался посмотреть видеоролики, но браузер оказался открыт на странице с какой-то старой чёрно-белой газетной статьёй. В середине была фотография покорёженных, перекрученных обломков металла – даже и не поймёшь, как такое могло получиться. Куперу стало интересно. Он крутанул вверх, чтобы почитать с самого начала, но целую минуту был вынужден разглядывать вертящийся радужный мячик: старый ноут, почти ровесник Джесс, долго обновлял страницу. Статья была из британской газеты «Дейли ньюс» от 14 октября 1928 года. Заголовок гласил:
– Хочешь, в карты сыграем?
Джесс стояла на пороге с колодой в руках, видимо, уже позабыв о ссоре. Она так же остро ненавидела одиночество, как Купер – компанию.
– Не-а.
– А что ты собираешься делать?
– Зачем ты читаешь про всякие аварии?
Он понимал, что вопрос звучит как приглашение к разговору, но любопытство оказалось сильнее.
Разумеется, Джесс тут же подбежала к его кровати и запрыгнула на неё с ногами.
– Представляешь, это всё, что осталось от поезда! – она прокрутила страницу обратно вниз, к фотографии. – Эти гнутые железяки – рельсы. А вот это – обломки колёс. Хорошо хоть, трупов не видно из-за дыма.
– Тру… постой-ка! С чего это мисс Челси вам такое задала?
Новая учительница Джесс любила нестандартные методы: например, просила школьников называть её просто по имени, что казалось Куперу очень странным. Но изучать с пятиклассниками кровавую железнодорожную катастрофу – это, пожалуй, чересчур.
– Она просто Челси, а не мисс. И она нам это не задавала.
– Тогда зачем ты сюда полезла?
– Затем, что это одна из величайших загадок в истории человечества, – сказала Джесс почему-то с британским акцентом.
– Да ладно!
– Я серьёзно. Сам почитай!
– Если почитаю, отстанешь?
– Ага! – радостно улыбнулась сестра.
Купер снова прокрутил к началу статьи. Если совсем уж по-честному, Джесс заразила его своим энтузиазмом.
Вчера на рассвете ночной экспресс из Бристоля без остановки проскочил красный сигнал семафора. Вероятно, молодой и неопытный кондуктор не заметил его в густом тумане: по словам очевидцев, поезд ни на секунду не сбавил ход. Впереди, на путях у станции Чарфилд, разгружался товарный состав. Избежать столкновения с ним машинисту не удалось. В одно мгновение оба поезда превратились в груду металла и щепок. Вспыхнул пожар.
Грохот аварии был слышен на расстоянии шести миль, а огненный столб достигал сорока футов в высоту. По предварительным данным, шестнадцать пассажиров экспресса погибли, а ещё двадцать три получили тяжёлые травмы. Пятнадцать жертв катастрофы уже опознаны родными и близкими. Имя шестнадцатого погибшего пока неизвестно.
В одном из обгоревших вагонов третьего класса пожарные обнаружили тело хорошо одетого мальчика двенадцати или тринадцати лет. Единственное, что могло бы помочь установить его личность, – эмблема на школьной форме, однако до сих пор не удалось определить, какому учебному заведению она принадлежит. Просим всех, кому что-либо известно, оказать содействие полиции.
– Ну вот, – сказал Купер. – Прочитал. Давай, пока!
– Нет, ты ещё не всё прочитал, – Джесс снова дотянулась до компьютера и принялась открывать другие свёрнутые вкладки.
– Хм. – Купер напустил на себя скучающий вид.
– Ещё одну? – с ухмылкой спросила Джесс.
Мальчик не сказал «да», но и не отказался, поэтому она открыла статью, опубликованную всего год назад, и стала читать вслух откуда-то с середины: «Ни один родственник или опекун так и не сообщил о пропаже ребёнка и не опознал юного путешественника. Несмотря на все усилия властей и общественности, шестнадцатая жертва катастрофы остаётся безымянной и сейчас, девяносто два года спустя. Сумеет ли кто-нибудь разгадать эту тайну?»
Под столбцами текста была цветная фотография – высокое каменное надгробие в форме креста, а за ним – низенькая, увитая плющом стена. Джесс ткнула пальцем в широкий квадратный постамент с полустёртой надписью:
ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ЖЕРТВАМ КАТАСТРОФЫ
Под этими словами были выбиты имена, от которых уцелели отдельные буквы.
– Погляди в самом низу, – сказала Джесс.
НЕИЗВЕСТНЫЙ МАЛЬЧИК
«Ну как это могло получиться?» – подумал Купер. Ведь кто-то же должен был купить парню билет, посадить на поезд… В первой статье говорилось, что мальчик хорошо одет. Значит, кто-то о нём заботился. Даже если он сбежал из дома и ехал зайцем, его должны были в конце концов опознать. Почему же личность погибшего не установили до сих пор?
– Ну что? – улыбнулась Джесс. – Поможешь мне разгадать эту тайну?
– Разгадать?
– Ага.
Купер захлопнул ноутбук.
– Ты что, не внимательно читала? Над этой загадкой бьются уже почти сто лет. Почему ты думаешь, что у тебя получится?
– Нашивка.
– Какая ещё нашивка?
Джесс громко, театрально вздохнула.
– Ты что, не внимательно читал? Нашивка на пиджаке у мальчика! Которую не смогли опознать в двадцать восьмом году!
– И что?
– Я видела такую эмблему.
На мгновение Купер застыл, но потом рассмеялся.
– Ага, конечно!
– Видела! И ты видел. Не помнишь?
Купер помотал головой.
– Да я даже не знаю, какая она.
Джесс опять вздохнула.
– Посмотри самую первую статью.
Купер медленно открыл ноутбук и вернулся к первой газетной заметке. Рядом с фотографией места крушения был грубый карандашный набросок, очевидно, сделанный редакционным художником. Эмблема казалась неполной: похоже, при пожаре уцелела только верхняя часть. Под рисунком был призыв: «Всех, кто узнает этот герб, просим немедленно обратиться в полицию».
– Нижняя часть обгорела, – сказала Джесс. – Но верх-то ты должен вспомнить?
В нём и правда было что-то знакомое: голова взлетающей птицы на фоне двух перекрещённых мечей. Но на память ничего не приходило. Купер глянул на Джесс и пожал плечами, в чём тут же раскаялся: сестра торжествующе хихикнула.
– Эта девочка! – сказала она. – Новая соседка. У неё на пиджаке такая же нашивка.
Купер немного помолчал. Он попытался припомнить эмблему на форме соседской девочки и мысленно сравнить её с рисунком – неужели Джесс права? Пожалуй, некоторое сходство было… ну ладно, довольно большое сходство. Вот только что бы это могло значить?
– Ну и что?
– А то, что нам надо просто спросить у соседки, где она взяла пиджак, найти связь с тем погибшим мальчиком, и мы разгадаем тайну почти вековой давности!
– Джесс, боюсь, что всё не так просто.
Глаза сестры сверкали от возбуждения.
– Мы прославимся на весь мир. У нас будут брать интервью и спрашивать, как это мы нашли разгадку. Наверно, даже отправят в Англию за какой-нибудь наградой. Помнишь, как папа мечтал свозить нас в Англию?
Ах вот оно что. Ну конечно. Купер снова захлопнул компьютер и сцепил руки в замок.
– Во-первых, – сказал он, – вряд ли это та же самая эмблема. А во-вторых… Даже если и так… Допустим, ты каким-то чудом вычислишь, кем был этот покойник, папа всё равно не прибежит к нам обратно.
Джесс резко выпрямилась и сверкнула глазами на брата.
– А я про это ничего и не говорила.
– Но ведь думала же.
– Ты не знаешь, о чём я думаю, – буркнула Джесс. Но, судя по тому, как она заморгала и отвернулась, Купер попал в точку.
– Это ничего не изменит. Ему на нас плевать.
С покрасневшими глазами девочка повернулась к брату и тихонько спросила:
– Да что с тобой такое?
– Просто говорю правду.
– Ты стал злой! И мерзкий, и холодный, и… злой!
– Это я уже слышал.
Джесс спрыгнула с кровати и зашагала к двери.
– Чем скорей ты перестанешь его любить, – сказал Купер ей вслед, – тем скорей перестанешь мучиться.
Она развернулась, бешено сузив глаза.
– А ты никого не любишь! Ты как робот!
– По крайней мере, я не ною и не достаю никого своими чувствами.
– Потому что у тебя нет никаких чувств!
– Может, когда папочка явится и отвезёт тебя в Англию, он заодно и объяснит, что к чему.
– Папа, папа, папа! Он у тебя виноват во всём.
– Ну, он испоганил нам жизнь, так что…
– По крайней мере, папа это сделал только один раз. А ты портишь мне жизнь каждый день.
– Только раз? – хохотнул Купер. – А кто ему пишет без конца?
Джесс застыла на месте. В её глазах блеснули слёзы. Трудно сказать, чем брат обидел её сильней: тем, что прочёл сообщения в чате, или тем, что безжалостно ткнул в них носом. Не сдержавшись, девочка закричала:
– Ты точно такой же, как он! Не можешь с чем-то справиться и мстишь нам с мамой!
Купер резко подскочил и швырнул ноутбук на кровать.
– Никогда! Слышишь, никогда не смей сравнивать меня с ним! – он сжал кулаки и почувствовал, как ногти больно впиваются в ладони. – Убирайся!
Джесс злорадно усмехнулась и скрестила руки на груди.
– Чем быстрей перестанешь любить, тем быстрей перестанешь мучиться, – передразнила она и выплыла из комнаты.
Купер с грохотом захлопнул за ней дверь, немного пометался из угла в угол и в конце концов запустил какой-то книгой в стену. Это он-то злой? Да если б он и правда издевался над сестрой с утра до ночи, всё равно это и рядом бы не лежало с тем, что натворил их отец!
Нет, он не похож на отца. Нисколечко. Он глубоко вздохнул и постарался прогнать из головы все мысли сразу.
Забудь, что сказала Джесс.
Забудь, что у папы скоро родится ещё один ребёнок.
Не надо про это думать.
Забудь вообще про всё.
Займись чем-то другим.
Он сел, снова открыл компьютер и перестал замечать окружающий мир.