– Жаль, что вчера тебя с нами не было, – щебетала Дафна. – Мы прекрасно провели вечер! Я едва не расплакалась, когда слушала эту музыку.
– Лори кашлял, и я предпочла провести вечер с ним. – Эмили обеспокоенно взглянула в окно, где ее пасынок бегал с сачком по лужайке, тщетно пытаясь поймать хотя бы одну бабочку.
– Но ведь сегодня ему уже лучше, не правда ли? – Друзья миссис Пейтон знали, что она не хочет обременять себя детьми. – И мы можем все вместе поехать завтра на бал к Блэквеллам. Я обещала доктору Вуду присматривать за Сьюзен, но, честно говоря, мне бы тоже хотелось потанцевать!
– А Эмили, конечно же, вполне может обойтись без танцев. – Порой Дафна раздражала подругу своим неприкрытым эгоизмом.
– О, прости, прости меня! – без малейших признаков угрызений совести тут же заворковала Дафна. – Мистер Пейтон не поедет на этот бал, а мне так хочется показаться на нем в новом платье!
– Ты заказала новое платье? – До сих пор молчавшая Джейн отставила чашку с зеленым чаем и с любопытством посмотрела на Дафну.
– Не могу же я все лето проходить в старых платьях! – воскликнула миссис Пейтон. – Мне удалось кое-что сэкономить, ведь мы еще не устраивали ни одного приема с самого февраля, когда был мой день рождения. Джордж, конечно, вышел из себя, он охотней купил бы какие-то очередные акции, но это же мои деньги, и я потратила их так, как сочла нужным!
Привычные жалобы Дафны не вызвали в подругах особого сочувствия. Джейн с обреченным видом возвела глаза к потолку, словно призывая небо в свидетели своего долготерпения, а Эмили покачала головой. Можно было не сомневаться, что Дафна не сделает ничего для спасения семейного очага. Даже если у нее появятся две или три тысячи фунтов, она тотчас потратит их на туалеты и новый выезд, оставив мужа одного со своими денежными затруднениями.
– Сьюзен не приедет сегодня? – спросила Джейн, чтобы сменить тему разговора. – Ричард был бы рад повидать ее.
Соммерсвиль вместе с лордом Гренвиллом и Генри Говардом поехал в Торнвуд, но джентльмены обещали вернуться как раз к обеду.
– Она вместе с дядюшкой и лордом Мортемом заезжала около часа назад, появись вы чуть раньше, вы бы их еще застали, – ответила Эмили. – Доктор Вуд привез мне обещанную мазь, а миссис Даррем уговорила его посмотреть нашу кухарку, ее помощница случайно обварила ей ногу кипятком. После этого они сразу поехали на обед к леди Мортем.
– Кажется, лорд Мортем восхищается нашей Сьюзен, – заметила Дафна.
– Вот только Мортем ей не нравится, – пожала плечами Джейн.
– Кому может понравиться его крючковатый нос! – Дафна презрительно наморщила свой аккуратный носик. – Он похож на стряпчего!
– В самом деле, – согласилась Джейн. – Лорд Мортем не может похвастаться благоприятной внешностью, но леди Пламсбери говорила, что его матушка мечтает о блестящей партии для него! А милая Сьюзен, боюсь, таковой не является, ведь ее предки не сражались в битве при Азенкуре, во всяком случае, история об этом умалчивает.
Среди друзей Уильяма не встречалось другого столь же честолюбивого, каким был лорд Мортем. Ровесники Мортема, молодые джентльмены нынешнего поколения, чаще предпочитали вести разговоры о политике, а не заниматься ею, и даже самые серьезные из них средоточением усилий полагали лишь процветание собственных владений. Двадцатисемилетний лорд Мортем, напротив, надеялся со временем достичь высот на поприще служения ее величеству и беспрестанно говорил об этом, за что частенько бывал подвергнут добродушным насмешкам приятелей.
Благодаря родовитым предкам и значительному, пусть и не огромному, состоянию лорд Мортем считался в графстве выгодным женихом. При этом нельзя сказать, чтобы он пользовался успехом у юных леди.
Смуглое узкое лицо его портил не столько нос, вызывавший неодобрение миссис Пейтон, но, скорее, неизменное выражение надменности и самодовольства. Поговаривали, что в управлении своими землями лорд Мортем привержен справедливости, граничащей с жестокостью. Он никогда не соглашался снизить арендную плату фермерам или отложить срок уплаты, невзирая на болезни скота, неурожай и другие подобные причины, неизменно принимавшиеся во внимание более мягкосердечными джентльменами, и без жалости карал браконьеров, осмеливавшихся изредка забредать в его роскошный, богатый дичью лес.
И все же даже недоброжелатели не могли отказать Мортему в том, что он – безупречный джентльмен, а его горделивая мать полагала, что сын достоин лишь самого лучшего, будь то ложа в театре, невеста или должность в палате лордов.
Всезнающая леди Мортем в прежние годы была дружна с покойной миссис Соммерсвиль, с матерью лорда Гренвилла и другими столь же почтенными дамами, а потому полагала для себя возможным наставлять молодых леди и джентльменов, рано оставшихся без родительской опеки.
Эмили в душе порадовалась придирчивости леди Мортем. Еще бы Ричард Соммерсвиль отправился искать себе невесту куда-нибудь подальше от поместья Холтонов, и тогда у бедняги Генри будет хотя бы какой-то шанс.
Со дня рождения Эмили прошла уже неделя, и за это время Генри виделся с мисс Холтон четыре раза, а впереди местное общество ожидало еще немало развлечений, так способствующих летним романам.
– В таком случае, можно сказать, ей…
Где-то наверху раздался протяжный женский крик, и Дафна испуганно умолкла. Эмили тотчас бросила взгляд в окно и с облегчением выдохнула – Лори все так же резвился на лужайке под присмотром гувернантки.
Но что-то определенно случилось. В глубинах дома слышался неясный шум, неуместно торопливые шаги прислуги, снова вскрик…
– Господи боже мой, что же это? – Дафна опасливо покосилась на потолок.
Эмили в очередной раз пожалела о своей малой подвижности. Будь она здорова, уже бросилась бы наверх и выяснила, что так напугало кого-то из служанок, но ей приходится сидеть здесь и ждать новостей.
– Джейн, будь добра, позвони, я хочу знать, что творится в моем доме, – забеспокоилась Эмили, хотя с Лори все было в порядке, Уильям отсутствовал, а значит, надо сохранять спокойствие – ничего не может быть страшнее, чем беда с семьей.
Джейн выглядела лишь слегка встревоженной, не напрасно она гордилась умением владеть собой. С таким братом, как Ричард, эта способность была весьма кстати.
Она решительно подергала шнурок звонка, но прошло несколько минут, прежде чем на пороге появилась экономка, низенькая полная миссис Даррем.
– Миссис Даррем! – Эмили ожидала увидеть свою горничную, и появление экономки определенно указывало на серьезность происходящего наверху.
Обычно румяное, круглое лицо пожилой женщины побледнело, двойной подбородок слегка подрагивал.
– Боюсь, случилось нечто ужасное, миледи. – За время своей службы экономкой миссис Даррем повидала всякого, поэтому голос ее был достаточно тверд. – Ваша горничная, Фанни, она упала с лестницы и сломала себе шею.
Вот так, без дополнительных вопросов и трагических пауз. Ни одной лишней минуты миссис Даррем не собиралась томить хозяйку ожиданием.
Дафна вскрикнула и тут же прикрыла рот рукой, Джейн инстинктивно подвинулась к Эмили, видимо, опасаясь истерики. Но леди Гренвилл перенесла слишком много боли, чтобы падать в обморок при известии о чьей-то смерти, пусть даже и такой ужасной.
– Как это случилось? – спросила она. – Вы уверены, что Фанни нельзя помочь?
– Совершенно уверена, миледи. – Миссис Даррем тяжело сглотнула. – Роббен проверил – дыхания нет. Что касается того, как это случилось… Бедняжка несла из гладильной стопку белья и за ней, наверное, не заметила, куда нужно поставить ногу. Лестница на третий этаж слишком крута для человека с ношей в руках.
За все время пребывания в этом доме Эмили поднималась по узкой деревянной лестнице на третий этаж лишь один раз, посмотреть, как живет прислуга. С больной ногой этот путь занял немало времени, но и здоровым служанкам порой приходилось нелегко, если им нужно было что-нибудь отнести наверх или спуститься с какой-нибудь ношей.
– Жаль, что доктор Вуд уехал, нам придется пригласить доктора Сайкса. Пусть Роббен пошлет за ним лакея. – Эмили знала, что будет сожалеть о смерти Фанни, но это потом, а сейчас от нее требовалась решительность.
Миссис Даррем послушно кивала. Она знала, что нужно делать, но должна была позволить леди Гренвилл в последний раз проявить заботу о своей верной горничной.
После того как Эмили распорядилась обо всем, о чем смогла вспомнить, миссис Даррем ушла. Дафна попросила ее прислать немного шерри для успокоения нервов, и Джейн согласно кивнула.
– Зачем Фанни понадобилось забирать все эти простыни из гладильной? – пробормотала Эмили. – Об этом должна была позаботиться служанка.
– Возможно, она хотела прибрать в комнатах для гостей до того, как ты позовешь ее убирать со стола. – Джейн повертела в руках чашку с остывшим чаем. – Мы уже довольно давно сидим здесь, а горничная не может позволить себе все время ждать за дверью, когда потребуется ее помощь.
Эмили согласно кивнула. Она старалась не утруждать прислугу бесполезными поручениями и со свойственной ей изобретательностью даже придумывала различные способы облегчить труд работающих в доме людей. После того как на кухне была установлена новая плита, в старом дымоходе, проходившем за парадной лестницей, Эмили предложила устроить что-то вроде подъемного механизма, с помощью которого блюда из кухни поднимались прямо в буфетную, где лакеям оставалось лишь принимать их и подавать гостям, вместо того чтобы сновать вверх и вниз по лестнице с тяжелыми подносами.
Как жаль, что она не настояла на переносе гладильной с третьего этажа куда-нибудь в подвал! Конечно, там служанке было бы слишком жарко, но тогда с Фанни ничего бы не случилось…
Эмили всхлипнула, и обе подруги поспешили обнять ее.
– Такие невзгоды порой случаются, дорогая, – ласково сказала Джейн, и Дафна энергично закивала в подтверждение этих слов.
– Я знаю, знаю, но Фанни была еще слишком молода, чтобы умирать, она мечтала выйти замуж за кучера леди Пламсбери, а теперь кому-то придется сказать ему, что бедняжка скончалась…
Помощница кухарки принесла поднос с шерри и бокалами, Дафна торопливо разлила напиток и сразу же сделала несколько глотков. Миссис Пейтон не любила находиться там, где происходили какие-то неприятности, но ей ничего не оставалось, как дожидаться возвращения мужчин – ее привезли к Гренвиллам в своем экипаже Ричард и Джейн.
Джейн едва пригубила напиток, но Эмили последовала примеру Дафны – ей хотелось сдержать слезы. Подруги не осудили бы ее, но маленький Лори ничего не должен знать.
– Помнится, эта девушка заботилась еще о твоей сестре, – заметила мисс Соммерсвиль.
– Она работала в нашем доме, а когда Луиза вышла замуж за Уильяма, уехала вместе с ней в Гренвилл-парк. У меня и Кэролайн в родительском доме была другая горничная, теперь она прислуживает моей младшей сестре, – пояснила Эмили.
– Я сожалею, что все так случилось, – Джейн говорила искренне, и Эмили благодарно кивнула. Хорошо, что она узнала эту печальную новость в присутствии подруг, так ей легче было перенести потрясение.
– Уильям будет расстроен, – пробормотала Эмили.
Много лет назад мать Уильяма погибла, неудачно упав с лошади во время охоты. Сегодняшняя трагедия неминуемо напомнит ему о давней утрате.
– Когда ты прекратишь так заботиться о человеке, который тебя не любит? – Дафна недоуменно подняла тоненькие, как будто нарисованные на кукольном личике, бровки. – Я бы так не смогла!
– О, твоя забота о мистере Пейтоне нам известна, а ведь он как раз любит тебя, – усмехнулась Джейн.
Дафна вспыхнула, ее зеленоватые глаза наполнились слезами. Эмили положила ладонь на руку Джейн, призывая ее лишний раз не напоминать миссис Пейтон о ее неудачном браке.
– Он разлюбил меня вскоре после венчания, – с обидой в голосе заявила Дафна. – И вы это прекрасно знаете! Но он действительно какое-то время был нежен со мной, а вот лорд Гренвилл видит в Эмили лишь хозяйку дома и мать для своего сына, и Эмили следовало бы давно уже подумать о ком-нибудь, кто мог бы ее утешить!
Подруги в изумлении уставились на Дафну. Гибель горничной была ими на время забыта. В самом деле, как может эта милая женщина, которую они знают уже столь давно, изрекать подобные вещи! Особенно в присутствии незамужней мисс Соммерсвиль!
– Дафна, ты же говоришь это несерьезно, – первой, конечно, опомнилась Джейн. – Эмили любит Уильяма, это знают все, и будет ему верна, даже если он никогда не поймет, что она могла бы заменить в его сердце Луизу.
– Сейчас ты скажешь мне, что браки совершаются на небесах, – шмыгая носом, пробормотала Дафна. – А я уверена: если двое несчастливы вместе, они имеют право на новую попытку обрести любовь!
– Тогда нужно хотя бы развестись. Тайная страсть, необходимость скрываться от всего света рано или поздно приведут к гибели, – возразила Джейн. – Эмили, а что думаешь ты?
Эмили подумала, что подруги, возможно, такими спорными высказываниями нарочно отвлекают ее от мыслей о бедной Фанни, но все же ответила:
– Я согласна с Дафной в том, что опрометчивый или несчастливый брак не должен быть тюрьмой для людей, которым невыносимо быть вместе, но Джейн права – греховная связь не принесет долгого, прочного счастья. Мы все помним о прошлогоднем скандале в семействе герцога Трэвермилна. Жаль только, что развод – не такое уж простое дело, а к разведенной женщине общество очень, очень жестоко. Она не сможет видеться с детьми, если они у нее есть, и распоряжаться своим состоянием…
Дафна налила себе еще шерри. Джейн, которой вроде бы полагалось ничего не знать о семейной драме Трэвермилнов, грустно вздохнула. Эмили догадывалась, о чем думает девушка – если бы женщина могла быть независимой! Не только от опостылевшего мужа, но и от брата, имеющего право безнаказанно прокутить приданое сестры!
– Как бы там ни было, я люблю только Уильяма и никогда не стану изменять ему, даже в мыслях. Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – предложила Эмили. – У меня никак не идет из головы бедная Фанни. Нужно написать ее родным, в поместье моего отца служат ее дядя и младший брат. Как я посмотрю им в глаза, когда они приедут на похороны? Они обвинят меня в ее смерти и будут правы. Я должна была позаботиться о том, чтобы труд в этом доме был безопасен для прислуги.
– Ты преувеличиваешь. – Джейн охотно переменила бы тему, но говорить о погибшей горничной ей было так же неприятно, как и о несчастных в браке женщинах. – Кухарка может обвариться кипятком на кухне, лакей споткнуться с подносом, конюший попасть под копыта… И во всем этом будешь виновата ты?
– Не растравляй себя по пустякам, Эмили, – Дафна уже говорила чуть заплетающимся языком, и Джейн поспешно отодвинула от нее наполовину опустевший графин с шерри. – Произошедшее – всего лишь несчастный случай. Ты оплатишь похороны бедняжки и напишешь несколько слов утешения ее близким, большего от тебя не требуется.
Эмили не стала спорить. Черствость Дафны объяснялась скорее ее глупостью, нежели бессердечностью. К тому же в аккуратно причесанной головке миссис Пейтон не помещалось слишком много мыслей сразу, а ее сейчас занимали думы о собственных проблемах.
В комнату вбежал маленький Лори, чтобы показать тетушке Эмили пойманную бабочку, и разговоры о смерти горничной сразу смолкли.
Как и ожидала Эмили, Уильям был огорчен известием. Некоторое время он молчал и хмурился, казалось, он думает о том, что порвалась еще одна ниточка, тянущаяся из его прежней жизни, ведь Фанни когда-то прислуживала Луизе.
– Ты должен распорядиться о том, чтобы лестницу переделали, – сказала она, желая отвлечь его. Возможность заняться каким-нибудь делом всегда способствовала разглаживанию морщин на его смуглом лице.
– Конечно же, я распоряжусь! Подобного случая больше не должно повториться в нашем доме! – резко ответил лорд Гренвилл, и его жена пожалела о том, что не смеет даже погладить его по руке, боится искать у него сочувствия и дарить ему свою поддержку.
– Теперь мне придется найти другую горничную.
– Уверен, это не составит большого труда. – Уильям уже собирался уходить, ему больше нечего было сказать Эмили.
– Она должна будет просыпаться очень рано и терпеть мои причуды, – возразила Эмили.
– Не наговаривай на себя, многие светские дамы могут похвастать гораздо более странными привычками, нежели ранний подъем, – смягчился Гренвилл. – А ты, я полагаю, избавилась от капризов много лет назад, когда повзрослела.
Эмили чуть улыбнулась. Как глупо она порой вела себя в детстве! Вернее, в те годы, когда девочка обретает женственность, но еще не знает, как управлять ею. Это время совпало в жизни Эмили с первой влюбленностью, которая исчезла, как это часто бывает, уступив место подлинно глубокой любви. Вот только и любовь эта возникла к тому же самому человеку, а такое встречается не так уж часто. Не говоря уж о том, что этот человек был в то время женихом ее старшей сестры…
Погрузившись в воспоминания, она не сразу заметила, что супруг оставил ее, ушел на свою половину дома, к сигарам, бренди и тоске по первой жене.
– Когда-нибудь он перестанет лелеять свое горе, – прошептала Эмили. – Но сколько же мне еще ждать?
Очень скоро Эмили почувствовала, как сильно ей не хватает сметливой, бойкой Фанни. Пока не нашлась подходящая горничная, за ее прической и туалетами присматривала одна из служанок, расторопная, но необученная деревенская девушка. Эмили опасалась, что стараниями Пегги ее платья приобретут весьма непривлекательный вид, и их останется только пожертвовать в дамский комитет Торнвуда.
Визит матери помог на время избавиться от сожалений, к тому же леди Уитмен привезла с собой новую горничную для дочери.
– О, матушка, вы спасаете меня! – благодарно воскликнула Эмили, когда мать представила ей миловидную молодую женщину в черном платье.
– Я всегда рада сделать что-нибудь для моих детей. – Леди Уитмен поцеловала Эмили. – Уверена, миссис Игглз будет трудиться со всем усердием. Она недавно овдовела и вынуждена вернуться к прежней работе. До замужества она служила горничной у сестры сэра Томаса. Он ручается за ее добросовестность.
Сэр Томас Лонгсайд был старым другом лорда Уитмена, и его рекомендациям можно было доверять.
– Я рада, что вы будете помогать мне, миссис Игглз, – приветливо обратилась Эмили к новой горничной. – Как вас зовут?
– Хетти, миледи. – Если миссис Игглз и смутила хромота и бледность леди Гренвилл, она ничем этого не показала.
– Если не возражаете, я буду называть вас так.
– Я буду только рада, миледи.
– В таком случае я попрошу миссис Даррем показать вам дом и познакомить с вашими обязанностями. Уверена, Пегги охотно уступит вам место, она старательная девушка, но на моем туалетном столике с некоторых пор ужасный беспорядок.
Хетти заверила новую госпожу, что займется туалетным столиком, как только ей покажут, где она может оставить свой саквояж, после чего миссис Даррем взяла ее под свою опеку, и Эмили осталась вдвоем с матерью.
– Лори здоров? – тотчас спросила любящая бабушка.
– Он немного кашлял, но сейчас уже все прошло.
– А как твоя нога? Ты выглядишь просто отвратительно, как какая-нибудь фабричная работница с севера, бледная и недоедающая. – Леди Уитмен ничуть не уступала остротой языка леди Пламсбери, может быть, поэтому они и не выносили друг друга. Странное сравнение с девушкой из низов не удивило Эмили, хотя леди Уитмен не должна была в своей жизни встречаться с работницей с фабрики.
– Я признательна доктору Вуду, он приготовил состав, который уменьшает боль, я даже стала больше спать. – Это была не совсем правда, но матери лучше об этом не знать. – Мне так жаль Фанни, я была очень расстроена из-за ее гибели, отсюда и бледный вид, и круги под глазами.
– Ты не должна показываться мужу в таком виде! – Леди Уитмен неодобрительно покачала головой. – Твоя служанка или слепая, или однорукая, с такими локонами тебя не пустят ни в один приличный дом. К счастью, теперь у тебя есть Хетти. Она прекрасно умеет заваривать травяной чай, я сама экзаменовала ее.
– Тогда, я уверена, она мне понравится. – Эмили постаралась оставить без внимания слова матери об Уильяме, но леди Уитмен еще не закончила проповедь.
– И потом, сколько раз я просила тебя сменить эти унылые платья на что-нибудь более яркое, нарядное? Вспомни, как одевалась Луиза! В этом сером туалете ты никогда не будешь выглядеть здоровой!
Эмили оглядела свое шелковое жемчужно-серое платье, отделанное тонкой голубой лентой. Мать не права, ей идут пастельные тона, но спорить с леди Уитмен означало напроситься еще на одну нотацию. К тому же Луиза была очень похожа на мать и разделяла ее вкусы в нарядах и драгоценностях, а Эмили и Кэролайн походят на покойную бабушку, прежнюю леди Уитмен, изящную и утонченную даже на закате жизни.
– Я не Луиза, пусть и живу в ее доме и воспитываю ее ребенка. – Не надо было говорить это, но Эмили не могла сдержаться.
– Знаю, дорогая. – Мать почувствовала справедливость упрека и смягчилась. – Иногда я думаю, что не должна была позволять тебе выйти замуж за Уильяма.
– Тогда бы я вовсе не вышла замуж.
Леди Уитмен оставила надежду на замужество Эмили с того самого дня, как доктор сообщил ей, что девочка всегда будет хромать. Утешением матери должны были служить прекрасные партии двух других ее дочерей. Кэролайн была еще мала, но Луиза вполне оправдала ожидания. Ее супругом стал во всех отношениях приятный джентльмен, беззаветно влюбленный в нее, к тому же весьма состоятельный. А в будущем лорда Гренвилла ожидало наследство бабки, леди Пламсбери, одной из крупнейших в графстве землевладелиц, неустанно приумножающей свои угодья.
Родители Луизы по договоренности с леди Пламсбери в качестве приданого предоставили дочери небольшое поместье, граничащее с землями старой дамы. Лорд Гренвилл вообще ничего не требовал, лишь бы только ему отдали руку старшей дочери лорда Уитмена, а его бабушка была чрезвычайно довольна – ее владения еще расширились, и в положенный час внук унаследует и озеро, и речные земли, и превосходные леса, не говоря уж о многочисленных фермах.
Казалось бы, длительному счастью двух семейств ничего не препятствовало, если бы через три года после замужества молодая леди Гренвилл не умерла от инфлюэнцы, унесшей жизни множества людей, бедняков и знати без разбору. Маленькому Лоренсу, будущему лорду Гренвиллу, исполнился всего лишь год, когда он остался без матери, а его безутешный отец не находил себе места от горя и почти забыл о малыше.
Весь первый год после смерти Луизы Лори жил в доме своего деда и бабушки, но больше всего времени с мальчиком проводила его тетушка Эмили. Лори учился ходить, и даже Эмили со своей больной ногой поспевала за малышом, когда он неуверенно ковылял по комнатам. Спустя какое-то время ребенок стал засыпать, только если тетушка сидела с ним рядом и негромким голосом напевала колыбельные – старая нянька Уитменов с ее крупными руками и надтреснутым голосом пугала мальчика.
Уильям, навещавший сына, как и все домочадцы лорда Уитмена, замечал глубокую привязанность мальчика к Эмили и ее ответную любовь. Когда лорд Гренвилл оправился настолько, что готов был забрать малыша в свой дом, против этого неожиданно восстала леди Пламсбери, заявившая, что ее правнуку нужна женская забота. Сама она не смогла бы заботиться о чем-то еще, кроме своих обширных земель, и требовала, чтобы лорд Гренвилл как можно скорее женился снова.
Уильям не мог себе представить, что когда-нибудь вступит в новый брак по любви, но он был воспитан как лорд Гренвилл и понимал, что должен исполнить свой долг. Нет сомнений, что овдовевший лорд Гренвилл вновь превратился в выгодного жениха, и множество молодых леди станут искать его внимания, но навряд ли кто-то из этих охотниц за титулом и состоянием станет хорошей матерью для малыша Лоренса. Нет, искать невесту в светском кругу означало для лорда Гренвилла лишиться покоя, к которому единственно он теперь стремился.
Эмили не знала наверняка, сам ли Уильям додумался сделать ей предложение или ему подсказала это хитроумная леди Пламсбери, так или иначе, в один из пасмурных осенних дней лорд Гренвилл явился к Уитменам, чтобы просить руки их средней дочери.
Пожалуй, он один не подозревал о том, что Эмили влюблена в него с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать. Луиза, посмеивавшаяся над детской влюбленностью сестры, ничего не сказала своему жениху. Нельзя было допустить, чтобы девушка из такой семьи, как Уитмены, стала посмешищем в глазах соседей из-за того, что не умела сдерживать свои чувства. Леди Уитмен не позволяла Эмили покидать свою комнату в то время, как лорд Гренвилл приезжал с визитами, и гостей Уитменов это не удивляло – девочка больна и часто отдыхает, только и всего. Иногда Эмили ухитрялась пробраться в сад, где гуляли Луиза и ее поклонник, или наблюдала за ними из окна, заливаясь слезами, но, к счастью, Луиза и Уильям проявили единодушие, отказавшись от долгой помолвки, и вскоре Эмили была избавлена от страданий, лишившись одновременно и возможности видеть предмет своих симпатий.
Леди Уитмен надеялась, что Эмили повзрослеет и образумится, но на всякий случай время от времени повторяла свои увещевания, сводившиеся к тому, что мечтать о муже собственной сестры – тяжкий грех для молодой девушки. Эмили в ответ научилась так хорошо скрывать свои чувства, что мать почти успокоилась.
И все же, когда лорд Уитмен сообщил супруге о предложении Гренвилла, леди Уитмен ни мгновения не сомневалась – Эмили примет предложение.
– Уильям не любит ее, – заметил ее супруг.
– Он делает это ради сына, мальчик так привязан к Эмили, и она обожает его. Было бы жестоко разлучать их, к тому же, боюсь, это единственное предложение, которое когда-либо могла бы получить Эмили.
– Вы полагаете, она примет его предложение? – Лорд Уитмен озадаченно потер ладонью широкий лоб.
Леди Уитмен снисходительно улыбнулась:
– Разумеется, примет. Она очень умная девушка и понимает, что участь старой девы может быть незавидной, если будущая избранница Реджи не захочет терпеть в своем доме незамужнюю сестру своего мужа. И потом, несколько лет назад она была без ума от лорда Гренвилла, старое чувство возродится вновь, вот и все.
– Будет ли она счастливее в доме Уильяма, чем здесь, с нами? На ком бы ни женился Реджинальд, у Эмили есть небольшой дом, который она в положенное время сможет назвать своим. – Лорд Уитмен, казалось, впервые задумался о том, насколько тяжело Эмили переносит увечье и какой она видит свою жизнь, когда отца и матери не станет.
– Кто знает, дорогой мой? – Леди Уитмен подобные мысли уже приходили в голову, но она, как и все дамы ее круга, привыкла считать удел незамужней женщины худшим из возможных. В конце концов, любовь в браке не самое главное. Уильям станет хорошим супругом, Эмили, если и не сможет произвести на свет собственных детей, обретет сына, а Лори – любящую мать. И никто не скажет, что одна из ветвей семейного древа Уитменов усохла и бросает тень на остальные.
Все это леди Уитмен так доходчиво объяснила супругу, что лорд Уитмен совершенно успокоился и впервые после смерти старшей дочери стал видеть будущее окрашенным в приятные его глазу цвета.
Объяснение Эмили и лорда Гренвилла происходило совсем в другом тоне…
Сейчас, во время разговора с матерью, Эмили постаралась не вспоминать о некоторых словах Уильяма.
– Хорошо-хорошо. – Леди Уитмен сочла разумным сменить тему разговора. – Генри Говард все еще не объяснился с этой милой девушкой?
– Он слишком робок, – посетовала Эмили. – Он может потерять ее, если Сьюзен сделает предложение Ричард Соммерсвиль.
– Соммерсвиль! – Леди Уитмен тряхнула начинающими седеть светлыми локонами. – Неужели Сьюзен так глупа, что выйдет замуж за этого повесу? Он, должно быть, вот-вот пустит по ветру остатки своего состояния! Знал бы его покойный отец, лишил бы сына наследства!
Эмили была согласна с матерью, но не в ее силах помочь Генри продвинуться в своих ухаживаниях, она и без того сделала, что смогла, пригласив его погостить у Гренвиллов подольше.
Леди Уитмен еще долго могла бы высказывать свое возмущение, если бы не появление самого Генри Говарда, на свою беду заглянувшего поболтать с леди Гренвилл, пока кузен занят с управляющим.
– Что я слышу, мистер Говард! Вы что же, ждете, пока на мисс Холтон женится кто-то другой? – После положенного обмена любезностями леди Уитмен приступила к разговору о супружестве так решительно, что Эмили оставалось только пожалеть бедного юношу.
Малый рост, пожалуй, считался единственным недостатком Генри Говарда. Привлекательный, пропорционально сложенный, он мог рассчитывать на то, что завоюет сердце какой-нибудь прелестной миниатюрной девушки, с которой составит чудесную пару. Сьюзен Холтон как раз и была, по мнению Эмили и самого Генри, той самой девушкой, вот только ее больше привлекал рослый Ричард Соммерсвиль!
– Я очарован мисс Холтон, но не в моей власти вызвать у нее ответное чувство. – Говард, похоже, ничуть не был обескуражен натиском леди Уитмен. От ее дочери он уже получил немалую долю советов, насмешек и поддразниваний по поводу его ухаживаний за Сьюзен, и теперь ничто не могло сбить его с толку.
– Вот как! Тогда очаруйте ее дядюшку! – заявила леди Уитмен. – Юным леди не стоит вступать в брак, основываясь единственно на собственных склонностях, порой мимолетных и даже опасных. Выслушать разумный совет Сьюзен еще вполне способна, а доктор Вуд – как раз тот опекун, который может наставить неопытную девушку на верный путь.
– В самом деле, Генри, матушка права, – вмешалась Эмили. – Доктор Вуд, по-моему, не одобряет Ричарда. Во всяком случае, он часто высказывается об ущербе, наносимом нашей молодежи склонностью к игре. Уверена, он не захотел бы такого супруга для Сьюзен.
– Милые дамы, вы же не думаете, что я соглашусь жениться на мисс Холтон, если она должна будет выйти за меня по приказу своего опекуна! – От возмущения Генри резко взмахнул рукой, словно разрубая невидимую преграду, и даже стал казаться выше ростом. – Чтобы она всю жизнь ненавидела меня и была несчастна? Нет уж, увольте!
Леди Уитмен откинулась на спинку стула и снизу вверх с любопытством поглядела на Говарда. Эмили решила, что матери понравился задорный вид Генри, наконец-то проявившего твердость суждений, но она ошиблась.
– Вот-вот, молодые джентльмены нынче только и горазды давать отпор старухам, а там, где нужно проявить решимость и бороться за исполнение своих чаяний, они позорным образом отсиживаются в курительных комнатах или бильярдных, пока другие, более удачливые или дерзкие, крадут их невест!
Эмили не хотела бы относить себя к старухам, но в остальном была согласна с матерью. Генри следовало бы показаться перед Сьюзен не в роли робкого поклонника, а в роли уверенного в своем обаянии, остроумного и галантного сердцееда.
Говард только пожал плечами. Спорить с леди Уитмен было не легче, чем заставить леди Пламсбери уступить хотя бы клочок своей земли на постройку коттеджей для ушедших на покой слуг, как это было заведено во владениях ее внука.
Отсутствие возражений благотворным образом подействовало на настроение леди Уитмен, и вскоре она отправилась посмотреть, как продвигаются занятия внука и в должном ли порядке нянька содержит его комнату.
Эмили и мистер Говард остались вдвоем.
– Ты же понимаешь, мы все стремимся помочь, – мягко обратилась она к молодому джентльмену.
– Знаю, Эмили! – Генри легко научился называть супругу своего кузена по имени, чего никогда не допустил бы по отношению к первой леди Гренвилл – перед Луизой джентльмены старались показаться во всем блеске, а Эмили воспринимали как доброго друга.
– Тогда почему ты просто не объяснишься со Сьюзен? Пусть она ответит тебе хоть что-нибудь. Даже если это будет отказ, все лучше, чем сомнения и терзания неизвестности!
– Ты прекрасно знаешь, мисс Холтон не скажет ни «да», ни «нет». Ей приятно изводить меня! – пожаловался Говард. – Она не сможет ответить на мои чувства, но и не захочет лишиться поклонника, ведь, если между нами произойдет размолвка, я больше не останусь в Гренвилл-парке!
Эмили не ожидала, что Генри так хорошо изучил характер ее подруги, она привыкла считать, что мужчины видят в молодых девушках лишь то, что те сами готовы показать им, – внешние достоинства, хорошее воспитание и обещание быть идеальной женой.
Проницательность мистера Говарда порадовала Эмили. Раз уж он не склонен заблуждаться относительно некоторой доли женского коварства, присущей Сьюзен, значит, его не ожидают неприятные открытия после свадьбы, если до нее когда-нибудь дойдет дело.
– Леди Мортем устраивает свой традиционный летний бал. Начни ухаживать за какой-нибудь другой девушкой, дай Сьюзен отдохнуть от тебя и понять, чего же ей на самом деле хочется. Боюсь, она несколько запуталась в своих поклонниках.
– Но на балу вокруг нее будут увиваться и другие мужчины, не только этот ваш Соммерсвиль! – посетовал Генри. – Тот же лорд Мортем как будто готов пойти против воли своей матушки и совершить самую большую ошибку в своей жизни – выбрать невесту по сердцу!
– Вот уж это не должно тебя тревожить! Он не по душе Сьюзен, да и его мать не позволит ему в собственном доме ухаживать за той, которую выберет не она. Другие джентльмены… да, уверена, наша милая подруга покорит кого-то из них, но среди них не будет мистера Говарда, – утвердительным тоном произнесла леди Гренвилл. – Если Сьюзен почувствует, что ей не хватает именно тебя, она даст это понять. И тогда не теряй времени! Если же нет… Пожалуй, тогда тебе лучше будет погостить где-нибудь в другом месте.
– Если бы там хотя бы не было Соммерсвиля…
– Один бал ничего не решит в отношениях Сьюзен и Ричарда, они ведь знакомы с самого детства. А вам может помочь продвинуться в своих отношениях. – Эмили внезапно почувствовала, что разговор с матерью и Говардом опустошил ее. – Ну а теперь иди, поищи Уильяма и передай ему, что моя матушка останется на обед. Пусть лорд Гренвилл явит нам свой лик и займет тещу беседой, чтобы я могла немного отдохнуть от ее проповедей.
Неизменно послушный чьей-то воле, Генри немедленно отправился исполнять поручение.