Граф Алессандро Калиостро, или Джузеппе Бальзамо – так его звали в действительности, – постоянно устраивал спиритические сеансы для своих гостей. В их число входили только знатные особы. Прибывшая вовремя Жанна узнала среди приглашенных маркизу де Ламбаль и графа де Фабра. Другие тоже показались ей знакомыми. Присутствующие сразу обратили внимание на хорошо сложенную даму, лицо которой скрывала черная вуаль, но ничего не сказали хозяину дома. В этом замке все привыкли к чудесам и постоянно их ожидали.
Вышколенный напудренный Гильом провел всех в темную маленькую комнату с круглым столом и стульями, которых было в два раза больше, чем гостей. Лишь позже Жанна поняла: прибор перед гостем и лишний стул предназначались для духов. Сам Калиостро в темном камзоле, с сосредоточенным лицом появился словно из ниоткуда.
Графиня затрепетала. Его вкрадчивый голос внушал страх. Что задумал этот человек? Для осуществления какого дьявольского плана она ему понадобилась? Алессандро чуть повысил и так пробиравший до костей голос и вдруг… вызвал дух ее деда, Генриха Валуа. По комнате будто пронесся ветер. Пламя свечей затрепетало. Графиня схватилась за сиденье стула, стараясь удержаться и не упасть.
– Великий король французский, ты здесь? – торжественно провозгласил Калиостро. Пламя снова колыхнул порыв ветра. Жанна видела, как дрожат руки у маркизы.
– Он здесь, – раздался шепот графа де Фабра. – Великий король здесь.
Пламя свечей продолжало плясать на лакированной поверхности стола, который начал сотрясаться. Фарфоровые тарелки звякнули.
– Дух великого короля не отказал нам в любезности. – Маг и чародей поклонился невидимому гостю. – Что скажешь нам, великий правитель?
По телу Калиостро прошла судорога. Черты его аристократического лица менялись на глазах. Внезапно граф заговорил другим голосом, заставив Жанну трепетать как осиновый лист.
– Да, я великий король Генрих, и мне пристало говорить только с человеком королевской крови!
Присутствующие стали переглядываться.
– К сожалению, сегодня среди нас нет особ королевской крови, – произнес Калиостро обычным голосом. – Окажи нам любезность и ответь на наши вопросы.
– Здесь есть человек королевской крови! – прогремел Генрих. – Это моя внучка Жанна Валуа, и я буду говорить только с ней.
Гости все как один уставились на незнакомку в черной вуали.
– Дух указывает на вас! – воскликнул Калиостро. – Вы и есть Жанна Валуа.
Графиня хотела что-то сказать, но горло перехватило, в глазах помутилось. Она вскрикнула и упала без чувств на холодные плиты.
Когда молодая женщина очнулась, она увидела, что лежит на мягкой софе в незнакомой комнате. В окно светила луна, позволяя рассмотреть мужчину, неподвижно сидевшего у нее в ногах. Граф Калиостро не казался удрученным и взволнованным. Его полные щеки покрывал румянец, а в серых глазах блестели искорки. Жанна заметила про себя: «Он выглядит так, словно то, что произошло совсем недавно, было запланировано заранее и чрезвычайно обрадовало великого мага». Это испугало молодую женщину, и она шевельнулась, намереваясь подняться.
– А, графиня, вы пришли в себя… – Калиостро помог ей сесть. – Что ж, тем лучше. Видите ли, мне нужно с вами поговорить, и поскорее.
Жанна тяжело вздохнула. Она чувствовала себя усталой и разбитой. Ей хотелось немедленно уехать отсюда, оказаться дома, в уже натопленной Клотильдой комнате, и улечься в постель.
– Могу ли я ехать? – поинтересовалась она слабым голосом. – Я не в состоянии вести сейчас беседу. Обещаю, позже мы увидимся с вами, и вы еще раз вызовете дух моего деда. – Графиня сжала руки. – Мне так много нужно ему сказать… – Молодая женщина порывисто встала. – Пожалуйста, проводите меня.
Калиостро удержал ее за тонкую талию:
– Сядьте. Я не отпущу вас до тех пор, пока с вами не поговорю.
Она закусила губу:
– Что вам от меня нужно?
– Прежде всего, чтобы вы выслушали меня, – начал Калиостро. – Видите ли, дорогая графиня, вынужден признаться сразу, что никакой дух вашего деда я вызывать не буду, как бы вы ни просили.
– Но почему? – удивилась Жанна. – Это же мой родной дед, и мне хотелось бы…
Граф поднял вверх длинный указательный палец:
– Даже если бы он был вашим любимым отцом, я все равно не сделал бы этого, потому что не смог бы. Возможно, кто-то и умеет приглашать мертвецов к себе на чай, но только не я.
Жанна почувствовала, как кровь прилила к ее лицу.
– То есть вы хотите сказать, что никакого короля Генриха на спиритическом сеансе не было?
Калиостро послал ей самую очаровательную улыбку, на которую был способен.
– Именно так, дражайшая графиня. Не было.
Руки женщины тряслись, алые губы дергались.
– Но этого не может быть! Генрих пришел, и мы все присутствовали при этом. Чем же тогда объяснить дрожание стола, ветер и ваш изменившийся облик?
Алессандро добродушно рассмеялся:
– Изменение моего облика можно смело приписать моим артистическим талантам. Что до всего прочего, за это спасибо Гильому. Под полом комнаты для спиритических сеансов имеется келья со всевозможными приспособлениями. Я обучил Гильома нехитрой технике, и мой слуга вполне справляется с задачей, когда слышит некоторые команды, понятные только нам.
Жанна снова встала. Лицо ее было белее простыни, глаза метали молнии, мраморный лоб прорезала морщина.
– Извините, сударь, но я не имею дела с шарлатанами! Они мне противны. Вам не стыдно обманывать доверчивых людей?
– О, они сами хотят быть обманутыми. – Граф приложил руку к сердцу, как бы клянясь в этом. – И согласитесь, деньги парижане отдают мне добровольно. Я не сколачивал банду местных оборванцев, чтобы чистить их кошельки, как это сделали вы.
Молодая женщина прижала руки к пылающим щекам.
– Если бы вы знали, что такое голод и холод! – воскликнула она. – Только обстоятельства заставили меня пойти на столь постыдное дело. А теперь, сударь, я ухожу, и вы не сможете этому помешать.
– Сядьте, – снова повелел он, и Жанна, к своему удивлению, послушалась. Граф так и не сказал, зачем она ему понадобилась. Именно это предстояло выяснить теперь.
– Вам ничего не известно про мою прошлую жизнь, и, если хотите, когда-нибудь я вам о ней расскажу, – строго сказал он, – но явно не сегодня. Сегодня я хочу поговорить о другом и попросить вас принять одно решение. От него будет многое зависеть.
– Зависеть что? – усмехнулась графиня.
– О, дражайшая графиня, не будьте столь нетерпеливы, – усмехнулся Калиостро. – Итак, все по порядку. Я признался вам, что перед вами самый настоящий шарлатан, который во время спиритических сеансов разыгрывает представления. Пока парижане верят, что мне почти две тысячи лет, что я торгую разными целебными эликсирами, а мой знаменитый бальзам способен продлевать жизнь и молодость.
Жанна подняла глаза к потолку.
– Так дурачить людей! – воскликнула она. Мужчина жестом приказал ей замолчать.
– Когда люди хотят, чтобы их одурачили, их обязательно одурачат, – веско произнес он. – Не я, так кто-то другой. Кстати, мои снадобья совершенно безопасны, а некоторые из них даже помогают, скажем, от несварения желудка. Сейчас я в моде, но лет через пять обман вылезет наружу. Никто не застрахован от старости. Как бы я ни следил за собой, какие бы косметические средства ни использовал, я начну стареть. Я могу сколь угодно долго красить волосы краской собственного производства, но не сумею избежать морщин, которые скоро избороздят мое лицо. И тогда доверчивые парижане спросят, почему мне явно более сорока пяти лет. Ведь я заверил их, что запрограммировал себя именно на этот возраст. – Он щелкнул пальцами. – А потом люди увидят, что мой эликсир молодости не помогает. Тогда меня в одночасье объявят мошенником. Разумеется, я сбегу из страны, но слух обо мне пойдет по всему миру. Я превращусь в изгнанника, не имеющего средств, чтобы жить достойно. Надо сказать, такое положение дел меня не устраивает. Покинув Францию, я желаю поселиться в какой-нибудь спокойной стране, скажем, в Швейцарии, возле прозрачного озера, с кошельком, набитым золотыми. Видите ли, вкусив однажды богатой жизни, человек никогда ничего не захочет менять.
– Разумеется, – кивнула графиня. – Но зачем вы все это рассказываете мне?
Калиостро поднял вверх указательный палец. Сапфир на перстне сверкнул в бледном свете луны.
– Минутку терпения, дорогая. С моей личностью все ясно, переходим к вам. Однажды, несколько лет назад, я увидел вас у витрины ювелирного магазина. Вы с жадностью рассматривали драгоценности, и я сказал себе: «Эта женщина пойдет на все ради золота и драгоценных камней». Потом ваш след затерялся, и я был удивлен и обрадован, встретив вас в Версале. В своем старом платье вы вышагивали как принцесса, но общество не приняло вас. Я заметил, каким взглядом вы одарили королеву и ее супруга, и подумал, что вы с легкостью отомстите двору за свои унижения. Потом я наблюдал за вами, когда вы просили аудиенции у министра, надеясь вернуть свои имения и титул. Вот тогда я узнал вашу историю и стал следить за вами. Уверяю, с оборванцами неплохо придумано, но все это очень мелко. Наблюдая за вами, я убедился, что именно такая женщина, как вы, нужна мне для осуществления одного мероприятия. Это рискованно, но у нас все должно получиться. И тогда вы тоже сможете покинуть Францию с шестью сотнями тысяч в кошельке.
Щеки Жанны заалели, грудь вздымалась от волнения.
– О каком мероприятии вы говорите? – поинтересовалась она, стараясь выглядеть как можно более равнодушной, но дрожавший голос выдавал ее.
– Что вы слышали об ожерелье, которое Людовик XV заказал для своей любовницы, госпожи Дюбарри? – спросил Калиостро.
Графиня пожала узкими плечами.
– Наверное, то же, что и все. Знаменитые ювелиры сделали для нее ожерелье, равного которому нет во всем мире. Однако Людовик скоропостижно скончался и не успел выкупить его. Я думала, его внук подарит драгоценность своей жене.
Граф улыбнулся, обнажая ровные белые зубы.
– Между нами, Людовик XVI терпеть не может Марию-Антуанетту. Почему? Откуда мне это знать? Но мне доподлинно известно, что австриячка мечтала завладеть ожерельем и получила решительный отказ. Король заявил, что в казне нет денег, а изготовившие драгоценность ювелиры Бомер и Боссанж запросили полтора миллиона. Это не такая большая цена, ведь в ожерелье шестьсот двадцать девять бриллиантов чистой воды. Ювелиры собирали камни по всему свету, скупали втридорога, надеясь потом не только отдать кредиты, но и хорошо навариться, но жизнь не дала им такой возможности. Насколько я знаю, они спят и видят, как избавиться от этой драгоценности.
Жанна вздохнула.
– Вы рассказываете мне это для того, чтобы я приобрела ожерелье? – поинтересовалась она. – Уверяю вас, мои оборванцы еще не принесли мне полтора миллиона.
– Ваши оборванцы никогда не принесут вам такую сумму, – заверил ее Калиостро. – Именно поэтому я и упомянул о некоем мероприятии. Согласно моему плану, мы должны завладеть ожерельем, поделить камни и разъехаться в разные стороны. Моя доля, разумеется, будет больше, потому что все придумал я. Но шестьсот тысяч ливров – тоже неплохая сумма. Бриллианты – не бумаги, они не упадут в цене. Кто знает, может быть, в какой-нибудь стране вам удастся выручить за них больше шестисот тысяч.
– Если не меньше, – усмехнулась Жанна. – Камни будут засвечены, их не продашь сразу и дорого. Придется искать надежного покупателя. Может пройти не один год, пока я избавлюсь от них. И все это время мне нужно будет на что-то жить.
– Это я тоже учел, – деловито произнес Калиостро. – Неделю назад я выставил на продажу два своих отеля. Деньги от одного из них я отдам вам. Это будет авансом.
– Если нас поймают, то посадят в тюрьму, – прошептала женщина.
– Мы должны соблюдать осторожность и просчитывать все ходы, только и всего, – ответил Алессандро. – Когда особы, которым в моем мероприятии отведено почетное место, опомнятся, мы будем уже далеко.
Он говорил довольно уверенно, и его уверенность почти передалась Жанне. Кровь забурлила в ее жилах. Неужели ей выпадает шанс стать богатой, пусть даже таким способом? Если этот человек, которому в течение десятков лет удавалось дурачить сильных мира сего, убежден, что у них все получится, отчего же не попробовать? Зато потом – богатство, свобода, пусть даже и не в этой стране. Однако надо быть предельно осторожной и все хорошо разузнать. Какая роль отводится ей в этом предприятии? Не слишком ли это опасно? Графиня выпрямилась.
– Что я должна делать?
Лицо Калиостро озарила довольная улыбка.
– Вот это другой разговор, дражайшая графиня! Собственно говоря, особо работать вам не придется. Во-первых, вы переедете в один из моих домов, и я окружу вас комфортом. Вы станете моей помощницей на сеансах, и я введу вас в высшее общество и заставлю местных снобов признать родственницу Валуа. Это во-вторых. А потом… Потом начнется самое интересное. Я приглашу кардинала де Рогана на ужин и познакомлю его с вами. Наша задача – убедить принца, что вы одна из лучших подруг королевы, с которой у него подпорчены отношения.
– Отчего же так? – поинтересовалась молодая женщина. Алессандро пожал плечами.
– Ходят разные слухи. Одни утверждают, что в свое время де Роган противился свадьбе Людовика XVI и Марии-Антуанетты и делал все для того, чтобы расстроить их брак. Естественно, королева обиделась и возненавидела его. Уже несколько лет де Роган делает все, чтобы помириться с ней. Видите ли, ему мерещится портфель первого министра. За это он готов продать душу дьяволу. Но без согласия королевы ему не суждено взлететь так высоко. Вот почему мы с вами должны сделать вид, будто страстно желаем ему помочь, и предложить одну вещь.
– О чем конкретно идет речь? – спросила Жанна.
– На сегодняшний день кардинал – один из самых богатых людей во Франции, – пояснил Алессандро. – Поэтому заплатить за ожерелье полтора миллиона, которых нет у короля, для него не представляет труда. Мы предложим ему купить драгоценность для королевы в знак их примирения.
– Рискованно. – Графиня покачала головой. – Может быть, Мария-Антуанетта дуется на де Рогана, но вряд ли не заговорит с ним, когда он к ней обратится. Только представьте себе, как он отреагирует, если увидит на ее лице удивление и услышит, что она никогда не просила его покупать для нее ожерелье.
Граф поднял руку.
– Я это предусмотрел. Вы выступите в роли посредницы между королевой и де Роганом. Кардинал поверит, что дело очень деликатное и что Мария-Антуанетта напрямую не станет обсуждать с ним условия покупки. А затем, когда ожерелье будет приобретено, мы с вами им завладеем.
– Почему вы решили, что де Роган отдаст ожерелье мне для передачи его королеве? – поинтересовалась Жанна. – Эта драгоценность стоит больших денег, и он захочет отдать ее лично в руки.
Мужчина хлопнул в ладоши, и звук гулко прокатился по пустой комнате.
– Разумеется, он захочет это сделать, и мы ему поможем. Он и передаст драгоценность лично королеве. Вернее, он будет думать, что передает ее королеве, а на самом деле преподнесет подарок женщине, поразительно на нее похожей. Она отдаст ожерелье нам, и мы в срочном порядке покинем Францию. Когда кардинал решит выяснить, почему Мария-Антуанетта так и не увенчала свою лилейную шейку его дорогим подарком, мы уже будем далеко.
– Вы так доверяете женщине, похожей на королеву? – удивилась Жанна. Граф наклонил голову.
– Доверяю, и у меня есть на то причины. Если вы хотите еще что-то спросить, я к вашим услугам.
Графиня задумалась, и ее лоб снова избороздили морщины. Само предприятие уже не казалось ей таким опасным. В самом деле, если следовать инструкциям Калиостро, вскоре они будут держать в руках драгоценность, равной которой нет в мире. Она немного расслабилась и откинулась на шелковые подушки. Алессандро, не отрываясь, смотрел на нее, догадываясь, о чем размышляет его будущая подельница. Ставшая гораздо более раскованной поза женщины его порадовала. Жанна попалась на крючок, а лучшего он и не желал.
– Вижу, графиня, мои слова дошли до вашего разума. – Он иронически улыбнулся. – Это не может не обнадеживать. Итак, вы согласны помочь мне? Да что там помочь! Вы согласны стать полноправным участником этого мероприятия и по его завершении получить шестьсот тысяч ливров бриллиантами?
Жанна немного помедлила, но все же кивнула.
– Да. Надеюсь, вы знаете, что делаете.
– Я всегда знал, что делал, и в результате из бедняка Джузеппе Бальзамо стал графом Алессандро Калиостро, лично общавшимся с царицей Клеопатрой и великим Юлием Цезарем! – отозвался мужчина. – Поверьте, графиня, мир любит рисковых людей и благоволит им. У нас с вами все получится. Дайте мне вашу руку.
Жанна робко протянула ему белую маленькую ручку. Калиостро поцеловал ее и посмотрел в глаза компаньонки.
– Решено. Сейчас отправляйтесь в свою квартирку на Сен-Клод и начинайте собирать вещи. Завтра утром я пришлю за вами экипаж. Свою старую грымзу Клотильду лучше увольте. У вас будут лакеи и служанки, куда более подобающие вашему титулу. Иначе нам никогда не убедить кардинала, что вы подруга королевы.
– Это мне кажется самым сложным, – проговорила графиня. – Кардинал вращается в высшем обществе. У него есть тысячи способов выяснить, в каких я отношениях с Марией-Антуанеттой.
– Будем решать проблемы по мере их поступления, – отмахнулся Калиостро. – Я уже обещал проложить вам дорогу в Версаль и Трианон, и я, черт возьми, сдержу свое слово! Правда, и вам придется потрудиться, чтобы у кардинала не возникло сомнений. Но как именно вы это будете делать – мы решим. А теперь, моя девочка, поезжайте домой. Я смертельно устал и хочу отдохнуть. Завтра у нас еще будет возможность пообщаться, если в этом возникнет необходимость.
Он взял гостью за руку, помог ей подняться с софы и подтолкнул к двери.
– В коридоре ждет Гильом. Он поможет вам одеться и проводит. Очень надеюсь, что завтра вы не передумаете. – Он приблизил к гостье свое лицо; на кончике тонкого носа блестели капли пота. – Вот вам мой совет. Когда захотите передумать, вспомните, что такой шанс выпадает раз в тысячу лет. Поскольку мои рассказы о преклонном возрасте, бессмертии и вечной молодости всего лишь сказки, можно сделать вывод, что больше такой шанс вам не выпадет.
Покачиваясь от пережитых волнений и усталости, Жанна вышла в темный коридор. Она слегка удивилась, что старый Гильом, как верная собачонка, сидел в кресле возле комнаты и ждал, когда хозяин закончит беседу с госпожой де Ла Мотт. Слуга проводил графиню до входной двери, помог ей надеть дешевую накидку и вывел на улицу. Возле дома Калиостро стоял экипаж, на козлах гордо восседал разодетый кучер.
– Мадам, уже очень поздно, – пояснил Гильом. – Часы в гостиной показывают три утра. В такое время опасно ходить по улицам, особенно в вашем районе. Хозяин распорядился, чтобы вас доставили к дому. Завтра ровно в девять этот же экипаж заберет вас.
Жанна лишь слегка кивнула, чувствуя крайнее утомление. Она забралась в карету, обитую бархатом, прилегла на желтую шелковую подушку и задремала. Ее смог разбудить лишь окрик кучера. Она заставила себя выйти на улицу и на непослушных ногах поднялась на второй этаж. Графиню встретила встревоженная Клотильда, которая уже несколько раз разжигала и тушила камин и мешала жаркое. Впустив госпожу в прихожую, она принялась стаскивать с нее верхнюю одежду.
– Вы, наверное, проголодались? – поинтересовалась служанка, нос которой даже удлинился от предвкушения свежих новостей. – Как прошел вечер?
Графиня де Ла Мотт сжала локоть верной Клотильды.
– Спасибо за заботу, Клотильда, но я не голодна. – От пережитых волнений ей не хотелось ни есть, ни пить. – Завтра для нас с тобой начнется новая жизнь.
Старуха встревоженно заморгала.
– Что вы говорите? Какая жизнь?
Жанна продолжала сжимать ее локоть.
– Я переезжаю в другой дом, милая Клотильда. У меня будет несколько лакеев и другая служанка. Этот дом принадлежит одному господину, который сам выбирает персонал. Нам придется расстаться.
Клотильда зашмыгала длинным носом. Из глаз на морщинистые щеки полились слезы.
– Вы бросаете меня, госпожа! Это бессердечно. Без вас я пропаду, сами знаете.
Жанна это знала. Два года назад она наняла Клотильду потому, что старуха просила за свои услуги дешевле всех в Париже, и не случайно. Она была ленива, жадна и нечистоплотна, плохо готовила, еще хуже следила за домом и за всю жизнь сменила не один десяток, а может, и сотню хозяев.
– Милая Кло, я не оставлю тебя без средств! – горячо пообещала графиня, обнимая старую женщину. – Пойдем со мной.
Она увлекла служанку в комнату и открыла потайной ящик.
– Видишь кошельки? Они твои! Все до одного. Мне они уже не понадобятся. При скромной жизни тебе хватит на долгое время. А потом найдешь меня, и я подброшу тебе еще. Я никогда – слышишь? – никогда не позволю, чтобы ты голодала.
Почувствовав искренность в словах госпожи, старуха смягчилась и успокоилась.
– Ну если вы так говорите… Вероятно, какой-то богатый господин… – Она не закончила фразу, но Жанна поняла ее смысл: Клотильда думала, что ее добрую мадам взял на содержание кто-то из знатных людей.
Графиня покраснела и затрясла головой. Черный локон, вывалившись из прически, упал ей на лоб.
– Нет, дорогая, все не так! Я достаточно горда и достаточно высокородна, чтобы отвергать такие гнусные предложения. Да, богатый господин будет принимать участие в моей судьбе, но он лишь проникся ко мне теплыми чувствами и хочет, чтобы я вернула свои титулы и имения и заняла в обществе подобающее место.
– И он поселит вас в своем доме, – констатировала старуха.
– Да, он вынужден поселить меня в одном из своих домов, о котором никто не знает, – ответила Жанна. – Все будут думать, что он мой. Будучи богатым и знатным, легче вернуть то, что принадлежит тебе по праву. Ну, бери же кошельки, моя добрая Клотильда! Они твои.
Но старуха колебалась. Такое поведение было ей несвойственно. Обычно ее высохшая рука, покрытая синими набухшими жилками, сметала деньги со скоростью урагана, глаза загорались ярким огнем при виде бумажек или золотых червонцев.
– Ну бери же, – нетерпеливо повторила Жанна, посматривая на часы. – Я своего решения не поменяю.
На ее удивление, служанка покачала головой и провела пятерней по жидким седым волосам.
– Я никогда не привязывалась к господам, а к вам привязалась, как к дочери, которая умерла в младенчестве, – вдруг заговорила она с нежностью. – Я люблю вас, как дочь, чувствую, когда вам хорошо, когда плохо, угадываю ваши желания. Что-то подсказывает мне, что вас хотят втянуть в опасное дело. Милая моя госпожа, откажитесь и оставайтесь со мной в нашей квартире! Разве вам было так уж плохо здесь? Мальчики приносили нам неплохую прибыль.
– Это не может продолжаться вечно, – парировала Жанна. – Когда-нибудь оборванцы попадутся, и тогда они выдадут меня. Они такие неосторожные. – Она погладила старуху по плечу. – Нет, Клотильда, все решено. Если хочешь, оставайся в этой квартире. Я буду регулярно ее оплачивать.
Лицо служанки просветлело.
– Вы действительно не бросите меня на произвол судьбы?
– Разве я тебя когда-нибудь обманывала? – искренне воскликнула графиня, и женщины кинулись друг другу в объятия. Несколько минут они плакали, но Жанна, вспомнив, что сегодня ей предстоят сборы, отстранила верную Клотильду.
– Помоги мне собраться, дорогая.
Старуха кинулась в ее комнату, достала старый дорожный чемодан, порыжевший от времени и сильно обтрепанный, и принялась с не свойственной ей аккуратностью складывать вещи. Их оказалось мало. Не заполнив даже половины чемодана, она развела руками:
– Надеюсь, ваш господин оденет вас как куколку.
– Я сама одену себя, – гордо сказала Жанна. – Все еще обо мне услышат.
– А как же жаркое? – спохватилась старуха. – Вы так и не поедите?
Графиня покачала головой:
– Не хочется. Ешь сама, моя дорогая Кло. А теперь оставь меня. Мне нужно побыть одной.
Спровадив служанку, Жанна присела на софу и грустным взглядом окинула комнату, в которой прожила не один год. Ее охватило какое-то щемящее чувство, похожее на ностальгию. Будущее и манило, и пугало женщину. Все ли сложится так удачно, как предсказал Калиостро? Все же они решили бросить вызов сильным мира сего и могут поплатиться. За оскорбление королевского величества полагалась смертная казнь. То есть если их разоблачат, пощады ждать не придется. Думая об этом, Жанна несколько раз порывалась разобрать дорожный саквояж и отказаться от рискованного предприятия, но убогая обстановка комнаты останавливала графиню. Если она откажется, что ее ждет? Снова прозябание на одной из самых бедных улиц Парижа и воровство кошельков у дам-благотворительниц? Нет, такая жизнь ей давно осточертела. Она хочет больших денег, и она их получит, пусть даже таким способом.
Сергей явился голодный, усталый, но его глаза необыкновенно блестели. Вымыв руки, он с чувством выполненного долга сел за стол.
– Как ты?
– Держусь пока. – Юля грустно посмотрела на него. – А что мне остается делать? Послезавтра похороны. Хорошо хоть, агентство все взяло на себя, только заплати. Ну деньги у меня есть. И дед месяц назад дал сумму на похороны. – Она всхлипнула. – Я ему говорю: «Дедушка, рано тебе умирать. Нужно правнуков дождаться». А он покачал головой и ответил: «Внученька, человек предполагает, а Бог располагает. Если угодно Всевышнему, протяну еще десяток лет. Если нет – похоронишь с миром». И не думала, что предчувствия у него… Даже не подозревала. – Девушка тихо заплакала, и слезинки, как бусинки, покатились по бледным щекам.
– Ну, Юля, не нужно, родная. – Сергей подошел и обнял ее. – Возьми себя в руки. Ты же хочешь отыскать убийцу, а как его найдешь, если ты расклеишься и не сможешь мне помогать?
– Да, да, ты прав. – Самойлова расправила плечи и взяла кусок кулича. – Только не знаю, удастся ли нам это. Вот уже два года, как я хочу узнать правду о смерти своего отца.
– Но тут и узнавать нечего. – Сережа вернулся на место и налил чаю. – Разве он не покончил с собой?
Юля покачала головой:
– Он не мог этого сделать. Это был сильный человек. И он хотел дождаться внуков. Смерть мамы, конечно, повлияла на него, но не настолько, чтобы сводить счеты с жизнью.
– Но у нас в управлении все считают, что полковник Самойлов… – Он запнулся, наткнувшись на холодный взгляд невесты.
– Его старый друг, Георгий Иванович, почти ничего не сделал для того, чтобы выяснить правду, – пробурчала она. – Экспертиза не была проведена должным образом. Ну да ладно, не будем об этом сегодня. Рассказывай, что тебе удалось узнать.
– О, немало. – Сергей делал трехэтажный бутерброд – внизу колбаса, сверху сыр «Хохланд», еще выше – веточка укропа – вкуснятина. – В общем, о твоем деде я мало что знал, как и ты. Но вдруг мне на память пришел один разговор с твоим отцом… Мы беседовали на разные темы, и Геннадий Матвеевич проговорился, что отец его служил в МГБ. – Он разинул рот и с трудом откусил кусок трехэтажного произведения искусства. – Вот я и решил узнать, где твой дед проходил службу. Попросил коллег, они направили запрос в архив, разумеется, получив все нужные разрешения, и вот что мне удалось выяснить. – Он аккуратно, словно боясь повредить, положил бутерброд на тарелку с золотой каемочкой и достал из кармана брюк черный глянцевый блокнотик, раскрыл его посередине: – Вот, слушай. В начале пятидесятых годов Матвей Петрович вместе с четырьмя сослуживцами был командирован в Крым, знаешь зачем?
Юля скривила рот:
– В Крым? Ну откуда я могу знать? Я понятия не имела, что он там бывал.
– А это очень интересно. – У Сергея загорелись глаза, и его тонкое лицо стало еще красивее. – Нужно было большими темпами поднимать хозяйство после войны, а денег у страны не хватало. И тогда правительство вспомнило одну старую историю о том, что французская аферистка, некая Жанна де Ла Мотт, которая, можно сказать, спровоцировала французскую революцию, какое-то время проживала в Крыму и там же умерла. Источники говорят, что ее похоронили в Старом Крыму. Есть такой город на полуострове, в нем коротал последние дни Александр Грин. Слышала?
– Да, слышала. – Юля оперлась щекой на руку. – И что же дальше? Ты хочешь сказать, что деда направили на поиски ее могилы? Но зачем она понадобилась?
– Сразу видно, ты не читала Дюма. – Он попытался улыбнуться, однако улыбка вышла жалкой. – Эта самая Жанна обманом украла ожерелье, равного которому не было. Когда о мошенничестве догадались, ей пришлось бежать в Англию. Там она вышла замуж за графа, завещавшего ей все свое состояние. Однако и в Англии ей спокойно не жилось. За ней постоянно следили люди, желавшие завладеть ожерельем или тем, что от него осталось. Вот и бежала наша дама в Россию. Прожила там двенадцать лет, пока император ее не разоблачил. Высылать женщину Александр Первый почему-то не стал, решил отправить в Крым с миссионерками. В Крыму Жанна жила сначала у Голицыной в Кореизе, потом – в маленьком домике в Артеке, неподалеку от Медведь-горы, затем перебралась в Старый Крым, где и умерла. Легенда это или быль, понятия не имею, ибо никогда не интересовался, однако ходили слухи, что старуха завещала служанке-армянке похоронить ее с бриллиантами.
Юля моргнула.
– И что же? Она выполнила ее просьбу?
– Как ты понимаешь, об этом никто не знает. – Сергей вздохнул, подавляя зевок. Сидя в теплой квартире, он вдруг почувствовал, как устал, намотавшись сегодня по городу. Кроме того, сказалось нервное напряжение от пережитых волнений. Он вдруг подумал, что Юле еще труднее. Вот сейчас, возможно, на несколько минут, она погрузилась мыслями в интересный рассказ о Жанне, но пройдет совсем немного – и его любимая вновь подумает о том, что ее деда больше нет и что послезавтра его придется хоронить.
– И деда Матвея с сослуживцами послали на поиски бриллиантов, – догадалась девушка. – Думаешь, их нашли?
– Теперь, после заявления твоего деда, я в этом уверен, – сказал Плотников. – Вероятнее всего, они не отдали бриллианты властям, а взяли их себе.
– Этого не может быть, – прошептала Юля. – Дедушка был предельно честным. Он никогда бы не взял чужое. – Ее щеки покраснели, глаза заблестели, загораясь гневом. – Он всегда был примером честности для меня и папы.
– Я пытаюсь проанализировать предсмертные слова Матвея Петровича, – Он взял ее руки в свои. – Ну не кипятись, любимая. Я не хотел причинить тебе боль. Но ты сама мне сказала, что перед смертью дед винил себя во всех бедах вашей семьи, просил у тебя прощения и наказывал вернуть в могилу графини драгоценности. Если учесть, что Жанна и есть та самая графиня – именно этот титул она получила после замужества, – тогда все сходится.
Юля вскочила, опрокинув на колени чашку с горячим чаем, и вскрикнула от боли. Плотников схватил кухонное полотенце и бросился смахивать с нее коричневатую жидкость.
– Ну нельзя быть такой неосторожной! Вот, платье испачкалось… – заметил он. – Ничего, я виноват – я постараюсь его очистить.
– Да черт с ним, с платьем! – Девушка всхлипнула. – Самое печальное, что ты прав, Сережа. Вероятно, дедушка действительно совершил неблаговидный поступок тогда… Наверно, был молод, неопытен, хотел лучшей жизни… а потом понял, что не в деньгах счастье, потому что ни разу не воспользовался этими проклятыми бриллиантами. – Дрожащими скрюченными пальцами она вцепилась в плечо жениха. – Сережа, нужно отыскать эти чертовы бриллианты и закопать в могилу Жанны, или как ее там. Если дед считал, что ее душа после этого успокоится, так тому и быть. Мы начнем сразу после похорон, Сережа. – По ее чистому, светлому лицу текли слезы, оставляя дорожки, казавшиеся хвостами комет или звезд – такие же блестящие. – Это мой долг.
Плотников обнял ее, так сильно прижав к сердцу, что Юля почувствовала его биение.
– Я все понимаю. Мы отыщем ее могилу.
– Да, да, да. – Девушка почти шептала, и молодой человек, оторвав ее от себя, заметил, что ее глаза слипаются. Еще немного – и девушка опустится на пол и погрузится в сон, глубокий, всепрощающий, все исцеляющий.
Он поднял ее на руки и перенес на диван, укрыв заботливо одеялом.