Сбросив груз, Селим мгновенно вернулся обратно. Выполз из своего саркофага с закрытыми глазами, мокрый как мышь, полумертвый от изнеможения. Вывалился на пол, натужно дыша, стараясь успокоить колотившееся сердце и расшатанные нервы. До сих пор трясло как в лихорадке.
Потом медленно попытался сесть, приподнимая тело на дрожащих от слабости руках. Не сразу, но удалось. Он привалился спиной к каменному ящику, откинул голову, плотно, со стуком припечатываясь к его прохладной поверхности, и расхохотался. Сначала беззвучно, еле слышно, а потом все громче и громче. Под конец он хохотал во всю глотку, не в силах остановиться.
Истерика. Реакция на стресс пошла. Неважно, в этот момент Селим был счастлив.
Ему удалось! Теперь эту женщину никто не найдет!
То, что он провернул сегодня, можно было назвать прорывом. Такого не удавалось еще никогда. Обычно, когда он брал с собой богатого клиента, они наблюдали за жизнью в другом мире, оставаясь незримыми. Нечто, напоминавшее прозрачную мембрану, стояло непреодолимой стеной, не позволяя проникнуть внутрь другого мира.
Когда-то в детстве Селим пытался пролезть сквозь прозрачную границу, но безуспешно. А потом, повзрослев, прекратил попытки, хорошо понимая, что обратно может не вернуться, а дома у него бизнес. А бизнес не ждет.
Это удалось только один-единственный раз. Он тестировал саркофаг после того как устроил внутри небольшие усовершенствования для удобства богатых клиентов. Тем было не очень комфортно на голом каменном дне ящика. А некоторые богатые извращенцы и вовсе умудрялись протащить с собой любимого домашнего питомца.
Селим взял тогда с собой кошку.
В тот раз его вынесло в какой-то пещере, прямо перед глазами по каменной стене густой серебристой завесой стекал водопад. А кошка вдруг вырвалась, оцарапав его, спрыгнула наземь и исчезла в том водопаде.
И невидимая стена между мирами ее не остановила!
Первой мыслью было кинуться вслед, но потом подумал, а зачем? Махнул рукой, черт с ней, с кошкой. И вернулся. Но место и мир тот на всякий случай запомнил. Теперь вот, пригодилось.
Истерический смех наконец прекратился, мужчина удовлетворенно похлопал рукой по стенке саркофага, и кое-как встал. Сперва на карачки, а потом, держась за каменный борт, поднялся на ноги и оглядел себя.
Одежда почему-то была мокрая и липла к телу. Ощупал себя, кажется, даже похудел килограмма на два. Это же надо так вспотеть… Неожиданно, но не так уж плохо. Усмехнулся. Руки уже почти не дрожали.
Он повернулся, собираясь накрыть саркофаг крышкой, запереть хранилище и напиться от счастья. Хоть господь и не позволяет, но ради такого случая… Селим был уверен, что ему простится этот маленький грех. Однако, заглянув внутрь, бедняга обмер. На дне лежало мокрое тело женщины. Голое тело той же самой женщины. Уже и лужа натекла на красивую бархатную обивку.
Но как?!! Он же собственноручно ее выбросил?!!
Дикий вопль вырвался из его глотки, а глаза непроизвольно зажмурились, в тайной надежде, что ему это кажется, открыть глаза – и все исчезнет. Не исчезло. В первый момент Селим впал в отчаяние, ощупывая женщину, а потом понял две вещи. Первое – на ее руке нет браслета, и второе – женщина мертва. То есть?!…
От женщины избавиться не вышло, но удалось избавиться от браслета?!
Сквозь панику просочились здравые мысли. Если браслета нет, а женщина мертва… Пфффф! Да у него все получилось!
Снова затопило облегчением, но уже без смеховой истерики.
Мужчина заозирался по сторонам, мучительно соображая, куда деть тело. На полу валялось серое армейское одеяло, в котором он принес ее сюда. Завернул в него труп, потом кряхтя взвалил на плечо. Подумал было, что надо бы убрать мокрую обивку, потом плюнул на все, задвинул крышку саркофага на место и поспешно выбежал из хранилища.
А снаружи уже ночь. И это очень хорошо. Его тайник хоть и находился в уединенном месте, но все равно, такие дела лучше делать под покровом темноты.
Этот день был худшим в жизни Селима.
Сначала в дикой запарке и нервотрепке метаться по мирам, искать одно единственное место, где он мог сбросить паленый товар, а потом еще собственноручно закапывать в песок неожиданные отходы эксперимента.
Глубокой ночью все было закончено. Тело надежно спрятано, зарытое в песок посреди пустыни, браслет – маяк где-то у чертовой матери в другом мире. Пусть теперь кто-нибудь попробует связать их воедино!
Можно вздохнуть спокойно. Но очень осторожно.
Селим собирался свернуть свои дела и на какое-то время исчезнуть. На этот раз бизнес подождет.
***
В свое время Селиму случайно удалось найти место перехода в мир, практически идентичный земному. И когда он, желая избавиться от проблемы, забросил в серебристый поток бесчувственную Мирославу, с другой стороны некто точно так же втолкнул в него другую женщину. А перед тем оглушил, предполагая, что та захлебнется и утонет в бурном потоке, стекавшем по каменной стене пещеры.
Каждый посчитал, что дело сделано, и поскорее скрылся. Откуда им было знать, что в их планы вмешается случай, а может, то была судьба? Можно называть это как угодно, но планы оно значительно подкорректировало.
Вышло так, что в момент открытия портала эти две женщины столкнулись. С одной стороны Мирослава, с другой – королева Аламора леди Линевра. Только Линевра действительно умерла в момент перехода, а Мирослава хоть и была без сознания, накачанная наркотиками, но выжила и приняла в себя часть души Линевры. Сознание, не выдержав перегрузки, отключило память, в которой смешалось прошлое обеих женщин.
Ирония судьбы, а может быть, случай, но женщины оказались похожи.
***
Было темно, непонятно… А потом сквозь густой мрак забрезжил бледный свет, и стали потихоньку пробиваться звуки.
Шжжжж… шжжжж… шж…
Тихое жужжание, шелест. Негромкое шуршание одежды. Легкий стук, будто поставили что-то керамическое. Кувшин, или кружку.
Странные звуки вторгались в сон. Она вслушивалась уже некоторое время, тщетно заставляя себя проснуться. Тело было непослушным, каким-то дискомфортным и ватным. Каким-то… словно одежда с чужого плеча. Хотелось напрячься, сделать хоть какое-то, хоть маленькое движение, чтобы доказать самой себе, что она жива. Но тело не двигалось.
Да и мысли плававшие, как умирающие мухи в клейстере, были странными. Потому что она не могла понять, где она, что происходит. Вспомнить, что было раньше, никак не удавалось, память раздваивалась и ускользала. И что хуже всего, никак не получалось вспомнить свое имя. Как так?
Наконец титаническим усилием удалось издать полувздох-полустон и шевельнуть головой.
Тихое жужжание тут же прервалось, короткий стук дерева о каменный пол, и она услышала:
– Миледи, миледи! Эрвиг, беги скорее, скажи лорду Балфору, что миледи очнулась!
Негромкий голос был молодой, звенящий волнением. Девушка.
Но речь? Она почему-то была уверена, что речь ей незнакома, но непонятно каким образом, понимала… Что происходит?
– Миледи, – дрожал девичий голосок. – Очнитесь, миледи Линевра. Очнитесь, ваше величество!
– Пить, – еле слышно прошептала через силу.
Она говорит на этом странном языке? Кто она? Линевра? Линевра… Миледи?
– Сию секунду ваше величество, как же вы нас напугали!
Ложка коснулась ее пересохших губ, смочила. Снова и снова. А голос продолжал шептать:
– Вот так, потихонечку, приоткройте рот… Вот, по капельке…
Вдруг голос отдалился, стул скрипнул, видимо, девушка резко встала и отошла. Странная тишина настала, и воздух как будто загустел. Шаги в тишине. Два шага по полу. Девичий голос прозвучал робко:
– Милорд, ее величество очнулась.
Последовало молчание, потом незнакомый голос произнес:
– Хорошо. Докладывать мне о малейших изменениях состояния королевы.
Шаги прозвучали снова, мужчина ушел.
Какая-то неправильность была во всем. Ей так казалось. Почему он назвал ее королевой? Она королева? Так странно… Она ничего не помнила о себе.
– Эрвиг, передай, чтобы принесли горячей воды, в горячей воде миледи скорее придет в себя, – опять голос девушки.
– Да, леди Одри, сейчас, – послышался приглушенный мужской голос.
Через некоторое время раздались шаги, много. Звук воды, льющейся в большую металлическую посуду. Наконец удалось разлепить глаза и пошевелиться. Тут же подбежала та девушка, чей голос она слышала, Одри.
Засуетилась:
– Миледи, давайте я вам помогу! Сейчас, устроим вас поудобнее, пока наполняют ванну.
Улыбчивая голубоглазая плотненькая девушка. Но она ее… не помнила? Не совсем так… что-то смутное начало всплывать в сознании. Одежда выглядела непривычной, она это знала. Но почему не помнила.
Звук льющейся воды казался пугающим. Она даже поежилась от неприятного ощущения опасности.
А эта девушка, Одри говорила, помогая устроиться на подушках:
– Миледи Линевра, мы так испугались, когда вы вошли в грот священного источника и долго не появлялись. Я ждала-ждала вас снаружи, а потом думаю, так нельзя! Может быть, миледи плохо, может, оступилась, надо помочь. Крикнула Эрвига, и мы вошли. А там вы… Но Эрвиг ничего не видел! Я сразу вас покрывалом укутала, а Эрвиг вас вынес.
От переполнявших ее эмоций Одри даже задохнулась, на глазах выступили слезы. Покачав головой, прошептала:
– Миледи Линевра… такое горе… Но главное, что вы живы.
Горе? Да, наверное… Но она не помнила.
– Какое горе, Одри? – голос прозвучал хрипло, еле слышно.
– Вы не помните? Государь, ваш супруг король Гордиан, он мертв.
– Нет. Я… не помню. Ничего не помню…
Одри смотрела несколько секунд сосредоточенным взглядом, потом со смесью сострадания и бодрого участия проговорила:
– Ничего, ваше величество. Я буду вам все рассказывать, и вы обязательно вспомните.
– Спасибо тебе, Одри, – прошептала та, которую называли королевой.
Две служанки помогли подняться, под руки отвели в ванну и опустили в ароматную горячую воду.
– Осторожнее. Все, теперь идите. Когда понадобитесь миледи, я позову, – скомандовала Одри.
В горячей воде было хорошо, приятно. Тело расслабилось, помогая сознанию начать принимать действительность. Значит, она Линевра. Вдова.
Вдовствующая королева? Получается, что так. Но разве не у гроба супруга ее место? Спросила, пытаясь понять:
– Скажи, если мой супруг мертв? Как я оказалась в этом гроте? Зачем?
– Миледи, так положено. Вы обязательно должны были омыться в священном источнике. За три года брака у вас не было детей, но вдруг после смерти государя Гордиана вы остались в тягости? Так надо, чтобы обезопасить наследника.
Вот значит как… Она слушала, что говорит Одри, все это было важно, чтобы вспомнить. А взгляд все цеплялся за браслет на левой руке. И почему-то казалось, что с этим браслетом связано самое важное для нее. Единственно важное.
Леди Одри тоже смотрела на королеву Линевру, очень внимательно. Она не зря постаралась сразу же удалить всю прислугу. Как ее личная камеристка и, может быть, единственная близкая подруга, она не могла заметить некоторых странностей и отличий. Но объяснений у Одри не было, впрочем, даже если бы они были, они бы ни за что не стала ничего озвучивать.
Из дома тещи Вадим Балкин поехал прямо к Гершину. Ибо не телефонный разговор то, что он собирался ему сообщить. А главное, просить держать все сведения втайне от всех, в том числе и от его адвоката. В создавшейся ситуации Вадим не видел другого выхода.
Жесткие непредвиденные обстоятельства заставили его пересмотреть все, в том числе приоритеты и круг доверия. Вот и получалось, что старый отцов адвокат, которого он привык считать врагом, в настоящий момент был единственным человеком, посвященным в его планы.
Что и говорить, Вадим болезненно переживал возможную потерю отцовских денег, но куда больше его сейчас волновало, куда исчезла Мирослава, и что с ней. Инстинктивное чувство, что она в беде, не давало покоя. Кто бы сказал ему раньше, что он так будет сходить с ума из-за женщины, разве он поверил бы в это? А сейчас какой-то дикий, животный страх потерять ее вытеснял все остальные чувства.
Адвокат отца вполне разделял его опасения и предоставил всяческую поддержку. В тот же день они пробили по каналам Гершина гражданина Иордании господина Селима Хаята, вместе с его туристической фирмой и всеми счетами. Явными и тайными.
Дальше Вадиму предстояло действовать самому. В Иорданию он вылетел на частном самолете той же ночью.