Проблемы социогуманитарного обеспечения инновационных процессов на евразийском пространстве - читать онлайн

Профессор Тверского государственного университета, доктор философских наук

Аннотация. Принципы постнеклассической науки (синергийность, антропность, виртуальность, сложность) являются основой для создания интеграционных инфраструктур евразийского пространства. Управление процессом интеграции сложной саморазвивающейся системы (Евразийского экономического союза) возможно с помощью принципов субъектности, естественности, квантовой неопределённости, случайности, креативности, «управления» в хаосе.

Ключевые слова: евразийское пространство, инновация, сложность, крупномасштабная система, управление, ведение, преобразование, хаос, порядок, управление в хаосе.

Abstract. Principles postnonclassical science (synergetic, anthropic, virtuality, complexity) are the basis for the creation of the integration infrastructure of Eurasian space. Managing the process of integration of complex self-developing system (Eurasian Economic Community) is possible with the principles of subjectivity, naturalness, quantum uncertainty, randomness, creativity, «control» in the chaos.

Keywords: Eurasian space, innovation, complexity, large-scale systems, management, maintenance, transformation, chaos, order, control in the chaos.

Проблема. Трудность интеграции стран-членов Евразийского экономического союза (ЕАЭС) сводится к решению следующих вопросов: 1) какие общие меры необходимо принять странам для взаимного сближения и интеграции на пути модернизации управления, экономики и всей социальной жизни стран-членов ЕАЭС, 2) возможно ли управление процессом интеграции и, если ДА, то 3) как управлять процессом.

Евразийское пространство. Евразия – самый крупный материк на планете Земля. Ряд российских мыслителей уже в 19 веке предположили, что Россия в сущности есть Евразия, т. к. Россия занимает половину площади этого материка и соединяет в себе особенности как Европы, так и Азии, как европейских, так и азиатских народов.

Человечество как совокупность различных социальных организмов впервые описал славянофил Н.Я. Данилевский. Сходные концепции позже развивали О. Шпенглер и А.Дж. Тойнби. Из концепции культурно-исторических типов Данилевского следует, что Россия – отдельная цивилизация, страна самодостаточная, развивающаяся по своим собственным законам, в сущности не подчиняющаяся никому. Так же как современные Китай и США. Остальные страны подчинены в той или иной степени трём главным акторам планеты.

Евразийское пространство (ЕАП) составляют страны и организации, расположенные в Европе и Азии, объединённые общими границами, сходными интересами, историей и культурой (ценностями). Таковы Россия, Белоруссия, Казахстан, Армения, Таджикистан и организации: СНГ (частично), ЕАЭС, ТС, ОДКБ, ШОС.

Наиболее крупными игроками в них являются Китай и Россия, влиятельны также Казахстан и Белоруссия. Все эти страны и есть жёсткие, неделимые элементы этих организаций (монады).

Интеграция. В связи с распадом СССР, формированием в конце 20-го столетия однополюсного мира во главе с США, глобализацией с начала 21-го столетия возникла необходимость и сложились условия для сближения ряда стран Европы и Азии.

Понятие «интеграция» известно давно, но в активный оборот в социально-гуманитарных науках оно попало относительно недавно. Конечно, объединительные процессы известны с древних времён. Но объединение материальных, финансовых, интеллектуальных и других ресурсов для решения общих задач, формирование надгосударственных органов управления, передача им части полномочий – все это характерно для политического развития, начиная со второй половины 20-го века.

После распада СССР у политических элит бывших советских республик превалировало стремление к самостоятельности и отсутствовало осознание необходимости и тем более безальтернативности региональной евразийской интеграции [1]. После периода «вольницы» национальным элитам пришло осознание того, что только интеграция обеспечит постсоветским странам реальный социально-экономический и технологический прорыв.

На каких основаниях возможно сближение постсоветских стран? Играют роль интеллектуально-духовные факторы: русский язык, культура, религиозные и семейные отношения. Однако ведущим – материальным фактором евразийской интеграции являются многие действующие пока элементы единого в прошлом народно-хозяйственного комплекса постсоветских стран.

Ряд авторов отмечают, что за последние четверть века произошла новая дифференциация стран на постсоветском пространстве. Возникли страны-экспортеры и страны-импортеры сырья. Дифференциация стала естественной основой для новой интеграции и импульсом к модернизации их экономик. Возникла дополнительность в отношениях, поскольку отношения между странами однородной группы имеют, как правило, конкурентный, а не дополнительный, интеграционный характер. Интеграция сырьевых и несырьевых отраслей этих групп стран становится наиболее приемлемой для создания смешанной экономики единого евразийского экономического пространства. В частности, для создания евразийских транснациональных компаний (ТНК), ставящих целью освоения национальных богатств (природных, транзитных, промышленных, человеческих потенциалов) постсоветских стран. Подобные ТНК на евразийском пространстве должны стать важным инструментом интеграции на постсоветском пространстве [1].

Таможенный союз России, Казахстана и Белоруссии сложился в период с 2007 по 2011 годы. Первые итоги его работы показали, что главной, но пока не достигнутой задачей евразийской интеграции является инновационный путь развития, реализация проектов, ведущих к прогрессивным сдвигам в структуре экономики, к увеличению востребованной на рынке технологичной продукции с высокой добавленной стоимостью. Однако многие из таких целей так и не достигнуты.

Как отмечают политологи, на шахматной доске Евразии находятся Россия, Китай, Япония, Индия, Пакистан, обе Кореи, Иран и другие страны. Отношения между ними противоречивы. Но успешным образцом для их сближения уже стал Таможенный союз ЕАЭС и другие объединения, во главе которых находится Россия. Особое значение имеет интеграционная кооперация в рамках существующего организационного ядра (Россия, Казахстан, Белоруссия), параллельно с активным интеграционным взаимодействием с другими странами – как СНГ, так и за его пределами.

Важно отметить, что среди различных объединяющих факторов, военное измерение в рамках СНГ стало наиболее успешным из проектов объединения. Поэтому инновационная интеграционная система евразийского пространства должна включать в себя не только экономическую составляющую, но и военную.

Сближение и объединение стран ЕАП происходит в областях: политической, экономической, военной, культурной (искусство) и других. Но для нас составляют интерес наука и инновации (применение научных идей в практике) как основания для ИИС. В данном контексте инновации – это применение научных открытий в экономике, военном деле, управлении, образовании, медицине, социальной жизни.

Проблемы интеграции с философско-методологической точки зрения

Интеграция проходит по линии: политики, экономики, образования, науки, прикладной науки (инновациям), искусства, религии, социальной жизни и т. п.

Проблемы интеграции с главной – политико-экономической точки зрения решаются традиционно, т. е. так как решали бы вопрос после II мировой войны, десятки лет назад. Политики, экономисты, юристы, дипломаты, военные обычно мыслят в рамках механистической картины мира (природы и общества), т. е. опираясь на понятия объектной истины, жёсткого причинно-следственного детерминизма, отрицания случайности, линейных зависимостей между факторами, фундаментализма, кумулятивизма и т. п. Именно так рассуждают представители властной элиты, бизнеса и многие «гуманитарии». Властная элита пропагандирует и навязывает механистический взгляд на социум массам. Те в свою очередь требуют от элиты «наведения порядка» – простых и «ясных» решений и действий, понимаемых в духе механицизма. В результате возникает положительная обратная связь в системе «элита – массы», которая благодаря демократии (прямой взаимозависимости между элитой и массами) закрепляет и консервирует устаревшую картину социального мира.

Каковы философские выводы из этого? Механистическая картина мира привела к доминированию дискретного подхода в познании, планировании и управлении (а возможен и дополнительный – континуальный подход). В случае управления это привело к господству проектного подхода, в котором воздействие субъекта на объект производится «толчками», т. е. дискретными импульсами (проектами). Это приводит к «грубым» воздействиям, крупным и жёстким преобразованиям. В результате тонкие («мягкие») структуры, сети, среды не образуются. Это особенно видно при сравнении западной и восточной культур (в их идеальном – классическом варианте, выраженном в искусстве). Философы, культурологи, искусствоведы приходят к выводу о том, что Западу присущи действие, активное преобразование природы, а следовательно, дискретность, грубость и сила как стиль мышления и поведения, а Востоку более присущи созерцание, любование природой, а следовательно, континуальность (непрерывность), мягкость и тонкость как стиль.

Вслед за политиками и военными даже учёные и деятели искусства Запада стремятся к грубому навязыванию западных подходов к познанию и прекрасному.

С 17-го в. Запад стал лидером человечества, разработал механистическую картину мира, а в социальных отношениях навязал грубость и силу как основные способы действия. В результате в 20-21 вв. человечество столкнулось с тяжёлыми проблемами – мировыми войнами, планетарной экологической катастрофой, бездуховностью, грубыми, антигуманными отношениями между людьми и странами. Например, широкое распространение техники в обыденной жизни привело к «технизации» самого человека – примитивизации и «юридизации» отношений между людьми, потере тонких чувств и переживаний, к утрате совести.

С точки зрения современной философии и науки механистический подход, возникший в 17 в., является совершенно неадекватным современному обществу – социуму 21-го века. Сегодня не работают объективизм, однозначный детерминизм, линейность, кумулятивизм, вера в порядок.

Современная научная картина мира (природы и общества), сложившаяся на основе постнеклассической науки, базируется на следующих принципах:

1. субъектность (антропность, субъект-объектная истина, конструктивность),

2. синергийность (самоорганизация, взаимопревращение хаоса и порядка, фрактальность),

3. релятивность,

4. виртуальность,

5. вероятность,

6. признание объективной случайности,

7. сложность.

Эти принципы, специфичные для науки 20-21-го веков, взяты из квантовой теории, теории относительности, синергетики, антропного принципа, теории сложности, гуманитарных наук [3].

Поэтому интеграция евразийского пространства должна основываться на принципах постнеклассической науки, из которых наиболее важными для управления интеграцией ЕАЭС являются субъектность, синергийность, виртуальность, вероятность, случайность, сложность.

ЕАЭС как формирующийся на ЕАП новый субъект. Каковы конкретные меры, необходимые для интеграции стран-членов ЕАЭС (или шире стран ЕАП), можно предложить с позиций философии, если рассмотреть данный союз как новый, возникающий субъект, субъект, подобный человеку?

С западно-христианской точки зрения (близкие взгляды на человека и в других аврамистских религиях – иудаизме, исламе) человек есть единство духа, души (психики) и тела.

Интеграция должна учитывать эти 3 уровня:

1) Наиболее глубокий уровень – духовный (миф, религия, философия).

Страны, входящие в ядро ЕАЭС (Россия, Белоруссия, Казахстан) не имеют глубоких противоречий. Однако если рассмотреть страны ЕАП более широко, то противоположности, препятствующие сближению, – Россия и Китай, где господствуют христианское и даосистское мировоззрения. Сущность вопроса сводится к сравнению этих мировоззрений и поиску единого основания, из которого следуют как частные случаи христианство и даосизм. По моему мнению, таким основанием является философия Единого, которую развивали Платон, Плотин, Гегель, Шеллинг, Соловьёв.

Высшего уровня развития эта идея достигла в философии Всеединства В.С. Соловьёва (конец 19-го столетия). Сегодня идею Единого продолжает группа российских авторов, развивающая проект под названием Неовсеединство («Интегральная философия»).

Для сближения китайского мировоззрения и российского (поисков единой, общей платформы) необходима мировоззренческая работа в следующих направлениях: а) создание общих философских проектов (РГНФ и Китайского национального научного фонда), проведение общих симпозиумов (РФО и Китайского философского общества), б) разработка общих философско-идеологических проектов (поскольку идеология является естественным продолжением философии в области политики страны; именно в этой области возможно успешное сближение коллективистской идеологии русского народа и коллективизма китайского народа), в) российско-китайского университета – научно-образовательного центра сближения двух стран (например, в Красноярске или Иркутске).

2) Второй уровень – психический (душевный). Психику народа составляют: эмоции, разум (интеллект), воля, память, внимание, язык, ряд традиций и т. п. Наибольшее влияние в этой области оказывают искусство, наука, спорт, история, воспитание, образование и другие виды социальной деятельности. Общие проекты в этих сферах позволят сблизить народы. Например, общий российско-китайский учебник мировой истории – в областях истории общества (социальной истории), также науки и техники, философии и т. п.

3) Третий, самый «множественный» уровень – телесный. Его составляют геном народа, экономика, территория и материальные ресурсы, относящиеся к ней, вооружённые силы и т. п. На этом уровне сближение стран наиболее медленно и затруднительно, т. к. геном чрезвычайно устойчив и не изменяется тысячи лет, а территория – самый опасный вопрос для отношений между странами. Однако и здесь возможно сближение в виде общих браков, совместных предприятий, территорий совместного развития и т. п.

Управление интеграцией. Важнейшей проблемой формирования и последующего функционирования инновационной инфраструктурой (ИИС) является управление процессом интеграции, а затем и инновационной интеграции стран-членов ЕАЭС. Дело в том, что как сближение между странами, так и совместные инновации возможны, если элементы процесса взаимно изменяются, а система входит в состояние хаоса – малого или большого, что зависит от множества трудно предсказуемых факторов, как внутренних, так и внешних.

Отсюда вопрос об управлении переходным процессом – процессом формирования инновационной инфраструктуры евразийского пространства.

ЕАП является специфическим видом систем – крупномасштабной системой.

Предварительные итоги. Задача построения инновационной инфраструктуры евразийского пространства (ИИС ЕАП) может быть рассмотрена как «снизу» (индуктивно), так и «сверху» (дедуктивно), т. е. 1) путём построения локальных элементов и их суммирования в ИИС, 2) путём рассмотрения ИИС ЕАП как аспекта интегрированного ЕАП, последний как часть евразийского пространства (или ЕАЭС), которое в свою очередь исследуется как крупномасштабная сложная саморазвивающаяся система (КМС). Второй путь более труден и напоминает математический (дедуктивный) способ решения задач: от общего к частному.

Из истории науки известно, что на индуктивном пути трудно получить новые результаты. На дедуктивном это более вероятно.

Мы пойдём вторым, более трудным путём: поставим задачу управления крупномасштабной сложной саморазвивающейся системой (КМС), от неё спустимся к интеграции евразийского пространства, а затем к управлению процессом интеграции ЕАП.

Эта линия рассуждения условно выражается цепочкой: КМС → ЕАП → интеграция ЕАП → управление интеграцией ЕАП.

Необходимо ответить на вопросы:

1. каковы современные проблемы управления сложными социальными системами (какой и является ЕАЭС),

2. что такое крупномасштабная сложная саморазвивающаяся система,

3. что может дать постнеклассическая наука (синергетика, субъектный подход, сложность), транснаука для поиска эффективных методов управления КМС,

4. что такое сложная система, какова её связь с хаосом,

5. можно ли управлять системой, находящейся в состоянии хаоса,

6. что может дать постнеклассическая наука для управления «хаотической системой»,

7. каковы принципы управления сложной саморазвивающейся системой?

Проблемы управления. Экономика и социальная жизнь в современной быстро изменяющейся России (а также Белоруссии, Казахстане и других постсоветских странах) сталкивается с проблемами: 1) устаревшие методы управления и 2) недостаток новых идей. Во многих министерствах, корпорациях, фирмах под управлением понимают разработку приказов, постановлений, указаний, инструкций, подразумевая, что подчинённые бросятся тотчас исполнять спускаемые сверху «ЦУ». Почему этого не происходит?

Во-первых, пирамидальная структура общества и соответствующее управление. Ещё тысячи лет назад пирамида «фараон – управленцы – народ» закрепилась на планете Земля и почти не меняется до сих пор. Однако в современном социуме обострилось противоречие в отношении «субъект – субъект», «начальник – подчинённый», их взаимном недоверии. Начальник предполагает лень и тупость подчинённых. Исполнители заранее предполагают: 1) «глупость» приказов, 2) вредность для работы огромного количества указаний, создающих энтропийность, информационный шум, хаос в организации.

Во-вторых, часть трудностей составляет устаревшее, механистическое представлений об управлении, связанное с социальной пирамидой. В общественном сознание закрепилась линейно-локальная модель «приказ – исполнение», предполагающая однозначную связь между причиной и следствием, аргументом и функцией, отсутствие случайности в работе организации, отсутствие собственной активности исполнителя и невозможность неявных субъектов управления. В действительности же человек – не машина, организация – также не машина, а коллективный субъект, живущий собственной внутренней жизнью и обладающий свойствами, которые зачастую неизвестны ЛПР. Случайности происходят постоянно. В работу организации (особенно крупной) тайно вмешиваются конкуренты и другие субъекты, преследующие собственные цели, которые могут быть далеки от целей организации.

В-третьих, современная наука открыла новые более совершенные способы воздействия на системы, которые остаются неизвестными практикам управления и не используются. Разрыв между наукой и практикой в странах ЕАЭС огромен, особенно в социально-гуманитарной области.

Все эти трудности снижают во много раз эффективность работы организаций, особенно крупных, сложных, многоуровневых.

Крупномасштабные системы. Общество 21-го в. с развитой наукой, техникой, экономикой, социальной структурой (особенно в условиях глобализации) находит новые ресурсы развития в создании крупномасштабных систем (КМС).

КМС – это один из классов сложных систем, характеризующийся 1) множеством разнородных взаимосвязей, распределённых в пространстве и времени, 2) «богатой внутренней жизнью» и соответственно, 3) инерцией, запаздыванием и неожиданностью реакции на управляющие импульсы со стороны субъекта управления.

Одно из определений КМС гласит: «…класс сложных (больших) систем, характеризующихся комплексным (межотраслевым, межрегиональным) взаимодействием элементов, распределенных на значительной территории, требующих для развития существенных затрат ресурсов и времени» [2].

Таковы министерство, отрасль, транснациональная корпорация (ТНК), крупная финансовая группа, мегаполис, армия, государство, объединение государств, человечество.

В чём специфика этих систем (в сравнении с относительно простыми системами)? Сущность КМС состоит в сложности, эмерджентности, развитой внутренней жизни (собственной субъектности), которые прямо не связаны с внешними функциями, также в больших потоках внутренней информации, которой обмениваются элементы и составляющие КМС, в разнообразии и высокой адаптивности к внешним воздействиям, а, следовательно, значительной инерции и неожиданной реакции по отношению к сигналам, посылаемым управляющим субъектом. Ряд авторов считают особенностями КМС также размытость и изменяемость границ КМС (дрейф параметров), трудность разработки формализованной модели объекта управления, представление информации об объекте через неявное (экспертное) знание, следовательно, высокую сложность модели [7, с. 10; 8, с. 119].

Поэтому управление крупномасштабными системами (как связь «аргумент – функция») сталкивается с такими трудностями как

– собственная активность КМС как целого, в частности, активность управляемых субъектов-элементов, обратное воздействие на субъект управления и т. п.,

– наличие таких связей между элементами, которые неизвестны управляющему субъекту, неустойчивость этих связей,

– наличие скрытых субъектов управления,

– синергетические эффекты,

– искажение управляющих импульсов (высокая энтропийность, шум),

– случайность в поведении КМС.

Всё это создаёт хаотичность, непредсказуемость в управлении, что можно выразить одним термином «сложность». Можно ли эффективно управлять крупномасштабной системой, понимая всю трудность задачи?

Современная наука в лице постнеклассической науки, субъектного подхода, транснауки даёт возможность управления КМС, но управления специфического, учитывающего внутреннюю активность системы, субъектность и сложность КМС, управления, которое следовало бы назвать ведением системы, чтобы отличить от «старого» – линейного, однозначного, механистического понимания управления в условиях пирамидального социума.

Современная наука. Что способна дать постнеклассическая наука, в особенности синергетика, субъектный подход, транснаука для поиска эффективных методов управления КМС?

Постнеклассическая наука – наука о сложных антропомерных системах (В.С.Стёпин). Её составляющие – антропный принцип, синергетика, виртуалистика, теория сложности [3]. Синергетика выдвигает на передний план такие понятия как хаос и порядок, фрактал, субъект. Конструктом этой фундаментальной теории признан фрактал, понимаемый как саморазвивающаяся самоподобная система. Научное сообщество признало теорию самоорганизации в качестве общенаучной теории (например, онопризнало 3 парадигмы в современной физике: релятивистскую, квантовую и фрактальную. Из постнеклассичности сложных систем (антропного принципа, синергетики) следует признание субъектности науки (отличающейся от субъективности), «человекосоразмерности» и даже имманентной демократичности науки [6, c. 229]. В той или иной мере эти особенности постнеклассики приложимы и к изучению КМС.

Естественным продолжением постнеклассической науки выглядит субъектный подход, который предлагает рассматривать научное знание как субъект-объектную истину, а вещь, объект исследовать как субъект-объектную среду [5].

Транснаука. В последние 10 лет формируется понятие о транснауке как попытке соединить старую (ньютоновско-пригожинскую) науку и элементы духовного познания (религии, мифа, философии). Это принципиальное расширение старой науки в направлении: 1) расширения эмпирии – признания новых каналов чувственной информации, 2) перехода от идеала объективной истины к идеалу субъект-объектной истины, 3) перехода от старого мышления дискретными понятиями к среде континуальных мыслеформ; непрерывно переходящих друг в друга, 4) движения от иерархии к сети, т. е. отказа от линейной последовательности научных процедур «наблюдение → обобщение → гипотеза → проверка» и перехода к нелинейной сети процедур, включающей как старые методы, так и новые, часть из которых хорошо забытые и заново переоткрытые древние «сверхчувственное наблюдение, смысловое комбинирование, озарение через скачок в пространство большей размерности, сложностное моделирование, хаотический инсайт и т. п.», 5) управления интуитивным прозрением, изменёнными состояниями сознания, 6) представления о реальности, зависящей от творчества субъекта [4].

Отсюда необходимость исследования КМС как сложных человекомерных систем, действующих в субъект-объектной среде, обладающих свойствами субъектности, фрактальности, квантовости, внутреннего движения, собственного пространства-времени и даже внутренней субъективной реальности.

Управление сложными системами. Каковы требования к составляющим процесса управления, т. е. к субъекту, объекту, методам управления, среде, в которой происходит процесс?

Во-первых, управление возможно, если субъект управления принципиально сложнее объекта, т. е. субъект должен иметь возможность создания изоморфной модели объекта в собственном сознании. Об этом говорят ряд результатов кибернетики, в том числе теоремы Дж. Фон Неймана о взаимосвязи уровня сложности и способности системы к самовоспроизведению, о существовании критического уровня сложности, ниже которого система вырождается, а выше обретает способность к самовоспроизведению.

Во-вторых, методы должны быть «естественными», т. е. соответствовать природе объекта и целям управления, которые ставит субъект.

Осознание этих требований к КМС до недавнего времени было недостаточным. Например, в СССР нередко методы управления малыми (простыми) системами переносились на большие (сложные) без учёта специфики объекта. Большевики ставили матроса управлять банком, генерала – министром культуры, переносили методы управления заводом – в Минэнерго, методы управления разведкой применяли при управлении МИД-ом.

Система простая и сложная. Поскольку граница между простыми и сложными системами неопределённа, то в целях более точного определения границ, введём рабочие (приблизительные) определения. Под системой будем понимать кортеж (набор) {S, M, O}, где S – субъект управления, М – методы управления (способы), О – объект. Назовём простой системой такую, в которой 1) субъект S способен построить изоморфную модель объекта O в собственном внутреннем мире (сознании), а главное 2) методы воздействия S на О достигают цели в 50 % (и более) случаев (цель достигается с вероятностью ½ и более). Соответственно сложной системой назовём такую, в которой 1) сложность S недостаточна для построения изоморфной модели О (возникает не более чем гомоморфная модель), а главное 2) цель управления достигается с вероятностью менее ½.

Примеры простых (для управления) систем: 1) человек и велосипед; человек едет на велосипеде и достигает цели путешествия; 2) цех завода; начальник цеха, используя армейские (приказные) методы «однозначного» управления подчинёнными, достигает высокой производительности труда и высокого качества работы; 3) «хороший» класс в средней школе; учитель успешно управляет классом в течение нескольких месяцев; конфликтов мало; учитель в основном достигает хороших оценок у большинства.

Примеры сложных (для управления) систем: 1) «плохой» класс (при неудачном руководителе); активная часть учеников находится в конфликте с классным руководителем, отсутствует взаимопонимание, более половины указаний руководителя не выполняется, уровень оценок низкий, 2) система образования в РФ в период её преобразования; менее половины приказов Минобра выполняется; качество и уровень образования за 20 лет падают; 3) государство в период усиления противоречий между его элементами – между властью и народом (населением, социальными группами, партиями); значительная часть законов и указаний элиты не выполняются; управление со стороны элиты неудовлетворительно; страна может развалиться.

Проблема познания и управления сложной системой состоит в том, что сложность возникает тогда, когда субъект не может «справиться» с объектом, у субъекта недостаточны способности и знания, он слабо знает объект, а потому и не способен эффективно управлять им. Если субъект S в процессе познания О развился, открыл новые методы познания, тогда первоначально сложный О становится для развившегося S простым. Сложное превращается в простое [4].

Реальные проблемы функционирования и управления КМС (например, инновационной системой (ИС) в данном государстве) сводятся тому, чтобы ИС выполняла внешние функции. Внутренние вопросы менее важны. Отсюда возникает возможность такого управления О, при котором О внутренне перестраивается и частично изменяет функции (при сохранении внешних функций, жизненно необходимых государству). Сам процесс-состояние перестройки О является хаосом при сравнении с доперестроечным состоянием (порядком). Этим хаотическим процессом и необходимо управлять (или направлять, вести).

С. Манн. «Управление хаосом». Наиболее громко об «управлении хаосом» ещё в 1992 г. заявил С. Манн, выступивший в институте междисциплинарных исследований (Санта-Фе, США) с докладом «Теория хаоса и стратегическая мысль», в котором соединил свою концепцию геополитической динамики с популярным переложением теории самоорганизации (синергетики) и «теории катастроф» (термин, который ввёл математик Р.Том и который означает список давно известных разделов математики, касающихся качественных скачков). Манн предложил модель преобразования неустойчивого традиционного общества, его введения в стадию управляемого хаоса, искусственно создаваемого в стране агентами США, приведения к новому (правильному, либеральному, подконтрольному США) обществу [10]. Применённая на практике в ряде стран (Ливия, Грузия, Молдавия, Украина), эта модель привела к «розовым», искусственным революциям, изменившим общество (а иногда и уничтожившим страну, например, Ливию). Но стало ли общество свободнее, эффективнее, а главное жизнеспособнее? Об этом спорят политологи и политики.

Модель Манна недовлетворительна с научной, с гуманитарной, с духовной и с практической точек зрения. Модель является всего лишь «догматическим» методом искусственного, силового насаждения одного и того же социального образца (США) в любой стране с неустойчивой социальной системой. Способы преобразования в хаосе, применяемые на практике, безнравственны – основаны на методах информационной войны, переходящей в традиционную (физическую) войну, т. е. базируются на лжи, подкупе, убийствах, нападении внешнего агрессора и массовом насилии. Поэтому страны, подвергнутые воздействию «управляемого хаоса» Манна, либо развалятся, либо со временем восстановят традиционные духовные ценности (истину, добро, красоту, любовь) и откажутся от американского образца, сомнительного с духовно-нравственной точки зрения.

Мышление Манна и чиновников госдепа США является устаревшим, характерным для науки 17 – 19 веков. Оно противоречиво, поскольку сочетает а) типично механистическое, объектное, локальное, бездуховное (т. е. до-синергетическое, до-антропное, простое, а не «сложностное») и в то же время б) элементы теории самоорганизации, виртуалистики и субъектного подхода.

Отсюда вывод: термин «управляемый хаос» имеет смысл, если внести в него современный научный смысл, рационализировать, приблизить к НАУЧНОМУ управлению.

Постнеклассическое управление хаосом. Возможно ли эффективно управлять сложной системой (в том числе КМС), если не выполняется первое условие (сложность КМС сравнима со сложностью человека как субъекта управления, и такой человек не в силах создать изоморфную модель управляемой системы)?

Ответ: при некоторых условиях возможно! В условиях хаотических преобразований О может упрощаться, а не усложняться, поэтому в случае, если О входит в пространство хаоса определённого типа, то управление становится возможным. Это и есть общее теоретическое объяснение т. н. «управляемого хаоса».

Действительно, как выразить новое знание через старое, т. е. новые понятия хаос и порядок, развитые в науке (И.Пригожин, Г.Хакен), выразить через категории классической философии (Аристотель, И.Кант, Г.Гегель)? Порядок – это свойство объекта выглядеть для субъекта как система с устойчивой структурой (связями между элементами). Хаос – это свойство объекта такое, что для S он выглядит как изменяющаяся система, т. е. объект в случае предельного ослабления связей, их возникновения и исчезновения, переменных элементов и т. п. Элементы и структура постоянно меняются, колеблются. Например, если в международной финансовой системе начинаются резкие быстрые перемены (некоторые страны отказываются от доллара, от евро, переходят на бартер, не выполняют финансовые обязательства, вводят новые валюты и т. п.), то в системе возникает хаос.

Можно ли управлять изменениями системы, находящейся в переходном, хаотическом процессе? Можно синергетическими способами. Если субъект вводит сильные «грубые» периодические импульсы в систему (соответствующие собственным периодам системы), то система может подчиниться новым сильным колебаниям энергии. Так поступают кардиологи, пытающиеся с помощью дефибриллятора запустить остановившееся сердце. Другой способ преодоления апериодических затухающих колебаний сердца – установка в организме человека прибора, который постоянно посылает устойчивые импульсы и заставляет сердце привыкнуть к ним и подчиниться.

В практике часто возникает задача преобразования сложной системы (освоения новых функций, объединения с другой системой, реформирования и т. п.). В этом случае может работать метод управляемого хаоса. Субъект вводит систему, находящуюся в состоянии порядка П₁, в определённый класс хаотических состояний (апериодических колебаний) Х и направляет «разболтанную» систему в другое состояние П₂: П₁ → Х → П₂. Нечто подобное можно провести и с КМС.

Что такое хаос в случае преобразования (реорганизации) КМС?

Представим КМС как сложную систему СлС, которая переходит от одного порядка через хаос Х ко второму порядку: П₁ → Х → П₂.

Порядок первый П₁ – это СлС₁ = { {а_i}, {α_j} }, которая состоит из элементов {а_i} и отношений между ними {α_j}. СлС₁ выполняет внешние, обязательные функции { γ_k } в надсистеме (как инновационная система в государстве). Поэтому П₁= СлС₁ = { {а_i}, {α_j}, { γ_k } }.

В процессе реорганизации, или хаоса, СлС становится другой: П₂= СлС₂. Часть элементов изменяется: некоторые из старых а_i исчезают, другие b_i возникают, т. е. {а_i} → { а_i, b_i}. Отношения между элементами также меняются. Часть старых α_j исчезает, новые β_j возникают, т. е. {α_j} → {α_j, β_j}. При этом из внешних обязательные отношения { γ_k } должны оставаться неизменными. Возникает новый – второй порядок: П₂= СлС₂ = { { а_i, b_i }, { α_j, β_j }, { γ_k } }.

В итоге процесс реорганизации КМС как сложной системы предстаёт в виде:

П₁= СлС₁ = { {а_i}, {α_j}, { γ_k } } → Х → П₂= СлС₂ = { { а_i, b_i }, { α_j, β_j }, { γ_k } }.

Хаос. Это наиболее сложная часть процесса. С традиционной точки зрения хаос определяют как отсутствие порядка – «не или анти-порядок». Отрицательное определение неудовлетворительно.

Правильное определение – только положительное, например, ограничение понятия-рода до понятия-вида (по Аристотелю).

Метафорически выражаясь, хаос для наблюдателя – это система со «слабыми» элементами и связями (диапазон «слабости» – от низкой устойчивости до полной неустойчивости, т. е. невозможности наблюдателю фиксировать за минимальный отрезок времени ∆t в данном объёме пространства ∆R³ при затрате энергии ∆E хотя бы один элемент или связь). Наглядный образ полного хаоса – пустота, или такой образ объекта, когда субъект не способен увидеть хотя бы одну форму.

Поэтому диапазон системы – между «полным» порядком (системой с постоянными, устойчивыми элементами и связями между ними) и «полным» хаосом (динамической системой с возникающими и исчезающими элементами и связями, не фиксируемыми наблюдателем) Между «абсолютным» порядком и «абсолютным» хаосом располагается гигантское множество всевозможных промежуточных состояний.

Как видно, трудность определения хаоса – в слабости мышления, мышления понятиями, поскольку понятие хорошо выражает покой, но плохо выражает движение. Хаос – это СЛОЖНОЕ в чистом виде, но сложное для СОВРЕМЕННОГО человека (не для будущего).

Описать класс хаотических состояний невозможно из-за неадекватного подхода – устаревшего, дискретного мышления, принятого западной цивилизацией. Действительно, уже в 6-3 вв. до РХ в Древней Греции, начиная с Пифагора, Фалеса, Парменида, Платона, Аристотеля, закрепилось мышление неподвижными мыслеформами – логосами, или понятиями, которые мыслятся как неизменные формы. Наиболее явно это выражено в принципе Парменида «Бытие есть, небытия нет». Философ навязывает убеждение в том, в сущности всё неподвижно. Та же мысль выражена в 1-м законе логики Аристотеля, законе тождества. Дальнейшее развитие философии и особенно науки пошло по пути парменидовского мышления, мышления «понятиями-кирпичиками». Из них складываются учения, теории, теоремы и т. п. В результате более 2 тысяч лет люди мыслят неподвижными мыслеформами и отвергают их движение и развитие.

Между тем прижизненным оппонентом Парменида был Гераклит – основатель диалектики, утверждавший «Панта рей» (Всё течёт). Мысль должна двигаться подобно природе. Однако западная наука пошла по простой дороге Парменида, а не сложной дороге Гераклита. Лишь в философии закрепилась диалектика как учение о движении и развитии, как мышление «текучими» мыслеформами.

В логике борьба Парменида и Гераклита выразилась в борьбе формальной и диалектической логик (Аристотеля и Гегеля).

Сегодня через 2,5 тысячи лет вновь пришло время Гераклита, время познания с помощью текучих мыслеформ. Об этом говорит ряд выдающихся учёных 20-го в. – И.Пригожин, Г.Хакен, В.В.Налимов, Н.Н.Моисеев, В.С.Стёпин и другие.

Сходная мысль «всебытийной» эволюции выражена и в учении о форме и материи Аристотеля. Его учение, интерпретированное в категориях «хаос – порядок», выглядит так. Существует лишь 6 уровней бытия: материя, камень, растение, животное, человек, Бог. Материя – «чистый» хаос без форм. Камень (глина, песок) – минимально оформленный хаос (материя), обладающий каменной душой (формой). Растение – «растущий камень» с более развитой растительной формой. Животное – «двигающееся растение» с животной душой. Человек – животное с разумной формой, способное к самопреобразованию. Бог – форма, творящая все остальные формы, высший «порядко-хаос».

Интересно, что каждый переход между уровнями в ходе эволюции есть не линейное восхождение, а фрактальная спираль – восхождение через временное «как бы возвращение» в хаос, точнее вторичный хаос. Например, превращение животного в человека. Если принимать гипотезу Дарвина-Энгельса о революционном скачке в мире животных, превратившем антропоида в человека, то эволюция антропоидов должна была породить тысячи неустойчивых подвидов (погруженных в генетико-психический хаос), чтобы из тысяч подвидов эволюция выбрала один – наиболее устойчивый, который станет принципиально новым видом – разумным животным. Схема этой эволюции: антропоид → хаос → человек.

Уже более 2 тысяч лет наше мышление (вслед за Парменидом) проходит на 2-м уровне бытия – мышлении «понятиями-камнями». Давно необходимо подняться от камня к растению, от неподвижных понятий к растущим мыслеформам, т. е. расширить логику от 2-значного, дискретного, «каменного» уровня до ∞–значного, непрерывного, «растительного» уровня. Пока эта задача даже не осознана научно-философским сообществом.

В современном периоде эволюции цивилизации, отличающемся неустойчивостью, переходностью, хаотичностью, наметились предпосылки перехода к «растительной» логике – это 1) компьютерная революция и интернет, породившие информационный хаос в культуре, 2) постмодернизм, отвергающий логосы и авторитеты, 3) синергетика, сложность, постнеклассическая наука, продвигающие гераклитовское мышление текучими мыслеформами. Есть и другие предпосылки (а) интуиционизм в математике, б) попытки расширения эмпирии – признания новых способов получения чувственной информации, в) в психологии – трансперсональная психология, учение об изменённых состояниях сознания и управлении ими, г) транснаука). Поэтому открытие континуальной логики, необходимой следующей цивилизации, – дело 21-го столетия, близкого будущего.

Подведём итоги. Как управлять, вести, преобразовывать КМС?

Управлять простой системой можно, а сложной системой в принципе невозможно (субъект слаб). Однако ВЕСТИ, т. е. подправлять сложную систему можно, правда лишь в простых случаях. Преобразовывать сложную систему, вести её к новому состоянию можно, а именно методом управляемого хаоса.

Пример. Поставлена задача: преобразование ЕАЭС из старого состояния П₁ в новое состояние П₂ (интегрированное) с сохранением обязательных внешних функций отрасли в надсистеме (совместной экономике и объединённом социуме).

Реформирующий субъект S передаёт приказ: поставлена новая цель для О (КМС), при которой старая цель выполняется лишь частично. Это означает поворот вектора цели на угол ε. Тогда вектор цели (примем его равным 1), поворачиваясь на ε, даёт выполнение старой цели на cos ε < 1. Соответствующие повороты проходят у всех n подсубъектов отрасли. Если отношений между подсубъектами раньше было m (m ≤ 2ⁿ в общем случае), то при повороте общего вектора цели на угол ε каждый подсубъект также получает новую собственную локальную цель. При этом те же n подсубъектов вынуждены искать новые отношения каждого с каждым и число отношений становится максимальным. Это и есть процесс преобразования, который выглядит как хаос. В период хаоса (поворота на ε) энергия отрасли тратится в значительной степени на установление новых отношений. В этот период проявляются (переходят из потенциального состояния в актуальное) скрытые субъекты управления, пытающиеся подменить S и направить систему на выполнение собственных целей. S способен перевести О из состояния хаоса в П₂ с помощью периодических импульсов (передач энергии), соответствующих новой цели.

Возникающие периодические колебания хаотической (разболтанной) системы являются аналогом эволюционного отбора и заставляют выживать устойчивые элементы и отношения и умирать неустойчивые, разрушающиеся от периодических толчков. Период подачи импульсов должен совпадать с собственными колебаниями новой системы. Установление периода собственных колебаний будущей сложной системы П₂ – самая трудная задача в методе управляемого хаоса, т. к. S должен построить достаточно адекватную гомоморфную модель новой системы [9].

Отсюда можно предложить принципы управления (ведения) сложной системы (особенно в период реорганизации), соответствующие научному методу управляемого хаоса, отличающемуся от метода С.Манна.

Принципы управления сложной системой

Принцип субъектности. Сложная система (в частности, крупномасштабная система КМС) является не только объектом управления O, но и субъектом, обладающим собственными (внутренними) целями функционирования и развития, которые могут не совпадать с целями, которые ставит перед нею S – субъект управления.

Принцип Дао (естественности). Управление (ведение, в частности, преобразование) сложной системы эффективно, если оно проводится в соответствии с внутренней природой системы в момент готовности системы к преобразованиям, т. е. в точке бифуркации, когда КМС воспринимает внешние импульсы управления, периодически подаваемые S в соответствии с собственными внутренними колебаниями системы.

Принцип квантовой неопределённости. В силу сложности О управление (ведение) возможно лишь с вероятностью менее ½. Сложная система проявляет квантовые свойства. В её поведении обнаруживается аналог принципа неопределённости, открытый В.Гейзенбергом в квантовой механике ∆ E ∆ t ≥ ħ/2

Наблюдение субъектом S за поведением сложной системы О (изменение количества информации ∆ I) за как угодно малое время (∆ t) не преодолевает границы неопределённости в поведении О. Неопределённость зависит от константы сложности d. ∆ I ∆ t ≥ d Прогноз даёт лишь вероятный результат.

Принцип случайности. В поведении сложной системы всегда присутствует объективная (внутренняя) случайность, не зависящая от субъекта S.

Принцип креативности (творения). Ведение сложной системы О (КМС) эффективно, если S регулярно создаёт (творит) НОВЫЕ методы воздействия на О и использует их, т. е. S «обгоняет» по сложности саморазвивающийся О.