ПАДАЯ В НЕБО
Греция. Июль. Маленький курортный поселок на берегу Эгейского моря. Словно птичий гомон, летела над пляжем разноязыкая речь, в которой почти не было знакомых слов. А те, что улавливало ухо, оказывались похожими, но не родными.
– Не верю, что это поможет, – вздохнула Рита, поправляя солнцезащитные очки. Каштановая прядь упала на глаза, и Рита убрала ее за ухо. – С чего ты взяла, что после отпуска моя жизнь должна стать другой? Я сама ведь останусь прежней.
– Ты слишком много думаешь, – ответила Маринка, вытирая рот измазанной в шоколаде дочке и пытаясь удержать на месте норовящего уползти с коврика младшего отпрыска. – Просто расслабься и получай удовольствие. Оглянись, разве здесь не здорово?
– Здорово, – нехотя призналась Рита, помогая водворить сбегающее чадо на место.
– Вот и наслаждайся. Жизнь – она здесь и сейчас, – и, вручив сыну ярко-желтую погремушку, Маринка с улыбкой посмотрела вслед убегающей дочери.
– Тогда я тоже пойду поплаваю.
– Отличная идея.
Даже не видя ее лица, Рита знала, что та улыбается. Уже у воды, оглянувшись, Рита заметила Маринкиного мужа, Костю, с тремя стаканами фраппе, но решила не возвращаться.
Маринка, старшая сестра Риты, всегда была оптимисткой и неосознанно старалась сделать счастливыми всех, кто попадался на пути, особенно своих близких. Поэтому, едва почуяв, что младшая сестренка норовит впасть в депрессию, сразу приняла меры – уболтала ее бросить все дела и полететь вместе в Грецию. В результате, взяв двухнедельный отпуск за свой счет (и оставив начальницу в очень мрачном настроении), Рита, сама не понимая зачем, просто доверившись Маринкиному убеждению, полетела к морю.
Всю дорогу в самолете она спала. Всё время в Греции – тоже. Просыпаясь, чтобы поесть и сходить на пляж (иногда Рите казалось, что и в это время она спала тоже). Вечерами Маринка с мужем и детьми вытаскивали ее на прогулку – главная улица поселка, сплошь занятая тавернами и магазинчиками, после заката превращалась в оживленный бульвар. Иногда они просто прохаживались, глядя на раскрашенный огоньками дальний край побережья. Иногда усаживались под навесом какой-нибудь таверны поесть рыбы. И даже в такие моменты Рита чувствовала себя, словно во сне, глядя на происходящее чужим, равнодушным взглядом.
– Человек должен делать то, что ему нравится, – однажды во время ужина произнесла Маринка. – Это заряжает. И только в этом есть смысл.
– Это ты о чем? – поинтересовался Костик, скармливающий младшенькому креветку.
– А, сама не знаю, – засмеялась Маринка, махнув рукой, – просто в голову пришло.
– А если не получается? – внезапно спросила Рита, наверное впервые за весь отпуск включившись в беседу.
Вилка Костика на секунду замерла, на Маринкином лице расцвела улыбка.
– Если хочешь, значит получится. Всегда так бывает.
– Если бы, – вполголоса произнесла Рита, вновь уходя в себя.
Следующее утро застало ее на террасе с блокнотом в руках. Ручка летала по бумаге, рождая на белом листе маленькие графические истории: появляясь из причудливых линий, в мир приходили быстрокрылые птицы, изящные диковинные рыбы и странные человечки с глазками-точками и широкой улыбкой, способной объять мир. Тихо шелестела листва, на покрытой черепицей трубе пела горлица, мир просыпался. И точно так же, тихо и постепенно, что-то давно забытое просыпалось в душе Риты, отодвигая в сторону переживания и заботы, словно паутиной связывавшие сознание последние пять лет.
Вспомнилось то забытое ощущение, когда просто хочется рисовать, а не разрабатывать какой-нибудь дурацкий рекламный проект, «удовлетворяя пожелания заказчика».
Снова воскресло то удивительное чувство, когда из ничего появляется новый, неведомый мир, и ты, создатель, видишь собственными глазами рождение этого чуда, когда что-то появляется хоть и твоими руками, но при этом как-бы само собой.
Рита настолько погрузилась в свой мир, что не заметила, как на террасу выглянула и, улыбнувшись, исчезла Маринка, придя в себя лишь когда ее позвали завтракать.
На следующее утро история повторилась. Рита была счастлива, что, перед отъездом из дома, по привычке бросила в сумку чистый блокнот и пару гелевых ручек. Блокноты она таскала в сумке еще со студенческих лет, однако последние годы они валялись без дела, ветшая и обтрепываясь по краям.
Теперь, ежедневно пролистывая тающие на глазах чистые страницы, Рита раздумывала о том, где взять еще чистой бумаги. В магазинчиках поселка, как назло, попадались только тетради в клетку.
Время шло, количество чистых листов стремительно уменьшалось, отпуск подходил к концу, грозя снова отправить Риту в нокаут. И тут, когда до отлета остался последний день, судьба в лице Маринки снова протянула сестре руку помощи – на дне Маринкиной сумки обнаружилась старая карта мира, обратная сторона которой была белой, (ну, или относительно белой, если не считать пятен, дыр и потертостей, на которые Рита махнула рукой). Ручка писать на такой бумаге отказалась и, не долго думая, Рита схватила первое, что оказалось под рукой – зубочистку и кетчуп, оставшиеся после обеда.
Диковинная красная птица успела до отъезда в аэропорт благополучно высохнуть и заняла свое место рядом с другими рисунками, а на душе у Риты воцарились мир и покой, словно она смогла наконец поставить точку, завершив задуманное.
* * *
Дом показался Рите чужим, скучным и неприятным. Не вдаваясь в анализ своих ощущений, первым делом она завалилась спать. Когда проснулась – впечатление чуть сгладилось, но все-равно осталось прежним. Понимая, что скоро привыкнет и успокоится, Рита ушла гулять. Прошлась по парку, заглянула в магазин – все было какое-то не такое, неправильное, скучное, серое и унылое.
Мысль о том, что скоро вода в родном болотце успокоится, и нынешние ощущения исчезнут, уступив место привычке, вызывала протест. В результате, зайдя в хозяйственный магазин, Рита купила несколько банок цветного акрила и, решительно отодвинув диван, принялась расписывать стену в спальне. Когда место в спальне закончилось, перешла в гостиную. Досталось и кухне, и коридору в прихожей. Словно безумный бог, отворяя двери в неведомое, она превращала свою квартиру в новый мир, полный загадочных существ, ветвистых деревьев и диковинных вьющихся растений, в цветах которых тоже кто-то жил.
Остановилась она глубокой ночью, в изнеможении опустившись на пол в коридоре, по-прежнему не выпуская кисти из рук. Огляделась, улыбнулась и мысленно сказала: «Да!»
И лишь теперь вспомнила, что утром ее ждут на работе, где наверняка накопилась целая куча дел, давящих словом «надо».
Хорошее настроение попыталось исчезнуть, но запуталось в волосах русалки, глядящей со стены, и осталось на месте. «А, ладно, – отмахнулась Рита, – разберусь как-нибудь», – и отправилась отмываться.
* * *
На работе царила вечная суета. Деловито сновали менеджеры, важно прохаживались с папками девушки из бухгалтерии. Дожидаясь, пока вернется с планерки начальница, Рита пила кофе в крошечной каморке, важно именуемой «Комната приема пищи». Девочки из отдела продаж, косясь на дверь, в самых сочных красках живописали о том, какой мегерой была начальница последние две недели. И уверенно заявили, что теперь бедняге Рите придется отдуваться за свой внеплановый отпуск, вкалывая по-черному. Королевишна (это ехидное прозвище закрепилось за начальницей после неудачного выступления на новогоднем корпоративе) наверняка придумала план мести, в котором Рите отведена самая жуткая роль в истории человечества.
Рита слушала их вполуха, размышляя о том, успеет ли вечером съездить за новыми кистями. Ближайший магазин с художественными принадлежностями находился в двух кварталах, но работал до семи, а Рита – до полседьмого. Всё остальное казалось неважным.
Вскоре в дверь заглянула Людочка, шустрая девчушка-менеджер и, крикнув: «Закончилось, идут», – тут же исчезла. Стаей птиц вспорхнули девчонки, бросаясь на рабочие места, и Рита, вымыв бокал, отправилась к Королевишне.
– Ну что, подвела ты меня с отпуском, Маргарита. Подвела, – заявила начальница, поджав тонкие лилово-перламутровые губы, – как теперь наверстаешь упущенное, даже не знаю, – она полистала ежедневник, – пять заказов на визитки, три буклета и два плаката для ГИБДД, – холодный взгляд с нескрываемым злорадством впился Рите в лицо, – думаю, что сегодня тебе стоит задержаться подольше. И не только сегодня, в ближайшие выходные тебе тоже придется поработать.
– Не получится, Ирина Павловна, на сегодняшний вечер у меня другие планы. И на выходные тоже, – дивясь собственной наглости, произнесла Рита, прежде совершенно безропотно сносящая подобные заявления начальницы. – Я увольняюсь.
Она ожидала взрыва, но его не последовало.
– Так я и думала, что отпуск ты взяла не случайно, – произнесла начальница, довольная своей проницательностью. – Признавайся, куда устроилась?
– Никуда, – честно ответила Рита. Попросила листок и ручку и, спустя пять минут, положила на стол заявление об уходе.
* * *
В новую жизнь Рита вступила налегке (от упавшего с плеч камня хотелось летать) и почти без денег. Отпуск за свой счет съел почти всё выходное пособие, но Рита ни о чем не жалела – пять лет бессмысленной работы загнали ее в такой беспросветный тупик, что теперь, чудом из него выбравшись, она хотела уйти как можно дальше от наезженной колеи.
Она понятия не имела, чем будет заниматься и на что жить. Кое-какие сбережения у нее имелись, на пару месяцев их должно было хватить, и Рита решила не ломать голову о том, что будет после, а жить исключительно настоящим.
Она рисовала, гуляла, снова рисовала, и постепенно стеллаж в гостиной, который она отвела под хранилище, оказался завален изрисованной бумагой, а заброшенная страничка в Фейсбуке оказалась полна новых работ, которые кто-то даже умудрялся комментировать, хотя сама Рита заходила туда не больше чем на пять минут, ни с кем не общаясь.
Рита была счастлива существовать в таком режиме, она вставала чуть свет и вечером валилась с ног от усталости, наверстывая упущенное за прошедшие годы. Однако время шло, деньги кончались.
Когда от ее запасов осталось чуть больше двух тысяч рублей, Рита призадумалась над своей дальнейшей судьбой. Ее убивала мысль о том, что снова придется искать работу, возвращаться к бессмысленным и беспощадным дизайнерским трудам, коротая дни в офисе, словно собачка на цепи. Заглянув на сайт с вакансиями, она вернула себе душевное спокойствие, лишь когда подошел к концу очередной блокнот, изрисованный рыбами и человечками.
«Понятно, почему все художники были бедными», – подумала она и, вспомнив, что некоторые из них расплачивались за еду собственными картинами, решила поискать в накопившихся работах что-нибудь на продажу. Но рисунки, словно дети, – продавать их рука не поднималась. С трудом найдя парочку творений, которые она смогла, пусть и с трудом, оторвать от сердца, Рита вставила их в рамки, чтобы утром отнести в арт-салон.
Видимо ангелы на небесах решили избавить ее от боли расставания, прислав помощь откуда не ждали – буквально через пару часов после того как рисунки перекочевали в рамы, Рите позвонил Костя.
– Слушай, мой знакомый, банкир купил сестре квартиру и сейчас делает в ней ремонт. Так вот, он просил узнать, не согласишься ли ты расписать ему стены как у тебя дома.
– А откуда он знает какие у меня дома стены? – насторожилась Рита.
– Ну ты, мать, даешь, – засмеялся Костик. – А кто фотки на Фейсбук выкладывал? Да он твой давний фанат, все уши мне прожужжал с этими твоими человечками. Может, согласишься? Он такой настырный, весь мозг мне вынес. Да и, опять же, не бедный, что, у тебя деньги лишние?
Лишних денег у Риты не было, и она согласилась.
* * *
Квартира банкира оказалась большой и светлой, с чистыми белыми стенами. И совершенно пустой, не считая дивана в центре гостиной, накрытого защитной пленкой. Вместо самого банкира Риту встретил его сын Славик, симпатичный светловолосый парень с внимательным взглядом.
– Вот, – сказал он, обводя руками пространство гостиной, – здесь нужно что-нибудь натворить. На твой вкус. Что понадобится – привезу, только скажи. Ну, краски там, кисти…
– Спасибо, у меня все есть.
– Понятно, – Славик кивнул. И тут же хлопнул себя по лбу. – Эх, ёлки, в машине забыл! Подожди, я мигом!
И умчался.
Через пять минут, запыхавшись, влетел обратно, радостно взмахнув огромным пакетом, произнес:
– Вот, обед тебе прихватил. На кухне поставлю, чтоб не мешало, – затем снова заглянул в комнату, – Ну всё, я – по делам, если что – звони.
Входная дверь не успела закрыться, как распахнулась опять.
– Память ни к черту, – улыбнулся он, вешая на гвоздик ключ. – Остановился, задумался и подытожил: – Да, теперь вроде всё. Успехов.
И на этот раз исчез окончательно.
В квартире наступила тишина. Рита прошлась по комнате, слыша, как гулким эхом отражаются в пустоте шаги. Вышла на балкон, окунувшись в звуки большого города, посмотрела вниз, на бегущих по улице людей-муравьев и перевела взгляд в высь, где раскинулась чистая синева неба, до которой ни один небоскреб, как ни силился, никак не мог дотянуться.
Несколько минут Рита смотрела на эту синеву, затем вернулась в комнату и, укрывшись за плотно закрытой дверью, достала кисти и краски. Реальный мир начал таять, уступая место диковинным растениям, возникающим из белизны стен, невиданным животным и существам…
Рита ненадолго вернулась в реальность, когда зашло солнце, – включила свет и снова ушла в свой мир.
Когда она закончила, за окном было темно, а желудок вопил от возмущения – Рита вспомнила, что так и не удосужилась пообедать. Достала телефон, чтобы посмотреть который час и не поверила – три ночи. Раздумывая, стоит ли вызывать такси, Рита зашла на кухню – Славик, помнится, говорил что-то об оставленном там обеде – и, заглянув в пакет, сунула телефон в карман. «А, – решила она, вспомнив о пустом холодильнике, – переночую здесь, все-равно никто не придет. А утром уеду домой».
В пакете Славика, словно в волшебном мешке Санта Клауса, оказалась куча всякой всячины: ветчина, помидоры, картофель фри, кока-кола, коробка Липтона, пакетик с тростниковым сахаром, упаковка салфеток, упаковка пластиковых тарелок с вилками и ножами, пучок петрушки, соль, бутылочка оливкового масла, яблоки, увесистая гроздь винограда, хлеб, баночка мидий, бутылка с водой без газа и маленький электрический чайник. Еще там оказалась симпатичная коробочка, о содержимом которой Рита сходу не догадалась, а когда открыла – обнаружила чудесную чашку с маками, своими любимыми цветами.
Растроганная таким вниманием, Рита мысленно поблагодарила Славика. Ей всегда казалось, что дети богатых людей обладают скверными характерами и совершенно не склонны заботиться о других. Видимо Славик оказался исключением. Папаше-банкиру здорово повезло, что у него такой сын, – подумала она.
Вскипятив чаю, Рита перекусила «чем бог послал», стараясь сильно не наедаться, сдвинула с дивана пленку и завалилась спать.
* * *
Когда она проснулась, то первым делом увидела Славика, который сосредоточенно разглядывал стену. Рита дернулась, задев край пленки, и та с противным шорохом сползла на пол.
– Привет, – обернувшись на звук, произнес он и снова отвернулся, продолжив прерванное занятие.
Рита села, потерла глаза, чувствуя себя так, словно всю ночь бежала марафон или разгружала вагон с дровами, никак не меньше, – все тело болело, спать на диване без подушки оказалось очень неудобно.
Славик молчал, будто его вообще здесь не было.
– Ну как? – осторожно спросила Рита.
– Нет, – заявил он, и Рита, похолодев, замерла. – Не отдам я эту квартиру Светке. Сам жить буду. – он оторвался, наконец, от стены и повернулся к Рите. В глазах светилось восхищение. – Ну ты даешь! Я и не думал, что это будет так круто! Ну, то есть думал, но не ожидал, что настолько! Ты – гений! – видимо не найдя больше слов, Славик уселся на другой конец дивана и с восторгом уставился на Риту.
– Да ладно, – смутилась она, совершенно не ожидая подобной реакции. – Надеюсь, что твоему папе тоже понравится.
– Папе? – озадаченно переспросил Славик. – А при чем тут этот… кхм.. мой папа?
Рита замерла.
– Но это ведь твой папа купил эту квартиру?
Славик хмыкнул. Взгляд его уперся в стену.
– Мой папаша бросил нас, когда мне было девять, а Светке и того меньше. С тех пор я этого хмыря в глаза не видел. И слава богу – пил старикан по-черному, мать гонял, и нам с сестрой доставалось. А квартиру эту купил я сам, как и две предыдущие – одну себе, другую матери. Эту вот Светке хотел отдать, но не отдам, пусть мою забирает, она давно на нее облизывается. А ты решила, что я сынок богатенького папаши? – он перевел взгляд на Риту, и ей захотелось провалиться куда-нибудь в подвал, чтобы не испытывать столь чудовищной неловкости. Но тут Славик рассмеялся, и камень на душе существенно полегчал. – Не ты одна так думаешь. Я иногда этим пользуюсь, по долгу службы. Отлично срабатывает.
– Так ты действительно банкир? – оправляясь от смущения, произнесла Рита.
– Не-а. С чего ты взяла?
– Но Костя…
– Он пошутил. Когда-то давно я работал в банке, сейчас работаю на себя и весьма успешно, а прозвище «банкир» прилепилось намертво, хотя я там всего лишь систему безопасности устанавливал. Забавно, да?
Рита улыбнулась.
– Ладно, – хлопнул себя по коленке Славик, закрывая тему. Достал из кармана конверт и вручил его Рите. – Вот, держи, пока не забыл.
Рита заглянула в конверт и ахнула, обнаружив там сумму, равную своей зарплате за полгода.
– Нет, я так не могу, – произнесла она, протягивая конверт обратно. – Я не могу взять деньги за всю квартиру сразу.
– Вообще-то это за комнату.
– Это слишком много.
– Много? – удивился Славик. – Ты себя недооцениваешь. Бери и не сомневайся.
После этих слов Рита сразу почувствовала себя спокойней, а Славик, увидев, что она больше не собирается препираться, снова превратился в славного парня. Отвез ее домой, по дороге накормив завтраком в кофейне, съездил вместе с нею за красками и пообещал забрать следующим утром.
* * *
На следующий день Рита взялась за вторую комнату – спальню. Славик сопроводил ее в квартиру вместе с новым пакетом продуктов, которыми можно было легко накормить сборную по футболу, и отбыл с пожеланием успехов.
Спальня, по замыслу Риты, должна была превратиться в морское дно с камнями, рыбами и всякими подводными существами. В этот раз настраиваться ей не пришлось – утренняя встреча со Славиком сама собой настроила ее на нужную волну. Поэтому она взяла кисть, открыла баночки с краской и приступила к задуманному.
Работа спорилась, время летело незаметно, и Рита, увлеченная выписыванием существа, отдаленно напоминающего медузу, настолько погрузилась в процесс, что не заметила, как появился Славик. И подскочила на месте, едва не выронив кисть, когда услышала: