У пенсионера Иваныча жизнь интересная. Не сам учудит, так супруга скучать не даст. Вот недавно такое веселье в их семье случилось, одним словом, – праздник. И все благодаря Максимовне.
А началось все грустно. Собралась Максимовна в магазин идти, а кошелька-то нет! И тьфу бы на него, потрепанного, да в нем как на грех оказалось почти полпенсии: вчера только разменяла старушка пятитысячную купюру и совсем немного успела потратить. И вот с тех пор кошелька не видала.
Расстроились старики, загоревали. Пенсию-то на днях принесли, пять тысяч – деньги для них большие, как месяц прожить, в чем себя урезать? Искали пропажу долго, в самых неожиданных местах: и под крыльцом, и в хлебнице, и в холодильнике… Нету! Порешили, что или в магазине его Максимовна забыла, или по дороге выронила. С тем и пошла она.
А Иваныч ждать остался. Совсем закручинился, пока жена не видит. Если в магазине оставила, это одно – продавщицы знакомые должны вернуть, девочки они хорошие, а если уронила – пиши пропало. Найденное, известно, не ворованное, с нашедшего какой спрос?
Услышал: дверь хлопнула, вернулась жена.
– Нет кошелька, – с порога сказала. И тут же: – Ой… Да вот же он!
Со всей возможной прытью поковылял старик в прихожую. Видит: стоит жена, в одной руке сапог из новой пары, что месяц назад справили, в другой – пропажа драгоценная.
– Я вспомнила, – зачастила Максимовна, – Я вчера сапоги у порога сняла и в руках несла с сумкой вместе, а кошелек мне мешал, так я его в сапог-то и положила, думала, потом вытащу.
Дед только руками всплеснул.
– Как же ты в сапоге ходила и не почувствовала?
– А я старую пару надела…
– Да почему же? – недоумевал Иваныч.
– Так у меня же вроде траур, – оправдывалась Максимовна. – Кошелек же потеряла…
Тут уж дед не выдержал и расхохотался от души. И Максимовна вторила ему тоненьким смешком, качая головой и разводя руками – дескать, не судите строго, оплошала.
Давно не было так весело в доме стариков. А началось все с потерянного кошелька…