Нью-Йорк, 2012 год
Вечерело, но на сером городском небе звезд пока не было видно. Алек Лайтвуд еще спал. Всю ночь они с парабатаем сражались с демонами-краучерами. Джейс Эрондейл, пользовавшийся у нефилимов славой стратега, оценил их количество так: «ну, примерно дюжина», хотя на самом деле их было тридцать семь. Алек потом обошел поле битвы и сосчитал – из вредности.
– Иди отдохни, Засыпающая красавица, – сказал ему Магнус. – Мне нужно заняться зельем, а у Макса по расписанию вечернее искушение.
Алек проснулся среди сбившихся в ком простыней из лавандового и зеленого шелка. Под дверью спальни мелькали жутковатые серебристые отблески. Пахло серой, шипел демон, откуда-то доносились любимые голоса.
Алек улыбнулся в подушку.
И вот в тот самый миг, когда он собирался встать, на стене проступили огненные письмена:
Алек, нам нужна твоя помощь. Много лет мы искали одно попавшее в беду семейство и пытались выяснить причины их невзгод. Кажется, нам удалось напасть на их след на Сумеречном базаре в Буэнос-Айресе.
Отношения между Охотниками и жителями Нижнего мира в этом городе крайне непростые. Базар охраняют круче, чем тронный зал. Им управляет женщина-вервольф, так называемая Королевы Базара. Она объявила, что доступ в ее владения запрещен всем, кто хоть как-то связан с нефилимами, Всем до единого – кроме Александра Лайтвуда, который ей, как она утверждает, нужен. Нам необходимо попасть на Базар. На кону стоят человеческие жизни.
Ты откроешь нам дверь? Ты придешь?
Джем и Тесса
Алек долго смотрел на послание, потом вздохнул, подобрал с пола свитер и, все еще полусонный, вышел из спальни.
В главном зале Магнус, небрежно облокотившись о каминную доску и прищурив зелено-золотые глаза, переливал бирюзовую жидкость из флакона в банку с черным порошком. Потертый пол из темных досок и шелковый ковер ровным слоем были засыпаны игрушками Макса, их приемного сына. Сам Макс тоже восседал на ковре в матросском костюмчике с темно-синими ленточками под цвет волос. В объятиях он сжимал Председателя Мяо.
– Ты мой мяу-друг! – торжественно сообщил он Председателю и сдавил его еще сильнее.
– Мяу! – горестно отозвался Председатель.
С тех пор, как Макс научился ходить, жизнь кота превратилась в настоящий ад.
Пентаграмма была начертана на безопасном расстоянии от ковра. Внутри клубились серебристый свет и туман, окутывая ее обитателя мерцающей дымкой. Длинная тень демона извивалась по зеленым обоям и галерее семейных фотографий.
Магнус поднял бровь.
– Полегче там, – бросил он в сторону пентаграммы. – А то выглядит так, будто увлеченным подросткам удалось раздобыть дымовую машину для школьного спектакля «Адская Оклахома!»[13].
Алек улыбнулся. Серебристый туман рассеялся, и в центре пентаграммы показался демон Элийас с угрюмо обвисшими щупальцами.
– Дитя, – зашипел он Максу, – тебе неведомо, из какого темного рода ты происходишь! Ты от природы склонен к злу! Присоединись ко мне, адский найденыш, в моих блаженствах, и вместе мы…
– Мой бапа – Ультра Магнус, – с гордостью сообщил тот. – А папочка – Сумеречный Ахотник.
Имя «Ультра Магнус» он позаимствовал у одного из своих трансформеров, но Магнусу это, кажется, понравилось.
– Не перебивай, когда я обещаю тебе темные демонические удовольствия! – обиделся демон. – Почему ты меня все время перебиваешь?
На слове «демонические» Макс просиял.
– Дядя Джейс говорит, мы поубиваем всех деминов! – восторженно заявил он. – Всех деминов!
– А тебе не приходило в голову, что твой дядя Джейс – очень грубый и невоспитанный человек? – осведомился демон. – Все время всех обижает, говорит гадости, сарказм еще этот…
– Люблю дядю Джейса, – нахмурился ребенок. – Ненавижу деминов!
Свободной рукой Магнус подцепил маркер и нарисовал еще одну черничку на белой офисной доске в доказательство того, что Макс и сегодня успешно сопротивлялся демоническим соблазнам. Десять черничек, и ребенок получит награду – какую захочет.
Алек подошел к Магнусу, изучавшему доску, и аккуратно – поскольку тот все еще держал в руке булькающий сосуд – обвил руками его талию, соединив пальцы на чеканной пряжке ремня. Футболка Магнуса оказалась с впечатляющим вырезом, и Алек уткнулся носом в гладкую обнаженную кожу и вдохнул запах сандала и ингредиентов зелья.
– Привет, – пробормотал он.
Магнус протянул назад свободную руку, кольца на ней слегка зацепили волосы Алека.
– Сам привет. Не спится?
– Я спал. Слушай, у нас новости.
Он рассказал о послании Джема Карстерса и Тессы Грей. О семье, которую они искали, о Базаре, куда не могли попасть без его помощи. Он говорил, а Магнус тихо вздохнул и прислонился к его груди – эти легкие бессознательные движения значили для Алека очень много. Каждый раз он вспоминал тот далекий день, когда впервые коснулся Магнуса, привлек к себе и поцеловал – другого мужчину, выше чем он сам, и тело его было таким стройным и гибким и таким близким. Тогда он еще подумал, что головокружение, облегчение и радость, которые он испытал, – все это просто оттого, что он, наконец прикасается к человеку, чьих прикосновений жаждет сам… хотя думал, что на его долю такого уже никогда не выпадет. Теперь он знал, что все дело было в Магнусе, – и даже тогда он все понимал или хотя бы догадывался. Сейчас этот жест напомнил ему о всех днях, прошедших с тех пор, – о днях, которые они провели вместе.
Ощутив, как расслабился Магнус, он почувствовал, что и сам может выдохнуть.
Для чего бы он ни понадобился Джему и Тессе, он вполне может сделать это. Помочь. А потом вернуться домой.
Когда Алек замолчал, Председатель Мяо рванулся навстречу свободе из любящего захвата Макса. Метнувшись через комнату, он выскочил в дверь, которую Алек оставил открытой, и исчез в спальне, собираясь провести остаток ночи под кроватью. Макс проводил его печальным взглядом, потом встал и улыбнулся, показав ряд крошечных зубов, похожих на жемчужины. Он бросился к Алеку, словно неделю его не видел. Папа всегда удостаивался восторженного приема, независимо от того, возвращался ли он из путешествия, из патруля или из соседней комнаты после пятиминутного отсутствия.
– Привет, папочка!
Алек опустился на одно колено и распахнул объятия.
– Привет, мой малыш!
Он прижал Макса к груди – теплый, мягкий комок ленточек, пухлых ручек и захлебывающегося смеха. Когда Макс был совсем крошкой, Алек удивлялся, как ловко его тельце помещается на сгибе отцовского локтя. Трудно было представить, что Макс вырастет. Но оказалось, что беспокоиться было не о чем: ребенок рос, но держать его на руках было все так же удобно.
Алек потянул Макса за матросскую курточку.
– Сколько у тебя ленточек!
– Слишком много ленточек, – печально кивнул Макс.
– А со свитером что случилось?
– Отличный вопрос, Александр. Позволь, я расскажу тебе. Макс извалял свой свитер в кошачьем лотке, – поделился Магнус. – Чтобы выглядеть «как папочка». И теперь должен носить позорный матросский костюмчик. Не я устанавливаю правила. Хотя нет, погодите… – вообще-то я!
Он погрозил Максу пальцем, тот снова засмеялся и попытался схватить его, привлеченный блеском колец.
– Какое вдохновляющее зрелище! Надо же как у вас все ловко выходит, чокнутые вы ребята, – заметил из пентаграммы Элийас, демон с щупальцами. – А вот мне с отношениями не везет. Все кого я встречаю, оказываются бессердечными предателями. Хотя мы все-таки демоны, для нас это в порядке вещей.
Магнус утверждал, что чародей обязан уметь вызывать демонов. Чем скорее Макс к ним привыкнет, говорил он, тем меньше шансов, что он будет напуган или обманут, когда сам вызовет первого демона, – для этого и нужны тренировки. Элийас был не так уж плох по демонским меркам, но в целом, конечно, ужасен. Когда Макс проходил мимо пентаграммы, одно серебристое щупальце жадно лизнуло границу – вдруг ученик сделает неверный шаг.
Алек заметил это и сурово прищурился, глядя на Элийаса.
– Только не думай, что я забыл, кто ты такой, – мрачно предупредил он демона. – Учти, я слежу за тобой, Элийас послушно подобрал щупальца и убрался к противоположной стороне пентаграммы.
– Просто рефлекс. Я ничего такого не имел в виду.
– Демины! – неодобрительно прокомментировал Макс.
Магнус изгнал тварь, щелкнув пальцами и что-то прошептав, а потом повернулся к Алеку.
– Значит, тебя зовут в Буэнос-Айрес.
– Ага. Понятия не имею, зачем кому-то там на Базаре понадобился я, а не любой другой Сумеречный охотник.
– Ну, это я понять могу, – рассмеялся Магнус.
– Я имею виду – помимо этого, – усмехнулся Алек. – Кроме того, я же не говорю по-испански.
По-испански говорил Магнус. Алек был бы очень рад, если бы тот поехал с ним, но один из них всегда старался остаться дома, с Максом. Как-то раз, когда он был еще совсем маленьким, им пришлось уехать обоим – в итоге вышла жуткая жуть, и повторения никто не хотел.
Алек честно пытался выучить испанский, как и несколько других языков. Руна Знания языков работала недолго, и вообще это было не совсем честно. Нижнемирские со всего света сейчас толпами приезжали в Нью-Йорк со своими вопросами и проблемами, и Алек хотел нормально с ними общаться. Первым в его списке стоял индонезийский – специально для Магнуса.
К сожалению, лингвистических способностей у него не было. Читать он мог, но стоило заговорить, и неважно на каком языке, как тут же начинались проблемы. Макс и тот уже нахватался больше слов, чем Алек.
– Это нормально, – заметил как-то Магнус. – В жизни не встречал Лайтвуда, способного к языкам. За исключением одного.
– И кто же это был? – полюбопытствовал Алек.
– Его звали Томас. Высокий, как дерево. Очень застенчивый.
– И совсем не зеленоглазое чудовище, как остальные Лайтвуды?
– Ну, кое-что от чудовища в нем определенно было, – сказал Магнус, пихнул его локтем в бок и рассмеялся.
Алек еще помнил те времена, когда Магнус ни за что не стало бы говорить о прошлом. Алек думал: наверное, он что-то делает не так… или вообще безразличен Магнусу. Теперь-то он понимал: дело в том, что Магнусу уже причиняли боль, и он не хотел, чтобы Алек ранил его снова.
– Я подумал, может, взять с собой Лили? Она говорит по-испански, и поездка ее развлечет, ей нравится Джем.
Никто ни на одном Базаре мира не стал бы возражать против Лили. Все уже слышали о союзе Нижнего мира и Сумеречных охотников и знали, что члены Альянса горой стоят друг за друга.
Брови Магнуса поползли вверх.
– Да, я в курсе, что Лили нравится Джеймс. Я слышал прозвища.
Макс, сияя, переводил взгляд с папы на бапу.
– Привезете мне братика или сестричку? – с надеждой спросил он.
Они уже говорили с Максом еще об одном ребенке – и друг с другом они тоже говорили. Ни один не ожидал, что Макс примет идею с таким восторгом: теперь он просил братика или сестричку всякий раз, как кто-то из них уходил из дома. В прошлый вторник стоило ему открыть рот, как Магнус в отчаянии заорал:
– Не за ребенком! Не за ребенком! Я просто иду в «Сефору»! В «Сефоре» детей не продают! – и вылетел за дверь.
В другой раз на прогулке в парке Макс угнал коляску с младенцем. К счастью, в тот момент он был скрыт гламором, и мама ребенка решила, что коляску катит по дорожке шальной порыв ветра, а не малолетний бандит Алека.
Конечно, было бы здорово, если бы у Макса появилась компания. И тем более здорово было бы завести еще одного ребенка с Магнусом. Алек помнил, как впервые взял Макса на руки, и в тот же миг вокруг наступила тишина и ясность – и в его сердце тоже. Алек скучал по этой уверенности.
Молчание родителей Макс истолковал как приглашение к дальнейшим переговорам.
– Привезите мне братика и сестричку, и еще динозавра! – выдвинул он идею.
Наверняка во всем виновата избаловавшая его тетя Изабель, приучившая его к тому, что если очень не хочется, то идти спать совсем не обязательно.
Их спас сигнал Джейса: в оконное стекло ударился волшебный бумажный самолетик. Алекс поцеловал Макса в макушку, стараясь не уколоться о рожки, спрятанные среди кудрей.
– Нет, милый. Я иду на задание.
– Я с тобой, – заявил Макс. – Я буду Сумеречный охотник.
Об этом он тоже постоянно твердил, и в этом Алек винил уже дядю Джейса. Поверх детской головы он умоляюще посмотрел на Магнуса.
– А ну-ка, иди к папе, василек, – скомандовал тот, и Макс, ничего не подозревая, устремился в распахнутые объятия.
– А ты ступай за Лили. Я открою для вас портал.
– Нет! – в ярости завизжал ребенок, но был схвачен и надежно зафиксирован.
В дверях Алек обернулся и бросил на них еще один, последний взгляд. Магнус поднял глаза, коснулся сердца усыпанной кольцами рукой и сделал едва заметный жест. Алек улыбнулся и раскрыл ладонь – в ней на мгновение вспыхнула голубая магическая искорка.
– Ненавижу папу, – надулся Макс.
– Как не стыдно, – укоризненно сказал Алек и добавил, помолчав. – Зато я люблю вас обоих.
И, внезапно смутившись, быстро захлопнул дверь.
Ему всегда было трудно произносить эти слова, но он все равно старался, особенно отправляясь на задание. На всякий случай… вдруг они окажутся последними в его жизни.
Джейс ждал его на тротуаре, прислонившись к чахлому дереву и перебрасывая кинжал из руки в руку. Как только Алек вышел из дверей, наверху раздался шум. Он поднял голову, надеясь увидеть Магнуса, но увидел круглое личико Макса – видимо, тот хотел посмотреть на своего изумительного дядюшку Джейса. Однако большие печальные синие глаза ребенка были устремлены на Алека. Макс прижал ладошку к груди и повторил жест Магнуса, как будто сам уже был способен творить магию.
Алек притворился, что поймал голубую искру и спрятал волшебный поцелуй в карман, потом помахал Максу, и они с Джейсом зашагали прочь по улице.
– И что это сейчас было? – поинтересовался Джейс.
– Он собирался со мной в патруль.
– Хороший мальчик! – выражение лица Джейса смягчилось. – Надо было взять его…
– Нет! – решительно возразил Алек. – Учти, никто не даст тебе завести собственного ребенка, пока не прекратишь запихивать чужих в оружейные сумки и тайно проносить их на работу.
– Между прочим, мне почти удалось, и все благодаря сверхъестественной скорости и несравненному хитроумию, – скромно заметил Джейс.
– Ничего подобного. Сумка шевелилась, и это было видно.
Джейс философски пожал плечами.
– Ну что, готов снова героически защищать город от зла? Или у нас в планах ленивый вечер? Пойдем задирать Саймона?
– Нет.
Алек передал послание от Джеймса и Тессы.
– Я еду с тобой, – тут же предложил Джейс.
– И бросишь на Клэри весь Институт? За неделю до выставки?
Мощь этого аргумента потрясла Джейса, по крайней мере, с виду.
– Не стоит подводить Клэри. Мы с Лили отлично справимся, – успокоил его Алек. – Уверен, Джеймс с Тессой и сами могли бы разобраться, но им не помешает компания.
– Ну, ладно, – неохотно согласился Джейс. – Наверное, три бойца сумеют меня заменить.
Алек дружески двинул его кулаком в плечо, и Джейс улыбнулся.
– Что ж, тогда вперед, в отель «Дюмор», – заключил он.
Снаружи фасад гостиницы был грязным, вывеска – темно-коричневой, цвета свернувшейся крови. Когда Лили Чен возглавила нью-йоркское сообщество вампиров, она переделала тут весь интерьер: рассевшиеся двойные двери теперь открывались в холл, сияющий огнями. На галерею второго этажа взлетала лестница с коваными сверкающими перилами, сплетенными из золоченых змей и роз. Лили нравился стиль 1920-х годов – по ее мнению, это было лучшее десятилетие двадцатого века. Но изменился не только декор отеля – теперь в моде были хипстеры, и Лили шагала в ногу со временем. Алеку эти радости были неведомы, но на местные вечеринки уже образовался длиннющий лист ожидания для тех, кто мечтал стать жертвой вампира.
Из-под лестницы торчала пара ног. Алек подошел, заглянул в темную нишу и обнаружил там мужчину в подтяжках поверх испачканной кровью рубашки, и с улыбкой на лице.
– Привет, – сказал Алек. – Просто хочу убедиться: вы здесь по своей воле?
Человек моргнул.
– Да. О, да. Я подписал бланк согласия.
– Тут и бланк согласия успели завести? – пробормотал Джейс.
– Я им говорил, что это не обязательно, – вполголоса ответил Алек.
– Моя бесподобная клыкастая подруга сказала, что нужно подписать, а иначе у Конклава могут возникнуть претензии. Вы из Конклава?
– Нет.
– Еще Хетти сказала, что если я не подпишу согласие, Конклав будет смотреть на нее очень недовольными голубыми глазами. Ваши вот голубые.
– И очень недовольные, – сурово подтвердил Алек.
– Ты что, пристаешь к Алеку? – спросила девушка-вампир, показавшись в двойных дверях, которые вели в салон. – А ну-ка завязывай с этим!
– О боже, – довольно промурлыкал окровавленный гость. – Леди гневается! Теперь моя душа обречена? Сейчас на меня обрушится твой бессмертный гнев?
Хетти оскалилась и нырнула под лестницу. Оттуда донеслось хихиканье.
Алек устало отвернулся и направился в гостиную, Джейс зашагал за ним. Разбираться с местными вампирами он обычно предоставлял Алеку. Если бы он, глава Института, вдруг сделал кому-то из них выговор, это сочли бы дипломатической угрозой. Они с Алеком уже не раз обсуждали, как сделать город действительно безопасным для всех жителей Нижнего мира – особенно теперь, когда из-за Холодного мира Нью-Йорк стал убежищем для всех.
Из гостиной доносилась музыка: не обычный джаз, который нравился Лили, а какой-то микс из рэпа и джаза с тяжелыми басами. Внутри обнаружились мягкие кресла, блестящий рояль и целое гнездо из вертушек и проводов. Бэт Веласкес, диджей-вервольф, возился с аппаратурой, сидя по-турецки на бархатном диване.
В других городах вампиры и оборотни не очень-то ладили, но в Нью-Йорке все было иначе.
Элиот, второй по званию в вампирском клане, танцевал в одиночестве, весело выписывая круги по комнате. Его длинные руки и дреды мотались из стороны в сторону, словно водоросли под водой.
– Лили на месте? – спросил Алек.
Элиот почему-то сразу испугался.
– Еще нет. Мы вчера довольно поздно закончили. Произошел один инцидент… Вернее, почти, катастрофа.
– И что же послужило причиной?
– Как обычно, я, – сознался Элиот. – Но на этот раз я реально не виноват! Просто несчастный случай, такое с кем угодно могло произойти. Короче, у меня тут по четвергам регулярные секс-свидания с одной селки.
Селки – это такие водяные фейри в облике тюленей. Чтобы превратиться в человека, они сбрасывают кожу. Очень редкий вид.
Алек окинул Элиота оценивающим взглядом.
– Ты хочешь сказать, такая катастрофа может случиться с кем угодно, к кому на секс регулярно заваливаются селки?
– Вот именно! – обрадовался вампир. – Ну, вернее, две селки. В общем, одна из них нашла чужую тюленью шкуру у меня в гардеробе. Была жуткая сцена. Ну, знаешь, как у селки бывает…
Алек, Джейс и Бэт дружно покачали головой.
– Всего-то одну стенку обрушили, а Лили как разорется…
Лили сделала Элиота вторым по званию, потому что они были друзья, а не потому что у Элиота имелись хоть какие-то способности к руководству. Все это внушало Алеку некоторые опасения за нью-йоркскую вампирскую диаспору.
– Чувак, ну ты даешь. Ну, скажи, зачем всем предлагать «тройничок»? – вздохнул Бэт. – Почему вы, вампиры, вечно так себя ведете?
– Потому что мы вечные, – пождал плечами Элиот. – Нам нравится соображать на троих. Живешь долго, упадок, декаданс, все дела. Мы вообще-то не все такие, – его лицо озарило приятное воспоминание. – Босса вот всегда очень раздражал декаданс. Но я, вообще-то, уже совершенно готов остепениться. Вот, скажем, мы с тобой и Майей…
– Моей abuela[14] ты не понравишься, – отрезал Бэт. – Abuela любит Майю. Та специально ради нее учит испанский.
Всякий раз, как Бэт заговаривал о Майе, его хриплый голос делался теплее и тише. Майя была его девушкой. И главой вервольфов. Алек его не винил – о вервольфах беспокоиться не приходилось, у Майи всегда все было под контролем.
– Кстати об испанском, – сказал он. – Я тут собираюсь в Буэнос-Айрес и хочу пригласить Лили с собой, раз уж она на нем говорит. Когда мы вернемся, она наверняка поостынет.
– Путешествие пошло бы ей на пользу, – уныло кивнул Элиот и как-то даже посерьезнел. – В последнее время она сама не своя. Все тоскует по боссу. Ну, то есть, мы все скучаем, но у нее все по-другому. С нами иногда такое бывает.
Он метнул быстрый взгляд на Алека и пояснил:
– Ну, с бессмертными. Мы привыкаем друг к другу за столько-то лет. Столетий. Годы идут, потом кто-нибудь возвращается, и раз – у вас все как прежде. Мир меняется, а мы остаемся теми же. Когда кто-то умирает, мы это долго переживаем. Ты думаешь: интересно, когда я его снова увижу? А потом вспоминаешь, что никогда… и каждый раз это потрясение. Приходится все время себе напоминать, пока сам не поверишь: нет, я его больше не увижу, никогда.
В его голосе было столько боли и печали… Алек кивнул. Он понимал, каково это будет, когда Магнусу придется думать так о нем, Алеке.
Больше никогда…
О, да, он знал, каким сильным нужно быть, чтобы выдержать одиночество бессмертия.
– К тому же Лили может понадобиться помощь клана.
– Ты бы сам очень ей помог, – оборвал его Алек, – если бы относился к своим обязанностям чуть более ответственно.
– Не, это без вариантов, – Элиот покачал головой. – Эй, мистер Глава Института, – он переключился на Джейса. – Вот ты – прирожденный лидер, сразу видно. Давай так: я тебя делаю вампиром, ты помогаешь править кланом и навсегда остаешься красавчиком, а? Как тебе такое?
– Это был бы настоящий подарок всем будущим поколениям, – серьезно кивнул Джейс. – Но нет.
– Элиот! – рявкнул Алек. – Прекращай предлагать людям бессмертие! Мы с тобой уже об этом говорили!
Элиот потупился – вроде бы смущенно, но при этом улыбаясь такой… особенной улыбочкой.
– Кажется, здесь кто-то строит моих людей? – донесся голос снаружи и сверху. – Алек, ты?
Самое неприятное с вампирским кланом то, что взывать к их разуму абсолютно бесполезно, – зато им почему-то страшно нравилось, когда их отчитывали. Рафаэль Сантьяго и правда оставил здесь свой след.
Алек выглянул в раскрытые двери: Лили стояла на галерее в мятой розовой пижаме со змеями и слоганом: «Восстань и бей». Выглядела она устало.
– Ага, – сказал он. – Привет. Джем попросил меня приехать в Буэнос-Айрес и выручить его в одном деле. Хочешь поехать со мной?
Лили просияла.
– Ты спрашиваешь, хочу ли я пуститься в путь с моим бро на помощь этой офигенной деве-в-беде, Джему Каркарстерсу?
– Это значит, да?
– Черт, еще бы! – ее улыбка была такой широкой, что показались клыки.
И она ринулась прочь с галереи. Алек заметил, за какой дверью она исчезла, поднялся, подождал немного, опираясь на перила, потом постучал.
– Входи!
Входить он не стал, но дверь открыл. Комната была тесная, как монашеская келья. Пол и стены – голые, только распятие на гвозде. Это было единственное помещение в отеле «Дюмор», которого не коснулся дизайнерский раж Лили. Да, она снова спала в комнате Рафаэля.
И кожаная куртка на ней тоже была его. Лили взъерошила волосы с ярко-розовыми прядями, поцеловала крест на счастье и повернулась к двери. Вампиров-христиан крест сжигал, но Лили была буддисткой. Крест для нее не значил ровным счетом ничего – кроме того, что когда-то он принадлежал Рафаэлю.
– Ты… – Алек кашлянул. – Ты хочешь поговорить?
Лили пришлось поднять голову, чтобы смерить его взглядом.
– Что, о чувствах? А надо?
– Не хотелось бы, – ответил Алек. – Но можно.
– Вот еще! Лучше поехали скорее к нашему красавцу. Где этот придурок Элиот?
Она сбежала по лестнице в гостиную. Алек последовал за ней.
– Элиот, остаешься в клане за главного! – распорядилась Лили. – Бэт, я забираю твою девушку!
– Ну почему с вампирами всегда так? – он снова покачал головой.
– В административных целях, – усмехнулась Лили. – Майя будет управлять Альянсом Нижнего мира и Сумеречных охотников в наше отсутствие.
– Я не хочу опять отвечать за клан, – заныл Элиот. – Джейс, стань вампиром! Веди нас в будущее! Умоляю!
– Помню, когда-то мне в этих стенах приходилось сражаться не на жизнь, а на смерть, пока кругом все рушилось… – задумался Джейс. – Теперь тут сплошные подушки, бархат и навязчивая торговля бессмертной красотой. Пожалуй, нет.
– Один крошечный укус, – искушал Элиот. – Тебе понравится!
– Никому не нравится, когда его кровь высасывают досуха, Элиот! – сурово перебил Алек.
Оба вампира в комнате сначала заулыбались, получив отповедь, потом опечалились – из-за смысла сказанного.
– Ты так думаешь только потому, что Саймон все сделал неправильно, – возразила Лили. – Я ему сто раз говорила, что он все испортил.
– Вообще-то Саймон все сделал отлично, – проворчал себе под нос Джейс.
– А мне не понравилось, – отрезал Алек. – И снова говорить я об этом не хочу. Пошли.
– Ах, да, – снова оживилась Лили. – Не терпится узнать, как поживает самый горячий Сумеречный охотник на свете.
– Спасибо, у меня все отлично, – отозвался Джейс.
– Речь вовсе не о тебе, Джейсон, – Лили топнула ножкой. – Слыхал когда-нибудь такое: «Высокий красивый брюнет»?
– Звучит как-то старомодно, – заметил Джейс. – Так, наверное говорили, когда я еще на свет не родился.
Он одарил Лили широкой улыбкой, она ответила тем же. Джейс задирал не только тех, в кого влюблялся, но и всех, кто ему просто нравился, и за долгие годы до Саймона это так и не дошло.
– На свете полно горячих Охотников, – заметил Элиот. – Для этого они и нужны, разве нет?
– Нет, – сказал Алек. – Вообще-то мы сражаемся с демонами.
– А, – сказал Элиот. – Точно.
– Кстати, я вовсе не хвастаюсь, – безмятежно заявил Джейс. – Я просто говорю, что если кто-нибудь сделает наконец альбом с самыми сексуальными Охотниками, мои портреты будут на каждой странице.
– Размечтался, – фыркнула Лили. – Они все будут заполнены фотографиями Карстерсов.
– Ты про Эмму сейчас говоришь? – осведомился Алек.
– Про какую еще Эмму? – нахмурилась Лили.
– Про Эмму Карстерс, – охотно пришел на помощь Джейс. – Она подруга Клэри по переписке, живет в Лос-Анджелесе. Я иногда пишу постскриптумы к письмам Клэри и подкидываю Эмме всякие новые трюки с ножами. Она очень классная.