Джейн сразу попала на передовую. Мистер Лоуэлл оставил одну створку двери открытой, и Джейн распахнула вторую. Пытаясь отыскать глазами фартуки, она услышала, как женщина что-то объясняет путано и на высоких тонах. Фартуки висели на вешалке для одежды в углу, Джейн подхватила один и приготовилась бежать в прихожую, но стоны доносились уже от двери.
Мистер Лоуэлл и незнакомый мужчина внесли в кабинет пациента – крепкого, широкоплечего рабочего, который держался за живот.
– Сделайте что-нибудь! – кричал он. – Вытащите его! Я не хотел! – С пальцев стекала кровь, уже пропитавшая одежду, капли падали на пол.
Джейн покачнулась, стиснула зубы и приказала себе выдержать.
Следом появились доктор Лоуренс и пожилая женщина, сжимавшая окровавленными руками его плечо.
– Я услышала крик из столярной мастерской, – говорила она. – Кажется, он что-то резал ножом, я не уверена…
– Уберите его! – заорал мужчина и дернулся так, что мистер Лоуэлл с трудом его удержал.
Доктор Лоуренс посмотрел на женщину, быстро произнес что-то неразборчивое для Джейн и кивком указал на дверь. Затем он медленно, отцепляя палец за пальцем, принялся убирать со своего плеча ее руку, и Джейн хотелось закричать, чтобы поторопить их. Наконец женщина удалилась в коридор, а доктор занял место рядом с Джейн. Мистер Лоуэлл и второй помощник уже поднимали пациента на стол.
Руки Джейн дрожали, когда она накидывала на доктора фартук. Он привычно повернулся одним боком, потом другим, чтобы она могла его застегнуть. Потянул ее к тазу в углу:
– Антисептик. Вымойте руки, мисс Шорингфилд. Очень тщательно. И под ногтями непременно.
Она сделала все, как он велел, и вернулась к операционному столу. Мистер Лоуэлл уже закрепил ремни поперек груди пациента, на щиколотках и запястьях. Прибывший с ним человек молча стоял и смотрел, как тот воет и корчится от боли. Мистер Лоуэлл убрал чехол с набора инструментов.
– Мистер Ривер, – произнес Лоуренс, и мужчина у стола перевел взгляд с больного на него. – Прошу вас выйти. Мисс Шорингфилд останется.
Только в это мгновение Джейн вспомнила, что не надела фартук. Одного взгляда на пациента хватило, чтобы понять, почему доктор ей не напомнил: у них не было времени.
Даже через прилипшую к телу и пропитанную кровью ткань рубашки можно было увидеть, что живот пострадавшего разрезан. Сверху наложили повязку, но пострадавший разорвал ее и частично вмял внутрь раны. Доктору Лоуренсу понадобились всего две секунды, чтобы оценить положение.
– Мисс Шорингфилд, мне нужны ваши руки. – Не дождавшись ответа, он потянул ее ладонь и зажал ею рану с одной стороны, разведя пальцы так, чтобы они расположились по рваному краю. Джейн с трудом удержалась в таком положении, когда мужчина закричал и дернулся. Вторую ее руку доктор расположил симметрично с другой стороны.
– Держите рану открытой. Мистер Лоуэлл, принесите грушу для промывки.
Взяв ножницы, доктор Лоуренс ловко разрезал рубашку, потом удалил попавшие внутрь раны куски ткани.
Джейн чувствовала, как дрожат залитые кровью руки, как она струится между пальцами, попадает под ногти и при этом отвратительно воняет. Черт подери, просто отвратительно. Она никогда в жизни не видела такого количества крови, горячей и скользкой, она все прибывала и прибывала с каждым толчком сердца, переливалась через края раны. Мужчина по-прежнему кричал и корчился, при каждом его вдохе и выдохе руки ее поднимались и опускались. Вернулся мистер Лоуэлл и протянул доктору стеклянную трубку с резиновым шаром. Лоуренс нажал на него, и вода с напором хлынула в рану, выталкивая кровь и заставляя ее переливаться через край. Джейн увидела нечто, похожее на смотанный жгут или оболочку колбасы. Во рту появился вкус желчи. Раньше она не представляла, как человек выглядит изнутри. Оказалось, как мясо. Отвратительное сырое мясо.
– Порезы очень глубокие. – Доктор Лоуренс не испугался, не отпрянул в ужасе. Его манеру речи можно было назвать отстраненной, но Джейн сочла ее сосредоточенной; он констатировал факты, помогая тем самым Джейн прийти в себя.
Он способен это исправить.
Он должен исправить.
Лоуренс прижал к лицу пациента пропитанную эфиром ткань. Пары долетели и до Джейн, обожгли ноздри.
Мужчина обмяк, дрожь прекратилась, громкий крик перешел в монотонный затихающий вой.
Доктор убрал от его лица ткань и повернулся к Джейн. У нее мелькнула мысль: «Сейчас он спросит, справлюсь ли я. Не надо, пожалуйста, не надо». Если он спросит, придется признаться, что нет. Пусть лучше он молчит, и оба будут думать, что она способна на все и готова выполнить любое его поручение.
Доктор Лоуренс кивнул и встал на прежнее место.
– Мистер Лоуэлл, ретракторы, – негромко произнес он. В помещении зависла тишина. Все будто перестали дышать.
Мистер Лоуэлл передал два блестящих, изогнутых на концах металлических инструмента. Доктор поместил их под кожу, на которой лежали руки Джейн, и положил ее пальцы сверху. Сначала они чуть не соскользнули, но Джейн напряглась и удержала их на месте, ощутив облегчение от возможности больше не прикасаться к рваной плоти. По указанию доктора она чуть раскрыла рану, раздвинув края.
– Что тут у нас… – пробормотал Лоуренс. Он принялся исследовать внутренности, осторожно отодвинул в сторону блестящие кишки, затем переместил более толстую часть, и она легла сверху на остальные, беспорядочно спутанные. Джейн невольно подалась вперед и вытянула шею. Нет, она ошибается. Они только кажутся спутанными, на самом деле каждый кусок укладывался на свое место, однако ни в одном она не заметила дырки. Все внутренности сливались, казались ей единым целым.
– Что же ты с собой сделал, – прошептал под нос доктор Лоуренс.
Впервые в его голосе мелькнула растерянность, когда он сосредоточенно принялся отделять месиво исковерканной плоти от окружающих тканей, обнажая большую часть более крупного органа, пока он не стал ровным и гладким. – Что ж, ему еще повезло… Задень чуть глубже, умер бы от септицемии примерно через неделю.
Лоуренс вытащил из живота пациента окровавленный кусок кишки и осторожно отложил в сторону, а затем взял иголку и нитку. Джейн смотрела на врача во все глаза. Орган внутри живота еще функционировал, он был живой. Джейн показалось, она даже уловила движение, но потом все скрыла кровь.
– Мисс Шорингфилд, не отвлекайтесь, пожалуйста, тяните, следите за ретракторами.
Джейн заставила себя опустить глаза и принялась смотреть, как он зашивает поврежденную часть кишечника, вытягивает кусок кишки через рану, сделанную самим пациентом. Когда доктор велел, она убрала инструменты, и он удивительным образом быстро сшил короткими твердыми стежками все слои и наконец кожу.
Он казался ей похожим на умелого мастера, творца, уверенного в движениях и завораживающего ими.
Мужчина на столе застонал, несколько раз дернулся. Действие эфира заканчивалось.
– Возьмите кусок ткани, – обратился к Джейн доктор Лоуренс, – смочите антисептиком и протрите кожные покровы. Сделайте так, чтобы они были максимально чистыми. Это ускорит заживление и выздоровление в целом.
Задание. Задания помогали. Джейн взяла ткань и протерла нижнюю часть грудной клетки мужчины, затем осторожно промокнула шов в том месте, где была рана. Потом она принялась очищать его руки, извлекать кусочки волокон из-под ногтей. Пациент спал, лицо осунулось от страданий и боли, но выглядело спокойным. Стерев грязь со лба, Джейн повернулась к доктору. Он склонился над торсом больного, быстро дезинфицируя и зашивая множественные небольшие порезы. Внезапно, будто почувствовав на себе ее взгляд, Лоуренс прервался и поднял голову.
– Мы хорошо поработали, – сказал он и улыбнулся. – Вы помогли спасти жизнь.
В груди Джейн разлилось золотое тепло, изнутри стала бить дрожь – впервые с момента, как она зажала руками рану мужчины.
– О, – выдохнула она.
Доктор Лоуренс пропитал губку антисептиком и приложил к небольшой дырке на животе пациента.
Через несколько минут Лоуренс закончил и направился к раковине. Джейн пошла следом, не представляя, что еще делать.
– Вы хорошо справились. – Он открыл кран локтем и принялся смывать с рук кровь. – Подойдите, приведите себя в порядок. Следовало сказать вам, чтобы вы надели халат, но я, откровенно говоря, не думал, что вы… да. Немногие спокойно могли бы это вынести, я предупреждал вас: медицина – грязное дело.
Джейн обернулась и посмотрела на операционный стол. Пациент спокойно спал. Сделанное доктором Лоуренсом казалось волшебством.
– Невероятно. – Она перевела взгляд на его лицо с четкими чертами, затем на руки. – Я не представляла, что такая операция возможна.
– Она невозможна в большинстве случаев, но меня учили лучшие мастера Великой Брелтании. – Он произнес эти слова без гордости и хвастовства.
– Что с ним случилось, что вы удалили?
– Толстую кишку, она деформировалась… по какой-то причине. Я приглашу для консультации специалиста.
– Но пациент будет жить? Теперь, когда кишка удалена и вы… – Джейн замолчала, не в состоянии подобрать слова, и просто кивнула в сторону мужчины на столе.
– Я оставил губку, чтобы продукты жизнедеятельности не попали в рану. Если содержать ее в чистоте, она скоро затянется, и он проживет еще много лет. Но эта операция не похожа, например, на ампутацию, где мы четко понимаем, что делаем, и пациенты чаще выживают, чем нет. Я надеюсь, он будет жить. – Доктор опустил голову, пальцы сжали край раковины.
Джейн подошла к нему, борясь с внезапным желанием ободряюще коснуться его плеча.
– Значит, мы хорошо поработали, – произнесла она в тон Лоуренсу.
Он посмотрел на нее, и губы его тронула благодарная улыбка. Сердце внезапно забилось порывисто и часто, что было непривычно и удивительно.
В операционной они остались одни, мистер Лоуэлл в какой-то момент незаметно удалился. Джейн постаралась сосредоточиться на неприятных запахах крови и плоти, на бьющей в нос остроте антисептика, до сих пор витающем в воздухе эфире – на чем угодно, лишь бы не смотреть на доктора, чья улыбка казалась чем-то интимным и опьяняющим.
– Как вы себя чувствуете? Если станет нехорошо, скажите, я усажу вас на стул. – Он вгляделся в ее лицо, заметив смятение, причиной которого определенно счел слабость. Вероятно, ждал, что она скажет, будто передумала становиться женой врача.
– Чувствую себя… – Невоспитанной. Неприлично так разглядывать человека. Но было и еще что-то… Она ощущала душевный подъем, внутреннюю легкость и одновременно усталость до мозга костей, а совсем глубоко внутри – ужас от полученного опыта. Кожа на руках до сих пор горела в тех местах, где на нее попала кровь.
– Чувствуете себя живой, – закончил за нее доктор. – Это порой ошеломляет. Вам следует вымыть руки и посидеть немного в моем кабинете. Как только мистер Лоуэлл поможет мне перенести пациента в палату, пошлю его к вам домой за сменой одежды.
Джейн оглядела себя. Пятна крови расползались, увеличивались, занимая все больше места на платье. Под ногтями темные дуги запекшейся крови, на ладонях она засохла и осталась в каждой бороздке. Джейн покачала головой, подошла к раковине и подставила руки под ледяную струю воды.
– Позвольте. – Доктор взял кусок мыла и ее ладонь. Его пальцы были слегка мозолистыми, ловкими и умелыми, и вскоре ногти и все руки Джейн выглядели почти так, как раньше. Джейн стояла затаив дыхание. Она ждала, сбудется ли ее отчаянное, постыдное желание: проведет ли доктор еще раз большим пальцем по костяшкам ее руки.
Этого не случилось. Он взял вторую ее руку, проделал с ней то же, что с первой, закрыл кран и протянул чистое полотенце.
А затем ушел, стянув через голову фартук и швырнув в кучу дурно пахнущего тряпья, зная, что мистер Лоуэлл непременно заберет его в стирку, как только закончит дела.