Мы разделились. Давид помчался домой – переодеться, чтобы нанести несколько визитов знакомым и друзьям из адмиралтейства. Мы же с Бэнсоном и матросами прикатили домой. Прямо в прихожей я сбросил на пол Крысу и плащ, из последних сил доковылял до залы, лёг на тахту и прошептал склонившемуся надо мной милому лицу:
– Всё, Эвелин. Можешь меня лечить.
Прошептал – и отплыл в тёмную, вязкую пустоту.
Кажется, спал я долго. Очнулся в той же зале, раздетый, перевязанный, укрытый лёгким одеялом. Разбудили меня взволнованные голоса. Они старались быть тише и незаметнее, но эта их напряжённая скрытность вызвала как раз обратное действие. Я приподнял голову и слабо спросил:
– Что?..
Беседующие примолкли; устремились в сторону Эвелин пытливые робкие взгляды.
– Ладно уж, – вздохнула она. – Говорите, раз проснулся. Но только чтоб не вставал!
Поспешно кивая и успокаивающе поводя руками, ко мне приблизились Нох и Давид. За ними подтянулись остальные – высокий узколицый Робертсон, краснощёкий, с необъятной грудью и могучими руками Каталука, а также новичок в нашей компании – с выражением неловкости на круглом лице – Готлиб Глаз.
А я пожалел, что проснулся: раны встрепенулись, словно два зверя; с радостным воем вгрызлись в меня их кривые и острые зубы. Непослушным сознанием, шалея от боли, я принялся вникать в смысл взволнованных слов Давида и Ноха.
Новости действительно были волнующие, и азарт немедленных действий пьянил и покалывал всех. Всех, кроме меня. Одна только мысль – что сейчас нужно будет встать, одеться и ходить – доставляла мне новую боль. Стоило лишь подумать об этом, как с удвоенной силой вспыхивал огонь в проклятых ранах, и подкатывали слабость, отчаяние, тошнота. Я малодушно мечтал, чтобы кто-нибудь сказал: “оставим Тома в покое, сами справимся”, – но никто, никто этого не говорил. Более того, именно мне отводилась, с общего одобрения, главная роль в затеваемом действе. Но честное слово, проклятые звери так измучили меня, что я готов был заплакать! Кто бы мог подумать, что два неглубоких прокола могут принести человеку столько страданий. Как это не похоже на то, что я читал в книгах о боях и героях. На деле всё не так, совсем, совершенно не так. Или книги врут, или я не герой…
Вдруг очередное словечко задело меня. Я уловил, что вот именно сейчас вставать не придётся. Можно провести в постели ещё два дня