Глава седьмая

Солнце палило нещадно, пока мы шли, как мне показалось, через весь город до района Инклинг. Инклингом также назывался и канал, лениво ползущий на восток по всему Нью-Фидлему, сворачивая по широкой дуге то на север, то на юг, уклоняясь от зданий, выраставших у него на пути. Когда-то вокруг него располагались сельскохозяйственные угодья с бесконечными грядками здоровых овощей, которые поливали водой из канала. Сейчас же он выполнял куда более благородную роль в удалении отходов города – подальше от глаз горожан, которые прозвали его Чернильницей, – довольно точное описание канавы, переживающей свои худшие дни. Район Инклинг представлял собой скопище промышленных зданий и фабрик, расположенных в самом крупном изгибе этой змеи.

Густой и тяжелый воздух на вкус напоминал мокрую глину и угли от костра. Небо прорезали клубы дыма, вырывающиеся из труб окружающих нас фабрик. Уже наступил полдень, когда мы миновали несколько рядов высоких кирпичных построек и наконец-то подошли к финальной точке нашего путешествия. У здания Бухманна был широкий внушительный фасад в готическом стиле, а всю крышу покрывали черные шпили. Вылетающий из вентиляционного отверстия пар клубами разлетался во все стороны, создавая впечатление, будто здание натужно пыхтит, и наводя на мысли о доме с привидениями.

– Вон та канализационная труба проходит прямо под зданием, – заметил Джекаби, когда мы прошли сквозь облако пара, – и держу пари, она ведет к тому месту, где нашли тело профессора.

– Не стала бы спорить с вами, – сказала я, не ощущая никакого желания входить в зловещее здание, с виду идеально подходящее любому живому существу, вознамерившемуся незамедлительно стать мертвым.

По всему периметру шел забор, но главные ворота были распахнуты, и мы с Джекаби беспрепятственно их миновали. Двойные тяжелые двери здания с большими латунными ручками в виде двойной буквы В достигали десяти футов в высоту. Они оказались не заперты и лишь слегка скрипнули, когда Джекаби их толкнул.

Здание внутри оказалось не просто заброшенным – оно было абсолютно пустым. Никаких старых полок или верстаков. Голый гранитный пол простирался от самого входа до дальней стены. Там, где от условного фойе должны были бы отходить коридоры и кабинеты, зияла пустота. Окна на стене располагались на уровне, который подразумевал существование второго этажа, но он отсутствовал. Послеполуденный солнечный свет, проникающий через их мутные стекла, казалось, достигал пола уже грязным и пыльным. Еще более зловещим, чем желтоватый свет или ошеломляющая пустота, было то, что это здание показалось мне знакомым.

– Это оно! – меня осенило. – Здесь были Павел и Карсон, и остальные. Здесь сделали снимок этого бледного мужчины. С надписью: «Для потомков». Я совершенно уверена! Посмотрите на эти столбы у стен, на форму окон.

Я столько времени провела над папкой с делом Дженни, что очень хорошо запомнила фотографию.

– Любопытно, – сказал Джекаби.

– Что такое, сэр? Вы видите то, что не дано мне?

– Постоянно, – ответил Джекаби.

В его тоне не было высокомерия, но иначе как высокомерным назвать его ответ не получалось. Я ждала, пока мой начальник удосужится объяснить, какие паранормальные явления он имеет честь наблюдать в этом огромном и пустом помещении.

– Что-нибудь сверхъестественное? – спросила я.

– Нет. Да. – Джекаби потер глаза. – Все. Стены, пол, даже потолок…

– Что?

– Ха! – Он потряс головой и завертелся на месте, изумленно разглядывая темную пыльную паутину над нами. – Здесь все просто кристально чисто, вычищен каждый дюйм.

Я огляделась по сторонам.

– Возможно, именно поэтому вы с Дженни редко сходитесь во взглядах на то, как вести домашнее хозяйство.

– Вычищено не от пыли или помета, – сказал он. – Всего этого здесь, конечно, много.

При слове «помет» я приняла решение не приглядываться к темным пятнам вокруг.

– Вычищено от магического осадка. В этом пространстве я не могу уловить ни одной уникальной потусторонней ауры.

– А это не означает, что их просто тут не было и нет?

– Едва ли. Скажите, вы когда-нибудь в детстве проливали красное вино на ковер родителей?

– Э-ээ… да, – моргнула я. – Как-то раз я действительно смахнула со стола бутылку мерло.

– И как ваша мать его вычистила?

– Никак. Моя мать не занималась уборкой. Для этого у нее всегда под рукой была горничная.

– Вот именно! Белый уксус. Нет ничего лучше для выведения пятен. За исключением того, что ковер уже никогда не будет прежним, верно? Даже если на том месте нет пятна, все равно видно, что оно там было. Этот участок слишком чистый по сравнению с остальным ковром, и запах уксуса долго не выветривается, ведь так? Конечно, в этом может помочь старый добрый бикарбонат натрия, но всегда что-то остается.

– Для человека, в чьем доме пол выглядит как топографическая карта Ост-Индии, вы очень много знаете о чистке ковров.

– Я знаю и о венском вальсе, но это не значит, что я танцую все дни напролет. Сосредоточьтесь, мисс Рук. Кто-то изрядно поорудовал здесь духом природы.

– Вы имеете в виду, с каким-то натуральным очистителем? Вроде спирта?

– Нет, я имею в виду эссенцию самых настоящих духов. Существует бесчисленное множество различных волшебных существ, странных созданий, мелких божеств, до сих пор проживающих в нашем мире. Большинство из них держится по другую сторону завесы, но на нашей стороне особенно распространены духи природы. По большей части они безобидны. Я вижу их постоянно, так что стараюсь не обращать на них внимания, как вы не замечаете одуванчиков в полях или облаков в небе – но, несмотря на всю их простоту, они также служат и чистым источником магии.

Он снова огляделся по сторонам, вдыхая пыльный воздух.

– Нет никаких причин, по которым промышленное здание в центре города могло бы источать аромат духов природы, подобно тому, как нет никаких оснований, по которым ковер мог бы сам по себе пахнуть уксусом. Кто-то тут побывал, мисс Рук. Или что-то. И он проделал хорошую работу, чтобы скрыть от меня признаки своего присутствия, а это означает, что он предвидел мое появление. Кто бы это ни был – он знает обо мне больше, чем я о нем.

Я с трудом проглотила комок в горле. И без того тусклый солнечный свет, проникающий сквозь грязные окна, померк, словно почувствовал мое настроение. По спине пробежали мурашки.

– Возможно, нам стоит вернуться домой, сэр? – предложила я. – Уже довольно поздно, а путь нам предстоит неблизкий.

Улицы Нью-Фидлема никогда не пустовали, но когда мы вышли из района Инклинг, дневная суета стихла, сменившись вечерней размеренностью. Пока мы шли, наши тени все больше вытягивались, а усталое солнце опускалось над крышами. Я старалась не обращать внимания на ноющие ноги, прокручивая в мыслях все обстоятельства дела. Дженни и Говард Карсон, Маккэфери, Хулы – похоже, один Павел связывал эти три пары, но пока нам удавалось обнаружить только обрывки этой связи.

Мы прошли через район унылых старых зданий, вроде тех, что некогда были большими родовыми поместьями, но большие залы которых давно поделили и превратили в крохотные квартирки, заполненные жильцами. Некогда величественная архитектура теперь была почти полностью погребена под переплетеньем лестниц и лестничных площадок. Какой-то мужчина в майке дымил сигарой у открытого окна и сплевывал на тротуар двумя этажами ниже. Джекаби прошел мимо своей привычной стремительной походкой, когда до наших ушей донесся крик:

– Хватайте его! Руки держи! Стой смирно, ты, ублюдок…

Мой работодатель застыл на полушаге и медленно повернул голову. Голоса доносились из узкого переулка между зданиями.

– Ага. Вот тебе, урод!

Однажды мне довелось повидать чудовищного дракона, сощурившего свои золотистые глаза при виде добычи. Взгляд Джекаби, развернувшегося в сторону переулка, был еще менее дружелюбным.

Это, без сомнения, был один из тех кварталов, которые погружены в полутьму даже в самый солнечный день. Я невольно прикусила губу. Мы шли по таким улицам, по которым моя мать не осмелилась бы даже проскакать галопом на лошади. Вполне естественно, что Джекаби захотел взглянуть поближе, что же там творится.

– Сэр?

Он не удостоил меня вниманием. Плотное покрывало теней, укутавших переулок, манило его, и я вдруг обнаружила, что стою посреди улицы в гордом одиночестве.

– Сэр?

Глубоко вздохнув и собрав всю свою волю в кулак, я шагнула во тьму вслед за ним.

– Врежь ему еще разок! Эй! Я сказал, стоять смирно, урод!

Джекаби остановился недалеко от меня. Опустив руки в карманы своего пальто, он извлек оттуда три красных камешка и зашагал дальше.

– Есть одна история, – начал он громко, не обращаясь ни к кому конкретно, – развернувшаяся в самом сердце чилийских гор.

Трое мужчин склонились над скорчившимся во тьме силуэтом.

– А ты еще кто такой? – спросил самый крупный, распрямляясь.

Он оказался на дюйм или два ниже детектива, но фунтов на сто тяжелее. Рукава его рубашки были подвернуты, обнажая внушительные мышцы. При виде приближающегося Джекаби он демонстративно крутанул головой из стороны в сторону, щелкнув позвонками.

– В ней рассказывается о чудовище, – продолжил Джекаби, – о сильнейшем создании стихий со шкурой из текучего пламени и костями из твердого камня. Говорят, что этот монстр живет в расплавленной лаве действующего вулкана и жаждет человеческой плоти. А знаете, какую именно плоть он предпочитает?

Мужчины переглянулись, не зная, как реагировать на незваного рассказчика. Фигура под их ногами жалобно всхлипнула.

– Молодых женщин, – голос Джекаби был холоден. – Девственниц. Любопытно, не правда ли? Как же так получается, что монстры всегда охотятся на слабых и невинных? Возможно, потому что доброта и любовь – это противоположность чудовищности. И самое чудовищное проявление человеческой природы заключается в том, что мы боимся тех, кто отличается от нас, и презираем их со всей жестокостью.

Существо, лежавшее на земле, отползло чуть в сторону, прижавшись к кирпичной стене. Мои глаза немного привыкли к темноте, и я разглядела женщину с темно-коричневой кожей и подколотыми шпильками черными кудрями. На ней было короткое розовое платье без рукавов, вроде тех, что носят танцовщицы в бурлеск-шоу. Ткань покрывал слой грязи, а у ее ног валялась только одна розовая туфля.

– Это ты про эту тварь, что ли? – фыркнул здоровяк. – Тоже, нашел кого защищать. В нем нет ничего невинного.

– В ней, – ровным голосом поправил Джекаби.

– Эй, – один из мужчин толкнул своего товарища. – это же тот детектив. Тот, который видит всякое. Говорят, он поймал оборотня, который притворялся полицейским.

Третий мужчина насмешливо ответил:

– Веришь ты во всякое…

– Были свидетели. Много. Он настоящий. Я слышал, он видит сквозь стены и все такое.

– Ага, видит, как же, – сказал первый. – Даже не может разглядеть, что это чертов парень. Просто цирк уродов – только в платье.

Розовое платье содрогнулось, и фигура снова всхлипнула.

– Извращенец, сшибает деньги на улицах. Сейчас мы ему покажем, что бывает, когда гуляешь не там. А вам двоим почему бы не убраться подобру-поздорову, пока мы и вам самим не преподали тот же урок?

– И что самое любопытное в этих легендах, – продолжил свою речь Джекаби, похоже, совершенно не обращая внимания на разворачивающуюся перед ним сцену, – так это то, что чудовища вроде чилийского черуфе никогда не унимаются и не насыщаются. Можно сколько угодно бросать ему девственниц, пока он не сожрет их всех, но чудище никуда не денется, оно продолжит ждать новых жертв и останется монстром. Я перестал потакать монстрам. Не возражаете, барышня?

Из темноты показалось лицо с покрасневшими глазами, полными страха и злости. Женщина поочередно посмотрела на своих обидчиков, а потом неуверенно поднялась на ноги. Оставив туфлю валяться на земле, она похромала вперед в порванных чулках. Проходя мимо здоровяка, женщина бросила на него острый, словно кинжал, взгляд. Она оказалась выше, чем я ожидала, – достаточно высокой, чтобы посмотреть своему обидчику прямо в глаза. Я даже было решила, что сейчас женщина набросится на него с кулаками, но она лишь скрипнула зубами и пошла дальше, расправив плечи, насколько могла. Дойдя до нас, она отказалась от предложенной Джекаби руки и шагнула вперед.

Когда ее лицо поравнялось с моим, я наконец смогла разглядеть его в падающем с улицы свете. По темным щекам были размазаны слезы, из губы шла кровь. Для девушки у нее были слишком волевой подбородок и широкие плечи. Приблизившись, она с подозрением посмотрела на меня. Я сочувствующе улыбнулась в ответ.

– Все в порядке. Обопритесь на меня.

Губы ее задрожали, а на глазах опять выступили слезы, но она кивнула и обняла меня рукой за плечи. Незнакомка оказалась на фут выше, поэтому было не совсем понятно, насколько я на самом деле ей помогаю, но похоже, моя поддержка позволила ей немного собраться с духом, и она повернулась к Джекаби и остальным мужчинам.

– А ты, значит, тоже урод, да? – фыркнул здоровяк.

Я не видела лица Джекаби, но догадалась, что он расплывается в широкой улыбке.

– Вообще-то я не придаю значения званиям и титулам, но этот приму с гордостью.

– Да как угодно, – сплюнул мужчина. – Можешь забирать. Этот псих – никакая не девственница из твоих сказок, мистер детектив. И мы не чудовища.

– О, у вас, похоже, сложилось неверное представление, – ответил Джекаби. – Метафора получилась вполне подходящая, но я говорил не образно, – с этими словами он поднял в руке один из красных камешков. – Я объяснял, с чем вам, возможно, предстоит иметь дело. Слезы черуфе – редкая реликвия, и у меня нет особого желания расходовать их сегодня. Когда я собирался утром, то ожидал встретить кого-нибудь более грозного, чем вы. Думаю, для всех нас будет лучше, если мы завершим нашу небольшую встречу разумным образом. Всего хорошего, господа.

Развернувшись, Джекаби зашагал прочь.

– Ты, урод! – окликнул его здоровяк.

Джекаби продолжал идти.

– Смотри, как бы этот псих снова не попался мне на глаза! – выкрикнул мужчина. – Такие как он не должны свободно разгуливать по улицам! Лучше бы мы проучили его как следует! Ради его же собственного блага!

Джекаби остановился. Его кулаки сжались.

– Если снова увижу его, то… – здоровяк так и не закончил свою угрозу.

Первый красный камешек ударился о дорогу с оглушительным взрывом. Брусчатка от соприкосновения с ним расплавилась, брызнув жидким огнем, и переулок прямо на глазах хулиганов поплыл от жара и забулькал яркими оранжевыми пузырями.

Мужчины попятились, но, прежде чем они опомнились и успели накинуться на него, Джекаби швырнул второй камень. Просвистев у них над головами, тот взорвался на другом конце проулка. Таким образом, они оказались между двумя лужами пылающей магмы. В их распахнутых от ужаса глазах заплясали красно-желтые языки пламени.

– Если вы снова увидите ее, – прорычал мой работодатель, – то вспомните, что чудовища выбирают слабых и безобидных, потому что сами боятся. – Он крутил в пальцах последний камешек, подходя к краю булькающей лужи огня. – И правильно делают.

Мужчины съежились у голой кирпичной стены, а Джекаби поднял руку для последнего броска.

– Нет! Не надо! – дрогнувшим голосом выдавил из себя их предводитель.

– Оставьте их. – Голос, раздавшийся рядом со мной, поражал своей мягкостью.

Джекаби развернулся. Его рука медленно опустилась. Он тяжело дышал.

Магма у него за спиной уже остывала, рубиново-красные лужи темнели, превращаясь в угольно-черные. Трое мужчин перепрыгнули через ту, что находилась подальше, и, обгоняя друг друга, бросились наутек в сумрак наступающей ночи.

– Они бы вас не пощадили, – сказал Джекаби.

– Нет, – согласилась спасенная, – они – нет.

Губы Джекаби чуть дернулись в легкой улыбке.

– А, понятно. В этом все дело, не так ли? Да. Полагаю, вы правы.

– Я бы предпочла быть той девственницей, нежели чудовищем. Но вы ошиблись на мой счет.

Джекаби приподнял бровь:

– О? Вообще-то я неплохо сужу о характере людей.

– Слабых и беззащитных?

Джекаби помедлил.

– Я не хотел сказать… но да, в каком-то смысле. Приношу свои извинения. Позвольте представиться…

– Детектив Джекаби, – закончила она. – Я тоже читаю газеты, мистер. А на фотографии вы были в забавной шапке.

Джекаби кивнул, важно надув губы.

– Да уж, помню. Неплохой был головной убор. А это моя ассистентка мисс Рук.

– Мои герои. Можете называть меня Лидией. Лидия Ли.

– Рада знакомству, мисс Ли, – сказала я. – Правда, я бы предпочла познакомиться с вами при более приятных обстоятельствах.

Она негромко рассмеялась – глубоким хрипловатым смехом.

– Это мило, мисс, но вряд ли кто-то вроде вас может познакомиться с кем-то вроде меня при более приятных обстоятельствах.

Я помолчала, не зная, как ответить, а потом предложила:

– Ну что ж… мы можем сопроводить вас в больницу.

– Не утруждайте себя, – сказала она, с усилием выпрямляясь. – Со мной бывало и хуже. И будет еще не раз.

Джекаби шагнул вперед, чтобы подхватить ее под другую руку.

– И все же вы по-прежнему верны себе. Вас не назовешь слабой, мисс Ли, будьте уверены. Но если уж вы не принимаете нашей помощи, то хотя бы не откажите нам в удовольствии проводить вас до дверей дома.

Мисс Ли приняла руку Джекаби, и мы прошли несколько кварталов на восток, где она сообщила, что делит кое с кем тесную квартирку на втором этаже. Стоило нам подойти ближе к дому, как в окнах загорелся свет и из ближайших дверей высыпала толпа женщин. Вперед протиснулась самая пожилая из них, с седыми волосами, стянутыми на затылке в тугой пучок, и набросилась на Джекаби еще до того, как мы добрались до лестницы.

– Ваша работа? – Она замахнулась увесистой скалкой.

– Все в порядке, мамаша Тилли, – махнула рукой Лидия. – Они просто помогают.

– С вами точно все будет хорошо? – спросила я, когда одна из соседок мисс Ли сменила меня, оттолкнув в сторону.

– Не беспокойтесь, мисс, – ответила она, поморщившись и сделав первый шаг без поддержки.

Джекаби о чем-то тихо поговорил с той, кого называли мамашей Тилли, а затем мы вдруг оказались в полной тишине так же внезапно, как до этого попали в гущу событий. Джекаби побрел домой, как будто ничего не случилось.

– О чем вы говорили с мамашей Тилли? – спросила я, стараясь не отставать.

– А? Всего лишь кое-что посоветовал. Мисс Ли была не до конца честна в отношении своего состояния. Она испытывает сильную боль, у нее сломано по меньшей мере одно ребро, а руки и ноги покрыты синяками. Возможно, присутствуют и более серьезные травмы. Ей нужна медицинская помощь. А у нас на примете есть опытная медсестра. Для Моны О’Коннор это будет не сложнее рядового вызова на дом – по крайней мере в сравнении с услугой, которую она оказала нам в прошлый раз.

Я вспомнила, что последнего пациента мисс О’Коннор можно было назвать человеком лишь по большей части.

– Я рассказал мамаше Тилли о Моне и предложил взять все расходы на себя.

Я кивнула.

– Это очень мило с вашей стороны.

Мы прошли еще несколько шагов.

– А мисс Ли в самом деле…

Я замялась.

– Что? – перевел на меня взгляд Джекаби.

– Мисс Ли на самом же деле юноша, не так ли? Ну, под одеждой…

Он замедлил шаг, а потом остановился и посмотрел мне прямо в глаза.

– Полагаю, это решать только ей, но внутри нее я увидел не это. Она просто была сама собой… как и все мы. Лидия Ли леди не менее, чем вы, Дженни или любая другая. Наверное, у акушерки или у лечащего врача было другое мнение, но это лишь доказывает, как мало знают врачи.

– Разве доктор не может с точностью ответить хотя бы на такой вопрос?

Лицо Джекаби помрачнело.

– Я высоко ценю профессию врача, мисс Рук, – сказал он рассудительно, – но не докторам решать, кто мы есть.

Загрузка...