Ядовитый дым «мухоморного» дерева из пяти костров образовал перед нами настоящее облако. Через подобную преграду вряд ли прорвётся что-то живое, но мы с лихорадочной поспешностью продолжаем возводить баррикаду из камней и срубленных стволов. Но в то же время в сознании всё чётче проявляются недоумение и досада:
«Чего это мы тупим?! Не лучше ли взбираться на крутые склоны по сторонам? Уж всяко туда никто из монстров не заберётся!.. А то и вообще убегать…»
С большим усилием воли я заставил себя оставить на земле очередной булыжник, разогнулся и глянул в наши тылы. Там виднелась хорошо мне знакомая, массивная и непоколебимая башня «Пирамида». Ну и почему, спрашивается, не спрятаться там? Или в наше отсутствие её захватили враги?
Подумать над этим мне не дал пробегающий мимо Леонид Найдёнов. При этом он не только крикнул на ухо, но и толкнул шутя в плечо:
– Не спи, замёрзнешь! И чего это ты прекратил работать? Для тебя же стараемся!
Что меня поразило, сам он был во фраке, с тросточкой и в котелке. И с маленькими приклеенными усиками. То есть в полном облике знаменитого комика. Однако никакие камни при этом или брёвна, в отличие от остальных копошащихся вокруг нас товарищей, не таскал. Он просто делал вид, что упоённо дирижирует каторжанами тростью, словно он дирижёр, а все прочие оркестранты. И носился при этом с места на место. Совсем у него это несмешно получалось, хотя лучше клоуна, чем он, я в своей жизни не встречал.
– Всё дурью маешься? – нашёлся я с ответом. – Чарли Чаплин недоделанный!.. И вообще… Чего это ты…
Абсурдность ситуации угнетала меня всё больше и больше. Мой лучший друг, которого в разных мирах знали под именами Лев Копперфилд, Чарли Эдисон и Чарли Чаплин, по всем моим соображениям не мог находиться на Дне. Как я тут же припомнил, он должен меня ждать в пантеоне Хорса, возле Борнавских долин. Если ему донесли мои последние слова… Так с какой стати он не там?
Хм! И почему я здесь?!
Опять забрезжившее понимание происходящего сдвинулось в сторону окружающими событиями. Кто-то крикнул:
– Они прошли! Прорвались сквозь дым!
Пришлось после этого, подхватив увесистую палку в виде дубины, бросаться следом за всеми на баррикаду. Недоумение родилось попутно по поводу отсутствия у меня нормального оружия, любимого арбалета или хотя бы того же метателя, из которого специальные ножи выстреливались мощными пружинами. И уже на созданной баррикаде, с каким-то парализующим сознание ужасом, я стал наблюдать за выходом монстров из дыма.
Яд мухоморных стволов не оказал на тварей Дна никакого влияния. Не чихали и даже не кашляли! Первыми вынырнули чинно и медленно катящиеся байбьюки. Три четырёхметровых шара мускульной плоти, зубов и бронированной кожи катились в ряд, наверное, и не сомневаясь, что снесут нашу хлипкую преграду, не заметив оной. Но что мне сразу показалось опаснее, если не сказать ужаснее, так это четыре тервеля, ползущие следом. И тоже в ряд! Гигантские слизняки крокодилы шли, как на параде, и уже сам факт, что два вида, два антагониста целого уровня атаковали сообща, окончательно ввёл мои мозги в ступор. Такого не могло быть по умолчанию! Потому что не могло быть никогда!
– Они их укротили! – выкрикнул рядом кто-то радостно и с облегчением. Ему вторили голоса иных товарищей, заметивших восседающих на гребнях монстров людей. Тогда как я напрягся ещё больше. И вместо того, чтобы присматриваться вперёд, опять непроизвольно оглянулся назад. Окинул взглядом башню, сам поражаясь всплывшей в памяти подсказке:
«Так ведь «Пирамидка» рухнула! Её срезало Отсекателем! Еловая жизнь! Откуда же она вдруг восстала из руин? Или это новая башня?.. Просто сильно похожая на прежнюю?..»
И вновь пришлось поворачиваться обратно, потому что мои товарищи неожиданно начали радостно свистеть и улюлюкать, словно подбадривая кого-то. Глянул и обомлел: все они уже давно расселись на окружающих нас склонах, оставив меня одного в центре баррикады. А там, среди всех, и мой друг Лёня, надрывно кричащий голосом циркового конферансье и размахивающий тросточкой:
– Спешите видеть! Наш доблестный Миха Резкий! Он же – Иггельд, почётный герой империи Альтру! Он же – знаменитый справный барон Цезарь Резкий; он же – уникальный Светозарный; он же – непревзойдённый Михаил Македонский; он же – вездесущий Борей; он же – подросший в росте Борис Ивлаев! Сразит-т-тся! С великим-м-ми! Наездниц-ц-цами!
Я уже и сам рассмотрел людей, восседающих парами на загривках смертельно опасных для всего живого тервелей. И мне так жутко, натурально поплохело. Потому что я опознал совсем неуместные здесь парочки!
Ксана Молчун и Зоряна. Как они сговорились со своей антипатией друг к другу?
Катя Ивлаева и Всяна Липовая. Вера Ивлаева и Снажа Мятная. Две пары близняшек, перемешавшиеся между собой? Мир сошёл с ума!
И последняя пара, наиболее опасных и наименее ожидаемых в общей команде: Мария Ивлаева и вашшуна Шаайла. В голове не укладывалось, как это Машка смогла найти общий язык с ведьмой?
Но ещё хуже обстояло с моей логикой. Никак не мог понять: каким образом они все оказались на Дне? И почему в одной команде? Да все против меня? Обидно! Только и оставалось крикнуть другу:
– Лёнь, что за цирк тут творится?! – как вдруг ко мне кто-то прижался сзади и нежно прошептал знакомым голосом:
– Не переживай, Борей, я с тобой! И буду сражаться за тебя!
Даже не оборачиваясь, я узнал девушку: Мансана! Та единственная, искренняя и добрая, которая меня полюбила, когда я ещё оставался в теле физически ущербного, изогнутого травмой парня, никому не нужного и всеми презираемого. Она первая меня встретила улыбкой в Рушатроне! Она первая, кто показал мне новый мир империи Моррейди, кто ознакомил с Сияющим Курганом и всеми традициями поморов. Ну и она единственная, кто сразу увидел во мне мужчину, настоящего друга, истинного защитника. И хоть была завлечена вначале в спальню с помощью шоколада, в конечном итоге полюбила искренне и со всей страстью. А на второй день повела домой знакомить с родителями. Меня! К тому времени ещё недоростка, ничего собой внешне не представляющего и считающегося дикарём с Пимонских гор.
Нет, со всеми остальными женщинами из команды наших противников я тоже как бы был в хороших, если не сказать в «горячих» отношениях. Но если уж разбираться, то всем им от меня вечно что-то было надо. Они чего-то требовали, добивались, угрожали, капризничали и скандалили. Только одна Мансана вела себя мило, непосредственно, мирно и относилась как к родному.
Наверное, по этой причине я вдруг расслабился, вспомнил наши с ней кувыркания в постели, прикрыл глаза и, протянув руку назад, стал ощупывать прохладный, манящий женский пупок и всё, что ниже его.
Тем более брутальным и неуместным оказался толчок в правое плечо, а затем и сердитый голос Леонида:
– Ты чего творишь?! Да ещё и прилюдно?! Замёрзнешь ведь!
В самом деле, от его слов вдруг стало холодно, холодно! А рука ощутила, что женское тело выстужено напрочь и даже обжигает холодом. Мало того, через приоткрытые глаза удалось рассмотреть размытые, но уже нависшие прямо надо мной пасти тервелей. С их ужасных клыков стекала слюна, норовя упасть мне прямо в лицо. Из глоток пахло чем-то кислым и перебродившим. А вокруг пастей поблёскивали широкие наконечники рыцарских копий, готовых уже в следующий момент вонзиться в мою плоть.
Конечно, меня это возмутило: с чего это женщины решили меня убить?! За ласковые поглаживания тела Мансаны? Всего лишь?!
И я попытался резко (от страха и возмущения!) открыть глаза. Получилось с большим трудом… и я…
Стал просыпаться!