Деревня быстро скрывалась во мраке, и от этого у Наташи внутри всё сжималось. Она шла по тропинке, ведущей к краю деревни, туда, где стоял дом Лукерьи – маленькая избушка, укрывшаяся в тени старых осин. О ней говорили разное. Одни клялись, что Лукерья лечила людей лучше любой больницы, другие – что могла насылать порчу одним взглядом.
Дорожка к её дому давно заросла, словно сама природа пыталась скрыть его от лишних глаз. Наташа шла, стараясь не думать о том, как дрожат её пальцы, как сердце бешено колотится в груди.
Поговаривали, что у Лукерьи нет ни семьи, ни родни. Живёт она одна, не ходит в церковь и не празднует пасху и другие православные праздники. А ещё – что по ночам её видели в образе чёрной кошки, бесшумно прячущейся по деревне.
Наташа всегда считала эти рассказы бабкиными сказками. Но сейчас, когда до дома колдуньи оставались считаные шаги, страх окутал её.
Она остановилась у покосившегося забора. Дом Лукерьи выглядел ветхим, но не заброшенным. Крыша покрыта старой, но крепкой соломой, оконные рамы выкрашены в тёмный цвет. Из трубы лениво тянулся тонкий столб дыма – значит, бабка была дома.
Наташа тяжело сглотнула.
– Поздно отступать.
Она открыла калитку, та заскрипела, нарушая ночную тишину.
Тут же в проёме двери появилась тёмная фигура.
– Не поздновато ли для гостей? – голос был хриплым, но уверенным.
От неожиданности Наташа вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.
– Прости, бабушка, что поздно. Мне… мне очень нужно с тобой поговорить.
Лукерья молча смотрела на неё. Глаза её блестели в полумраке, словно у животного. Наташа невольно шагнула назад, но тут ведьма хмыкнула.
– Ну, коли пришла, заходи.
Внутри дома пахло сушёными травами и горьким дымом. Пол устилали тряпичные дорожки, стены были увешаны пучками засушенных растений. В дальнем углу стоял тяжёлый стол, уставленный бутылочками и банками, а у печи примостился старый, облезлый кот.
– Что надо? – спросила Лукерья, разглядывая Наташу.
Она опустила взгляд.
– Я… я хочу, чтобы ты помогла мне.
Бабка не ответила. Подошла к столу, взяла кружку, отпила чего-то.
– Сначала скажи, кто надоумил тебя ко мне прийти?
– Никто… Я сама…
– Сама, значит. Ну-ну.
Наташа нервно теребила край платка.
– Мне… мне надо, чтобы один человек… чтобы он меня полюбил.
Лукерья долго молчала.
Потом кивнула.
– Догадывалась, что с этим придёшь.
– Так ты поможешь?
– Спешишь ты, девка. Сначала уясни одно: колдовство – это не игрушки. За каждое доброе дело платишь чем-то, а за злое – вдвойне.
Наташа замерла.
– Я готова.
Лукерья посмотрела на неё пристально, словно оценивая.
– Готова? – переспросила ведьма. – Ну-ну. Тогда поживёшь у меня. Будешь помогать мне, и сама учиться. Может, тогда и разберёшься, что к чему.
– Жить у тебя? – Наташа всё-таки надеялась, что будет способ быстрее и проще.
– Да. Или ты думала, что любовь за просто так даётся?
Наташа поколебалась. Но она зашла слишком далеко, чтобы отступать.
– Хорошо, – кивнула она.
Лукерья усмехнулась.
– Посмотрим, девка, надолго ли тебя хватит.
В ту ночь Наташа осталась в доме Лукерьи.
***
Уже утром Наташа поняла, что жизнь у ведьмы – не сказка.
С первыми петухами Лукерья подняла её, заставила подметать двор, носить воду, перебирать травы. Целый день она трудилась, а бабка наблюдала, иногда подбрасывая загадочные вопросы: