С того дня, как на первом этаже в офисе моего мужа появилась новая красотка, на втором этаже из моего комода стали пропадать носки. Какая связь? Элементарно. Когда любовь – носки не пропадают.
– Где мои носочки? – допытывается сонный муж.
– Сейчас, – отвечаю и встаю с постели.
Почему он топает? Сейчас дочку разбудит. Это что, демарш? Так бы и сказала: «Отстань от меня со своими носками! Сначала погладь по попе, а потом уже требуй носки». Но что вы! Как можно! Я жена ангела, тоже почти ангел. Молчу. Ищу носки. Куда деваются – ума не приложу. Исчезают! Противно даже говорить об этом, уж извините, но каждое мое утро теперь начинается с носков.
Мне еще полчасика. Умираю. До трех не могла уложить, – я снова падаю в кровать.
Спаааааать! Это мое единственное желание в последний год.
Через несколько минут из ванной возвращается мой… красавчег, молодой перспективный руководитель, кормилец наш и перекармливалец. Он стоит в носках, в джинсах и думает, что надеть сверху. И опять философские вопросы:
– Почему у меня трусов много, а маек мало?
– Потому что мир вообще несправедлив. – Я достаю из шкафа рубашку, которую мой муж никогда не видит.
Все, дотопался. Дочка проснулась. Он берет ее на руки, маленькую, тепленькую.
– Красавица моя, – целует толстые коленки и млеет, – пока! Папа пойдет на работу, принесет тебе денежки.
Тигр пытается усадить ребенка в кресло, но дочка его не отпускает, цепляется ручонками за шерсть у него на груди. Он морщится и говорит чужим противным голосом:
– Ну, забери ее.
Мой муж не может рассылать свой восторг на несколько адресов одновременно. Во все новое он прыгает с головой. Завели собаку – он забыл про нас с сыном. После работы бежал обниматься к Максику. Мы были неконкурентоспособны. Кто может конкурировать с молодой собакой, у которой всегда хорошее настроение и семьдесят килограммов любви?
– Ладно… – тигр еще и обижался. – Если вы так хотите, я не буду целовать Максика!
– Целуй Максика сколько тебе влезет. Мы просто хотели спросить, когда наша очередь?
Максик вырос, Максик обленился, Максик стал посягать на любимое кресло. И что теперь? Смотрите, он открыл окно и зовет собаку: «Макс, домой! Домой, толстая сволочь!»
Секундочку, подождите, пожалуйста. Сейчас проводим начальство, тогда можно будет поговорить спокойно. Нет, завтракать он не будет. Нормальных завтраков у нас не было уже пару лет, с тех пор как мы стали жить над офисом. Обеды тоже в режиме экспресс. Как только мой муж открывает рот, звонит его помощник Рома.
– Да, Рома, – с этих слов начинается каждая трапеза.
Бывает, что Рома запаздывает и мы успеваем съесть целое блюдо. Тогда я начинаю беспокоиться:
– Что-то Рома молчит.
– Подожди… У него нюх железный.
И вот, правда, не успеешь дожевать – звонок.
Минуточку еще, тигр обувается. Я держу на руках ребенка и смотрю на него с последней надеждой: вдруг озарит его, вдруг он меня поцелует?
– Ну вот, – скривил он губы, – опять мне ботиночки никто не почистил!
– Сын, – кричу я в пустоту, – почисти папе ботинки!
– Сейчас! – отвечает сын из пустоты. И тишина.
– Придется все самому делать, – вздыхает тигр.
– А потому что кое-кто слишком поздно пришел. – Я вставила, хотя могла бы, конечно, и промолчать.
Вот! Он скользит губами мимо меня и чмокает дочку. Этот заныканный поцелуйчик я припомню ему на смертном одре.
– Ничего у меня причесочка? – спрашивает и челочку свою поправляет.
Я хлопаю его по заднице. Я улыбаюсь. «Улыбайся, дура, – говорю себе, – улыбайся».
– Чао, крошка! – поет мне тигр и отстукивает по ступенькам марш танкистов.