…Назад Лавров возвращался вместе с генералом Фединым. Тот сам предложил, говоря по-простому, «подбросить» своего опального подчиненного поближе к дому. Со вчерашнего дня Андрей временно перестал быть командиром своего батальона. Из стольного града в дивизию пришла бумага, предписавшая на неопределенный период перевести майора Лаврова в категорию гражданских «шляп». Конечно, нельзя было сказать, что это решение московских «паркетных» генералов Батяня воспринял с восторгом, но и впадать в безнадегу и отчаяние не собирался. Он ни на мгновение не усомнился в правильности своего недавнего решения «вставить фитиля» зарвавшейся банде, вздумавшей бесчинствовать на российских просторах. Вот только осознание того, как много людей в погонах – что армейских, что милицейских – давно забыли о таких понятиях, как честь и совесть, несколько угнетало его и наводило на философские размышления.
Машина мчалась по широкому шоссе, по заснеженным полям и лесам. Здесь, конечно, не сибирская тайга, но зима, она, как говорится, и в Африке зима. Хотя в тех жарких краях она напоминает нашу осень.
– Что пригорюнился? – сидя рядом с ним на заднем диване новенькой служебной «Волги», испытующе прищурился генерал-майор Федин. – Не переживай. Первый раунд за нами.
– Да нет, я не настолько впечатлен этой генеральской тусовкой, чтобы впадать в уныние, – чуть заметно улыбнулся Лавров. – Я думаю о том, кому же так здорово перешел дорогу, раз «в верхах» по этому поводу раздули несусветное «кадило»?
– А-а-а… Вон ты о чем… – Федин загадочно усмехнулся. – Насколько мне удалось выяснить по своим каналам, в том числе и по линии ФСБ, кое у кого ты сейчас не то что не в фаворитах, а в черных списках «слуг народа». Как показало не это заказное, проплаченное расследование, а настоящее, так сказать, «для внутреннего пользования», ты стал причиной срыва большого «эксперимента», который вполне неслабые структуры – как наши, так и китайские – устроили в сибирской тайге. Структуры, разумеется, криминальные. Официально их ни у нас, ни в Китае не жалуют. Но… Ты же, наверное, помнишь один из постулатов столпа китайской «перестройки»: неважно, какой масти кошка, главное, чтобы она ловила мышей. Поэтому древесина, криминально добытая здесь, за Амуром, таковой уже не считается. Она включается в легальные экономические процессы, принося нашим «соседушкам» очень даже неплохие барыши. А посему любое покушение на интересы бандитов, орудующих на нашей территории, вызывает столь нервозную реакцию.
– Этот «эксперимент», я так понимаю – далекоидущие планы тотальной вырубки тайги, чтобы на месте Сибири осталась голая пустыня… – Андрей понимающе покачал головой. – И если с китайской стороны, скорее всего, орудовали их «триады», то с нашей чьи?
– Тут целый симбиоз коррумпированных московских и местных чинуш с этническими криминальными сообществами. Преимущественно чеченскими и грузинскими. Ну и наши, «расейские», уголовнички тоже не остались в стороне. Так что там – целый интернационал. А суть задумки в том, чтобы непосредственные исполнители порубок имели «билет в один конец». То есть приехали на лесосеку – и там остались на веки вечные. Утечки информации никакой, и зарплату платить не надо. А бумаги на лес оформлены чисто – комар носа не подточит… Тайга тает, как шагреневая кожа, дерево вывозится эшелонами, но никто ничего не видит и не знает. А из-за этого «нехорошего» майора спецназа шило вылезло из мешка. Да так, что теперь по обе стороны границы шум стоит неслабый.
– Хм… Шум, я так думаю, особой роли не сыграет, – с сомнением в голосе отметил Лавров. – Завтра же наверняка очередная банда начнет вербовку лесорубов.
– Не-е-е-т! – с веселым злорадством рассмеялся генерал. – В данном случае сыграет, и очень даже сыграет. Случай-то особый – произошло реальное боевое столкновение, есть трупы. А от этого уже никто не отмахнется. И попытку повесить всю вину на тебя я рассматриваю лишь как жест утопающего, хватающегося за соломинку. Скорее всего, ребята с перепугу сбрендили и решили «толкнуть телегу» на авось – вдруг сработает? Но ведь и у нас в верхах, несмотря на усиленную бюрократическую «селекцию», которая старательно отсеивает все здоровое уже на дальних подступах к власти, все же есть небольшое число элементарно порядочных людей. И вот, как сегодня утром мне удалось узнать из генпрокуратуры, на стол Самому лег небольшой такой докладик, в котором обрисована реальная ситуация. Думаю, губернатору тех краев в недалекой перспективе может стать жарко.
– А этот генерал-лейтенант, мне так думается, из тех, кто успешно прошел селекцию… – саркастично резюмировал Андрей. – Уж этот «отселекционирован» по части сволочизма до самого предела. Что за фрукт, кстати?
– «Темная лошадка» из Минобороны… – досадливо вздохнул Федин. – Заведует каким-то отделом. То ли по связям с армиями дружественных нам государств, то ли еще по какой-то другой системе битья баклуш. Но, скорее всего, я так думаю, он – тайные глаза и уши высших министерских чинов. Ну и, соответственно, в некотором смысле, их «карающая десница». Я так понял, после того как в китайских верхах стукнули по столу кулаком, наши минобороновские олухи решили перестраховаться. Они ухватились за версию, которую им подсунули продажные следаки из региона. Теперь поняли, что вляпались по самое «не балуйся». Но, чтобы «сохранить лицо», с умным видом цепляются за нее мертвой хваткой. Поэтому, чтобы тебе попусту не трепали нервы и не дергали, надо будет тебя командировать куда-нибудь.
– Багамы, Фиджи, Мальдивы принимаются без возражений, – изобразив довольную улыбку, немедленно откликнулся Лавров.
– Ишь ты! На Мальдивы он намылился… – Федин покачал головой. – А в братскую Монголию не охота? Скажем, поучаствовать в подготовке спецподразделений монгольских цириков? Ладно, что-нибудь придумаем…
…И началась у майора Лаврова какая-то непонятная жизнь. Вроде он и не был уволен со службы, но и военным себя в какой-то мере уже не ощущал. Надевая на себя штатский костюм, он словно покидал строгий мир воинских уставов, мир строевого шага, ранжиров, лаконичных команд и распоряжений. Теперь среда его обитания была какой-то размягченной и отчасти размагниченной. Здесь почти не существовало обязательного правила быть в точном месте и в конкретный момент времени плюс-минус несколько секунд. Гражданка допускала массу необязательно аморфных фразеологических оборотов, наподобие «ну, я точно не знаю, но, возможно…» или «попробуем пересечься где-то на территории стадиона с трех до пяти…», что для армии было совершенно немыслимым.
Андрей с какого-то момента начал зверски скучать по своей беспокойной работе, по своим орлам, «оперяющимся» на его глазах, постепенно превращаясь из неуклюжих, неумелых птенцов в птиц высокого полета по части военных умений. Когда худоватые и сутулые, спотыкающиеся на каждом шагу пацаны, пройдя через пекло армейской закалки, становились сноровистыми, ловкими, статными парнями, он испытывал неописуемую гордость за них, словно они были его собственными сыновьями.
И вот теперь он был отстранен от своего батальона. Причем совершенно незаслуженно, по подлому навету, по прихоти тех, кто привык безнаказанно хапать, присваивать, ловчить и выгадывать. В такие моменты на Лаврова накатывала нестерпимая ненависть к тем уродам и жгучая горечь из-за несправедливости по отношению к нему, и он начинал жалеть, что собственноручно не пристрелил из автомата всех оставшихся в живых бандитов. Хотя в душе понимал – убить обезоруженного врага он бы себе никогда не позволил.
От нечего делать Андрей за неделю провел полный ремонт своей холостяцкой квартиры. Зайдя к нему «за спичками», сосед по лестничной площадке, отставной флотский капитан третьего ранга, только и смог выдать восхищенное: «Супер!»
– Андрей, тебе бы сюда стоящую хозяйку, – оглядывая стены и потолки, понимающе причмокнул он. – Такая классная хоромина, а смотрится сиротливо.
Лавров в ответ только мог развести руками. Он бы и рад был, чтобы в его доме появилась женщина – душевная, жизнерадостная, заботливая… Но, наверное, такова уж была его планида – найти свою «половину» пока никак не удавалось.
Как-то вечером даже появилась шальная мысль сходить в местный ДК на посиделки клуба «тех, кому за тридцать». Он собрался, надел соответствующий «прикид», но… В последнюю минуту передумал. Однако, посидев перед телевизором, очень скоро понял, что так и умом тронуться можно в четырех прекрасно отремонтированных стенах. Поэтому решил просто сходить прогуляться по вечернему городу.
Лавров шел по хрустящему снегу, вспоминая недавнюю «экскурсию» по тайге. Да, сколь ни ощутим здесь мороз, но с сибирским его не сравнить. Глядя на город, уже принарядившийся к встрече Нового года, Андрей будто не замечал куда-то спешащих людей, пролетавших мимо машин… Неожиданно он обнаружил, что ноги словно сами принесли его к ДК. Он стоял перед ярко освещенным вестибюлем, куда входили люди, в основном среднего возраста. Подумав, что от него не убудет, если он, как в русских народных сказках, на людей посмотрит и себя покажет, Лавров прошел через вестибюль и оказался в просторном холле, где у входа за столом сидела пожилая женщина. Увидев Лаврова, она строго поинтересовалась:
– Вы на вечер? Входной билет – пятьдесят рублей. Если хотите, можете взять и лотерею, тоже пятьдесят. Розыгрыш тиража в течение вечера.
– А призы какие? – доставая сторублевку, усмехнулся тот. – Бесплатная раздача слонов?
– Увидите… – На лице билетерши неожиданно засветилась загадочная улыбка.
Пройдя в зал, убранный уже по-новогоднему, он увидел около десятка столиков, за которыми сидели и между которыми слонялись наряженные мужчины и женщины. Было заметно, что большинство хорошо знакомы друг с другом, а новички предпочитали держаться особняком. К Андрею подошла моложавая женщина в красивом бальном платье, судя по всему, распорядительница посиделок и, спросив, как его зовут, вывела имя Андрея фломастером на бейджике, который собственноручно приколола к лацкану пиджака. Проводив его к одному из столиков, на котором стояла бутылка фруктовой воды, игрушечная елочка и бокалы, женщина указала на свободное место.
Соседями Лаврова оказались две женщины, скорее всего, за сорок и лысоватый мужчина под пятьдесят. Как понял Андрей, посетители клуба приходили сюда, чтобы найти себе постоянную или временную пару, а кто-то – просто с кем-нибудь пообщаться. Тем временем ведущая объявила вечер открытым и огласила его программу. Первым пунктом намечалось выступление местной эстрадной звезды Эвелины Архангельской. Затем, по словам ведущей, должна была состояться встреча с семейным психологом, который обязался ответить на все заданные ему на вопросы. Третьим пунктом значились выборы «королевы бала». Далее следовали конкурсы для «сильной половины», наподобие телевизионной «Минуты славы». Интригующе улыбнувшись, упомянула ведущая и о лотерее, особо подчеркнув, что проводится она исключительно для мужчин. Кроме того, программой предусматривались танцы, различные игры и блицконкурсы.
Зачитав программу, ведущая объявила, что сегодня в клубе появилось сразу несколько новых лиц – двое мужчин и три дамы. Она перечислила всех поименно, в том числе назвала и Андрея. Как и все прочие, Лавров привстал с места и раскланялся. Оказавшись в центре внимания большого числа женщин, он почувствовал себя не очень уютно. И не потому, что был излишне застенчив. Просто происходящее здесь он почему-то воспринимал как некий детский утренник «муси-пуси» на взрослый лад, что, на его взгляд, выглядело несколько наигранным и искусственным. Однако все прочие, как он мог заметить, напротив, чувствовали себя вполне комфортно и явно никаких напрягов не испытывали.
Когда ведущая, судя по всему, «для затравки» объявила «белый танец», соседка Андрея слева, на бейджике которой было написано «Лариса», тронув его за рукав, просительно поинтересовалась:
– Андрей, вы не против, если вас ангажирует дама не первой юности?
– Да не вопрос… – пожал он плечами, поднимаясь со стула.
Кружась с Ларисой под лукаво-трогательную, ностальгическую мелодию «Эммануэль» в исполнении оркестра Поля Мориа, Лавров смотрел на стены зала, увешанные разноцветными воздушными шарами, на всевозможные блестки и мишуру. Мельком взглянув в дальний угол, он наткнулся на взгляд молодой особы в нарядном, васильково-голубом платье, с завитушками светлых волос, пышно рассыпанным по плечам. Видимо, заметив это, Лариса вполголоса сообщила:
– Это Эвелина. Вы с ней не знакомы? Похоже, она вами заинтересовалась… М-м-м!.. Значит, следующий «белый танец» – ее. Увы, я ей не конкурентка…
Андрей в ответ лишь неопределенно пожал плечами. В принципе, Эвелина ему понравилась. Но он почему-то всегда несколько настороженно относился к так называемым «звездам» и «светским львицам», считая этих женщин слишком избалованными и мнящими о себе невесть что. Поэтому, когда танец закончился и они с Ларисой снова сели на свои места, он решил игнорировать любые адресованные ему знаки внимания. Даже когда Эвелина, исполняя что-то лирическое, спустилась с эстрады в зал и, проходя мимо Лаврова, как бы невзначай коснулась рукой его плеча, он на это никак не прореагировал.
– Андрей! – укоризненно прошептала Лариса, когда Эвелина прошла дальше. – Ну, что уж вы так ее игнорируете? Она, между прочим, не замужем, и многие наши городские холостяки были бы счастливы, если она оказала им хотя бы мимолетное внимание.
– Значит, я отношусь к тем, кто не состоит в числе ее обожателей, – с некоторой иронией парировал тот.
Выступивший после общего танца, объявленного ведущей, семейный психолог ничем особенным не блеснул, изложив в ходе ответов на заранее заданные ему вопросы заведомо банальные, шаблонные рекомендации. Потом начались игры и конкурсы, одни из которых были совершенно невинны, вполне подходя и для детского утренника, тогда как другие имели весьма фривольный подтекст. Как, например, перекатывание воздушного шара, зажатого между двумя участниками, от живота к подбородку без помощи рук.
Когда начались конкурсы для мужчин, ведущей пришлось приложить немало усилий для того, чтобы расшевелить их потенциальных участников. Поддавшись ее напору, один из новичков продемонстрировал неплохой степ, отбив чечетку под аккомпанемент приглашенного на вечер аккордеониста. Еще один из завсегдатаев показал незамысловатый фокус с носовым платком. Андрей, никак не собиравшийся участвовать в каких-либо «клоунадах», неожиданно увидел, как к нему направляется ведущая.
– Ну а что может показать нам Андрей? – приблизившись к нему, радостно поинтересовалась она. – Как я заметила, он держится подчеркнуто скромно, стараясь постоянно быть в тени. Но я же вижу, что это мужчина – таящий в себе много всевозможных талантов. Может быть, продемонстрируете какой-либо из них?
Не желая показаться жеманным или, тем более, чванливым, Лавров проследовал за ведущей на эстраду.
– Итак, Андрей, вы нам споете, станцуете или продемонстрируете что-то еще? – продолжала допытываться ведущая.
– Кирпич у вас найдется? – сняв пиджак и подвернув рукава, деловито спросил Лавров.
Издав интригующе-восторженное «О-хо-хо!», ведущая сообщила, что кирпичей нет, а вот дощечки, штуки три, найдутся. Аккордеонист, исполнявший обязанности ее помощника, откуда-то принес три обрезка гладко обструганной доски. Поставив две штуки «на попа», третью Андрей положил поверх, образовав нечто вроде буквы «П». Придерживая эту шаткую конструкцию левой рукой, он с кратким выкриком обрушил ребро правой ладони на середину горизонтальной дощечки. Раздался отрывистый треск, и дощечка, перебитая пополам, упала на пол.
Зрители, скорее всего, не верившие в то, что незнакомцу удастся его номер, несколько мгновений молчали, после чего зал разразился аплодисментами. Удивленно пожимая плечами, ведущая с несколько растерянной улыбкой констатировала, что ранее ничего подобного в их клубе не демонстрировалось. Она предложила проголосовать за участников этого конкурса и, сосчитав поднятые руки, объявила победителем Андрея, вручив ему абонемент на бесплатное посещение клуба в течение всей зимы. Но Батяня лишь снисходительно улыбнулся, тут же подумав, что, скорее всего, у него вряд ли будет возможность, даже если он этого и захочет, снова попасть сюда.
После выборов «королевы бала», которой вполне закономерно оказалась Эвелина, ведущая объявила проведение тиража лотереи. Покрутив барабан, в котором было около десятка пластмассовых патрончиков со спрятанными в них номерами билетов, строгая тетка из числа гостей развернула бумажку, извлеченную из патрончика, и объявила:
– Выиграл номер семь!
Участники розыгрыша, вертя в руках свои билеты, тут же начали переглядываться, пытаясь угадать, кто же оказался счастливчиком. Судя по затянувшейся паузе, ни у кого из них победной семерки не оказалось. Вспомнив, что он тоже участник розыгрыша, Лавров достал свой билет и, с удивлением обнаружив на нем семерку, чуть помедлив, сообщил ведущей:
– Вот… у меня он!
– Что значит – баловень судьбы! – с восхищенной завистью причмокнул сосед по столу.
– Да, Андрей, похоже, сегодня – ваш день!.. – разведя руками, констатировала ведущая. – Прошу опять сюда.
Поднявшись на эстраду, Лавров узнал, что сегодняшний выигрыш особенный – вечер в местном ресторане с «королевой бала».
– …Наш вечер заканчивается, – блистательно улыбаясь, объявила ведущая, – а у Андрея и Эвелины он продолжится в «Золотой подкове». Столик оплачен нашим постоянным спонсором – центром компьютерного сервиса «Мегабайт». До новых встреч, дорогие друзья!
В зале все задвигались, вставая и направляясь к выходу под трогательно-лиричную оркестровку. Поднявшись с некоего подобия трона, установленного на возвышении, Эвелина вопросительно посмотрела на Лаврова.
– Андрей, если мое общество вас не устраивает, то… – смущенно улыбнувшись, заговорила она, но он не дал ей договорить.
– Ну, почему же? Провести вечер с королевой для меня большая честь. Так что я к вашим услугам, ваше величество!
На заранее заказанном такси они отправились в один из городских ресторанов, который одновременно был и местным ночным клубом. Прожив в этом городке несколько лет, Лавров, по сути, его вообще не знал, поскольку почти постоянно находился в расположении своего учебного центра или в очередной командировке.
Устроившись за отведенным им столиком, Андрей и Эвелина продолжили начатый в такси разговор о тенденциях в современной музыке. Лавров считал, что в конце прошлого и начале нового века не появилось ни одного по-настоящему запоминающегося композитора, в связи с чем эстрадники вынуждены перебиваться римейками семидесятых, а то и шестидесятых годов. Эвелина, напротив, считала, что именно сейчас стали появляться по-настоящему новые песенные формы, у которых большое будущее.
Неспешно дегустируя весьма недурное вино и блюда, они время от времени выходили потанцевать, для посторонних являя собой увлеченную друг другом парочку. Эвелину здесь многие знали, поэтому в сторону Лаврова посматривали с нескрываемым любопытством – что за парня «закадрила» эстрадная дива?
Прошло около часа, когда за один из соседних столиков шумно приземлилась компания темноволосых парней, скорее всего, кавказцев, бесцеремонно тарабанящих на весь зал на своем родном языке. Как интуитивно определил Андрей, эти четверо, скорее всего, были членами какой-то криминальной группировки. Развалившись на стульях, вновь прибывшие потребовали к себе официантку и высокомерно сделали заказ, попутно норовя полапать ее за ноги. Лишь взглянув в сторону этой компании, Эвелина сразу же сникла и поскучнела. Она повернулась к парням спиной, видимо, надеясь, что те не обратят на нее внимания. Но она ошиблась. Шумная компания ее заметила и, что-то обсудив на своем языке, разразилась громким, язвительным хохотом.
В этот момент оркестранты заиграли что-то лирически-тягучее. Один из парней – крепкий в плечах, с хищной, агрессивной улыбочкой, тут же поднялся с места и, подойдя к их столику, с пренебрежительной миной на лице обронил:
– Слышь, чувак, твою красотку можно? Ну, в смысле, пригласить?
– Во-первых, сначала научись нормально разговаривать, – отставив фужер, Андрей демонстративно смерил его взглядом, – а во-вторых, девушка танцует только со мной. Понял?
– Ты че, деловой? – угрожающе насупился тот. – Тебя что, еще ни разу не били?
– Меня – нет. Я – бил. – Лавров вызывающе улыбнулся. – Особенно когда был в командировке на Кавказе, где занимался спортом. Там таких, как ты, клал штабелями. Если мозгов у тебя нет, рискуешь пополнить коллекцию.
– Федерал, что ль? – Парень будто даже обрадовался. – Это хорошо… Скоро ты пожалеешь о своих словах. А эту телку… Да мне она и даром не нужна. Спроси – пусть расскажет, кто и сколько раз ее имел, – уходя, бросил он через плечо.
– И ты еще считаешь себя мужчиной? – презрительно рассмеялся Андрей. – Так говорить о женщине может только самый дешевый, ничтожный ублюдок.
– Что? – вскипел тот, метнувшись к их столику. – Да я тебя, козла, сейчас заживо освежую!
Он выхватил нож с выкидным лезвием и, одним прыжком подскочив к Лаврову, замахнулся, собираясь нанести ему удар в шею. Но тот, с ловкостью кошки вскочив на ноги, легким, изящным движением перехватил его руку, сделал молниеносный подбив ногой и тут же провел удар коленом в правый подвздох. Зал замер в оцепенении, наблюдая за происходящим. Приятели хама вскочили на ноги и торопливо за чем-то полезли в карманы и под мышки, судя по всему, спеша принять в стычке самое активное участие.
Заранее предполагая подобное развитие событий, Андрей сбил агрессора на колени и, жестко удерживая его за глазницы, поднес к кадыку бандита блестящее лезвие только что отнятого ножа.
– Один шаг – и его башка будет валяться на полу, – свирепо предупредил он. – Ваши – на очереди.
Парни растерянно остановились, о чем-то озабоченно переговариваясь. Похоже, ничего подобного они не ожидали. Скорее всего, они уже не раз устраивали подобные дебоши, бравируя своей наглостью и неуязвимостью.
Да и что удивительного? Негласные правила игры «в поддавки», некоторое время назад принятые милицией и судебной системой, дабы «не обострять», согласно которым при равных обстоятельствах дети гор несли существенно меньшую ответственность, нежели их оппоненты, сыграли весьма скверную роль. С одной стороны, вследствие этого представители этнического криминала по поводу и без начинали, говоря по-народному, «борзеть». Заранее зная, что любой, давший им достойный отпор, может быть объявлен националистом со всеми вытекающими последствиями из статьи, призванной карать за разжигание межнациональной розни, они чувствовали себя в подобных ситуациях достаточно уверенно. А с другой – неуклюжее заискивание политиканов, надеющихся сохранить межнациональный мир по принципу «бей своих, чтобы чужие боялись», будучи на виду и на слуху у тех, кто не мог иметь «иммунитета» от действия упомянутого закона, вызывало раздражение и озлобленность. Вопреки ожиданиям «миротворцев» подобная игра «в поддавки» еще больше способствовала притоку отмороженных подростков во всевозможные нацистские группировки, от рук которых страдали вовсе не кавказские и иные бандиты, а простые мирные обыватели с неславянской внешностью…
Вот и здесь, для бойких брюнетов, прекрасно знающих, что их «пятая графа» в любом случае может сыграть роль существенно смягчающего обстоятельства, столь жесткая реакция незнакомца стала полной неожиданностью. Он ведь не мог не знать, что, дойди дело до суда, его проще простого можно было объявить зачинщиком драки. В самом деле, нетрудно заявить: «А нечего было нас чурками обзывать!» – даже если никто обзывать и не думал – попробуй, докажи, что ничего подобного не было? Поэтому, с их точки зрения, этот «фраер» был или какой-то очень важной птицей, или заведомым дураком, не имеющим представления о том, с кем имел неосторожность связаться…
– Эй, мужик! Ты кончай там с ножом баловать! – крикнул один из парней, тыча в Лаврова пальцем. – Отпусти его!
– При условии, что вы сейчас же отсюда выметаетесь. Все, как один! Устраивает? – все тем же, предельно жестким тоном уведомил Андрей.
Еще раз, о чем-то переговорив между собой, бандюки неохотно подтвердили, что это условие они принимают. Лавров отпустил их приятеля и невозмутимо опустился на свое место. Тот поднялся на ноги, с ненавистью глядя на дерзнувшего противостоять их шайке, и желчно потребовал:
– Нож верни!
– Пожалуйста! – усмехнулся Андрей, одним нажатием пальцев сломав лезвие. – Бери!
Бандит зло покривился и молча зашагал вслед за своими «корешами». Подошедшая к Лаврову официантка, сокрушенно вздыхая, тихо произнесла:
– Зря вы с ними связались… Это у нас самая отмороженная банда. Теперь они вас будут караулить на улице. Если хотите, могу провести вас через черный ход.
– Спасибо, но это лишнее. – Лавров мотнул головой. – Мы еще посидим.
– Андрей, а может быть, и в самом деле не стоит рисковать? – держа перед собой стиснутые руки, встревоженно спросила Эвелина. – Вечер все равно испорчен… Никто о вас не подумает плохо, если вы уйдете через черный ход. А я… Я как-нибудь доберусь до дому сама.
– Да полно переживать из-за каких-то там убогих на голову! Если прислушиваться к каждому чиху, тогда и жить не стоит! – категорично не согласился Андрей. – Кстати, мы давно не танцевали. Вашу руку, мадам!
Они вышли на очередной танец, сопровождаемые десятками глаз. Кто-то смотрел с завистью – эх, и мне бы так. Кто-то с уважением и даже восторгом – есть же мужики! Кто-то с тревогой и сочувствием – что ж теперь с ним будет-то? Но были и те, кто смотрел с многозначительным злорадством – ну, деятель, держись! Теперь как бы не пополнил контингент местного морга.
А Лавров, бережно придерживая свою спутницу, вдруг почувствовал, что былая отчужденность к ней незаметно ушла, а взамен появились какие-то симпатии. И главную роль в этом сыграл недавний инцидент. Тревога, переживания, словно порыв холодного, штормового ветра, сорвали с Эвелины все искусственное и надуманное, оставив только то, что было присуще именно ей. Теперь она уже не казалась лакированной Барби и больше походила на обычную провинциальную девчонку, которой кто-то навязал не свойственную ей роль.
Уже далеко заполночь, перейдя к концу вечера на «ты», они вышли из ресторана. Никого из тех, кто мог бы их поджидать, поблизости не наблюдалось. Взяв такси, они отправились к дому, где жила Эвелина. Андрей решил, что проводит ее до дверей квартиры, а там – как получится. Навязываться на «продолжение банкета» в первый же вечер, с его точки зрения, было заведомой вульгарщиной. Но уж если с ее стороны будут достаточно серьезные намеки, то… Почему бы и не углубить явно начавшие крепнуть взаимные симпатии?
Выйдя из такси у подъезда ее дома – двухэтажки старой постройки с лепниной и коваными балкончиками, Лавров заметил на свежевыпавшей снежной крупе следы широких шин, уходящие за угол. Пройдя по ним, он увидел припаркованный в тени большой черный джип, стоявший в некотором отдалении. Внутренне почувствовав тревогу, он понял – эта «тачка» здесь неспроста.
– Эль, подойди сюда! – негромко окликнул Андрей. – Глянь, эта машина раньше тут появлялась? – повернувшись к девушке, спросил он.
– Это они… – подойдя следом, испуганно прошептала Эвелина. – Это их машина. Я ее хорошо помню. Не хотелось об этом рассказывать… Но год назад вечером эти гады подкараулили меня у ДК и силой увезли с собой. Подруга советовала заявить, но я побоялась – у них тут все схвачено. Что же мне теперь делать?!.
– Спрячься в соседнем подъезде, – каменея лицом, распорядился Андрей. – Сейчас я им устрою варфоломеевскую ночку!
Подойдя к джипу, он ударил ногой по колесу и спрятался за машиной. Авто тут же истошно заголосило на разные голоса сигнализацией. Из подъезда выскочил один из бандитов и, держа перед собой пистолет, побежал к машине. Обойдя вокруг джипа и никого не обнаружив, он щелчком пульта отключил сигнализацию. Неожиданно из-под днища вынырнули чьи-то руки и, схватив его за лодыжки, с силой рванули на себя. Охнув, бандит повалился на асфальт, ударившись о него затылком. При падении с него слетела шапка, и поэтому соприкосновение головы с мерзлой, твердокаменной поверхностью получилось достаточно звучным. Ошарашенный этим непонятным нападением и дикой болью, пронзившей голову, бандит мучительно замычал, шаря руками, судя по всему, в поисках выпавшего из руки пистолета. Почти сразу же из-под машины выскочил Лавров и, подняв оружие бандита, левой рукой сдавил ему горло.
– Сколько человек в подъезде, где они находятся? – прорычал он, приставив ствол пистолета к его переносице. – Отмалчиваться не советую! Считаю до трех. Ну! Раз, два…
– Там трое… Все, кто был в ресторане. Ждут под лестницей напротив входа… Тебе все равно от нас не уйти, – тяжело прохрипел тот.
Услышав последнее, Андрей рассмеялся.
– Кого ты пугаешь, клоун хренов? Если со мной что-то случится, мой спецназ город на уши поставит. А что будет с вами, зверушки пуховые, я и говорить не хочу. Понял? А ну встал! Пошел!
Держа перед собой пошатывающегося бандита, Лавров повел его к подъезду. По его команде тот открыл деверь и, заглянув внутрь, неуверенно позвал:
– Гаджи! Аслан! Закир! Он держит меня на мушке. Выйдите, он хочет с вами говорить.
В подъезде после некоторой заминки послышалась какая-то воркотня, и через некоторое время из подъезда вышли трое, все с пистолетами. Продолжая держать их приятеля перед собой, Лавров объявил:
– Ставлю в известность, что своих ребят о происходящем я уже предупредил. Так что, если вы и дальше будете херней страдать, я вам обещаю очень плохой конец. В лучшем случае вас просто порежут на лоскуты. Заживо. А в худшем… Об этом и не говорить не стану. Вы меня хорошо поняли? А сейчас вот что. Хотите показать, какие вы крутые? Отлично! Я к вашим услугам. Ну-ка, кинули оружие в сторону машины! Я тоже кину – обещаю. И знаете почему? Хочу поквитаться с вами за девушку, которую вы год назад очень сильно обидели. Что, слабы в коленках, джигиты? – едко заметил он, поскольку парни, переглядываясь, расстаться с оружием явно не решались.
– Хорошо! – наконец, зло согласился самый старший – с густыми усами и шрамом на лбу. – Давай покажи, гребаный федерал, чему тебя научили! Бросаем!
Три пистолета по асфальту покатились к джипу. Тут же следом покатился и четвертый. Отбросив совсем раскисшего бандита в сторону, который тут же ничком растекся на снегу, Лавров, не теряя ни секунды, ринулся в атаку. Высоко подпрыгнув, соединенными вместе ногами он нанес среднему из стоявших перед ним прямой удар в лицо. Тот, издав слабый вскрик, со свороченным носом и раздробленной нижней челюстью повалился на снег, а Андрей, выписав в воздухе сальто, опять оказался на ногах. Уйдя от удара ножом, выхваченным из кармана бандитом, находившимся справа, он каблуком резко ударил по его коленной чашечке. Тот, охнув, присел с искаженным от боли лицом. Тут же, вновь уйдя от удара ножа, мелькнувшего слева, Лавров подхватил этого бандита на «мельницу» и, не жалея, с размаху брякнул его спиной о мерзлый тротуар. Тот взвыл, выгибаясь и суча ногами.
Дополнив прием коротким, четким ударом в голову, после чего тот сразу же вытянулся и затих, Андрей широким махом ноги добавил предыдущему удар в солнечное сплетение. Громко икнув, тот, мгновение помедлив, повалился ничком, с поджатыми под живот руками. Обернувшись к лежавшему с разбитой челюстью, Лавров внушительно известил:
– Запомни: нарвались вы на хреновые приключения. У вас – своя мафия, у нас – своя, именуемая спецназом. Слышал о такой? Вы нам теперь хорошо известны и, если где-то здесь еще раз засветитесь, – пощады не ждите. Для вас лучше будет, если вообще отсюда свалите. Девушку берем под свою защиту. Не дай бог, с ее головы упадет хотя бы волос, битьем уже не отделаетесь. Тогда уж точно поедете евнухами охранять гаремы в Арабских Эмиратах.
– Наф тут тофе нноко, – с трудом двигая ртом, из которого сочилась кровавая слизь, просипел бандит. – Нны стесь хосяффа.
– Что? – язвительно рассмеялся Андрей. – Вас тут много? Вы здесь хозяева? Да нет, таких уродов, как вы, здесь единицы. Только такая мразь портит жизнь своим же, провоцируя ненависть местного населения. О! А вот и родная милиция! – добавил он, глядя на подъезжающий к ним «уазик» ППС.
Вышедшие из машины двое милицейских с автоматами, болтающимися на шее, недоуменно уткнулись взглядами в Лаврова, который стоял в окружении четверых человек, едва ворочающихся на тротуаре и снегу.
– Что здесь происходит? Ваши документы! – потребовал крупнотелый щекастый капитан.
– Воспитательная беседа с местным бандконтингентом, – невозмутимо пояснил тот, доставая служебное удостоверение. – Эти люди напали на меня и мою спутницу. Мне пришлось обороняться. Кстати, все они были вооружены пистолетами. Вон, валяются около машины. Эля, подойди сюда! – позвал он.
Из двери подъезда осторожно выглянула Эвелина. Увидев милицейскую машину, она подбежала к Андрею и затараторила капитану, указывая пальцем на усатого бандита с разбитой челюстью:
– Вы должны арестовать этих людей! Это бандиты! Они еще в ресторане начали наглеть, а один из них… Вон тот, что лежит на спине, пытался ударить Андрея ножом. А потом подкараулили нас здесь. А еще! В прошлом году эти четверо насильно увезли меня на своей машине и… И учинили групповуху, уроды проклятые! Об этом всем я буду писать заявление.
– А что ж вы сразу об этом не заявили? – с сомнением хмыкнул старлей, переминаясь с ноги на ногу.
– Потому что боялась. Мне сказали, что у них в милиции свои люди. Их отпустят за недостатком улик, а меня потом эти твари убьют.
– Гм-гм… Заявить, вы, конечно, можете… – капитан пожал плечами, возвращая Лаврову удостоверение. – Но, должен сказать, товарищ майор, что в данном случае вы явно вышли за пределы необходимой обороны.
– Ну вот и подтверждение братских связей нашей милиции и бандитов! – саркастично рассмеялась Эвелина. – Оказывается, Андрей обязан был дать себя убить, чтобы эти подонки еще раз надо мной поиздевались и тоже убили? Я сегодня же пойду в прокуратуру. Но не в нашу, а в областную.
– Капитан, а вы не перепутали свою официальную должность с адвокатской? – сдержанно улыбнулся Андрей, измерив того презрительным взглядом. – Вам не кажется, что согласно своему статусу вы обязаны защищать граждан от бандитов, а не наоборот?
– Так, граждане! – занервничал тот. – Прекращаем дискуссию! Сообщите номера своих домашних телефонов и можете быть свободны. Вас пригласят для выполнения следственных действий. Коля, вызови «Скорую». Надо ж этих куда-то девать?
Сказав свой домашний телефон, Андрей подошел к Эвелине, дожидающейся его у подъезда.
– Ну что, Эля, давай провожу тебя до дверей? – предложил он. – Чтобы уж точно знать, что с тобой все в порядке. Да не бойся, напрашиваться в гости не собираюсь. Я думаю, тебе сейчас не до гостей.
– Спасибо, Андрей, я поднимусь сама, – Эвелина смущенно улыбнулась. – Мне очень неловко, но я и в самом деле хотела бы сейчас побыть одна… Извини, что тебе из-за меня пришлось так рисковать. Господи! Наверное, завтра же уеду отсюда навсегда. Все! Видеть этот город больше не могу. Прощай!
Она быстро коснулась губами щеки Лаврова и скрылась в подъезде. Глянув напоследок на появившуюся из-за угла машину «Скорой», Андрей зашагал в сторону своего «околотка».