Майский солнечный лучик прошмыгнул в щель между неплотно задернутыми шторами, быстро скользнул по полу, забрался на постель и дотронулся до моего носа, неосторожно высунувшегося из-под одеяла. Почувствовав назойливое тепло, я лениво перевернулась на спину. Открыла глаза, пытаясь удержать в памяти остатки приятного сна. Зыбкие сновидения быстро улетучились, но в душе уже щебетали птички. Было радостно от мысли о деньгах. Вчера я наконец-то получила гонорар за удачно проведенное расследование и теперь могу позволить себе немного расслабиться. Никуда не спешить, не шевелить натруженными извилинами, не бегать по городу, выслеживая и вынюхивая, не общаться с подозрительными личностями. Вместо этого можно спать сколько влезет, а проснувшись, просто валяться в постели с книжкой в руках, заглатывая очередную серию приключений непотопляемого инспектора Харри Холе. А потом, после неторопливого завтрака, так же неторопливо совершать шопинг по магазинам, выстроившимся в ряд вдоль центрального проспекта города Тарасова. О-о, как прекрасна жизнь, когда есть деньги и можно хотя бы на некоторое время забыть о работе! Может быть, мне вообще слетать куда-нибудь на недельку, погреться на солнышке у экзотического теплого моря? Я задумалась. Слетать одной? А почему бы и нет, ведь в своем собственном обществе мне никогда не бывает скучно. К тому же теплое экзотическое море – самое лучшее место для перспективной романтической встречи. Именно этого мне сейчас и не хватает.
И тут мой взгляд, доселе безмятежно скользивший в пространстве, наткнулся на большие круглые часы, висевшие на стене. Одиннадцать! Эйфория улетучилась в одну секунду. Растаяла, как утренний туман. Я вспомнила про Ольгу, резко села в постели и тихо застонала. В двенадцать придет Светка, моя приятельница-парикмахерша, чтобы соорудить на моей умной и красивой головушке офигительную (по словам Светки) прическу. Именно сегодня, вместо того чтобы спокойно наслаждаться жизнью и разрабатывать планы роскошного недельного существования в экзотическом раю, я должна брать интервью у Вениамина Альфредовича Жучкина, который именно сегодня дает светский прием в своем новеньком, с иголочки, трехэтажном домишке в Усть-Курдюме, на берегу великой русской реки Волги. Будь проклят тот час, когда я, девушка добрая и сострадательная, приняла предложение Олечки. Терпеть не могу светские приемы, но самое отвратительное – не сам прием, а интервью, которое я зачем-то должна взять у Жучкина для Олечкиной статьи. Однако отказать Ольге я не смогла, и вот почему.
С Олечкой Бобровой, томной сексапильной брюнеткой, ведущей в журнале «Тарасовский бомонд» рубрику «Светская жизнь», меня связывают давние дружеские отношения. Точнее, дружески-деловые. Иногда, наткнувшись на стену в своем расследовании, мне приходится обращаться к Ольге за помощью. Боброва снабжает меня ценнейшей и эксклюзивнейшей информацией о представителях высшего общества нашего славного городка. Олечка – настоящий кладезь информации. Если хотите узнать интимные подробности из жизни какой-либо звезды местного шоу-бизнеса либо услышать последние сплетни о каком-нибудь тарасовском политике, обращайтесь к Олечке Бобровой. Она все знает, она поможет. Но при этом не забудьте, что обязательно наступит день, когда придется платить по счетам. Наступил он и для меня.
Боброва свалилась на меня поздним вечером. Открыв ей дверь, я поразилась тому, как сильно она изменилась за полгода – ровно столько времени мы с ней не виделись. Она перекрасилась в блондинку, сильно похудела, как будто даже полиняла, в ее огромных карих глазах плескалась печаль.
Усаживаясь на кухонную табуретку, Ольга трагически вздохнула и шмыгнула носом. Я быстренько нарезала сыр, открыла коробку конфет и откупорила бутылку шампанского, чтобы отметить нашу встречу, а заодно и окончание моего расследования.
Я говорила без умолку, а Олечка молчала, только кивала, сопела и вздыхала. Но после второго бокала шампанского язык у нее развязался. Жалобно поглядывая на меня, роняя редкие слезинки в опустевший фужер, она рассказала мне свою печальную историю.
С Виталиком, фотографом-фрилансером, Олечка встречалась около года и даже собралась за него замуж (Виталик об этом, правда, не догадывался). Два месяца назад какое-то столичное издательство, в которое он посылал свои снимки, пригласило его в Москву. Он уехал, и больше Олечка своего жениха не видела. Боброва получила от Виталика одно коротенькое письмо по электронке, дескать, у меня все в порядке, устроился хорошо, не скучай, родная. Оля писала ему, но не дождалась ни одной строчки в ответ, звонила на мобильник, но слышала только механическое, бесстрастное: «Абонент находится вне зоны действия сети».
– Ну, это и ежу понятно, – бодро произнесла я, – купил себе новую симку, московскую, вот и отключил старую.
– Это ежу понятно, а мне нет, – всхлипнула Олечка. – Если у него новый номер, то почему мне-то не позвонить? Почему?
– Может, с ним что-то случилось? – предположила я. – Украли телефон со всеми контактами, заболел, попал в больницу, стал жертвой ограбления или…
Тут я прикусила себе язык.
– Ничего не «или», – возмутилась Олечка, и глаза ее гневно сверкнули.
И она поведала мне, что провела маленькое расследование (слава богу, название издательства, пригласившего Виталика, Бобровой было известно), и ей открылась печальная истина: ее Виталик – наивный, добрый, простодушный и доверчивый Виталик – оказался в хищных лапах коварной столичной соблазнительницы. Олечка узнала об этом только сегодня и сразу поняла: она должна действовать! Нужно ехать в Москву и вырвать любимого из когтей разлучницы. Не медля, Боброва помчалась на вокзал и взяла билет. Поезд отходит в час ночи.
Ольга посмотрела на часы и произнесла:
– До отправления осталось больше двух часов, так что еще успеем все обсудить.
Только тут я вспомнила, что Ольга бросила на полу в моей прихожей темно-синюю дорожную сумку.
– Думаешь, у тебя получится? – спросила я, стараясь скрыть скепсис. – Думаешь, бросит ее и вернется к тебе?
– Конечно! Он же любит меня. Только меня. Я знаю, поверь мне. А эта… Так, минутное увлечение. Она мне и в подметки не годится.
– А ты откуда знаешь, Оль? Ты ж ее не видела. Может, там, супермодель, да еще с мозгами Билла Гейтса.
– Скажешь тоже! – фыркнула Ольга. – И не модель, и не Гейтс. Так, обычная баба, работает в той конторе, что Виталика позвала. На вид – мышь мышью. Я к ней на страничку в Фейсбук заходила. Глянуть не на что.
– Значит, ты решила остаться рядом с Виталиком? Или ты думаешь, что он вернется с тобой в Тарасов?
– Пока еще ничего не решила, – вздохнула Ольга. – Там видно будет. Но ехать надо немедленно, пока эта дрянь не запустила свои коготки слишком глубоко. И ты должна мне помочь, Танечка.
– И что от меня требуется? – спросила я, чувствуя неладное.
– Да ничего такого особенного. Поедешь к Вениамину Альфредовичу Жучкину завтра к шести часам и возьмешь у него интервью. Он дает прием, будут акулы местного бизнеса, его друганы, из Министерства культуры тетки приедут, возможно, сама министр пожалует. Вопросы для интервью тут, – Ольга похлопала по своей сумочке, – адрес тоже, и диктофон тебе в помощь. И напрягаться не нужно: включила диктофон – он пишет. Я потом сама прослушаю, когда статью писать буду. Ну и осмотри все, ну там, дом, обстановку, гостей.
– А кто такой Вениамин Альфредович Жучкин? – поинтересовалась я.
– Ну даешь, Тань! Жучкина не знаешь! Один из самых богатых людей нашего края. Наш местный олигарх, владелец сети кафе «Ананас» и мебельной фабрики, кандидат в депутаты областной думы. Меценат, детишек талантливых поддерживает. Да, совсем забыла: Настя Волочкова приедет. Прикинь, какие люди! Жучкин ее к себе в гости пригласил.
– Зачем? Танцевать будет? Или петь?
– Ну-у, скажешь тоже! Послезавтра у нас в городе открытие балетной школы для девочек имени Айседоры Дункан, Волочкову позвали ленточку перерезать. Я ж говорю: Вениамин Альфредыч молодым талантам помогает, а Волочкова, понятное дело, для пиара. Жучкин, поди, ей и заплатил, чтоб она приехала, покрасовалась, ручкой помахала с ножничками. Так что, договорились, Тань? – Олечка просительно заглянула мне в глаза.
Отказывать Ольге было неловко – столько раз помогала, но ехать к Жучкину брать какое-то дурацкое интервью страшно не хотелось. Я сказала:
– А что, у тебя на примете другой кандидатуры нет?
– Нет, – тяжело вздохнула Олечка. – Те, кто на это способен, завтра все заняты. А ты у нас, Танечка, свободный художник, тебе не надо в школу на урок или в офис тащиться. И ты мне сама по телефону сказала, что закончила работу и теперь можешь передохнуть.
Зря сказала. И зря обрадовалась, когда Ольга позвонила по телефону и объявила, что вечером нагрянет ко мне. Но разве ж я могла догадаться, что приедет она ко мне с набитой дорожной сумкой, билетом в кармане и этой просьбой?!
– А перенести интервью никак нельзя? – с надеждой спросила я. – До твоего возвращения?
– Нет. Об этой встрече-то с трудом договорилась. Два месяца Жучкина пасла, ему все недосуг было. И если после этого я не приеду на встречу, знаешь, что будет?
– Что?
– Меня выпрут из журнала. Ты этого хочешь, Тань?
– Нет, конечно, ну что ты, Оля!
– А знаешь, сколько желающих занять мое место? Знаешь, сколько у меня врагов? А тут еще и Виталик… – Ольга бросила на меня сиротский взгляд и жалобно всхлипнула.
– Но я ведь не журналист, Оль, ни разу в жизни не брала ни у кого интервью, даже не знаю, как это делается.
– Как это не брала, Тань? – голос Бобровой вновь обрел уверенность. – А беседы с подозреваемыми? А со свидетелями? Да ты ж этим всю жизнь занимаешься, сколько я тебя знаю!
– Ну, это ж допрос, со свидетелями-то, а никак не интервью.
– Да какая разница! Даже проще. Из Жучкина тебе не придется вытягивать сведения, он сам с радостью все расскажет, преподнесет на тарелочке с голубой каемочкой. Да ему самому нужно, чтобы про него написали: какой он добрый, щедрый, детишкам помогает, таланты продвигает. И потом, Тань, я ж тебе вопросы оставляю. Задашь Жучкину несколько вопросов, покрутишься там, поешь икорки, фуа-гра и еще какой вкусняшки. У него, как пить дать, фуршет будет. А заодно и посмотришь, как люди живут. И хорошенько все осмотри, ну, там, дом, интерьер, мебель, кто с кем и в чем. Пофоткай, ага? – окончательно повеселела Олечка, понимавшая, что мое согласие – дело практически решенное.
– Сфоткать? Ну-у, не знаю, – уныло протянула я. – Я ведь не фотограф. Не профессионал.
– Не важно. Главное, щелкай больше, не стесняйся. Из тысячи фоток обязательно найдется пара приличных. И потом, это же всего-навсего Жучкин, я ж тебя не к губернатору и не к президенту отправляю. И тебе польза: глядишь, нужные связи завяжутся. Разве тебе не нужны полезные или просто приятные знакомства? Ты ведь сама говорила, что в данный момент находишься в поисках, – Ольга покрутила головой вокруг себя в поисках присутствия мужчины в моей жизни. Не увидела ничего интересного и добавила просительно: – Ну так как, Тань? Соглашайся, не пожалеешь. И меня выручишь.
Через полчаса, выгрузив из сумочки диктофон и листочек с вопросами и адресом Жучкина, Ольга укатила на такси на вокзал, преисполненная надежды на скорое восстановление нежных отношений со своим драгоценным Виталиком. Уже в прихожей она сказала:
– И, пожалуйста, изыщи возможность задать парочку вопросов Волочковой. Жалко упустить такой шанс.
– Например?
– Спроси ее про свадьбу. Ходят сплетни, что у нее роман с известным футболистом. Посмотри в компьютере, что про нее пишут. А заодно и про Жучкина глянь. Ой, погоди-ка!
Ольга достала из сумочки свое журналистское удостоверение и вручила мне со словами:
– На, возьми. Я не успела согласовать твою кандидатуру, так что завтра ты – Ольга Боброва.
Я раскрыла корочки и глянула на черно-белую фотографию. На меня совсем не похожа, впрочем, на Ольгу тоже. Карточка просто ужасная, наверняка это паспортный снимок, ведь хуже фото на паспорт, как известно, может быть только его ксерокопия. Ладно, сойдет. И я сунула удостоверение в карман.
– Только не потеряй, ладненько? – попросила Олечка, открывая дверь. – Ну, пока-пока, удачи тебе, Тань.
– И тебе того же, – пробурчала я, закрывая дверь.
Я направилась к шкафу, чтобы провести ревизию на предмет подходящего случаю наряда, а затем взяла телефон и набрала номер Светки. Она уже легла спать, но заснуть не успела и сообщила, что завтра, то есть уже сегодня, будет у меня ровно в двенадцать дня со всеми своими парикмахерскими принадлежностями.
И вот теперь я, время от времени поглядывая на часы, изучала маленький диктофон и читала вопросы, оставленные мне Олечкой. Вопросы были немногочисленные и достаточно простые – видимо, Ольга делала ставку не на жизненные планы и богатый внутренний мир Жучкина, а на роскошный интерьер Жучкинского дома, наряды и драгоценности его гостей и Анастейшу, как окрестили балетную диву Волочкову ее интернет-фанаты.
Светка задерживалась, и я от нечего делать бросила кости. Выпало 7+21+25: «Берегитесь человека, который не ответил на ваш удар: он не забудет обиды и не позволит вам простить себя».
И как это понимать? Кто этот человек? И что имеется в виду под ударом? Я призадумалась. Не собираюсь никого бить в доме у Жучкина, ни физически, ни морально. Я снова взяла листок с вопросами. В них нет ничего, затрагивающего чье-то достоинство, хотя… Может, имеется в виду Волочкова? Способна ли эта женщина разозлиться, если ее спросить: «Скажите, любезнейшая Настя, когда ваша свадьба? А кто жених?» Да уж! Я вот всегда злюсь, когда досужие тетушки пристают ко мне с подобными вопросами. А может, ну ее, Волочкову? Пусть себе живет! Или все же спросить про свадьбу с Кержаковым? Вряд ли Анастейша обидится, а Ольга будет счастлива.
Мои раздумья оборвал требовательный звонок в дверь. Светка! Ну наконец-то, не прошло и полугода! Я вскочила и понеслась к входной двери.