Октябрь 2025 года
Я хорошо помню свой дом в туманном Вашингтоне, где мы жили, когда я был еще ребенком. Он казался мне безопаснейшим местом на Земле: какие бы события не происходили в мире, наш дом был оплотом спокойствия. Позже, сменив с десяток убежищ и временных ночлежек, я просыпался порой с твердой уверенностью, что лежу в своей кровати. В моей детской комнате с окнами на лес, с картой мира на стене и старыми книгами по ботанике, доставшимися от бабушки. По иронии судьбы именно там все и началось.
Диван в гостиной был не просто диваном, он служил настоящим стратегическим объектом, который отделял кухонную зону от зоны отдыха. Когда папа запретил мне смотреть новости из-за кошмаров, я тайно пробирался к телевизору, прячась за диваном, чтобы мама видела меня с кухни, а потом бесшумно прыгал на него, словно ниндзя.
Я смотрел новости в беззвучном режиме. Дикторы открывали рты, а за их спинами ветер гнул ели. Дождь с силой лупил по корпусам джетов, почти сливающихся по цвету с идеально ровной взлетной полосой. Дальше картинка обычно менялась, и нам показывали их. Треугольники.
Треугольные объекты начали появляться по всему миру осенью 2025 года. Их назвали «неопознанным атмосферным феноменом» – часть из этих объектов оказалась зондами, часть воздушными шарами, а часть и вовсе была дорисована нейросетями. Отец рассказывал тогда, что его сосед видел треугольник своими глазами, когда рыбачил на озере. И я хотел увидеть, чтобы поверить окончательно.
Включи новости в любое другое время – ты снова увидишь все те же объекты, только в ночном небе. Стримы с видеокамер в аэропортах, возле торговых центров, на окраинах города. Иногда нам показывали, как на них лают собаки – беззвучно, но я прекрасно мог представить себе этот надсадный лай.
Лестница скрипит, и я мгновенно нажимаю на кнопку «выключить». Успеваю увидеть папины ноги, спускающиеся по лестнице. Я делаю вид, что сплю, несмотря на то, что сердце мое колотится, а губы дрожат, пытаясь сдержать улыбку.
Подушка летит мне в живот. Это совсем не больно, и не скажу, что совсем уж неожиданно. Я скрючиваюсь от смеха, когда папа начинает щекотать меня.
– Шел бы ты погулять, Джунипер! – говорит он в конце, и я знаю, что на самом деле отец хочет, чтобы я присмотрел за младшим братом.
Вот он, Лорел или просто Ло, четырех лет – почему-то я хорошо запомнил его именно в этом возрасте – раскручивает себя на качелях у нас во дворе.
«И как у него голова не отвалится?» – подумал я.
Если бы я попробовал раскрутить себя так же, меня наверняка стошнило бы.
И все же этот вид успокаивал меня: несмотря на поздний октябрь, погода была теплая; красная бейсболка Ло выделялась на фоне тяжелых туч, медленно плывущих над нашим районом. Из окна было видно мое любимое дерево, наш красный кедр, плотно увитый плющом. Его ствол был настолько толстым, что его могли обхватить только мама, Ло и я, взявшись за руки.
Бывшие владельцы участка хотели срубить дерево, и тогда при покупке дома отец накинул им пару сотен долларов, лишь бы оставили столетнее растение в покое. Мама любила говорить, что в первую очередь отец купил наше дерево, а уж во вторую – дом.