3
Поездка до Палм-Спрингса была сущим мучением.
Поскольку меня вытащили из постели посреди ночи, я чувствовала себя разбитой и не смогла уснуть, даже когда Кит в свою очередь сел за руль. Слишком много всего нужно было обдумать: Зоя, моя репутация, эта миссия… В голове крутились тревожные мысли. Мне просто хотелось разрешить все проблемы в жизни. И манера Кита вести машину ничуть не облегчала моего состояния.
А еще меня расстраивало, что отец не дал мне попрощаться с мамой. Он все время продолжал твердить: мы должны дать ей поспать, – но я знала правду. Он боялся: вдруг мама, узнав о моем отъезде, попытается нас остановить. Она пришла в ярость из-за моего последнего задания: я отправилась на край света в одиночку лишь для того, чтобы вернуться без малейшего понятия о том, как все будет дальше. По мнению мамы, алхимики просто беспардонно меня использовали. Она сказала отцу – это к лучшему, что от меня, похоже, отказались. Не знаю, смогла бы мама по-настоящему помешать важным планам, но мне не хотелось ставить под угрозу Зою.
От отца я не ожидала теплых прощальных слов, но было странно уезжать, оставляя отношения с сестрой и матерью в таком подвешенном состоянии.
Когда наступил рассвет, ненадолго превративший пустынный пейзаж Невады в сияющее море красного и золотого, я полностью отказалась от попыток уснуть и решила вместо этого как следует зарядиться энергией. Купив пол-литровую порцию кофе на заправочной станции, я заверила Кита, что до конца путешествия смогу править сама. Он с радостью уступил мне руль, но вместо того чтобы уснуть, тоже купил кофе и весь оставшийся путь доставал меня болтовней.
До сих пор он всячески старался демонстрировать свое новое дружелюбное поведение, и я почти скучала по его прежней враждебности. Я была полна решимости не дать ему ни малейшего повода усомниться во мне, поэтому очень старалась улыбаться и понимающе кивать. Это было трудновато делать со стиснутыми зубами.
Иногда беседа была не так уж тягостна. Деловые разговоры я могла перенести, а нам все еще требовалось обсудить множество деталей. Кит рассказал все, что знал о школе, и я внимательно выслушала описание моего будущего дома.
Частная подготовительная школа Амбервуд, очевидно, была престижным заведением, и я гадала, не сойдет ли она за колледж. Как и требовалось алхимику, я обладала всеми необходимыми для работы знаниями, но что-то во мне всегда жаждало узнавать все больше. Я научилась довольствоваться чтением и самостоятельными исследованиями, но все же колледж – или даже простое пребывание рядом с теми, кто знает больше и может чему-то меня научить, – о таком я мечтала уже давно.
Как «ученица выпускного класса» я буду иметь привилегии выходить за пределы кампуса, и первым же делом после получения фальшивых документов следовало раздобыть для меня машину. То, что я буду иметь относительную свободу, делало положение вещей чуть более сносным. Хотя Кит с таким энтузиазмом принялся обеспечивать меня собственным транспортом явно лишь для того, чтобы я могла взвалить на себя любую работу, которая подвернется на этом задании.
Кит просветил меня насчет еще одной детали. Я о ней не подумала, а ведь следовало бы.
– Ты и эта девчонка, Джил, будете записаны в школу как сестры, – сообщил он.
– Что?
То, что моя хватка на руле не дрогнула, служило мерилом моего самоконтроля. Жить с вампиром – одно, но быть родственницей вампира?
– Почему? – вопросила я.
Краем глаза я увидела, как Кит пожал плечами.
– А почему бы и нет? Это объяснит, почему ты так часто будешь находиться с ней рядом. И это хороший предлог, чтобы вы жили в одной комнате. Обычно школы не селят вместе учащихся разного возраста, но… Ваши «родители» пообещали щедрое денежное пожертвование, которое заставило школу изменить обычные порядки.
Я была так ошеломлена, что меня даже подвела естественная реакция, и, против обыкновения, мне не захотелось влепить Киту пощечину, когда тот закончил говорить с самодовольным хихиканьем.
Я знала, что мы будем жить вместе… Но сестры? Это было… странно. Нет, не просто странно. Нелепо.
– Безумие, – выговорила наконец я, все еще слишком потрясенная, чтобы дать более распространенный ответ.
– Это всего лишь на бумаге, – отозвался Кит.
Верно. Но играть роль родственницы вампира? В этом было нечто такое, что перевернуло вверх тормашками весь привычный для меня порядок вещей. Я гордилась тем, как научилась держаться рядом с вампирами, но этому помогала вера в мое особое предназначение. Ведь на самом деле я – посторонняя, деловой партнер, временный и отстраненный. Роль сестры Джил уничтожала разделительные линии и предусматривала близкие отношения, а я не была уверена, готова ли к такому.
– Не так уж плохо для тебя будет жить с одной из них, – заметил Кит, барабаня пальцами по окну и еще сильнее раздражая меня этим. Что-то в его слишком небрежной манере заставляло ожидать ловушки. – Тебе не привыкать.
– Сомневаюсь, – сказала я, тщательно подбирая слова. – Я провела с ними максимум неделю. И вообще-то большую часть времени – с дампирами.
– Невелика разница, – пренебрежительно отозвался он. – Пожалуй, дампиры еще хуже. Они омерзительны. Не люди, но и не вполне вампиры. Плоды противоестественных союзов.
Я не сразу ответила, притворившись, будто сосредоточена на дороге. В словах Кита была истина, в которую верили алхимики. С детства я усвоила: обе расы вампиров, морои и стригои, темные и дурные. Им нужна кровь, чтобы выжить. Какое существо пьет кровь другого? Это было отвратительно, и меня тошнило от одной мысли о том, что скоро я буду возить моройку на «кормления». Но дампиры… С ними все обстояло сложнее. По крайней мере, для меня теперь обстояло сложнее. Дампиры были наполовину людьми, наполовину вампирами, появившимися в те времена, когда две расы свободно вступали в связи. За века вампиры отдалились от людей, и обе наши расы теперь сходились на том, что подобные отношения – табу. Однако раса дампиров продолжала существовать вопреки всему, вопреки тому факту, что дампиры не в состоянии порождать дампиров. Они могут появляться только от мороев и от людей, и множество мороев были готовы выполнить эту задачу.
– Верно? – спросил Кит.
Он уставился на меня, ожидая, когда я соглашусь, что дампиры омерзительны, – а может, надеясь на мои возражения. В любом случае я слишком долго молчала.
– Верно, – сказала я и выдала стандартную фразу алхимиков: – В определенной степени они хуже мороев. Этой расе не положено существовать.
– Ты меня на секунду напугала, – сказал Кит.
Я наблюдала за дорогой, но почти не сомневалась, что он мне подмигнул.
– Я уж было подумал, ты собираешься их защищать. Да, зря я верил историям, которые о тебе рассказывают. Я вполне понимаю, почему ты захотела перетянуть на себя всю славу – но, должно быть, чертовски трудно работать с одним из них.
Я не могла объяснить, почему, проведя немного времени с Розой Хэзевей, легко забыть, что она дампир. Даже физически дампиры и люди практически неразличимы. Роза была полна жизни и энергии и казалась человеком в большей степени, чем я сама. Роза явно не согласилась бы на такое задание, сказав лишь с притворной кротостью: «Да, сэр». Не то что я.
Роза не смирилась даже тогда, когда ее упрятали в тюрьму и против нее было все моройское правительство. Шантаж Эйба Мазура послужил катализатором, подстегнувшим меня помочь ей, но я все равно никогда не верила, что Роза совершила убийство, в котором ее обвиняли. Эта уверенность вкупе с нашей хрупкой дружбой заставила меня нарушить правила алхимиков и помочь Розе и ее бойфренду-дампиру, грозному Дмитрию Беликову, ускользнуть от властей.
И в течение всего этого времени я с некоторым изумлением наблюдала, как Роза сражается с целым миром. Я не могла завидовать тому, кто не был человеком, но, без сомнения, восхищалась ее силой – и тем, что она отказывалась сдаться при любых обстоятельствах.
И опять-таки я вряд ли могла рассказать обо всем этом Киту. И, вопреки его разлюбезному поведению, все еще ни на мгновение не поверила, что он внезапно примирился с моей компанией.
Я слегка пожала плечами.
– Я считала, что риск оправдан.
– Понятно, – отозвался он, поняв, что я не собираюсь продолжать. – В следующий раз, решив в делах с вампирами и дампирами нарушать приказы, позаботься о прикрытии, чтобы не влипнуть слишком сильно.
Я усмехнулась.
– Я не собираюсь снова нарушать приказы.
По крайней мере, это было правдой.
Мы добрались до Палм-Спрингса под вечер и немедленно приступили к делу. К тому времени мне до смерти хотелось спать, и даже Кит – несмотря на его говорливость – выглядел слегка усталым. Но мы получили весточку, что Джил и ее сопровождающий прибывают завтра, значит, у нас оставалось очень мало времени на то, чтобы все подготовить.
Во время визита в частную школу Амбервуд выяснилось, что моя «семья» увеличилась. Очевидно, прибывающего вместе с Джил дампира тоже записали в школу под видом нашего брата. И Кит также собирался быть нашим братом. Когда я спросила его об этом, он объяснил, что нам нужен кто-нибудь из местных, чтобы выступать в качестве нашего опекуна в том случае, если меня или Джил надо будет отпросить с занятий или добиться еще каких-нибудь привилегий. Поскольку наши воображаемые родители жили в другом штате, связаться с ним будет быстрее. Я не могла оспорить эту логику, хотя и считала – быть его родственницей еще омерзительнее, чем иметь в семье дампиров или вампиров. А это говорило о многом.
В водительских правах, полученных от признанного изготовителя фальшивых документов, значилось, что теперь я – Сидни Катерина Мелроуз, из Южной Дакоты. Мы выбрали Южную Дакоту, поскольку решили – местные видели не слишком много водительских прав из этого штата и не смогут распознать изъяна в моих. Не то чтобы я ожидала, будто в документах окажется изъян. Алхимики не связываются с людьми, делающими второсортную работу. А еще мне нравилось изображение горы Рашмор[4] на правах. Это было одно из немногих мест в Соединенных Штатах, где я никогда не бывала.
День завершился событием, которое я предвкушала больше всего: поездкой к торговцу машинами. Я и Кит препирались с ним почти так же сильно, как друг с другом. Меня вырастили в духе практичности и научили сдерживать свои чувства, но я любила автомобили. То была одна из немногих черт, унаследованных мною от мамы. Она работала механиком, и лучшие воспоминания детства были связаны с нашей совместной работой в гараже. Самую большую слабость я питала к спортивным и старинным автомобилям, особенно с мощными двигателями. Я знала, что такие двигатели вредны для окружающей среды, и все равно они мне так нравились! Однако и речи не было о том, чтобы задействовать такие машины для нашей работы. Кит доказывал, что мне нужна машина, способная вместить любых пассажиров и любой груз и не привлекающая к себе особенного внимания. И вновь я уступила, согласившись с его доводами, как примерный юный алхимик.
– Но не понимаю, почему это обязательно должен быть «универсал», – проворчала я.
Прицениваясь, мы дошли до нового «Субару Аутбека», который отвечал большинству наших требований. Я почувствовала: это то, что мне надо. С ним будет легко управляться, у него приличный двигатель, и все же…
– Я чувствую себя наседкой с выводком детей, – сказала я. – Для этого я слишком молода.
– Многодетные мамаши водят минивэны, – ответил Кит.
Я сердито посмотрела на него.
– А машина обязательно должна быть коричневой?
Да, если мы хотели купить именно эту машину. Как бы мне ни хотелось иметь голубую или красную, решающую роль сыграло то, что машина была новой. Моя утонченная натура противилась тому, чтобы водить «чужую» машину. Я хотела иметь свою – сияющую, новую и чистую.
Итак, мы заключили сделку, и я, Сидни Мелроуз, стала гордой владелицей коричневого «универсала». Я назвала его Латте, надеясь, что моя любовь к кофе скоро перейдет на машину.
Как только с делами было покончено, Кит оставил меня, чтобы отправиться в свою квартиру в центре Палм-Спрингса. Он предложил мне остановиться там, но я вежливо отказалась и взяла комнату в гостинице, испытывая благодарность к алхимикам за их щедрость. Честно говоря, я бы расплатилась собственными деньгами, только бы спасти себя от пребывания под одной крышей с Китом Дарнеллом.
Я заказала обед в номер, наслаждаясь одиночеством после долгих часов, проведенных в машине с Китом. Потом переоделась в пижаму и решила позвонить маме. Хоть я и радовалась тому, что на время избавлюсь от неодобрения отца, но скучала по маме.
– Это хорошие машины, – сказала она, узнав о моем приобретении.
Мама всегда была вольнолюбива, чем сильно отличалась от моего отца. Он учил меня химическим формулам, а она показывала мне, как самой сменить в машине масло. Алхимики не обязаны сочетаться браком с другими алхимиками, но я всегда удивлялась, какие же силы свели моих родителей вместе. Может, отец не был таким строгим в молодые годы.
– Наверное, – ответила я все еще обиженным тоном.
Мама была одной из немногих, рядом с кем я могла не прикидываться идеальной и не изображать постоянную радость. Она всегда ратовала за открытое выражение своих чувств.
– Понимаешь, меня просто раздражает, что мне почти не дали слова.
– Раздражает? Я взбешена из-за того, что он даже не поговорил со мной об этом! – воскликнула мама. – Не могу поверить, как это он взял и умыкнул тебя! Ты моя дочь, а не товар, который он может запросто перевозить!
Странно, но мать на мгновение напомнила мне Розу – обе бесстрашно говорили все, что думают. Такая черта казалась мне странной, но иногда, размышляя о своем тщательном самоконтроле и сдержанности, я гадала: может, как раз я странная?
– Он не знал всех деталей, – сказала я, машинально заступаясь за отца.
Если бы родители злились друг на друга, при отцовском-то нраве, жизнь в доме стала бы невыносимой для Зои, не говоря уж о маме. Лучше позаботиться, чтобы там царил мир.
– Ему не рассказали всего.
– Иногда я их ненавижу! – В мамином голосе слышалась угроза. – Иногда я ненавижу и его тоже.
Что сказать в ответ? Конечно, я негодовала на отца, но он все-таки был моим отцом. Множество трудных решений он принимал из-за алхимиков, и, хотя иногда я чувствовала, что задыхаюсь в поставленных мне тесных рамках, работа алхимиков была важна, я в этом не сомневалась. Людей следовало защищать от знания о вампирах. В противном случае началась бы паника. Хуже того, это могло бы загнать некоторых слабовольных людей в рабство к стригоям в обмен на бессмертие и окончательное разрушение души. Такое происходило чаще, чем нам бы хотелось.
– Все в порядке, мама, – успокаивающе проговорила я. – Со мной все хорошо. Мне больше не грозит беда, я даже не выехала из Соединенных Штатов.
Вообще-то я не знала, насколько правдивы мои слова о «беде», но решила хоть немного утешить ее. Стэнтон велела мне хранить в секрете дислокацию в Палм-Спрингсе, но, если я раскрою, что мы не за границей, это не слишком повредит и, возможно, убедит маму, что меня ждет работа не труднее обычной. Прежде чем я повесила трубку, мы поговорили еще немножко, и мама рассказала, что получила весточку от моей сестры Карли. К счастью, у нее было все хорошо. Мне ужасно хотелось узнать, как там Зоя, но я устояла против желания попросить ее к телефону. Я боялась – если Зоя подойдет, выяснится, что она все еще на меня злится. Или, хуже того, вообще не желает со мной разговаривать.
Я отправилась спать в меланхолическом настроении, жалея, что не могла раскрыть маме все свои страхи и показать свою неуверенность. Разве не так ведут себя нормальные матери и нормальные дочери? Я знала – мама с готовностью бы меня выслушала. Это мне нелегко было открыться. Для нормального подростка я была слишком посвящена в секреты алхимиков.
Открыв глаза после долгого сна, я увидела льющийся в окно солнечный свет и почувствовала себя лучше. Мне предстояла работа, и поставленная передо мной новая цель заставила меня стряхнуть чувство жалости к себе. Я вспомнила, что делаю это ради Зои, ради мороев и ради людей. Это помогло мне сосредоточиться и отбросить неуверенность – по крайней мере, в данный момент.
Около полудня я заехала за Китом, и мы отправились за город, чтобы встретиться с Джил и тем затворником-мороем, который будет нам помогать.
Киту было что рассказать об этом морое по имени Кларенс Донахью. Кларенс жил в Палм-Спрингсе уже три года, с тех пор как в Лос-Анджелесе скончалась его племянница. Очевидно, смерть племянницы тяжело подействовала на него. Кит встречался с Донахью пару раз во время прошлых заданий и все время отпускал шуточки насчет того, что Кларенс вот-вот спятит.
– Он – хранилище кровяных шариков без шариков в голове, – сказал Кит, хихикая.
Держу пари, он выжидал немало дней, чтобы отпустить эту шутку. Шутки его были вульгарными – и в придачу глупыми, – но чем ближе мы подъезжали к дому Кларенса, тем тише и тревожнее становился Кит. Кое-что пришло мне в голову.
– Со сколькими мороями ты уже встречался? – спросила я, когда мы съехали с главной дороги и свернули на длинный извилистый подъездной путь.
Дом был похож на особняки в фильмах ужасов – приземистый, из серого кирпича, совершенно не гармонирующий с остальной виденной нами архитектурой Палм-Спрингса. Единственным напоминанием о том, что мы в Южной Калифорнии, служили вездесущие пальмы вокруг. Странное сочетание.
– Я повидал достаточно мороев, – уклончиво ответил Кит. – Мне под силу находиться рядом с ними.
Его уверенный тон казался натянутым. Я поняла: несмотря на его браваду, несмотря на комментарии насчет рас мороев и дампиров и суждения о моих действиях, Кит на самом деле очень, очень нервничал по поводу того, что ему придется находиться рядом с не-людьми. Ничего странного. Большинство алхимиков были такими же. Огромная часть нашей работы даже не включала в себя взаимодействие с миром вампиров, поскольку заниматься приходилось миром людей. Записи следовало спрятать, свидетелей подкупить. Большинство алхимиков очень мало контактировали с предметами своего изучения; подавляющая часть знаний была почерпнута из историй и сведений, передававшихся в семьях из поколения в поколение. Кит сказал, что встречался с Кларенсом, но не упоминал, что ему приходилось проводить время с другими мороями или дампирами – и уж наверняка не с целой их группой. А мы собирались встретиться именно с группой.
Мысль о том, что придется общаться с вампирами, радовала меня не больше, чем Кита, но, к счастью, и не пугала так, как раньше. Я закалилась благодаря Розе и ее компании. Я даже бывала при моройском королевском дворе, который раньше посещали очень немногие алхимики. Если уж я уцелела в самом сердце их цивилизации, наверняка смогу справиться с тем, что ждет меня в этом доме. Правда, было бы немного легче, если бы дом Кларенса поменьше смахивал на жуткий особняк с привидениями из фильма ужасов.
Мы подошли к двери, демонстрируя единство в стиле одежды – таков официальный дресс-код алхимиков. Каковы бы ни были его недостатки, Кит неплохо привел себя в порядок. На нем были штаны цвета хаки и белая рубашка с темно-синим галстуком – рубашка с короткими рукавами, хотя я сомневалась, что это сильно помогало от жары. Стояло начало сентября, и температура доходила до тридцати двух градусов, когда я покидала гостиницу. Я смотрелась не хуже в коричневой юбке, колготках и блузке в цветочек с очень коротким рукавом.
Я запоздало сообразила, что мы чем-то похожи.
Кит поднял руку, но дверь отворилась прежде, чем он успел постучать. Я вздрогнула, слегка утратив решимость, несмотря на успокоительные заверения, которые только что себе дала.
Судя по лицу парня, открывшего дверь, он удивился при виде нас. В одной руке он сжимал пачку сигарет и выглядел так, будто шел на улицу покурить. Приостановившись, парень окинул нас быстрым оценивающим взглядом.
– Ну что, будете обращать меня или втюхивать мне сайдинг?
Этого обезоруживающего заявления оказалось достаточно, чтобы тревога моя улетучилась. Парень был мороем чуть постарше меня, с каштановыми волосами, которым, без сомнения, тщательно старался придать растрепанный вид. В отличие от Кита с его смехотворными потугами уложить прическу с помощью геля этот парень и в самом деле добился успеха, так что волосы его смотрелись отлично. Как и все морои, он был бледен, высок и строен. Он рассматривал нас изумрудно-зелеными глазами; лицо его мог бы изваять один из классических мастеров, которыми я так восхищалась.
Потрясенная, я отмахнулась от этого сравнения, как только оно пришло мне в голову. Перед нами был, в конце концов, вампир. Смешно было любоваться им так, словно это классный человеческий парень.
– Мистер Ивашков, – вежливо сказала я, – приятно видеть вас снова.
Он нахмурился и обозрел меня с высоты своего роста.
– Я вас знаю. Откуда же?
– Мы…
Я хотела сказать «знакомы», но поняла, что это не совсем так, ведь нас не представили друг другу официально во время нашей предыдущей встречи. Он просто присутствовал тогда, когда Стэнтон и меня притащили ко двору мороев для допроса.
– Мы встречались в прошлом месяце. При вашем дворе.
В его глазах засветилось узнавание.
– Верно. Алхимик.
На мгновение он задумался, а потом удивил меня, припомнив мое имя. Когда я была при дворе мороев, там творилось такое, что я не ожидала произвести впечатление.
– Сидни Сейдж.
Я кивнула, пытаясь не казаться расстроенной оттого, что меня узнали. А вот Кит неожиданно застыл рядом со мной. Он заявил, что ему «под силу» находиться рядом с мороями, но «под силу», очевидно, означало – смотреть на них разинув рот и не произносить ни слова. Продолжая мило улыбаться, я сказала:
– Кит, это Адриан Ивашков. Адриан, это мой коллега, Кит Дарнелл.
Адриан протянул руку, но Кит ее не пожал. То ли потому, что был потрясен до глубины души, то ли потому, что не захотел прикасаться к вампиру, уж не знаю. Адриана, похоже, это не смутило. Он уронил руку и, шагнув мимо нас, вытащил зажигалку. Потом кивком головы указал на дверной проем:
– Вас ждут. Входите.
После этого он наклонился к уху Кита и зловещим тоном добавил:
– Если. Вы. Осмелитесь.
Ткнул Кита в плечо и разразился зловещим хохотом: «Буа-га-га!»
Кит подскочил чуть ли не на три метра. Адриан захихикал и зашагал по садовой дорожке, на ходу прикуривая.
Я сердито уставилась ему вслед – хотя мне хотелось смеяться – и подтолкнула Кита к двери:
– Пошли.
На меня повеяло прохладным воздухом.
Во всяком случае, Кит как будто ожил.
– Это что такое было? – вопросил он, когда мы шагнули в дом. – Он практически на меня напал!
– То, что ты выглядел как идиот! И он тебе ничего не сделал. Ты не мог вести себя так, будто еще больше перепуган? Они знают, что не нравятся нам, а вид у тебя был такой, словно ты вот-вот пустишься наутек.
Должна признаться, мне доставило удовольствие видеть Кита застигнутым врасплох, но чисто человеческая солидарность не допускала того, чтобы я переметнулась на другую сторону.
– Не было у меня такого вида! – заспорил Кит, хотя явно был смущен.
Мы прошли по длинному коридору с темным деревянным полом и отделкой, которая, казалось, поглощала весь свет.
– Господи, что такое с этими людьми? – спросил Кит. – А, я знаю. Они не люди.
– Тише, – сказала я, слегка обескураженная горячностью, прозвучавшей в его тоне. – Они здесь. Разве ты не слышишь?
В конце коридора виднелась массивная застекленная дверь. Матовые витражные стекла скрывали то, что находилось внутри, но можно было расслышать негромкий гул голосов.
Я постучала и подождала приглашения войти. Гнев на лице Кита угас, мы обменялись быстрыми сочувственными взглядами. Вот оно. Начинается.
Мы шагнули в комнату.
Когда я увидела, кто в ней находится, мне пришлось сделать усилие, чтобы у меня не отвисла челюсть, как недавно у Кита.
На мгновение у меня перехватило дыхание. Я издевалась над Китом за то, что тот боится быть рядом с вампирами и дампирами, но теперь, оказавшись лицом к лицу с целой их компанией, внезапно почувствовала себя в ловушке. Стены как будто наступали на меня, и думать я могла только о клыках и крови. Мой мир пошатнулся – и не только из-за присутствия здесь сразу нескольких вампиров.
Среди них я увидела Эйба Мазура.
«Дыши, Сидни. Дыши», – велела я себе.
Но это оказалось нелегко. С Эйбом у меня были связаны тысячи страхов, тысячи затруднительных положений, в которые я попадала.
Окружающий мир постепенно обрел четкие очертания, и я снова взяла себя в руки. В конце концов, тут находился не только Эйб, и я заставила себя сосредоточиться на остальных и не обращать на него внимания.
В комнате, кроме Эйба, сидели еще трое, и я узнала двоих из них. Незнакомец, пожилой морой с редеющими волосами и длинными седыми усами, очевидно, был хозяином дома, Кларенсом.
– Сидни!
Это произнесла Джил Мастрано, ее глаза восторженно засияли. Мне нравилась Джил, но я не думала, что произвела на эту девушку впечатление, оправдывающее такое теплое приветствие. Судя по виду Джил, она готова была подбежать и обнять меня, и я молилась, чтобы она этого не сделала. Ни к чему Киту такое видеть. А еще важнее – ни к чему, чтобы Кит об этом доложил.
Рядом с Джил сидел дампир, которого я знала так же, как Адриана, – то есть видела его, но нас никогда друг другу не представляли. Эдди Кастиль тоже присутствовал во время моего допроса при королевском дворе и, если память мне не изменяла, сам угодил в беду. Он во всех отношениях казался человеком: атлетического сложения, с лицом загорелым и обветренным – ясно было, что он много времени проводит на солнце. У него были рыжевато-каштановые волосы и орехового цвета глаза, которые разглядывали меня и Кита дружелюбно, но настороженно. Таковы стражи. Они всегда начеку, всегда высматривают ближайшую угрозу. В некотором роде это меня успокаивало.
Я вновь вернулась взглядом к Эйбу, который за мной наблюдал. Его явно развлекало то, что я избегаю на него смотреть. На лице его блуждала хитрая улыбка.
– Ну, мисс Сейдж, – медленно проговорил он, – вы не собираетесь со мной поздороваться?