Пеньюар Императрицы повидал
немало на своем веку,
И альфонсы вереницей
навевают на нее теперь… тоску!
Мне еще повезло, ибо один скромный Император в треуголке скончался прямо на Святой Елене. Правда, о том, что это был остров, уже мало кому интересно… Если где-то и звонил будильник, то явно не про мои уши. Так что пока строгое начальство нервно набирало мой номер, я смотрела, с каким рвением пытаются предать земле тело и анафеме безвестного убийцу.
– Был такой древний обычай! – поднял вверх палец старик в женском наряде, поглядывая на меня. – Покойного Императора хоронили вместе с супругой! Чтобы на том свете влюбленные были вместе. Императрица могла взять на тот свет самое дорогое, что у нее есть!
Идею горячо поддержали все присутствующие, а я протерла ореол святой мученицы и водрузила его на место.
– Дорогие мои! – улыбнулась я, поглядывая на любителей романтических хэппи-эндов. – Вы мне так дороги, что, когда я смотрю на ваши ценники, меня начинает трусить мелкой дрожью жадности! Для меня нет никого дороже вас, хотя я знаю вас каких-то жалких полчаса! Как только я увидела всех вас, то поняла, что жить без вас не могу! Будьте так любезны, исполните мою последнюю просьбу! Похороните меня вместе с горячо любимым супругом и этими славными, милыми и добрыми людьми!
Я чуть не уронила скупую слезу, глядя, как меняются лица. Романтический хэппи энд показался уже не таким романтичным в свете массовых похорон, поэтому я трогательно улыбнулась, глядя на посмурневшие, но очень дорогие лица.
– Есть еще обычай, что после смерти Императора, его безутешная вдова добровольно принимает свою участь, требуя построить самую высокую башню и замуровать в нее вход! Она имеет право на последнее желание! – заметил старик, нехорошо поглядывая на меня.
– Какая замечательная традиция! Я поддерживаю ее всеми руками! И у меня даже есть последнее желание! – я скорбно опустила глаза. – Хочу, чтобы эту башню, как знак моей безмерной скорби, строили все, кто присутствуют в этом зале, а я командовала работами! Без магии, разумеется! Вот вы, молодой человек с пилочкой для ногтей? Будете главным каменщиком! Будете этой пилочкой пилить камушки! А вы, красавица, будете носить ведра с раствором на самый верх! А вы…
Я посмотрела на немолодую даму, у которой дергался глаз.
– Вы идеально подойдете для того, чтобы таскать огромные камни наверх! – улыбнулась я, нежно глядя на побледневшие лица инициаторов. – Поверьте, я для каждого найду занятие! А трупы тех, кто не соблюдал технику безопасности, мы будем замуровывать в башню, чтобы крепче держалась! А вы, достопочтенный…
Мой взгляд упал на старика в женском наряде.
– В знак нашей великой скорби и дани традициям, будете лично носить не по десять камней, а по двадцать! Я по глазам вижу, насколько сильна ваша скорбь! Так, кто из вас боится высоты? Не стесняйтесь, нам нужны хорошие кровельщики! Давайте приступим немедленно! Чем быстрее мы приступим, тем быстрее построим! – я поджала губы, делая самое грустное лицо. – Мне не терпится отдать дань традиции и показать силу своей любви моему покойному супругу.
Пока традиция потирала ручки в предвкушении дани, присутствующие в зале, притихли и занервничали, не желая превращаться в строительный отряд особого назначения.
– Ну что же вы? – спросила я, нежно глядя на сумрачные лица. – Неужели вам ничуть не дорог мой покойный супруг? Неужели вы не согласны оказать ему последние почести?
Я многообещающе улыбнулась, ощупывая руками роскошную корону, понимая, что судьба в кое-то веки решила мне улыбнуться широкой, как мои новые полномочия, улыбкой.
– Не забывайте, что мы всегда можем сказать о том, что вы – самозванка, – прошептал бородатый, воровато оглядываясь. – Так что давайте дружить…
– Вы какую дружбу предпочитаете? Детскую наивную или взрослую меркантильную? – прошептала я, с грустью понимая, что в мире есть много людей, думать о которых в прошедшем времени, куда приятней, чем в настоящем и будущем. – Начинайте, а я, если что, продолжу!
– Есть еще одна традиция! – снова начал старик, а на него посмотрели очень нехорошими взглядами, мол, молчи! – На похоронах Императора Императрица добровольно принимает чашу скорби, чтобы соединиться со своим возлюбленным в лучшем из миров!
– Несите ее прямо сейчас! – нервно воскликнула я, протягивая руку. – Каждый, кто был верен его величеству, каждый, кто скорбит о нем, каждый, чье горе не измерить словами, должен сделать глоток и разделить со мной мое горе! Вы же только что говорили, что готовы разделить со мной мое безмерное горе?
– Мы не будем пить! Это для Императрицы! – закричал какой-то напыщенный мужик, почесывая лохматые бакенбарды.
– Значит, никто из присутствующих в этом зале не был верен Императору и Империи? Значит, каждый из вас – предатель? – наиграно испугалась я. – Не может быть! Это же государственная измена!
– Да! Как вы посмели! – поддакнул бородатый, нахмурившись. – Неужели в этом зале одни изменники?
– О, смотрите-ка! – шепотом усмехнулась я, немного отклоняясь назад. – У вас уже получается! Продолжайте в том же духе! Еще немного, еще чуть-чуть, и я буду даже здороваться с вами на улице!
В итоге постановили похоронить Императора скромненько, но со вкусом!
– Я – маг Азин! Великий магистр магии, находящийся на службе у Императора! Я – первый советник Его Покойного Величества, – горделиво заметил старец. – Требую соблюсти традицию о добровольном отречении вдовствующей и бездетной Императрицы от престола! Она может взять любую вещь покойного мужа, которая была ему дорога, чтобы остаток дней провести в слезах и скорби! Если у Императрицы есть дети, которые не являются законными наследниками, они остаются вместе с матерью!
Я встала, чувствуя, что битва за удобный стульчик и красивую шапочку еще не проиграна.
– Дорогие мои! – я прижала руки к груди. – Ребенок – это то, во что вкладывали душу, растили его, преумножали его внутренний мир, вы согласны?
– Да! – согласились со мной.
– Может ли Империя наследовать сама себя? – уточнила я, слыша желанное «Нет!».
– Империя не может наследовать сама себя, так что наследником она не считается! Но она детище моего покойного мужа. Так что отречься от нее я никак не могу! – развела я руками. – Как бы я этого ни хотела!
Кладезь народной мудрости иссяк, поэтому я снова присела на трон, одаривая всех присутствующих нехорошей улыбкой.
– Все документы о положении дел в Империи мне на … эм… престол!– потребовала я, расправляя плечи. – Все статьи расходов, доходов и так далее… Мне нужна все информация о том, как обстоять дела в Империи. С кем воюем, кого недолюбливаем, с кем заключали союзы! А также имена и регалии всех приближенных! На всякий случай!
– Вы что? Собрались самолично править Империей? – поперхнулся «универсам». – В обязанности Императрицы входят три слова «готовь, молись, рожай!».
– Вот и замечательно! – потерла я ручки, предвкушая пятилетки, целину и много-много других увлекательных мер. – Готовь бюджет, молись на экономику, рожай законопроекты! Все правильно! Я бы и сама лучше не придумала!
– По закону Империи женщина не имеет прав на престол. Императрица всегда при Императоре! – воскликнул маг. – Императрица не играет роли в государственном управлении! Женский мозг устроен иначе, чем мужской! -Это научно подтвержденный факт! Он не в силах запомнить элементарных вещей!
–Но вас-то я запомнила, – многообещающе усмехнулась я.
– Править Империей должна особа мужского пола! – топнул ногой старик.
– А женский потолок вас чем не устраивает? – поинтересовалась я, поднимая брови. – Единственная разница между вами и мной заключается в том, что я ограничиваюсь рукой, если вдруг начинаю стучать по столу.
В меня ткнули материализовавшимся в воздухе пергаментом «Свод нерушимых законов Империи», торжественно разворачивая его перед моим любопытным носом.
– Вот!!! – мне указали пальцем на слово «Императрица». – Она не имеет никаких полномочий! Ни издавать указы, ни казнить, ни миловать, ни даже взимать налоги с вассалов! Императрица является собственностью Императора! Где тут документы! Вот! Смотрите! Гарнитур из геверийского дерева – одна штука, элентрийские кони – десять штук, императрица – глаза серые, волосы зеленые – одна штука! Мы уже вписали вас в имущественную книгу Его Величества!
– А я, простите, движимое или недвижимое имущество, господин… универсам? – уточнила я, глядя на целый талмуд, который появился в руке.
– Вы вписаны, как движимое имущество! – порадовал меня «бутик», звеня драгоценностями. – Когда вас парализует, или заключат в темницу, то тогда вы будете недвижимым имуществом.
Где-то всплакнуло агентство недвижимости, вывешивая объявление: «Продается башня, принцесса в подарок!».
– Есть традиция, ставшая законом! – внезапно заметил бородатый, пока присутствующие заметно нервничали. – И я удивляюсь, что вы о ней не упомянули! Вдовствующая Императрица имеет право самолично выбрать нового Императора из особ королевских кровей! Она имеет право созвать во дворец всех неженатых и вдовствующих принцев и королей, чтобы выбрать из них будущего Императора, который станет ее законным мужем! Сообщите всем, что Императрица ждет портреты во дворце завтра поутру!
Приятно быть вдовой очень законотворческого человека! У косоглазого султана и гарем в два раза больше!
– О, нет! – покачала головой я, вспоминая все прелести средневекового фотошопа. – Пусть лично являются сюда! Никаких портретов! Я же имею право выбора? Помните, что от моего выбора зависит судьба Империи!
Гуляй, шальная, Императрица! Гуляй вальсом! Дорогие потомки, зевающие на уроках истории! Благодаря местным законам, мои достижения ограничатся не целой системой реформ, а одним предложением. Предложением руки и сердца.
– Другого выхода нет, – прошептали мне, после того, как я торжественно отправилась «скорбеть». – Императрица действительно не имеет никаких полномочий, кроме как выбрать нового Императора. Это – ваш единственный шанс удержать престол. Если ни один из кандидатов вас не устроит, то тогда у вас есть шанс править единолично…
Я захлопнула дверь в свои покои, требуя оставить меня в покое. Где-то одна небольшая юридическая контора не досчиталась одного скромного юриста, а я лежала, свернувшись калачиком на пыльном покрывале, понимая, что теперь моя судьба зависит от моего решения. В малодушном порыве я поймала себя на мысли, а не попросить ли того «универмага» вернуть меня обратно, вкратце описав ему сложившуюся ситуацию, но сравнивая убогую квартирку и роскошный дворец, я склонялась к дворцу.
– Если что, вернуться я всегда успею! – прошептала я, терзая подушку и мысленно выбирая критерии будущего мужа. Пока женская сущность подсказывала мне что-то в стиле: «Высокий, красивый, умный», инстинкт самосохранения нашептывал, что вполне сойдет умственно-отсталый сирота, подкаблучник, с легкой степенью олигофрении и проблемами с алкоголем. Тот же подлый инстинкт твердил мне, что после сегодняшнего дебюта(, первая брачная ночь вполне может стать первой мрачной, если любители «и умерли они в один день», решат проявить инициативу. Мало ли, вдруг какой-нибудь Купидон, правда, не с луком и стрелами, а с ножом в руках, решит воссоединить влюблённых?
В комнате становилось темно, а я боролась с урчащим от голода желудком, поглядывая на золотой поднос с едой и со сном, бросая взгляды на роскошные подушки. Через пару минут, я молча содрала покрывало, взяла подушку и полезла под кровать, выбросив часть еды в окно. На кровати мирно спали подушки и скомканное одеяло, а я, ежась от холода, крутилась на холодном полу.
Разбудил меня топот ног и крики: «Императрица пропала!», а чуть не ударилась головой о деревянное днище кровати.
– Да нет, – зевнула я, выползая из-под кровати и обнюхивая себя. – Подгуляла – да, но пропасть – вряд ли!
Подушки и одеяло были разодраны в клочья, а я выдохнула с облегчением, глядя на раскуроченную постель. Кто не спрятался, тот не виноват!
– Быстрее! Женихи прибыли! Они, как только узнали, сразу же устремились сюда! – бегали вокруг меня служанки, натягивая на меня траурное платье с огромным, как капюшон у кобры, воротником – кружевом. Сверху на голову мне нахлобучили корону, а потом дружно вытолкали в зал. В зале яблоку некуда было упасть, а я чуть не окосела от запахов парфюма и вспотевших тел. На секунду мне показалось, что передо мной стоят не только принцы, но и их носки. Едва завидев, меня, они бросились признаваться мне в любви с первого взгляда, уверять в безграничной преданности и посылать воздушные поцелуи, в надежде, что любовь передается воздушно-капательным на мозги путем.
– Здравствуйте, алчные и амбициозные альфонсы! – улыбнулась я, глядя на десятки вспотевших лиц. – Как мило, что вы не остались в стороне, пользуясь тем, что свято место опустело!
– Вы просто ослепительны! – выкрикнул кто-то из задних рядов, не обращая внимания на мою проникновенную речь.
– О, нет, это – не я! Это всего лишь корона, на которую вы положили глаз! – пожала плечами я, усаживаясь на трон. – Ну что ж! Приступим!
В голове зрел коварный план, заставляющий меня гаденько улыбаться всем присутствующим. Выбрать я должна, но вот срок нигде не уточнялся, так что все вполне честно. А если станет понятно, что я неплохо разбираюсь в государственных делах, то вполне возможно, мне удастся отвоевать свое право на престол.
– Встаньте в рядочек, чтобы вас было лучше видно! – потребовала я, вальяжно расположившись на троне. – Граждане наряжающие, заряжающие и провожающие! Просьба покинуть зал!
Часть публики удалилось, а принцы выстроились в ряд, выпячивая грудь.
– Итак, первый у нас кто? – снова улыбнулась я, откинувшись на спинку трона.
– Младший сын короля Олана Пятого, Олан Десятый… – торжественно начал принц, которому впору выдать сапоги и пинком отравить на болота. Луком он уже обзавелся, причем в количествах, приравнивающих его поцелуй к оружию массового поражения.
– Очень приятно! – улыбнулась я, понимая, что боюсь даже дышать в сторону этого сокровища.
– О! Вы так прекрасны, что у меня дух захватывает! – сопел в мою сторону принц. – Я никогда не видел такой красивой женщины! Поверьте, корона Императора меня не интересует! Я влюбился в вас с первого взгляда!
Любовь, которая длится уже целую минуту, меня смущала.
– Будьте моей женой – принц упал на колени, протягивая ко мне руку. – Я пленен вашей красотой!
– Будем организовывать обмен пленными! Моя красота возвращает вас обратно другим красавицам, а вы возвращаете мои нервные клеточки! – с отвращением ответила я, пытаясь увернуться от настырного поцелуя с запахом лука и бекона. Не то, чтобы я предпочитаю сметану и зелень, но курица с чесноком тоже не приветствуются!
– Вам следует, – прошептали мне в дружеском порыве, склоняясь пониже. , – быть более внимательными в своем выборе. Любой неаргументированный отказ – это дипломатический скандал!
– Тут драконы поблизости есть? – уныло поинтересовалась я, поглядывая на присутствующих. Мне так и не ответили. Ну что ж!
– О! Я бы сравнил вас со звездой! – прошептало «горе луковое», подбираясь все ближе ко мне.
– Как вы посмели!!! – нахмурилась я, изображая вселенскую обиду. – Вы что? Намекаете на то, что ночью я красивая, а днем меня не видно? Ах, вы только что нанесли мне непоправимое оскорбление!
– Простите, простите, – умолял принц, но я покачала головой. – Я готов на все, чтобы загладить свою неловкость! Мне так жаль…
На ступенях уже стоял темноволосый мужчина в короне, шепча о том, что если бы был поэтом, то сравнил бы меня с горным ручьем.
– Вы хотите сказать, что я теку при виде вас? – я подняла бровь. – Как неприлично! Это же оскорбление!
Брюнет покрылся испариной, глядя на меня и заметно нервничая.
– Простите, я не хотел! Просто, мне показалось, что это – поэтичное сравнение… Ваш голос, как ручей… Журчит…
– Ах, вот теперь я точно расстроилась, – я даже закрыла глаза и покачала головой. – Неужели у меня дефекты речи? Я что? Журчу? В ночной горшок журчат! Какой ужас!
Брюнет уступил место следующему, умоляя простить меня, но я была неумолима.
– Я влюбился в вас с первого взгляда, – воскликнул субтильный принц лет шестнадцати. – Ваша красота подобна цветку!
– То есть, такая же мимолетная? – я подняла брови. – Неужели я уже вяну? Какой кошмар! Зеркало! Срочно! Это просто ужасно! Мне срочно нужно проверить свои лепестки!
Выносить мозг вперед мозжечком – любимая женская забава. Если этот номер не пройдет, то следующим будет конкурс загадок: «Угадай, на что я обиделась!».
– Я не… я … Простите великодушно, – упал на колени принц, глядя на меня с мольбой. – Я просто… Ради богов, простите! Я не хотел нанести вам оскорбление! Умоляю! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы загладить свою вину! Просто цветы … они… они… очень красивые…
Как ни странно, но зеркальце мне принесли. Я посмотрелась на свое ненакрашенное лицо, короткую стрижку с легкой зеленцой, усталый взгляд, и вернула зеркало, чувствуя прилив пессимизма.
– Вы подобны облаку! – стоял на коленях передо мной крепкий мужик. – Неуловимая, нежная и недостижимая, как мечта!
– Хотите сказать, – я прищурилась, делая театральную паузу, а потом снова глядя на неровный пробор темных волос, вспоминая новый год и первый снег. Снег падал при каждом поклоне, а я подняла глаза к своду зала. – Я толстая и много вешу?
– Наоборот! – спохватился принц, тряся первым снегом на ступени. – Я хотел сказать, что вы … очень нежная и легкая… эм… и изящная!
– А вы знаете, сколько весит облако? – поинтересовалась я, и тут же отправила его взвешивать. – Вот взвесите – расскажете! Учите матчасть!
Следующий? Да сколько их тут? Раз, два, три… Вон там еще стоит мрачный тип в капюшоне! Пять? Всего лишь? Пять человек отделяют меня от престола!
– Вы(, – как алмаз! – шептал мне бородатый кандидат с голубыми глазами, эдакий добряк, поправляя корону. – Сверкающий и прекрасный!
– Хотите сказать, что меня вынули из каких-то недр… Можно сказать, откопали…, – нахмурилась я, осматриваясь по сторонам. – Что вы себе позволяете? Как вы смеете сравнивать меня с каким-то доисторическим камнем, который достали из какой-то дыры! Я не переживу такого! Я – ста-а-арая! Я – ископаемое!
– Я не хотел вас оскорбить! Умоляю вас! – бросился на колени бородатый, но я покачала головой, поджав губы. – Я готов подарить вам самый красивый алмаз, который сумели добыть в моем королевстве!
– То есть вы хотите меня подкупить? – громко произнесла я, глядя на других. – Вы считаете меня продажной женщиной? Не так ли?
– Горе мне! – схватился за голову бородач. – Что ни скажи, все не так! Умоляю, прошу, молю… Забудьте о том, что я вам сказал!
– Я попробую, – отвернулась я, и прикрывая лицо рукой. – Но, поверьте, это произойдет нескоро! Мне нужно время…
– Вы(, – как огонь! – звонко сообщил молодой человек с длинными серыми волосами. – Страстная, прекрасная, опасная… Я бы бесконечно смотрел на ....
– То, как я постоянно что-то пожираю без разбора? – скривилась я, словно вот-вот расплачусь. – Один сказал, что я толстая, другой сказал, что я постоянно что-то ем, третий назвал старухой! Разве можно так?
Я спрятала лицо в руках, делая вид, что плачу.
– Эм… – замялся еще один любитель комплиментов, покуда отвергнутая братия(, открыто над ним посмеивалась. – Неловко получилось! Вы немного кушаете.... Я… просто… Отец меня убьет!
У подножья трона стоял еще один кандидат с очаровательной картошкой вместо носа.
– Я бы сравнил вас с… бабочкой! – выдал он, горделиво вскидывая кудрявую голову.
– Ночной или дневной? Или однодневкой? – я вздохнула так глубоко и тяжело, что сейчас у присутствующих начнется кислородное голодание. – И вы туда же! Я вот смотрела на вас и надеялась, что, хотя бы вы не опуститесь до оскорблений, но … увы, я ошиблась! Девушка на один день! И это он говорит мне! Императрице!
Что-то мне подсказывало, что в кучке отверженных зреет теория мирового заговора, а ни одна красавица больше не услышит от них ни единого комплимента.
Передо мной стоял высокий тип в плаще. Вместо его лица зияла черная бездна капюшона. Рядом с ним терся пожилой мужчина, поглядывая то на меня, то на хозяина.
– Мой господин приветствует вас! – произнес слуга, отвешивая поклон, пытаясь выдавить учтивую улыбку.
– А сам он говорить никак? – уточнила я, лениво подпирая рукой лицо. Видимо, его и так судьба обидела, но посчитала, что недостаточно, так что на линии унылой и беспросветной жизни нарисовала меня.
– Мой господин просил передать вам, что вы его сильно позабавили! – произнес слуга в абсолютной тишине, поглядывая на своего немногословного спутника. – А еще он говорит, что у вас попа маленькая, чтобы усидеть на троне… Я передал дословно! Как мне сказали, так и озвучил!
– Он не умственно – отсталый? – на всякий случай переспросила я, глядя, как дрогнула в тихом смешке грудь, обтянутая черной тканью.
Незнакомец склонился к слуге, а тот закивал, глядя на меня.
– Мой господин сказал, что вы похожи на … кролика! – торжественно произнес слуга. – Он сказал, что это – не комплимент! Это констатация прискорбного факта!
– Это он что? Намекает на то, что у меня длинные уши? Или с передними зубами что-то не то? – возмутилась я, вставая с трона. – Или я лохматая?
Любитель комплиментов снова наклонился, а старый слуга вздохнул, уставившись на меня и кивая.
– Просто вы так красиво развесили уши, – заметил он, кивая в сторону своего «господина». – Я правильно сказал?
Мужик в плаще кивнул, заставив меня сжать кулаки и засопеть от негодования.
– Это уже слишком! Я ничуть не похожа на кролика!– я была возмущена до глубины души. – При чем здесь вообще кролик и уши? Да как вы посмели!
– А еще он сказал, что вашей венценосной попе подойдет маленький пушистый хвостик! – радостно озвучил слуга. – Я просто передал слова господина!
Рука незнакомца поднялась, а я предусмотрительно попятилась назад, чувствуя, что наткнулась на трон и села на него, вжимаясь в спинку.
– Стража! – позвал кто-то, а я горячо одобрила идею, потому как меня схватили одной рукой за платье на груди, а во второй появился серый туман, который потек в мою сторону, обволакивая меня и застилая глаза. Он врывался в мой открытый от изумления рот, я вдыхала его вместе с воздухом, не чувствуя ни запаха ни вкуса.
– Стража! – пискнула я, глядя как грудь таинственного незнакомца подергивается от смеха. Кандидаты на мою руку и сердце дружненько эвакуировались в дальний угол, чтобы оттуда выкрикивать нечто грозное и мужественное, мол «Не подходи к Императрице! Я тебя голыми руками задушу! Вот только посмей!», не забывая при этом пятится. Стража, громыхая доспехами и воинственно размахивая мечами, собиралась показать мастер-класс, но едва завидев заклинание, решили показывать его на почтительном расстоянии, грозно требуя, чтобы меня тотчас же отпустили. Вот просто взяли и отпустили!
Туман исчез, а мне на щеку легла рука, нежно водя пальцем по моим пересохшим от ужаса и волнения губам.
– Тиш-ш-ше, кролик, тиш-ш-ше, – зловеще прошипел силуэт, не обращая внимания на крики и панику. – Проклятье мое неруш-ш-шимо…
Его рука скользнула по моей шее, делая вид, что душит меня, а я с ужасом смотрела на то, как она расшнуровывает корсет. Эта тварь наклонилась ко мне, дернула и прижала к себе так, словно у нас начался медовый месяц после десяти лет воздержания, разрывая юбку. Его подлая рука легла на то место, которое до этого нежно обнимала подушечка. Я чувствовала на щеке его дыхание, но ни вырваться, ни убежать не могла, стоя, как зачарованная.
– А вот и пуш-ш-шистый хвос-с-стик, как и обещ-щ-щал, – шепнули мне, резко дернув меня к себе и поглаживая мой копчик. – Трепещ-щ-щет и переж-ж-живает!
Что он творит! Я на секунду пришла в себя, попыталась оттолкнуть его и вырваться, но тут же мои руки обмякли, цепляясь за шелковистую ткань его одежды.
– Это Адильер! – внезапно закричал кто-то. Я уж было воодушевилась, в надежде, что сейчас все дружненько соберут яйца в кулачки и бросятся мне на выручку, зная паспортные данные этого чудовища. – Спасайте…
Этот крик вселил в меня надежду.
– …сь! Бегите! – истерично завопил кто-то, что -то выронив на пол. – Не вздумайте вступать с ним в бой!
Стража разбегалась, как уличная шпана, изучавшая единоборства по фильмам с Брюсом Ли, случайно решившая отжать телефон у чемпиона мира по боксу. А я думала, что за меня будут сражаться, как за пульт в новогоднюю ночь!
Сквозь странное наваждение я чувствовала его прикосновения, которые действовали лучше горсти успокоительных.
– Лиш-ш-шь клятва веч-ч-чной, ис-с-скренней любви, – прошептали мне, склоняясь ко мне так низко, что я чувствовала чужое дыхание. – С-с-способна ч-ч-чары с-с-снять мои…
Через мгновение я рухнула на пол, потеряв точку опоры, а вокруг воцарилась такая тишина, что было слышно, как стучат чьи-то зубы и дрожат колени.
Я встала, чувствуя себя не лучше, чем население земли первого января, зашторила руками верхний элемент костюма Евы, видя, как оборванная юбка волочится длинным шлейфом по ступеням, обнажая мои ноги.
На меня смотрели так, словно буквально вчера мой портрет показали по новостям на фоне многочисленных трупов моих жертв. Я провела руками по лицу, не чувствуя разительных перемен. После дешевого крема для лица «Улыбка», когда на следующее утро меня обнесло так, что прокаженный Иов после меня вымыл бы руки с мылом три раза, и то был более ощутимый результат. Я рассматривала свои дрожащие руки и ноги, но ничего подозрительного не заметила.
– Уши развесила! – послышался мне шепот, а я резко обернулась. Ничего себе! Субпродукты в виде рук и сердец трусились холодцом в самом дальнем конце зала. Я замерла, закусывая губу.
– Выбрала? – послышался откуда-то сверху женский голос. – Наша-то выбрала?
– А мне почем знать-то? – ответил ему еще один, причем, как-то недовольно, ворчливо. – Ты не женихов считай, а постель труси! Женихи-то, небось на ночь останутся!
Странно! Вокруг меня все молчали, но я слышала голоса. Ой! А в углу мышка! Шуршит! Представляете, шуршит мышь!
Я поднесла руку к ушам, не веря им, как вдруг… Мамочка! Это… Это… У меня на голове было что-то длинное и … и… пушистое!
– Принесите зеркало! – задохнулась я, боясь снова прикасаться к торчащей пушистости. – Ева, тебе просто показалось… Ты перенервничала…
Мне учтиво подали зеркало, в котором отражалось мое перепуганное лицо. Я отвела зеркало в сторону и … Зеркало с треском упало на пол и разлетелось на осколки. У меня на голове были белые, пушистые, кроличьи уши! Моя рука украдкой скользнула в сторону копчика, чувствуя, как он трясется. У меня никогда раньше копчик не принимал все так близко к себе, кроме неудачных падений! Мои пальцы прикоснулись к чему-то пушистому, на секунду застывшему, а потом задергавшемуся.
– Он говорил, – сглотнула я, глядя на принцев всех мастей. – Что проклятие снимет клятва вечной и искренней любви! Тот, чья клятва снимет проклятие, тот и станет моим мужем…
– Клянусь в вечной и искренней любви! – наперебой заорали кандидаты. Один из них, тот бородач, даже упал на колени. – Клянусь любить тебя вечно!
– Понятно, – прошептала я, глядя на «вечную и искреннюю любовь», слушая заверения в ней со всех сторон. Я медленно встала с трона, опираясь на его спинку, а потом побрела в свою комнату, оставив женихов орать, как мартовские коты.
– Ну вот за что? – всхлипывала я, водя пальцами по своей голове. – Что я сделала этому Адильеру?
«… политический ход!», – послышался мне знакомый голос, а я привстала с кровати. Где-то какая-то сволочь пела про какого-то рыцаря, где-то ругались две женщины, споря о том, как правильно укладывать подушку в королевской опочивальне. Я настороженно прилегла и снова услышала голоса.
«… традиция, которая сильнее, чем закон, гласит, что как только особа женского полу королевской крови…»
«Какал, какал день и ночь напролет!» – услышала я хриплый голос, а потом потрясла головой. «Скакал без отдыху и сна… Покуда полная луна, как грудь прекрасной Лиры светила … в вышине… вершине… мира!».
«Я при дворе уже пятнадцать лет! Не учи ученую!» – слышалось визгливое.
Я отчетливо слышала, как что-то уронили со словами: «Авось не заметят!».
«Ты что творишь! Пенку нужно снимать в последнюю очередь! Борзый! На! На кость!» – басил кто-то.
Среди десятка шорохов, шумов и голосов, я пыталась услышать один единственный.
«…в замок? Хм! Недурно! Хороший политический ход! Народу он понравится!» – снова услышала я.
«Он взял ее в стогу, она кричала … не могу! Но пламя страсти стог сожгло…» – пел кто-то, заглушая своим фальшивым пением все вокруг.
«Народ за нее уцепился, но тут и змеи сыты, и кролики целы! – рассмеялся кто-то. – Решено! Здесь она уже не выкрутится!».