Заметила, что местные маньяки пропадают.
Пропадают без любви и ласки.
Я лежала в темноте, цепляясь за что-то и сжимаясь изо всех сил. Руки дрожали, сердце остановилось, а я не могла заставить себя сделать вдох. Ужас сковал тело до судороги. Мои дрожащие пальцы уцепились за какую-то ткань с застежками. Может, мне что-то и говорили, а в ушах все еще стоял свист ветра, перемежающийся злорадным, надрывным карканьем. Меня кто-то поймал… Представляете? Поймал! Мало того что поймал, так еще и выжил! «И пока смерть не разлучит нас! Прыгай, любимая!» – кричал принц внизу башни. «Что-то как-то не так я представляла вечную любовь!» – вздохнула Рапунцель, потирая синяки и глядя на труп принца, удивительным образом смягчивший падение! Я с замиранием и ужасом пыталась представить высоту, с которой меня угораздило упасть, но, помнится, хватило на «а-а-а-а!» средней продолжительности и пару слов, которые впечатлительные детки тут же начинают повторять, как попугайчики. Судя по всему, этажа три, поскольку крыла я трехэтажным, а может быть, и больше, поскольку потом крыть было нечем.
– Ты… живой? – хрипло выдохнула я, а в ушах свистело так, что строители-высотники покачали головой. «Денег не будет».
– Увы, нет, – услышала я внезапно низкий и хриплый голос. Настолько низкий, что где-то внутренние органы снова решили собраться вместе и затрепетать, но уже по другому поводу. – Послушай, падшая с башни женщина, – прошептали, прижимаясь губами к моему виску, пока я пыталась понять, как же так меня угораздило, – я все еще на тебя обижаюсь.
Так! Я не поняла! Я занервничала, пытаясь рассмотреть лицо спасителя, но почувствовала, как резко проваливаюсь в темноту.
Очнулась я с ударом колокола, который заставил меня подскочить на месте, заметаться по кровати, а потом с выдохом откинуться на подушку. Ничего себе сон! Я подняла руку, рассматривая ее при свете дня. На ней остались саднящие царапины от вороньих когтей. Не сон… Неужели…
– Бом! – снова ударил колокол. Причем явно меня и по голове. Втянув воздух, я простонала, понимая, что мне сейчас предстоит идти на очередную лекцию. Протяжно зевнув, я стала натягивать на себя… Стоп! А кто это у нас тут такой предприимчивый? Почему меня раздели, разули и даже завернули в одеяло?
– Бом! – раздался третий звонок, и стало понятно, что антракт моей жизни закончился, поэтому я лениво стекла с кровати в сторону ванной, а потом пыталась укомплектовать себя в платье. Прижав к груди журнал, я позавтракала вегетарианской едой, напрочь игнорируя мясо, и сонно поплелась на урок.
Открыв тяжелую дверь с золотой ручкой-драконом, я увидела роскошный кабинет, на который явно сдавали десятилетиями дети-мажоры, и сонных принцев, которые сидели за партами, зевая и потягиваясь.
– Ну что? Все собрались? Время – деньги, господа, – услышала я насмешливый голос Робера, вальяжно восседавшего на учительском столе. Я тихо прокралась в аудиторию, облюбовав осторожной мышкой пустую галерку.
– Правило первое. Казна и казнить – это два слова, которые понимают ваши подданные, – усмехнулся Робер, тряхнув черными локонами и подарив всем наглую улыбку. – Страх и деньги – вот то, на чем зиждется ваша власть. Они открывают любые двери, любые сердца и любые тайны. И сегодня, мои наивные друзья, я расскажу вам, как правильно воровать у народа, держа их в страхе, обеспечивая себе абсолютную власть. Запомните, когда народ ворует у вас – это преступление. А когда вы у народа – это экономика.
Я сглотнула, впервые услышав столь смелое определение.
– Итак, мы будем правильно учиться воровать у народа. Воровать у народа нужно аккуратно, чтобы народ ничего не заподозрил и не поднял бунт, – улыбнулся Робер, глядя на сонную аудиторию. – О! Мой будущий любимчик! Лучший представитель подрасстраивающего поколения. Я имею в виду родителей. Меня вы только радуете. Я умоляю вас, не отвлекайтесь от вашей мухи. Если что, я всегда смогу одолжить вам деньги под самые грабительские проценты.
– Да будет вам известно, что я – Элиан Аквариус. Мой отец – самый богатый король из всех! И я никогда не стану одалживать деньги! – гордо вскинул голову симпатичный шатен, отвлекаясь от мухи и поднимая глаза на учителя. – Мы – процветающее королевство! Наши богатства никогда не иссякнут! Мы даже платим тем, кто усыновил сирот!
Пока принц перечислял финансовые возможности своей родины, Робер усмехался и кивал, закрыв глаза.
– Думаю, что рассрочка на три года под триста процентов вас вполне устроит! – улыбнулся преподаватель, делая пометки в красивом блокноте.
– Если мне нужны будут деньги, я подниму налоги! А если их не заплатят – я всех казню! Про-це… Что? – закончил свою речь экономически подкованный детеныш монарха. – О чем это вы?
– Я вас просто обожаю! Вот благодаря таким, как вы, я сколотил свое состояние, – заметил преподаватель, блаженно улыбаясь и сходя на пол. – Хорошо, давайте на примерах! Многоуважаемая ректорша…
Робер подошел ко мне, одаряя меня дьявольской улыбкой, а потом наклонился для поцелуя, но не поцеловал руку, поднимая на меня темно-карие глаза.
– Хм, я не целую руки, на которых нет золота, – рассмеялся он, выводя меня на всеобщее обозрение. Всеобщее обозрение сменилось всеобщим оборзением, когда по аудитории прокатились смешки.
– Итак, моя бесценная, вы – народ! Голодный, ленивый и тупой! – усмехнулся Робер, вызывая новый приступ смеха. Мой желудок решил подыграть, поэтому скорбно заурчал. – Я – обычный скромный министр при короле. Где наш многоуважаемый король? Ах да, вот он! – На резное кресло была посажена старенькая кукла, бессильно опустив тряпичную голову с пришитой к ней короной. – Все как в жизни, детки. Народ в поле пашет, король сидит на троне…
– Единственное, что я могу пропахать, так это ваш профессионализм, – прокашлялась я, вспоминая, на кого училась целых пять лет. Не хватало мне, чтобы какой-то дворорощеный экономист рассказывал мне про кривые спроса и предложения!
Робер наклонился к кукле и как бы прислушался.
– Сколько у нас налоги? По три серебряные монеты? – уточнил он, бросая на меня взгляд. – Итак, народ. Указом короля налоги повышаются! Вы должны внести в казну пять серебряных монет! Загибайте пальчики, дорогие мальчики.
– А я помогаю бедным, взяла на воспитание двадцать сирот, приютила их, – вздохнула я, чувствуя, как меня распирает от героизма. – Неужто я еще и налоги платить должна? Это мне государство доплачивать обязуется!
– Ну раз так, то вам срочно нужно на аудиенцию к королю! – усмехнулся Робер, как бы дико извиняясь. – Но, увы, попасть на нее не так уж и просто. Только я могу ее организовать. А вот и первое правило хорошего министра. Взятка, данная не деньгами, таковой не считается! Вот такой произвол творится за вашими спинами, мои наивные маленькие друзья. Он творился, творится и будет твориться.
Принцы смотрели с недоумением, переглядываясь и что-то пытаясь посчитать.
– Наш дорогой король доигрался, – рассмеялся Робер, беря за шкирку короля, сдирая с него корону и швыряя его в принцев. – «Мятеж!» – кричат за окнами, а в зал врываются вооруженные люди. «Сколько мы будем терпеть такие грабительские налоги! Целых десять серебряных!» – вопят нищие люди, пока последняя охрана падает под натиском разъяренной толпы.
– А почему десять? – нахмурился «запасной» монарх по имени Фердинанд. – Вы говорили, что пять!
– У меня появилась очень дорогая женщина, – рассмеялся Робер, глядя на меня обволакивающим все принципы и отговорки взглядом. Он плавно подошел ко мне, не сводя с меня глаз. – Она ведь хочет затмить саму королеву… Ей каждый день подавай новое платье и украшения к нему… Она мечтает ездить в роскошной карете и кушать из золотой тарелочки…
Робер встал позади меня, а я почувствовала его дыхание на своей шее.
– Я считаю своим долгом выполнить любой ее каприз, – усмехнулся он, словно наклоняясь для поцелуя, но тут же с улыбкой отпрянув и вызывающе взглянув на принцев. – Вот поэтому и двенадцать…
– Какие двенадцать? Только что же было десять! – негодовали принцы. Элиан вообще забыл про муху, пытаясь понять, как три превратилось в двенадцать! Он даже посмотрел на пальцы соседа.
– Она просто захотела себе роскошный дворец, – рассмеялся Робер, стоя чуть позади меня. – С фонтаном и огромным парком. Как я могу отказать ей? Она же так красива! И пока она со мной, она живет, как королева. Конечно, это – шутка, но…
Робер откинул темные волосы и подошел ко мне так близко, что я сделала шаг в сторону, поведя плечом.
– …в каждой шутке, – прошептал он, распахнув глаза, а потом снова сузив их, – есть доля правды… Итак, вернемся к перевороту!
Меня взяли за руку и усадили на трон, накинув пыльный горностай и нахлобучив деревянную корону с истертой позолотой.
– Женщина не способна править королевством наравне с мужчиной, поэтому на трон взошла вдовствующая королева, страдающая обычным женским скудоумием и самомнением. Мое почтение, ваше величество! – Мне пафосно поклонились, едва сдерживая улыбку. – Вы сегодня прекрасны как никогда! Ваши глаза блестят, подобно алмазам, и я не могу найти слов, чтобы описать вашу неземную красоту! Я сдаюсь в ваш сладкий плен!
– И на кой ты мне сдался? – усмехнулась я, чувствуя, что от королевских регалий попахивает мышиным пометом и плесенью.
– Как? Вы же без меня не можете жить! Все, что вас интересует, – это какой фасон платья нынче в моде, какую безделушку напялить на себя, чтобы все позеленели от зависти, и кто из любовников сегодня навестит вас под покровом ночи. Сколько бы я ни воровал, меня вы никогда не повесите, потому что думать и править самостоятельно вы не умеете. И больше всего на свете вы боитесь бунта! Поэтому вы будете бегать ко мне по любому вопросу.
– Бунта не будет, – ядовито заметила я, облокотившись на мягкую спинку трона и поведя плечами под некогда роскошным горностаем. – К вам я бегать не буду. Это вы будете от меня бегать.
Мои руки легли на подлокотники, а я бросила надменный взгляд сначала на принцев, а потом на будущего чемпиона по бегу на короткие дистанции после крика: «Стража! Арестовать негодяя! Конфисковать все имущество в пользу короны!»
– В каждом селении будет выбран совет из почетных жителей, которые будут собирать налоги. Малейшая жалоба – отрубаем…
– Руку? – переспросил «запасной» принц Фредерик, пока его брат зевал во весь рот и нетерпеливо ожидал конца этого скучного урока.
– Нет, не руку, – сладко усмехнулась я. – Руки ему еще понадобятся, чтобы работать во благо государства. А вот есть кое-что очень важное. Участвующее скорее в отдыхе, чем в работе. И вот именно это мы и будем отрубать. Так мы увеличим производительность труда в разы! Поднимем экономику! Избавимся от коррупционеров!
Принцы вздрогнули, переглядываясь. Фредерик подавился, глядя на меня с возмущением.
– Налоги должны быть посильные, поэтому крестьяне будут вносить в пользу государства символическую сумму в один серебряный, а вы, многоуважаемый министр, будете платить тысячу золотых. А что вы хотели? Высокая должность – высокие налоги. Фактически я буду пополнять казну за ваш счет, – мило улыбнулась я, кутаясь в горностай и поправляя рукой корону. – Может, власть кого-то и портит, но меня явно украшает!
– А вы не боитесь, – Робер склонился ко мне с улыбкой, – что от вас быстро захотят избавиться?
– А вы не боитесь, что вы станете той самой преждевременно засохшей веточкой на вашем пышном генеалогическом древе за такую попытку? Как у вас там? Мое достоинство принадлежит моему королевству? Ваше достоинство отделится от вас точно так же, как и ваши титулы и земли. Недоброжелатели у меня будут всегда, – я одарила «министра» самой доброй улыбкой на свете, – но чем больше у меня будет денег, тем надежней охрана.
– Охрану могут подкупить, – страстно прошептал Робер, склоняясь еще ниже и улыбаясь мне. – Ваше величество об этом не подумало?
– А я буду выбирать охрану из людей, у которых есть семьи. И в случае чего первыми пострадают семьи. – Я чувствовала себя кровавой тираншей и узурпаторшей. Принцы смотрели на меня страшными глазами в абсолютной тишине.
– А вы не подумали, что я могу вас соблазнить? – рассмеялся Робер, поправляя мою мантию и украдкой проводя пальцем по моему плечу.
– К тому времени соблазнять вам уже будет нечем, – улыбнулась я, дергая плечом. – Обладая такой властью и такими возможностями, я буду искать себе красивых мужчин с одной прямой извилиной, которая бережно придерживает уши. Думаю, что с поставленной перед ними задачей они как-нибудь справятся.
– Помните, против вас всегда могут поднять бунт, – заметил Робер, глядя на меня карими глазами в обрамлении густых черных ресниц.
– О нет, – вздохнула я с улыбкой. – Бунт против меня не поднимут. Я раз в неделю буду приезжать в какое-нибудь несчастное поселение, общаться с людьми, помогать нищим, обездоленным, убогим, сорить деньгами. У них постоянно будут зрелища, которые бедные люди будут заедать хлебушком. Да меня тут на руках носить будут за мое милосердие и щедрость. А спонсором моих милостей будете вы, если вам очень хочется жить…
– Но ведь женщина без мужчины не выживет, – прошептали мне, поглядывая в сторону притихших от ужаса принцев.
– Выживет. Всех выживет, – парировала я, вздыхая и чувствуя, как с меня съезжает деревянная корона. Вот так всегда! Ни корону не поправить, ни всласть не поправить!
– Ну что ж! – Мне подали руку, помогая встать с кресла. Моя попа уже удачно пригрелась на мягкой подушечке, поэтому не хотела с ней расставаться. С меня сняли корону, поглядывая на меня странным взглядом, словно если увидят меня на троне, то будут бежать куда подальше с криками: «Караул! Спасите! Я политический беженец!» – Ну что ж, урок окончен. Все свободны, – усмехнулся Робер, затаскивая короля в его двустворчатый дворец. Принцы под впечатлением покидали аудиторию. В гробовой тишине было слышно, как двигаются роскошные стулья. Я собралась уходить, но меня осторожно взяли за руку.
– Постойте, – прошептали мне, беря меня за руку и заглядывая мне в глаза. – Я, наверное, вас обидел… В вашем голосе сквозили нотки обиды… Я их отчетливо слышал…
– На вас сложно обижаться, – мило улыбнулась я. – Ваши умственные способности этому не способствуют. Если что, я умею отвешивать две вещи – звиздюля и реверансы. Выбор за вами.
– Я сказал, – Робер заглянул мне в глаза, поднимая брови, – что не целую руку, на которой нет золотых украшений.
Он достал увесистое золотое кольцо и надел его на мой указательный палец.
– Вот теперь все в порядке. – Мне улыбнулись обольстительной улыбкой, которой позавидовал бы сам дьявол, придерживая меня за кончики пальцев. – Вечером я хочу целовать вас с ног до головы…
– Я обязательно воспользуюсь вашим предложением, когда в замке кончится вода. Поверьте, я сама тогда к вам прибегу, – рассмеялась я, осторожно вынимая пальцы из чужой руки и глядя на массивное кольцо с фиолетовым камнем.
– Надеюсь, я могу ее поцеловать? – шепотом заметил Робер, придвигаясь ко мне почти вплотную.
– В замке еще не закончилась туалетная бумага, – заметила я, поднимая брови. – Но как только ее не станет, вы узнаете об этом первым…
Одно движение, и я спрятала подарок в карман.
– Не можете, – тут же рассмеялась я, глядя ему в глаза. – Вы же никогда не целуете руку, на которой нет золота. А насчет кольца – вспоминайте первое правило министра! Взятка, данная не деньгами, таковой не считается! Всего хорошего. Мне пора на следующий урок.
Я вышла за дверь, усмехаясь. Какой сегодня день? Не знаю, но зато точно уверена, что День учителя. Подарок ко Дню учителя – это всегда так приятно. Итак, что у нас по расписанию? Фехтование? Отлично! Через час все соберутся в зале для фехтования. Я прошла в комнату, бросила кольцо в шкатулку и поняла, что быть ректором не так уж и плохо. Я пыталась дочитать «Обязанности Ректора», но это была самая снотворная книга из всех, ранее мною прочитанных. Перелистнув страницу, я подавила зевок. Впереди было шестьсот страниц. Чтобы не уснуть, я стала расписывать новую систему оценок, скрипя пером в тишине своего кабинета. Колокол пробил, и я сорвалась на занятие.
Дверь была открыта настежь, а из класса доносился странный смех.
– Что здесь происходит? – сурово заметила я, глядя на то, как принцы стали что-то прятать за спины. Внезапно в суете и нервной спешке на пол упала какая-то бутылка, стекло разлетелось, а содержимое растеклось алым по плитам.
– А твое какое дело? – пошатываясь и глядя на меня странным взглядом, заметил златокудрый Фредерик. – Мы решили выпить! Будешь с нами, ректорша?
Мне протянули початую бутылку. Принц Брендон усмехнулся, дерзко делая глоток из своей и тут же вскидывая на меня хмельной взгляд.
– За здоровье моего отца – короля! – Горлышко предложенного пойла чуть не попало мне по носу.
– Я не буду пить! И вам не позволю! – Я выхватила бутылку и поставила ее на пол. – Показывайте, сколько у вас их там! По правилам Акаде…
– Да как ты смеешь не выпить за здоровье моего отца!!! – покачиваясь, Фредерик швырнул свою бутылку в стену, а она разлетелась на осколки. – Ты только что оскорбила меня и мою семью! Ты оскорбила мое королевство! А оскорбление смывается кровью! И мне плевать, кто ты! Ректорша, крестьянка, шлюха! Никто не имеет права оскорблять корону!
Я почувствовала, как лицо обожгла пощечина, сбивая меня с ног под испуганное «у-у-у!».
– Ничего себе! – нервничал Эрих, глядя на остатки на дне своей бутылки.
– Может, не надо! – переглядывались остальные.
– Тишина! Я кому сказал! – закричал Фредерик, улыбаясь мерзкой улыбкой. – Боитесь ее, да? А что она вам сделает? Ну поорет. И что?
– Брат, полегче, – заметил темноволосый, пока остальные молчали. Молчал даже Айрон, икая и сжимая в руках пузатую бутылку.
Вода пьяного «моря по колено» стала подниматься и достигла той самой критической отметки чуть ниже пояса, которую очень хотелось положить на мою новую работу.
– Закрой дверь! – приказал Фредерик, кидая брату меч. – Мне все равно ничего не будет! Я – принц! Я имею право делать все, что захочу!
Брат засунул меч между ручек и опасливо отошел от двери. Я попыталась встать, а Фредерик с усмешкой нетвердой походкой шел в мою сторону. В его руках блестело острие меча.
Я уперлась спиной в какие-то доспехи, с которых скатился шлем прямо мне на колени, а рядом упал тонкий меч с золотой рукоятью, увенчанный синим драгоценным камнем. Я протянула руку, чувствуя, как она легла на рукоять. Этот жест вызвал гомерический смех среди принцев. Они уже не стеснялись, а пили в открытую.
– Ты что? Хочешь сразиться со мной на мечах? – рассмеялся Фредерик, беря из рук брата бутылку и опрокидывая остатки пойла в себя.
– Она же девушка! – заметил кто-то из принцев, глядя, как я встаю, держась за меч двумя руками.
– Да ладно тебе, сейчас весело будет! Баба с мечом! Вот потеха! – ржал принц Брендон, а вино брызгало на его рубашку.
Фредерик хрипло рассмеялся, подмигнув брату.
– Как говорил мой учитель фехтования, брат может подтвердить, – он кивнул в сторону молчаливого Фердинанда, – тот, кто берет в руки меч, перестает считаться женщиной, ребенком и стариком. Любой, кто взял в руки меч, – мужчина! А мужчины недостойны жалости в поединке! Так что…
Удар обрушился на меня, а я едва успела выставить вперед меч, чувствуя, как гудят дрогнувшие руки после лязга металла об металл. Сдувая волосы с лица, я пыталась успокоить дрожащие колени.
– Неплохо, – высокомерно заметил Фредерик, облизывая пересохшие губы и делая глоток из поданной братом бутылки. – А как тебе это?
Я напрягла все силы, чувствуя, что сейчас выроню меч. Меня повело в сторону, а лезвие вражеского меча рассекло мне юбку, оставив на ноге царапину. Где этот чертов дракон? Урок уже должен был начаться!
– Ха! – пьяным смехом смеялся Фредерик, глядя на то, как я пытаюсь запахнуть свой кордебалет. – А как насчет этого! Отобьешь или нет?
Лезвие меча устремилось к моему лицу, но я просто уклонилась, пытаясь преодолеть животный холодок от приближения смерти. Со стены откололась часть барельефа, алебастровой крошкой разметавшись по полу. А я чуть не потеряла равновесия и бросилась к двери, пытаясь вытащить меч-засов, но шаги позади меня, заставили меня развернуться.