– Ой, Михаил, куда уж я без вас. Я здесь без вас вообще, как без рук. Вы – мое все. И глаза, и руки, и ноги. Я без вас даже выйти никуда не могу. И сделать тоже. Спасибо хоть дали мне возможность до номера самостоятельно добираться. – Я конечно пошутила, но реакция Михаила на мои слова показала, что он довольно серьезно воспринимает все то, что я произношу, иногда не подумав.
– Это сейчас снова был холодный душ? – Произнес он довольно серьезно, вскинув на меня свои красивые глаза.
– Нет, сейчас это была просто милая шутка. Простите, если вас обидела. Я не хотела. – Произнесла я и улыбнулась. – Шутка возможно была не совсем удачной. Простите меня?
– А теперь был душ горячий? Я правильно понял? – Михаил продолжал смотреть на меня некоторое время, изучая мое выражение лица. Но потом заулыбался. – Прощу, конечно, но с одним условием.
– С условием? С каким же?
– Вы должны во всем меня слушаться. И не выдергивать свою руку из моей.
– Миша, а вам не кажется, что это уже два условия. Выбирайте только одно. Я соглашусь только на одно условие. – Мы играли с ним в какую-то дурацкую игру, но похоже, что нам это нравилось обоим.
– Хорошо, значит теперь вы не будете убирать руку, когда я вас буду за нее держать. Вот такое условие.
– Значит слушаться я вас не обязана? Я правильно поняла?
– Можете не слушаться, хотя я вам этого не советую.
– Миша, а можете мне объяснить, почему вы выбрали второй вариант? Первый мощнее.
– Потому что слушаться вам меня все же придется, а вот держать вас за руку я теперь могу в любое время дня.
– Ой, спасибо, что только днем. А то я было уж подумала, что и … – я запнулась, потому что вдруг поняла двусмысленность своей фразы. Я мысленно тут же обругала себя. Но Михаил вдруг стал серьезным. Он смотрел на меня своим выразительным глазами. Они были печальны, а мне почему-то очень захотелось узнать, что там спрятано? В его глазах, в его душе, в его мыслях! Мне почему-то все это хотелось узнать. Но он молча собрал документы и, поднявшись с кресла, взял меня за руку.
– Нам пора, Марина. Нас машина ждет. Надо еще в номер зайти. Куртку не забудьте захватить. Вечером может быть прохладно.
– Я вообще-то могу вас не слушаться. Вот за руку, пожалуйста, держите. А остальное – на мое усмотрение. – Я по-прежнему не хотела сдаваться и оставлять последнее слово за ним.
Но Михаил проигнорировал мои робкие попытки протеста. Он, крепко держа меня за руку, уже вовсю несся по коридору, увлекая меня за собой.
– Через двадцать минут я вас жду на первом этаже у выхода, Марина. – Произнес Михаил уже у дверей наших номеров. Он был сосредоточен и серьезен. Вероятно игра наша просто закончилась. – «Ну что же. Значит начались рабочие будни» – подумала я. Но отметила при этом, что Михаил все же чем-то зацепил меня. Он казался мне загадочным персонажем, но при этом очень привлекательным.
Ровно через двадцать минут мы встретились у главного входа. Михаил, так же как и я, держал куртку в руке. На улице нас уже ждала машина с водителем, который был больше похож на переодетого в штатское спецназовца. Его выдавала бычья шея, брита голова и огромные сильные руки. – «Да, с охраной у них тут все в порядке». – Подумала я, садясь в машину. Михаил расположился рядом с водителем, я же села сзади. Правда он сидел как-то в пол-оборота ко мне. Практически всю дорогу мы молчали, смотреть на красоты бескрайней степной тундры мне было скучно, поэтому я сосредоточилась на вопросах, которые мне предстояло выяснить в логове моего конкурента Сурена Оганезовича Окопова.
Я мысленно снова расположила проблемы на очевидные и непонятные. Мой мозг начал свою обычную аналитическую работу. Получалось у него неплохо, потому что минут через двадцать я уже совершенно четко представляла, что мне необходимо узнать или хотя бы понять, почему я не получаю ответов.
– Марина, скоро приедем, вот уже город виден, там справа, видите трубы? Это окраина города и его индустриальный центр. Полное описание его производства мы получим у Окопова. Это целый комплекс. Очень мощный.
– Я поняла. Скажите Михаил. Мне вопросы задавать можно? И кому? Вам или Окопову?
– Ну, на какие-то я смогу ответить. Остальное можно задавать ему. Он конечно этого не любит, но вас же это не остановит, как я понимаю?
– Правильно понимаете, Михаил. Я такая. Но постараюсь все же не дразнить его. Буду любезной и милой.
– Ну, я посмотрю, как у вас получится.
Проехав через проходную, наша машина въехала в промышленную зону. Еще немного попетляв среди производственных корпусов, мы наконец добрались до административного здания, затем поднялись на второй этаж, где вероятнее всего находился директорский офис, потому что там стоял устойчивый запах дорогого одеколона. Михаил шел чуть впереди меня, как всегда стремительно рассекая пространство. Он пропустил меня вперед у дубовой двери, на которой как-то совсем по-советски красовалась красная табличка «Дирекция». Мы вошли в приемную, поздоровались с полногрудой блондинкой-секретаршей, которая сразу же исчезла в двери начальника. Уже через минуту из нее вышел улыбающийся Окопов.
– Добро пожаловать в наши пенаты, коллеги. Как добрались?
Мы с Михаилом сердечно поздоровались с Суреном Оганезовичем, и он повел нас в специально оборудованный кабинет, расположенный рядом с его. Это была светлая комната, с диваном и большим столом. На стене висела доска с маркерами и экран плазмы. В углу у окна располагался журнальный столик и два кресла.
– Ну, собственно, это и есть ваш рабочий кабинет. Сейчас принесут материалы, и компьютер. Большая часть находится именно в нем. Пока посмотрите, что есть, а потом, если возникнут вопросы будем думать, как их вам доставить. Кофе вам принесут сюда, а я буду на связи. Михаил позвонит, если что. Ну немного поработаем, а затем милости просим отобедать с нами. У нас тут неплохая столовая.
– Сурен Оганезович, уж извините, что причиняем вам такое беспокойство. Но дело превыше всего. Спасибо, что так оперативно сработали. Очень вам благодарна. Но мы же одно дело делаем, правда? – Я старалась как можно шире и дружелюбнее улыбаться. Михаил же со скромной улыбкой отмалчивался.
– Конечно, конечно. Я ведь все понимаю. Но все же хотел бы, Марина Александровна, просить вас информировать меня обо всем, я может еще какой профессиональный совет могу вам дать. Я ведь уже почти пятнадцать лет здесь служу. Знаю все нюансы и подводные камни.
– Конечно, я с радостью. Мы еще с вами успеем обменяться информацией, как только я посмотрю материал.
– Ну, не буду вам мешать. Сейчас вам все принесут. Я уже распорядился. – Окопов вышел, а мы, переглянувшись с Михаилом, дружно сели в кресла у журнального столика, куда нам вскоре принесли кофе с печеньем. Материалов оказалось довольно много. С десяток папок и три флешки.
– Марина, на это уйдет уйма времени. – Михаил покачал головой.
– Ничего, Миша, вы же мне поможете?
– Я? Каким образом? Конечно я бы помог, но это же вы решаете, что вам нужно, а что нет.
– Садитесь за комп. Будете мне на монитор выводить содержимое. Только названия файлов говорите. Я смотреть буду и записывать.
– Думаете, это реально?
– Думаю. – Кратко ответила я и уселась поудобнее в кресле, взяв свой рабочий блокнот. Я всегда все записывала, в свои колонки слева и справа. Мне так было привычней. –Начинайте, я готова. – И мы все три часа, с небольшими перерывами, просматривали содержимое трех, довольно объемных флешек. Я конечно записывала не все. Просила Михаила останавливаться, обдумывая, куда разместить нужную информацию. Разбивала материал на блоки, формировала свою собственную структуру. Что-то вообще мне казалось не интересным, а что-то не совсем понятным. Но уже заканчивая просмотр, я начала понимать, что собственно нам необходимо привлекать в проект. Теперь предстояло еще просмотреть папки, покопаться там, возможно все ответы и найдутся сами. Я все же немного устала. Взглянула на Михаила, а он улыбался.
– Не устали, Миша? – Спросила я, подозревая, что он тоже утомился. – «Вот ведь заставила его работать. А он ведь совсем этого не обязан делать.»
– Нет, мне даже приятно вам помогать. Правда я не совсем понимаю вашу методику. Что вы там записываете, и даже чертите? Может вам на компьютере легче было работать? Что-то скопировать можно сразу.
– Вам и не обязательно все понимать. Достаточно того, что я сама понимаю, что делаю. И к тому же мне теперь многое становится понятным. А записываю я не сам материал, его потом можно с легкостью еще раз получить. Я формирую темы и блоки. Потом буду прорабатывать связи и способы коммуникации. А сейчас можно и передохнуть немного. И вообще я есть хочу. А вы?
– Да, не отказался бы. Где наш любезный хозяин? Позвонить что ли? – Михаил набрал номер в телефоне. И через несколько минут появился Окопов, с любопытством поглядывая то на меня, то на Михаила.
– Ну, как успехи? Не завалил я вас тут информацией, Марина Александровна?
– Нет, все идет, как положено. Вот электронные материалы уже просмотрены. Остались бумажные носители. Там пресса, да?
– Да, и еще там отзывы и материалы наших аналитиков, некоторые публиковались, а некоторые имеют статус секретных. Ну не совсем конечно секретных, но для внутреннего пользования. Так что я от вас ничего не скрыл. Все показал. А сейчас давайте перекусим. А то у меня совещание скоро. Надо бы успеть.
И мы ушли в столовую. Правда эта столовая больше походила на ресторан, да и зал был отдельным, но все было по-домашнему вкусно. И надо сказать, что проголодались мы все прилично.
Остаток рабочего дня прошел напряженнее, потому что копаться в чужих материалах оказалось не очень легко, да и Михаил помочь ничем не мог. Только подносил мне то воду, то кофе, убирал отсмотренные материалы, с жалостью наблюдая, как я рылась в бумагах. Читать приходилось по диагонали, чтобы ускорить процесс. Но все же к восьми часам все было закончено. Я откинулась на спинку кресла.
– Марина, если вы закончили, надо собираться. Я честно не думал, что все так затянется.
– Вы устали, Миша? – С улыбкой спросила я. – Я вообще-то привыкла так работать. Не каждый день конечно. Но бывали дни и потяжелее.
– Да я-то не устал, вот на вас смотрю, вы как гончая, уже взяли темп и остановиться не можете.
– Вы меня жалеете, что ли? – Я, мило улыбаясь, посмотрела на него.
– Я вами восхищаюсь.
– Это был теплый душ? – Я решила немного поиграть снова, расслабиться.
– Это горячий душ, Марина. – почему-то совершенно серьезно проговорил Михаил, поднося телефон к уху. Он звонил водителю, сообщая, что мы готовы выехать.
– А что с Окоповым прощаться не будем? – спросила я.
– Он на совещании. Это надолго. Поехали. – Он снова взял меня за руку и повел по коридору к выходу.
Выйдя на улицу, я вдруг почувствовала, что мерзну. Куртку я правда накинула, но не застегивала. Я поежилась и просто запахнула ее.
– Холодно? – Спросил Михаил. – Я кивнула. Сейчас я почувствовала, что силы покинули меня. Я на самом деле очень устала. Но не говорить же своему симпатичному куратору об этом. – Сейчас согреетесь в машине. И поужинать еще надо, и выпить наверное. Вы как, Марина?
– Я с превеликим удовольствием. – Ответила я.
Всю обратную дорогу мы практически не произнесли ни одного слова. Я откинулась на сидении и просто отдыхала. Даже говорить не было сил. Вскоре мы уже подъезжали к своей гостинице-крепости, одиноко стоящей в пустынной тундре. Правда она очень хорошо была освещена и выглядела красиво в серых сумерках, похожая на сказочный остров.
– Переодеваться будете, Марина? – Спросил Михаил, когда мы вошли в холл.
– Я так плохо выгляжу? – Вопросом на вопрос ответила я.
– Теплого душа опять захотелось? – Улыбаясь, снова задал вопрос Михаил.
– Миша, у меня сейчас сил ни на что нет. Ни на переодевание, ни на достойный ответ вам.
– Ну все, тогда в ресторан. – Он взял меня за руку и, так же как и утром, на своей скорости буквально потащил меня в ресторан. Но мне даже есть не хотелось. Правда, выпив немного вина, мне стало как-то легче и бодрее. А вот съела я совсем немного. Еда просто не лезла в меня. Я пила вино и наблюдала, как Михаил с удовольствием поглощает свою порцию. Ел он аккуратно и очень аппетитно, запивая вином и улыбаясь мне, когда мы встречались взглядом. Но уже скоро я засобиралась.
– Миша, я пожалуй пойду. Надо еще в порядок свои записи привести. А потом растянуться на этой огромной кровати, раскинуть руки, закрыть глаза и улететь в царство Морфея.
– Устали? Постараюсь вас больше так работой не загружать. Завтра все сам спланирую. И ваш рабочий график тоже. Пойдемте, провожу вас.
Я так устала, что спорить с ним не стала. – «Ну хочет проводить меня, пусть проводит, в конце концов». – Подумала я, поднимаясь из-за стола. Мы вышли из ресторана и направились к лифту. Сейчас Михаил уже не торопился, как обычно. Он также держал меня за руку, но темп был сброшен, или он просто сжалился надо мной, такой уставшей и совсем обессиленной. Правда уже в лифте он настолько близко стоял ко мне, что мое сердце снова предательски застучало. Мне на миг даже показалось, что сейчас он меня поцелует. Но этого к счастью не произошло. Почему, к счастью? Мне, честно говоря, этого очень хотелось. Мы расстались у двери моего номера, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись. Но мне все же казалось, что там, в лифте, ему несомненно хотелось меня поцеловать. Я это чувствовала. И мне это было приятно осознавать. Но надо было еще немного поработать. И зайдя в номер, я сделала все с точностью до наоборот. Я сначала упала на свою необъятную кровать, все еще чувствуя прикосновения и взгляд Михаила. Пролежала некоторое время, обдумывая происходящее со мной. Только затем я встала и, вынув свои сегодняшние записи, принялась за работу, потому что только она могла привести меня в нормальное состояние. Уже ближе к двенадцати часам я поняла, что ничего уже не воспринимаю. И, сложив бумаги, отправилась спать.
Мы встретились за завтраком. Михаил уже сидел за столиком, когда я вошла. Он встал и вышел поздороваться со мной, но почему-то вместо простого приветствия, поцеловал мне руку.
– Доброе утро, Марина. Удалось отдохнуть? – Улыбаясь спросил он, усаживая меня за стол.
– Доброе утро, да, вполне. А как вам спалось? – Вежливо спросила я его. Но, на казалось бы совсем простой вопрос, Михаил почему-то среагировал странно. Сначала он опустил глаза, затем их резко вскинул и долго молча смотрел на меня. Спустя только несколько секунд он все же произнес:
– Я? Нормально. – Но все так же почему-то не сводил с меня глаз.
Мы молча сидели за столом друг напротив друга, и только смотрели, не отводя глаз. Я его взгляд выдержала. Он мой тоже. Возможно мы хотели друг другу что-то сказать. Возможно изучали друг друга. Что-то снова происходило между нами. В общем мне даже было понятно, конечно, что именно. У нас с ним возникла взаимная симпатия. Не знаю, как его сердце реагировало на эту ситуацию. Мое же стучало во всю мощь. С левой стороны груди. В том, что мы нравились друг другу собственно не было ничего необычного. Так иногда случается между мужчиной и женщиной. Но сейчас было что-то совсем другое. Я это чувствовала. Раньше, в подобных ситуациях, я начинала флиртовать вовсю и провоцировать мужчину. Я играла такую роковую женщину, независимую и уверенную в себе, которой подвластно все, в том числе и воля мужчины. И я вовлекала все-таки представителя сильного пола в свою игру. Я навязывала ему свои правила, и заставляла его по ним играть. И мне всегда это доставляло удовольствие. Собственно так было и с Феликсом. И с остальными тоже. Почти всегда по одному и тому же сценарию. Но игра однажды заканчивалась, и мне становилось нечего играть. Роль для меня оказывалась мелковатой. Мужчины уже казались банальными самцами. А затем у меня и вовсе пропадал интерес к игроку. Вот так было до сих пор. Как выясняется, вся моя жизнь это только игра. Только игра. Я никогда оказывается никем не увлекалась по-настоящему. И никого и никогда не любила. Я даже не знаю, как это, влюбляться. Но сейчас играть мне совсем не хотелось. И что теперь с этим делать, я тоже не знала. Меня просто парализовал страх. Мне не на что было опереться. В свои тридцать пять лет я не имела никакого опыта, опыта серьезных отношений. Я чувствовала себя просто маленьким ребенком, который неожиданно столкнулся с препятствием и не знает, как его преодолеть. А спросить-то было не у кого. Да, я несомненно была напугана всем происходящим. Это мне мой мозг подсказал. Прямо и ясно. Я сидела напротив человека, который мне определенно нравился. Мы молча смотрели друг на друга, и каждый, наверное, думал о своем. Нас даже не смущало, что мы ничего не говорили друг другу. Наконец мы прервали свои молчаливые раздумья.