– Доброе утро, синьор посланник!
– Доброе утро, синьора Тереза!
– Не правда ли, прекрасное утро, синьор посланник?
– Вы совершенно правы, синьора Тереза!
Сергей Иванович стоял около дома и решал, ехать ли в посольство на машине или пойти пешком, посольство недалеко, всего триста пятьдесят метров.
– Доброе утро, синьор посланник.
– Доброе утро, синьор профессор. Вы не знаете, как называется это дерево?
– Это гранатовое дерево, синьор посланник. Гранатовое дерево цветет, но в нашем климате плодов не приносит. Оно прекрасно смотрится рядом с вашим домом, синьор посланник.
– Вы правы, синьор профессор.
Сергей Иванович Рюмин был временным поверенным в делах СССР в маленькой расположенной на острове африканской республике и в официальных справочниках местного Министерства иностранных дел значился как «enviado da União Soviética», то есть «посланник Советского Союза».
– Доброе утро, синьор посланник.
– Доброе утро, синьор Ромеру.
Настроение у него было отличное. Срочных дел никаких. И какие дела могут быть срочными в шестнадцати часах лёта до начальства!
Солнце еще не раскалило воздух, с океана дул приятный прохладный ветер. Однако Сергей Иванович решил все-таки воспользоваться машиной. Днем он должен будет съездить в Министерство иностранных дел, а возвращаться за машиной домой не хотелось.
Через пять минут он уже был в посольстве. Тогда он еще не знал, сколько неожиданных событий произойдет в этот день.
Временным поверенным в делах Сергей Иванович стал после внезапного отъезда посла.
Тогда произошла довольно странная история. Узнав, что на острове растет хлебное дерево, посол распорядился из его плодов приготовить квас. Первым отведал кваса завхоз, потом посол. Завхоз надел фуражку, взял подзорную трубу, залез на пальму и стал кричать: «Вижу Большую землю!» Его сняли и по настоянию доктора первым же самолетом отправили на Большую землю. А когда посол отправил в Москву телеграмму с предложением построить мост, соединяющий остров с материком, его срочно отозвали для консультаций. Назад не вернули, нового посла назначать не торопились.
«Ничего нет более постоянного, чем временное, – напутствовал Сергея Ивановича заведующий отделом. – Посол приедет нескоро. Ты теперь на этом острове как Папа Римский: непосредственный начальник далеко, а посему подчиненные должны воспринимать твои указания, как святое откровение».
И вот уже полтора года как Сергей Иванович железной рукой руководит небольшим коллективом посольства и пятью группами советских специалистов, которые помогают местным строить две небольшие электростанции, налаживать работу типографии и метеорологической службы.
Сергей Иванович вошел в свой кабинет, сел в кресло, нажал на кнопку – и тут же появилась секретарша Света.
– Будем писать письмо.
Света села за столик с пишущей машинкой, и Сергей Иванович привычным деловым голосом начал диктовать:
– Посольство Советского Союза в Демократической республике Сан-Антонио продолжает работу по претворению в жизнь исторических указаний двадцать пятого съезда партии…
Света оторвалась от машинки:
– Сергей Иванович, а кто-нибудь читает наши бумаги?
– Никто.
Она удивилась:
– А зачем стараться?
– А мы и не стараемся. Нам главное – ответить или, как у нас говорят: не оставить без ответа. Скажем, пришлют нам указание довести до сведения местного руководства, что Земля круглая, что, кстати, соответствует действительности. Мы доведем и вовремя ответим: довели, министр иностранных дел выразил благодарность советскому правительству за полезную информацию.
– А если дадут указание довести до сведения местного руководства, что Земля плоская?
– Доведем. Они удивятся. Но поблагодарят.
– И всё?
– Всё. Главное – помнить, что погоду делает тот, кто накануне смотрит прогноз по телевизору.
И продолжал:
– Решения съезда накладывают на нас, работников посольства, особую ответственность…
В кабинет, как всегда, без стука зашел Володя Ветров, офицер известного ведомства, числящийся в списках посольства вторым секретарем.
Посольство было небольшое и по штатному расписанию полагался всего один сотрудник с погонами. Дел у него было мало, а, если говорить по правде, совсем не было. Особого рвения к работе он не проявлял, ибо знал, что, если часто выносить мусор из избы, можно вылететь из избы вместе с мусором. Но пугать посланника любил. Вот и сейчас он вошел в кабинет с озабоченным видом.
«Сейчас испугает», – подумал Сергей Иванович и не ошибся.
– У меня есть кое-что тебе сообщить. Только не падай в обморок.
– Приученный.
Пинкертон строго посмотрел на Свету. Та поняла и удалилась.
– Всего мог ожидать от наших специалистов, но такого… Как тебе наш специалист по печатному делу?
– Ловчев? – насторожился посланник.
– Ловчев. Что ты о нем знаешь?
– Знаю, что помогает местной типографии налаживать печатные станки. Знаю, что все зовут его «первопечатником».
– Этот первопечатник в свободное от работы время печатает… никогда не догадаешься, что!
– Что?
– А вот именно, что! Местные денежные купюры.
– Лихо! Купюры хоть качественные?
– От настоящих не отличишь.
– Ты с ним беседовал?
– Нет.
– Ты у нас по вопросам безопасности. Тебе и беседовать. Сначала спроси, в какой тюрьме он предпочитает сидеть: в местной или в Москве. Если в Москве, пусть печатает рубли. Все в моей практике было, но, чтобы фальшивомонетчик…
– Напишешь в Москву?
– Что напишу? О том, что наш умелец научился печатать местную валюту, а посему не присылайте нам зарплату, сами напечатаем…
– И фамилия у него как раз, Ловчев. Людей с такой фамилией нельзя пускать за границу.
– Всё понял. Проверь и результаты доложи…
Пинкертон удалился.
В кабинет вернулась Света:
– К вам доктор.
– Проси.
Доктор вошел специфической походкой эскулапа: уважительно и сострадательно. Звали его Эрнест Эрнестович, имя-отчество, прямо скажем, неординарное, но кроме имени и отчества ничего неординарного в нем не было. Персонал посольства подобрался здоровый, но официальный доктор по штатному расписанию полагался. Он должен был лечить сотрудников или, по крайней мере, регулярно проводить профилактические осмотры.
– Сергей Иванович, как здоровье?
– Прекрасно. Ни на что не жалуюсь.
– Давайте я вас послушаю.
Посланник снял пиджак, расстегнул рубашку. Несмотря на тропики, должность поверенного в делах обязывала всегда быть при пиджаке и галстуке. Доктор померил давление, вынул стетоскоп:
– Глубже дышите. Не дышите. Всё в порядке.
Посланник застегнул рубашку, надел пиджак. Доктор упаковал свои инструменты, но уходить не собирался.
– У вас еще есть вопросы? – догадался посланник.
Доктор колебался:
– Тут вот какое дело! Раз уж я здесь… Я все время хочу поговорить с вами по одному делу и не решаюсь… Вам это может показаться немного странным…
– После двадцати лет дипломатической службы меня трудно чем-нибудь удивить.
– Мне кажется, что по ночам кто-то бывает у меня в кабинете.
– Там есть лекарства? Наркотические средства?
– Нет. Лекарства я держу в сейфе.
– И как вы замечаете присутствие постороннего?
– Вы только не удивляйтесь, но мне кажется, кто-то ночью переставляет скелет.
– Откуда у вас скелет? – удивился посланник.
– Остался от португальцев. Мой медпункт занимает четыре комнаты, при португальцах они были школьными учебными кабинетами. Я принимаю в биологическом кабинете.
– Поменяйте замок.
– Я поменял замок. Но скелет всё равно перемещается. По направлению к двери. Как будто хочет уйти. Я привык иметь дело с вещами реальными, а тут…
– Закрепите его как следует.
– Я закреплял.
– Закрепите еще.
В кабинет ворвалась Саша, супруга посланника. На ней было бежевое хлопковое не без претензий на простоту платье и легкие туфли; в свободное от приемов время она не обязана была соблюдать дресс-код.
– Здравствуйте, доктор. Мне сказали, что вы здесь. Это очень хорошо. Скажите Сергею Ивановичу, что ему вредно пить много кофе. Он меня не слушает.
Доктор расплылся в улыбке:
– Это верно. Много кофе пить не стоит. Сколько чашек кофе в день вы пьете, Сергей Иванович?
– Много, – признался тот. – Но маленькие.
– Надо уменьшить количество. Когда я работал в посольстве в Каире…
Доктор очень любил рассказывать поучительные истории из своей практики работы за рубежом.
– Когда я работал в посольстве в Каире, у меня был пациент. Тоже пил много кофе. А потом сразу…
– Помер? – услужливо подсказал посланник.
Доктор понял, что сказал не то:
– Что вы! Что вы! Стал просыпаться по ночам и кричать.
– Просыпаться – куда ни шло. Но кричать – это плохо. С политической точки зрения. Местные могли подумать, что в нашем посольстве по ночам пытают. А это плохо.
Доктор продолжал давать полезные рекомендации:
– Вам нужно больше гулять. Особенно перед сном. Полчаса. Лучше час. Вдоль океана. Вы со мной согласны?
– Конечно. Придешь усталый после приема в два часа ночи, ложишься, а сна нет. Тут самое время погулять часок-другой вдоль океана. Туда-сюда. Глядишь, уже светает. Восход над океаном. Айвазовский! Местные, конечно, удивятся…
В это время дверь тихонько отворилась, и в комнату осторожно проникла девочка лет шестнадцати в длинном цветастом платье. Такие платья носили почти все девчонки посольства, у них это считалось модным. Девочку звали Тоня, и была она дочкой доктора.
– Что-нибудь случилось? – всполошился доктор.
– К тебе пациент приходил. Жаловался на головную боль. Я ему дала тройчатку.
– Правильно.
– Я и давление померила. Сто двадцать пять на восемьдесят два.
Отец снова ее одобрил:
– Правильно, – и, повернувшись к супруге посланника, добавил: – Она у меня молодец.
– Действительно, молодец, – согласилась та. – Только уж очень бледненькая.
– На улицу не вытащишь. У меня в кабинете стоит скелет. Еще от португальцев остался. Другие девчонки – на пляж, а моя кости считает. Весь скелет по косточкам разобрала. Врачом хочет стать.
– В отца.
– И в деда. Фамилия у нас самая что ни на есть медицинская: Лекаревы.
Получив поддержку от отца, Тоня тут же доложила:
– А у нас скелет начал по ночам ходить.
Отец ее остановил:
– Прекрати.
– Правда, ходит.
Сергей Иванович о столь необычном событии был уже проинформирован, но его супруга удивилась:
– Сам?
– Сам! – уверенно подтвердила младшая Лекарева.
Отец взял ее за руку и потащил к двери.
Когда Лекаревы ушли, Саша строго спросила мужа:
– Ты уже говорил с завхозом?
– Пока нет.
Правительство предоставило советскому посланнику квартиру, занимавшую весь второй этаж двухэтажного дома на берегу океана. На первом этаже размещалась основанная еще в начале века компания по вывозу какао. После получения страной независимости компания была национализирована, бывший хозяин отбыл в Португалию, а его квартира была передана советскому посланнику.
Квартира была превосходной: пять комнат, два балкона с видом на океан, но… Внизу в компании вода била фонтаном, а в квартире посланника – маленькая струйка. Такая маленькая, что аппарат для нагревания воды включался редко и ненадолго. Африка – она, конечно, Африка, но, как говорила Саша душ без горячей воды напоминает ей пионерский лагерь.
Сам Сергей Иванович как-то приспособился, но не Саша.
– Ты решил сделать из меня спартанку, – твердила она мужу. – Скоро я так закалюсь, что запишусь на марафонский бег. Заставь завхоза разобраться, в чем дело. Ты все-таки посланник.
Сергей Иванович несколько раз просил завхоза, тот обещал, что-то делал, но горячая вода на второй этаж по-прежнему поступала с перебоями.
В комнату вошла Света.
– К вам бухгалтерша:
– Зови.
В кабинет вплыла грузная дама с кипой бумаг. Звали её Клавдия Ильинична, но для всего посольства она была только «бухгалтерша». До посольства она работала бухгалтером в какой-то строительной конторе, поэтому в валютных вопросах не разбиралась и изменение курса валют воспринимала как вторжение в свою личную жизнь. Считала она на старом арифмометре, а в особо важных случаях перепроверяла столбиком. И никогда не ошибалась.
– Подписать надо, – начала она.
– Давайте.
Она разложила на столе длинные листы и научившийся за многие посольские годы ориентироваться в бухгалтерских дебрях Сергей Иванович принялся подписывать.
Убедившись, что посланник смотрит ее бумаги, бухгалтерша подошла к Саше:
– Извините, Александра Михайловна. Пока Сергей Иванович занят, я хотела бы с вами посоветоваться. Я хочу связать себе платье на зиму. Из мохера. Это очень теплая шерсть, а я мерзлячка.
Сергей Иванович, хоть и был занят бумагами, но всё слышал:
– Для здешней зимы вам понадобится только набедренная повязка. А вот если вы перерасходуете смету, вас пошлют туда, где вам выдадут спецодежду… и пилу.
– Вы всё шутите, а я в нерешительности.
Она снова обратилась к Саше:
– Как вы считаете, оранжевый цвет мне подойдет?
И снова, не отрываясь от бумаг, ответил Сергей Иванович:
– Вам подойдет фиолетовый.
– Почему? – удивилась бухгалтерша.
– Вы начали с этой стороны радуги. Я бы начал с другой. «Как однажды Жак звонарь городской сломал фонарь».
– Какой фонарь? Если перегорела лампочка в фонаре на улице, то лампочку должны менять не мы, а местные. Наша смета не предусматривает замену лампочек на территории вне посольства.
Тут уж не выдержала Саша:
– Смета, смета. Как смету составлять: «Посланник и так живет в роскоши». Ну, в какой роскоши мы живем! Вы знаете, как пьяниц обрабатывают в вытрезвителе?
Бухгалтерша растерялась:
– Не приходилось.
– Их поливают сначала холодной водой, потом горячей, потом холодной. У нас в душе такое же. То кипяток, ошпариться можно, то вода ледяная.
Эту проблему бухгалтерша знала:
– Сергею Ивановичу надо нажать на завхоза. Он хоть и бездельник, но временами очень трудолюбивый.
– Горячей воды у нас нет, – не успокаивалась Саша. – Теперь еще и скелеты ходить начали!
– Какие скелеты? – насторожилась бухгалтерша.
– Сметой не предусмотренные, – успокоил ее посланник и, подписав последнюю бумагу, спросил: – Всё?
– Всё, – ответила бухгалтерша.
Она собрала бумаги и медленно удалилась. В кабинет зашла Света.
– К вам двое: наш новый дипломат и завхоз. Кого в первую очередь?
Саша опередила супруга:
– Завхоза.
– Но новый дипломат настаивает.
– Подождет.
– И правда подождет, – согласился посланник.
– Но он странный, этот новый дипломат, очень странный.
– Всё. Все из кабинета. Зови завхоза.
Завхоз Николай Николаевич Родниковский работал в посольстве уже больше года. Он окончил Бауманский институт и скрывал это, так как брать в завхозы людей с высшим образованием было запрещено. Скрывал он это достаточно успешно: о том, что он окончил вуз, знали только посланник, бухгалтерша и, конечно же, пинкертон.