– Ну что, готова?
– Ты так спрашиваешь, словно я на войну собралась, – Наталья лишь усмехается в ответ. – Мне только трудовую получить и забрать кое-какие вещички из кабинета, – глубокий вдох и попытка запрограммировать саму себя на успешную вылазку во вражеский стан, а главное, вернуться оттуда без новых ранений. – Вот увидишь, через пятнадцать минут меня уже там не будет.
– Если бы это только от тебя зависело.
Из машины я вышла, будучи абсолютно спокойной. Только не знаю, что этому больше способствовало. Выходные, которые мы с Наташкой провели, валяясь в кровати и смотря комедии? Тютелька в тютельку сидящий на мне деловой костюм? Или дурацкое письмо, что лежало в сумке, напоминая о необоснованной жестокости близкого человека.
Главное, что полученным результатом я была довольна.
Наш офис, как и любой другой, в ранний час похож на муравейник. Утренняя суета, когда рабочий день официально ещё не начался, и сотрудники болтаются по коридорам, приветствуя друг друга и обсуждая прошедшие выходные.
– Доброе утро, Галина Ивановна, – приветствую пожилую женщину, кадровичку, с самого начала слепившую этот коллектив.
– О, Женечка!
Она, несмотря на солидный возраст, вскакивает с места, обхватывает меня за плечи и расцеловывает в обе щеки, чем рушит всю мою напускную холодность.
– Присаживайся, чаю будешь? – и, не дождавшись согласия, разводит бурную деятельность. – Мне казалось, ты ещё в отпуске. Ох, пора уже на пенсию, память подводит.
– Нет, нет. С памятью у вас все отлично, – заверяю Галину Ивановну, что была моим эталоном женщины преклонных лет. Идеальная осанка, элегантные стильные костюмы, отвечающие не только современной моде, но и её возрасту. Каждый раз у меня возникала мысль, что перед работой женщина заскакивает к стилисту, парикмахеру и визажисту. – Я к вам по делу.
– Ну, рассказывай, что тебя ко мне привело?
Кадровичка – одна из немногих, с кем мне жаль расставаться. И единственный человек, который понимает истинную подоплеку происходящего, так что рассказываю о ситуации с «Октавой» без прикрас.
– Так я и знала, что эта пигалица своего добьется! – хорошее настроение собеседницы испаряется. – Злопамятная. Не сомневаюсь, что скоро она и до меня доберется.
– Думаете?
– Ой, милочка, я тебя умоляю, – отмахивается женщина. – Мы ведь вдвоем её забраковали.
Пару лет назад, когда я только стала начальником нашего небольшого отдела, на освободившееся место искали нового сотрудника. И на собеседование явилась Алина. Петр Валентинович тогда сразу сказал – оценивать внучку, как и любого другого претендента, без скидок на родственные связи. А для достоверности лично присутствовал на собеседовании.
Он был жестким и справедливым начальником, наверное, именно поэтому фирма за короткий срок оставила позади многих конкурентов. Ну и, как следствие, Алина, только-только снявшая с головы шапочку выпускника, рассчитывала на теплый прием, а попала на «допрос». Я помню, как она с треском провалила тест Галины Ивановны. Сразу было ясно и о перспективности юного дарования, и о соответствии уровню компетенции, что был заявлен в резюме. Да и мне требовался специалист, а не практикант, который со студенческой скамьи метит в дамки.
Не забуду, как отведенные тридцать минут девушка нервно грызла свой роскошный маникюр, слишком яркий для офиса. Кто бы мог подумать, что удушающий аромат её духов станет символом моей головной боли. Странно, что за все месяцы я так и не уловила этого гребанного аромата на своём мужчине.
Закончилось все предсказуемо. Петр Валентинович, не колеблясь, поддержал наше решение, понимая, что Алина не потянет обязанности, которые шли вкупе с хорошей зарплатой. Но, к моему сожалению, предложил девушке попробовать свои силы на должности рангом ниже – освоиться в компании и получить необходимые знания, а после, повторить попытку. Алина мило кивала ровно до тех пор, пока её дедушка был в кабинете. После включился режим избалованной истерички, и как итог – хамство, оскорбления и угрозы, что она вернется, и тогда нам несдобровать. И дверь, чудом не слетевшая с петель, когда девушка покидала офис.
Слово она своё сдержала. Да только вернулась не одна, а с защитником в виде любящего отца. За это время девушка повзрослела и в совершенстве овладела искусством хитрости и манипулирования, а от импульсивности не осталось и следа. С тех пор работать стало куда «веселее», что ни день, то приключения.
– Галина Ивановна, у меня не так уж много времени, – обещанные Наталье пятнадцать минут вот-вот истекут. – Давайте с этим покончим, а мы с вами как-нибудь встретимся и поболтаем.
– Ловлю тебя на слове, девочка. Распоряжений я ещё не получала, но подожди, я сейчас свяжусь с главой и уточню. – Долго ждать не пришлось – разговор по телефону был необычайно коротким. – Евгения, тебя просят явиться пред очи начальства.
Женщина разводит руками, мол, хотела бы, да помочь не могу.
До приёмной добираюсь без приключений, на горизонте нет ни Алины, ни Антона. И это, несомненно, к лучшему.
– Он тебя уже ждет, – сообщает Наталья, едва я переступаю порог приёмной. – И не один. Удачи!
Что-что, а удача мне явно пригодится, потому что компанию Игорю Петровичу составляет никто иной, как его дочь. На лице не дрогнул ни один мускул, только деловой настрой.
– Присаживайтесь, Евгения Олеговна, – указывает на свободное место напротив Алины. – Мне звонили из кадров. Вы куда-то собрались?
– Насколько мне не изменяет память, вы меня уволили.
– Да, но я не думал, что мне придется напоминать вам о двух неделях отработки. Я рассчитываю, что за это время вы передадите все свои дела новому начальнику отдела и введете его в курс дела.
– И кто это?
– Она перед вами, – указывает на очевидное мужчина, но я даже головы не поворачиваю. – Алина Игоревна отлично себя проявила в сложный для компании момент, вы не можете этого отрицать.
– Ну что вы, – протягиваю насмешливо. – Девушка отлично себя проявила, – соглашаюсь, смотря исключительно на начальство, продолжая игнорировать присутствие разлучницы. – Как говорится, наш пострел везде поспел.
– Мне не нравятся ваши намеки, Евгения Олеговна, – включается в разговор объект обсуждения. Да с такой строгостью в голосе, словно мы уже поменялись ролями – и это она мой начальник. – Давайте не смешивать работу и личную жизнь? Вы себя выставляете не в лучшем свете!
– И это говорит мне та, что не постеснялась переспать с парнем начальницы, – девушка поджимает губы, когда я полоснула её холодным взглядом. Я тоже умею играть в такие игры. – Игорь Петрович, я не стану вводить Алину в курс дела, – шутки в сторону, тем более, начальник хмур, как грозовая туча. – Наивно с вашей стороны полагать, что я стану ей помогать хоть в чем-то после произ…
– Ещё как станете, если не хотите быть уволенной по статье, – грубо перебивает начальник, внимательно отслеживая мою реакцию.
Шантаж? Так, значит?
– Несоответствие занимаемой должности или грубое нарушение трудовых обязанностей, к примеру, хищение. Что вам больше нравится?
Боюсь, мои предпочтения в данном вопросе вас огорчат.
– Мне больше нравится идея двухнедельной отработки, – выжидаю несколько секунд, пока начальник удовлетворенно вздохнёт, считая, что добился своего. А после бросаю ему ту же монету, – когда я с удовольствием посвящу каждого сотрудника этого офиса в пикантные подробности, как дочка босса, молодая вертихвостка, разрушила мою семью. Это ли не хищение в особо крупных размерах?
Они ошарашены. Игорь Петрович, по-моему, вообще не ожидал сопротивления. Привык давить своей аурой – как зыркнет, так все сотрудники разбегались. Вот только мне нельзя идти на попятный, иначе мои же слова аукнутся мне ещё большими проблемами.
– Вы не посмеете, – буднично, излишне спокойно заявляет улыбающаяся Алина, откидываясь на спинку кресла.
– О, ты думаешь, я шучу, Алина? – приподнимаю бровь, смотря на девушку с вызовом. – Поверь, я буду плакаться на каждом плече, жалуясь на нелегкую женскую долю и рассказывая, как дочка босса соблазнила моего парня.
– Прекратите этот спектакль, Евгения! – мужчина хлопает рукой по столу, пытаясь вернуть меня к порядку, но вместо этого меня пробирает веселье.
Ну-ну, не я это начала. Когда женщину загоняют в угол безысходности, она начинает кусаться. А я ещё пока только зубки показала!
– Вы озвучили свои условия, будьте добры выслушать и меня. Неужели вам не интересно, как будут развиваться дальнейшие события в ближайшие две недели? – не дождавшись ответа, я продолжаю. – Так… что там дальше? Ах да, нужно не забыть шепнуть сплетницам, как вместо отпуска я лежала в больнице, ведь на фоне стресса у меня случился выкидыш. Какая удача, что до отпуска я отравилась морепродуктами! Ты же видела, Алина, как меня полоскало? Да и не только ты, так что сплетня разнесется по офису быстрее лесного пожара.
– Что за чушь собачья! – наконец, девушка теряет терпение и резко вскакивает с места, от чего стул за её спиной падает. Опирается ладонями на стол, наклоняясь ко мне, и зло проговаривает: – Вам никто не поверит!
– Ошибаешься, – продолжаю улыбаться. Я не хотела доводить до этого, но видит бог, получаю удовольствие от каждой минуты незапланированных переговоров. – О наших отношениях с Антоном в офисе знают четыре человека. Они подтвердят всем желающим, что мы встречались много лет. И поверь, этого будет вполне достаточно, чтобы любые мои дальнейшие слова приняли за чистую монету. Потому что от меня не ждут подвоха, Алина. У меня кристальная репутация, меня уважают и хорошо знают. В отличие от тебя, темной лошадки по блату, я тут работаю шесть лет. Но знаешь, что доставит мне особое удовольствие? – усмехаюсь, глядя разъяренную фурию, которая готова вцепиться мне в волосы от безысходности. – Тебе известно, что делают в женских коллективах с разлучницами? Нет? Когда перед женщинами встанет вопрос – ты или их мужья – тебя сожрут с потрохами, – Алина не выдерживает взгляда и отступает к окну, обняв себя за плечи. – Начнется такая травля, какую ты себе и вообразить не можешь.
– Хватит, Евгения Олеговна, – капитулируя, произносит Игорь Петрович. – Мы вас услышали. Можете не продолжать.
– Это замечательно, но я ещё не закончила. Вы позволите? – мужчина устало прикрывает глаза. Остановить он меня не может. Подозреваю, начальник уже жалеет о попытке манипулирования, но я лучше дожму эту семейку, чтобы наверняка от меня отстали. – Так вот. Я с удовольствием на ежемесячном собрании подниму вопрос о несоответствии занимаемой должности. Нужно ведь разобраться, что на самом деле произошло на переговорах с «Октавой». Это слишком крупный клиент, и я, как все ещё действующий начальник отдела, обязана удостовериться, что впредь такого больше не повторится, а ответственные сотрудники будут наказаны. Эти выходные я очень плодотворно поработала – собрала все необходимые сведения и доказательства. Хорошо бы пригласить на собрание Петра Валентиновича, думаю, ему будет интересно послушать, как его любимая внучка сперва едва не сорвала контракт, а после хитро все обернула в свою пользу, рискуя при этом репутацией компании.
Ещё час назад я бы поклялась, что Игорь Петрович знал о махинациях своей кровиночки, но сейчас я была готова поменять решение. Уж слишком тяжелым взглядом он сверлил спину Алины, изучающей пейзажи в лучах утреннего солнца за окном.
– А теперь предлагаю вернуться к вопросу увольнения, – дав собеседникам пару минут на обдумывание, возвращаюсь к наболевшему. – Мне нужна моя трудовая и самая лучшая рекомендация, Игорь Петрович, какую только вы в своей жизни составляли. Ну так что, мы разойдемся с миром или мне гримироваться перед спектаклем?
– С таким характером вам никакие рекомендации не нужны, – не то комплимент, не то оскорбление. Но на секунду мне показалось, что в мужском взгляде промелькнуло восхищение.
– Скромность – путь в неизвестность, – цитирую крылатую фразу его же отца.
– Идите, Евгения Олеговна в… кадры. За документами.
– А рекомендации? – невинно уточняю, вставая со своего места.
– Не наглейте.
– Как знаете. – Не нужны мне эти рекомендации, я всего лишь хотела подергать тигра за усы. Но, подойдя к двери, не смогла удержаться и вставила очередные пять копеек. – Значит, и Алине Игоревне не видать флешки с моими документами. Всего доброго.
Не дожидаясь, когда спор перейдет на новый виток, покидаю кабинет, мягко закрывая за собой дверь. И шумно выдыхаю, чувствуя, что как мышцы ноют от напряжения.
Наташка приплясывает за столом, показывая два больших пальца, поднятых вверх, и сияет ярче новогодней елки.
– Ты что, подслушивала? – возмущенный шепот. – А если бы поймали?
– Вдруг тебе бы понадобилась помощь? – так же шепчет подруга и указывает пальцем на поднос с кофейным набором. – А тут я, с кофе!
– Ненормальная, – давлюсь смехом и качаю головой, удивляясь её безрассудности. Но как же тепло на душе от такой заботы! – И самая потрясающая, – Наташка расплывается в улыбке. – Ладно, я убежала. Мне ещё в кадры, пока начальство не передумало.
– Так ненормальная или потрясающая? – доносится торопливый шепот мне вслед, но я только смеюсь, оставляя Наталью в неведении. – Эй, ты не ответила!
Заглянув к Галине Ивановне и подтвердив, что приказ поступил, бодро шагаю в кабинет за своими вещами. Их немного. Больше времени уходит на то, чтобы попрощаться с подчиненными. К тому моменту, как я получаю документы и расчёт, новость уже разлетелась по всему офису. Грудь сдавило от переполняемых эмоций, когда почти каждый вышел, чтобы сказать напутственное слово. И что для коллег моё увольнение – полнейшая неожиданность, что без меня все изменится и они будут очень скучать. Пара женщин даже слезу пустили, прощаясь. Но я держалась. Улыбалась, заверяла коллег, что все к лучшему.
Слезы все же катятся по щекам в момент, когда прощаюсь с охранником и понимаю, что это конец.
Финита ля комедия. Эпопея длиною в шесть с половиной лет завершена.
– Ну, ты чего? – Наташка, спустившаяся со мной в холл первого этажа, теряется. – Зачем сырость разводишь, Жень? Улыбнись, тебя впереди ждут грандиозные планы! Помнишь?
– Помню, – обнимаю подругу, шепча на ухо, как я ей благодарна. Если бы не она, я сейчас представляла бы жалкое зрелище. – И ты обещала ко мне приехать в гости. Не забудь.
– Евгения Олеговна! – синхронно поворачиваем головы на голос спешащей к нам Алины. – Евгения Олеговна, подождите!
– Ты что-то забыла?
– Не Алину, точно, – подруга едва не хрюкает от смеха, но ответ оставляет при себе – девушка уже совсем близко.
– Вот, возьмите, – Алина протягивает документ в файле. Я развеселилась, поняв, что это рекомендация, да столь изящная, что и придраться не к чему. И оформлено честь по чести – все подписи и печати присутствуют.
Неужели у Игоря Петровича треснули розовые очки?
– Ну что ж, – прячу документ в сумку. Будет трофеем. – Уговор дороже денег, верно? Держи. Тут все, что тебе нужно.
Алина кивает и уходит, не попрощавшись.
– Ты что, спятила? – разъяренной кошкой шипит Наталья, а я только смеюсь, кладя голову ей на плечо.
– Обижаешь, – подруга затихает, в ожидании пояснений. – На флешке собраны все кривые отчеты, пробные договора и презентации её собственного сочинения, которые она лепила для видимости. Потратила почти час времени, чтобы перерыть всю нашу с ней переписку.
– Где моя Женя? – Наташка встаёт напротив, осматривая меня взглядом с головы до ног. – Что за хитрая и расчётливая незнакомка передо мной?
– Прекрати дурачиться, – но вместо этого подруга заливается смехом и замолкает только тогда, когда я протягиваю ей ещё один носитель. – Вот тут настоящие документы. И я хочу, чтобы ты передала их Зое. Она сейчас на больничном, а на тебя я могу положиться. Я там написала ей кое-какие советы и инструкции, но, ты уж пригляди, чтобы она использовала наработки с умом. Так, чтобы сама поднялась по карьерной лестнице, а не протолкнула эту хитрую стерву. Ей нужно засветиться перед руководителями других отделов. Рано или поздно наша красотка уйдет в декретный отпуск и было бы здорово, если бы Зоя заняла кресло руководителя.
– Жень, ты понимаешь, что ты только что сделала? – с детским восторгом смотрит на меня взрослая, казалось бы, женщина. – Ты же только что дала мне оружие для первой диверсии! – я только глаза закатываю к потолку. – Ну все, мне пора, подруга. Мы ведь до твоего отъезда ещё встретимся, да?
– Конечно.
Наташка скрывается в кабине лифта, а я, наконец, покидаю здание. Подставляю лицо солнышку и делаю глубокий вдох. Свободна!
И в этот же момент замечаю на парковке Антона.
– Что тебе нужно? – торможу за пару шагов до машины. Он специально расположился у дверцы – ждал, чтобы поговорить.
– Это правда? – вопрос звучит грубо, отрывисто.
– Что именно?
– Что ты беременна. Мне Алина сказала, что ты говорила про беременность и выкидыш. Это правда?
Закрываю глаза, не веря, что вообще это слышу.
– Твоя Алина идиотка, можешь так ей и передать, – взяв эмоции под контроль, теперь я уже твердо смотрю ему в глаза и произношу максимально уверенно, в надежде, что повторять не придется: – Это ложь.
– Тогда зачем?
– Затем, что меня прижали к стенке, а на войне все средства хороши. Ты поинтересуйся у своей невесты, как они вместе с папочкой пытались меня шантажировать. Ещё вопросы будут, или ты позволишь мне уехать?
– Нам надо поговорить, ты же понимаешь. Дай мне хотя бы шанс объяснить, как все было.
– Обязательно, – согласно киваю и достаю из сумки конверт, который практически швыряю в Антона. Реакция у него отменная, ловит чуть ли не на лету. – Сразу после того, как ты мне расскажешь про свою идиотскую шутку, Самойлов. Ну? Я вся внимание. У тебя вообще мозги отшибло или ты всегда был такой, а я не замечала?
Все моё спокойствие осталось в кабинете начальства. Сейчас же я была на взводе, чувствуя, что буквально закипаю от гнева.
– Что это? – Антон вертит конверт, словно впервые его видит.
– Не прикидывайся дурачком! – раздражение, наконец, находит выход.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, Женя, – мужчина с остервенением достает письмо и вчитывается в изящные строчки.
– Что за бред?
– Вот и меня гложет вопрос, как ты мог сочинить такой бред про мою мать? Другой мир, серьёзно? – взмахиваю рукой, когда мужчина пытается протестовать. – Магическая почта? Я думала, моя мать меня бросила, а оказывается, она попала в гуляющий портал и переместилась в другой мир! – Как бы я ни старалась, но вместо злой иронии в собственном голосе слышу только горечь обиды. – И давно я из друга превратилась в объект для насмешек, Антон? А? Как у тебя совести хватило на такое?
– Это не моих рук дело! – по слогам проговаривает мужчина, обхватывая меня за плечи и заглядывая в глаза с высоты своего роста.
– Я нашла его на кухне. А доступ к квартире есть только у тебя. Даты, имена, подробности – все это известно только тебе. И моему отцу. Наверное, это он так решил пошутить над непутевой дочерью. Или, может, это Клеопатра сделала? Алина? Она была в моей квартире?
– Я бы так с тобой не поступил!
– Да неужели? – ядовитые слова жалят не хуже змеи. – А я думала, именно так ты и поступаешь. А теперь дай пройти, разговор окончен.
– Женя!
– Видеть тебя не желаю, Антон! Ты сделал свой выбор, и я тоже. Уходи.
– Друг дал бы мне шанс все объяснить, – словно сдавшись, мужчина выставляет ладони перед собой. И снова конверт оказывается у меня перед глазами.
– Друг бы не предал, – парирую в ответ. – Парень мог, но не друг.
– Я всего лишь человек, Женя, а не твой супер-герой, – у меня мурашки бегут, потому что Антон зол. Впервые за все годы я чувствую его ярость, но если прежде я была за широкой спиной, то сейчас стою в самом эпицентре. – А людям свойственно ошибаться. Но ты ведь не умеешь прощать, не так ли? Гордая! Ты даже отца своего простить не можешь за то, что он посмел быть счастливым без твоей матери. Что уж обо мне говорить? Но знаешь, можешь и дальше продолжать жалеть себя и лелеять свои детские обиды, с меня хватит. И вот с этим… – помахав письмом, мужчина проглатывает ругательство, замявшись на секунду, – разбирайся сама. А у меня и без того в жизни полно проблем, чтобы участвовать в дурацких розыгрышах.
Вот и поговорили!
Мужчина уходит, вернув мне письмо, а я так и осталась стоять у машины. Застыла на месте, приводя мысли в порядок, чувствуя себя нашкодившим котенком, которого макнули в собственную лужу.
Почему виноват он, а гадко себя чувствую я?
И черт бы побрал этого Антона и собственное сердце, которое поверило ему. Уж слишком это жестоко. Но если письмо не его рук дело, то тогда кто все это организовал?
Над головой раздаётся знакомый хлопок, как от петарды. Я коротко взвизгиваю и отпрыгиваю назад, и только после этого задираю голову. Внутри все цепенеет от ужаса, когда улавливаю взглядом короткую вспышку. Казалось, пространство над головой просто разрывается и выплевывает какой-то предмет. И когда он падает прямо передо мной, приземляясь на капот машины, я невольно вздрагиваю.
Табун испуганных мурашек пробегает по телу. Ожидаю чего угодно… но больше ничего не происходит. Оглядываюсь – ну, где тут камеры, выходи. Уж лучше пусть это будет какое-нибудь реалити-шоу, чем то, чему я не могу найти объяснения.
Но, увы, стоянка пустынна. Ни камер, ни шутников, ни свидетелей.
И я один на один с творящейся чертовщиной.
Не верю в мистику, такого просто не бывает! Наверняка это спецэффекты или лазерное шоу. Не знаю, кто это делает, но рано или поздно я этих юмористов поймаю! Собрав всю свою храбрость, дрожащими руками подхватываю с капота посылку. Слава богу, хотя бы машина не пострадала! Траты на сервис мне сейчас точно ни к чему, по деньгам все до копейки рассчитано-расписано на новую жизнь.
Но как бы я себя не убеждала, любопытство побеждает здравый смысл: вместо того, чтобы выкинуть сверток в ближайшую урну, я решаю выяснить, что внутри.
– Ай! – короткая боль обжигает палец. Дурацкая печать! Иголки в них спрятаны, что ли?
Но все проклятия по поводу собственной неуклюжести встают поперек горла, когда я открываю посылку и касаюсь пальцами шелковой ткани. Цветочный знакомый аромат щекочет нос, в памяти всплывает лицо мамы. Я резко дергаю на себя ткань. Длинный легкий шарф развевается по ветру, а у меня на глазах выступают слезы.