1. Из договоров великих князей Олега (911 г.) и Игоря (945 г.) с греками следует, что Русской Правде предшествовал «Закон Русский». Текст этого закона до нас не дошел. Исследователи считают, что, возможно, это был не законодательный акт, а общепризнанный на Руси обычай, на который опирались упомянутые княжеские договоры.
В договоре Олега впервые в памятниках русского права упоминалось об убийстве как о преступлении, подлежащем наказанию. В нем говорилось о том, что если русин убьет христианина или христианин убьет русина, он умирает на месте, где совершил убийство. Если же убийца скроется и у него окажется имущество, то ближайший родственник убитого получит часть его имущества. Если же скрывшийся убийца не имеет имущества, он остается под судом, а после розыска подлежит смерти (ст. 3). Аналогичное положение содержалось в ст. 12 договора Игоря с греками.[41]
2. Русская Правда Ярослава (ее самый древний список датирован 1016 г.) дает более полную картину ответственности за убийство. В ней признается право кровной мести, но ограничивается перечень кровных мстителей: брат мстит за брата, сын – за отца, отец – за сына, брат сестры – за ее сына. Из кровных мстителей исключались женщины.
Русская Правда первоначально предусматривала передачу убийцы в полное распоряжение родственников убитого по праву кровной мести. Это в конечном счете приводило к значительному сокращению населения. Дети великого князя Ярослава (около 1050 г.) ограничили власть родственников жертвы над виновным в убийстве, а затем заменили кровную месть выкупом (головщиной).
Надо заметить, что Русская Правда не отличала умышленное убийство от неосторожного, а неправду уголовную от неправды гражданской. Введенная головщина не содержала в себе элемента уголовного наказания: убийце предоставлялось право самому уладить дело с родственниками убитого, заплатив названную ими сумму (головщину). К тому времени относится и установленная шкала ценностей: голова свободного горожанина или селянина оценивалась в 40 гривен (гривна представляла собой слиток (брусок) серебра весом около 200 г), за убийство боярина или иного знатного гражданина размер взыскания увеличивался в два раза, за убийство раба размер взыскания уменьшался до 12 гривен. Если стороны не достигали согласия, родственники убитого обращались с гражданским иском в суд: в результате разбирательства суд называл сумму в гривнах, которую убийца обязан был уплатить истцам. При несостоятельности убийцы он выдавался «головою» родственникам, которые могли наказать его по своему усмотрению, но не могли лишить его жизни.
Родственники убийцы не принимали участия в удовлетворении претензий родственников потерпевшего. Однако община (вервь), где проживал убийца, ручалось за него. Если же, несмотря на поручительство, убийца уклонялся от ответственности, община выплачивало взыскиваемую сумму родственникам убитого.[42] В отношении лица, совершившего убийство в разбое, применялась такая мера наказания, как поток и разграбление, когда имущество виновного отнималось, а он вместе с семьей изгонялся из общины и лишался ее защиты. Это наказание могло к тому же включать и лишение жизни виновного в убийстве.
Русская Правда действовала на Руси до XIV в., но она не была закостеневшим документом, изменения в нее вносились княжескими грамотами и договорами князей с другими государствами и городами, например договорами Смоленского князя Мстислава с Ригой и Готландом, Новгорода с князьями, которые призывались в этот город. Такие документы не меняли существа и порядка ответственности за убийство, а лишь, в зависимости от социально-экономических условий, изменяли размер платы за преступление: за убийство посла, заложника или священника – 20 гривен серебром, за убийство свободного человека – 10 гривен, за убийство холопа предусматривалось взыскание одной гривны.[43]
3. Головщина на Руси и в России применялась более четырехсот лет. Последнее упоминание о ней относится к 1613 г. Однако ее замена в законодательстве происходила постепенно, а вместе с этим менялся и характер ответственности за убийство. В Судебнике Иоанна III (1497 г.) предусматривалось взыскание головщины с имущества убийцы и, кроме того, преступник должен был находиться в «казни и продаже боярину и дьяку». В тех случаях, когда убийца не мог заплатить головщину родственникам убитого, он им не выдавался, как следовало из Русской Правды, а подлежал смертной казни. В Судебнике Иоанна IV (1550 г.) это положение сохранялось.[44] По Судебнику царя Федора Иоанновича (1589 г.), который не был введен в действие, предусматривались предъявление иска к виновному в убийстве о возмещении ущерба от этого преступления и смертная казнь виновного.[45]
В названных судебниках выделяются как особо тяжкие убийство господина и убийство в разбое, которые наказывались смертной казнью. М. Д. Шаргородский, изучавший Уставные книги разбойного приказа за 1555–1631 гг., отмечал, что в то время к тяжким относилось убийство путем поджога, которое наказывалось смертной казнью, а совершение трех разбоев по наказанию приравнивалось к убийству.
Во времена действия Судебников (XV–XVI вв.) в качестве одного из видов смертной казни применялось утопление. Это наказание назначалось за совершение действий антигосударственного и антирелигиозного характера: участие в заговоре против государя и колдовство. К таким лицам власть проявляла особое пренебрежение. Утопленники не доставались из воды и, таким образом, автоматически лишались православной обрядности при похоронах. Именно поэтому об утоплении, как виде смертной казни, ни в светском, ни в религиозном законодательство того времени ничего не говорится.[46]
4. Значимый след в истории российского права оставило Соборное уложение 1649 г., принятое в царствование Алексея Михайловича. В нем получили развитие нормы, имеющие прямое отношение к убийству: впервые предусматривалось разграничение деяний на умышленные и неосторожные; вводились понятия необходимой обороны и крайней необходимости; среди сообщников различались инициатор преступления, исполнитель, пособник и укрыватель. На первое место по тяжести убийства ставилось посягательство на жизнь государя – любое лицо, схватившееся в присутствии царя за рукоять сабли, наказывалось отсечением руки, а за убийство, покушение, приготовление и даже обнаружение умысла на убийство особы государя предусматривалась тяжкая смертная казнь. Хотя преступления, посягающие на жизнь, в Уложении и не были систематизированы, в нем четко выделяются отягчающие обстоятельства убийства: совершение этого преступления в присутствии государя, на государевом дворе, а также в церкви. К тяжким относились убийства родителей, законных и незаконных детей, родственников, господина, мужа (особо строго преследовалось отравление мужа женой). В качестве тяжких выделяются убийства, совершенные ратными или служивыми людьми, а также сопряженные с разбоем, иным насилием или кражей. Все эти убийства наказывались смертной казнью. Если лекарь «нарочно или ненарочно уморит» кого-либо, его также предписывалось казнить. В этом случае допускалось применение смертной казни и за неосторожное причинение смерти. К менее тяжким «случайным» убийствам относились совершенные «в драке или по пьяному делу». Они наказывались тюрьмой. Если смерть человеку была причинена лошадью потому, что ездок «без хитрости не удержал ее», наказание не применялось.[47]
В Уложении Алексея Михайловича была разработана процедура применения смертной казни. Приговоренным к этой мере наказания предоставлялось шесть недель на покаяние, потом они допускались к причастию. Священник давал духовное напутствие, и через три дня приговор приводился в исполнение. Различалось два вида смертной казни: тяжкая и менее тяжкая. К тяжкой смертной казни относилось, например, «окопание» живого в землю, колесование, четвертование; к менее тяжкой – отсечение головы. Например, жена, отравившая мужа, ставилась на колени в яму со связанными руками, затем закапывалась по плечи и умирала голодной смертью. К ней допускался только священник.[48]
5. Более жесткими, чем Уложение 1649 г., были законы, утвержденные Петром I – Воинский артикул (1715 г.) и Морской устав (1720 г.). Более 100 преступлений наказывалось смертной казнью, из них в 74 случаях смертная казнь, в том числе и за убийство, была абсолютно определенной санкцией. Предусматривалось, что все убийцы и «намеренные» к убийству должны быть казнены смертью. Из этого следует, что смертная казнь распространялась не только на оконченное убийство, но и на покушение, приготовление и обнаружение умысла совершить преступление. В то же время подчеркивалось, что неумышленное и ненамеренное убийство, когда «никакой вины не находится», не полежит наказанию. Артикул различал умысел, неосторожность и случай, в том числе и при убийстве, подробно регламентировал право на необходимую оборону, предусматривал крайнюю необходимость. Поскольку все убийства, как при отягчающих обстоятельствах, так и без них, наказывались смертной казнью, то различие состояло только в способе ее исполнения. За убийство при отягчающих обстоятельствах применялось колесование или повешение, в остальных случаях виновному отсекалась голова. К убийствам при отягчающих обстоятельствах относились: отцеубийство, детоубийство, а также убийство по найму или священника, с применением яда, совершенное особо мучительным способом, солдатом офицера, на дуэли, мирных жителей во время военных действий. Убийство по неосторожности («ненароком и невольно») наказывалось тюрьмой, штрафом или шпицрутенами. Предусматривалось «наказание» за самоубийство – тело самоубийцы предписывалось оттащить в «бесчестное» место, волоча по обозу или улице, и закопать. Покушение на самоубийство (при отсутствии уважительных причин, например умопомешательства) наказывалось смертной казнью.[49]
6. Во времена правления Екатерины II дважды создавались комиссии (в 1754 и 1766 гг.) для подготовки Уголовного уложения. В основе работы этих комиссий лежали положения Наказа (большого) для руководства при составлении нового Уложения, который считался «одним из наиболее популярных законодательных памятников».[50] Комиссиями были подготовлены проекты Уголовного уложения, которое, однако, не было введено в действие. В проектах Уложения содержались и нормы, относящиеся к преступлениям против жизни. Предусматривалось: 1) умышленное убийство как волевое деяние, совершенное нарочно и без нужды; 2) неосторожное убийство, совершенное ненарочно и не по умыслу, но когда убийца виновен в том, что оно по неосторожности произошло; 3) случайное убийство – весьма неумышленное и ненарочное убийство, при котором никакой вины не усматривается. В последнем случае ответственность не должна была наступать. Помимо квалифицированных видов убийства, предусмотренных в Уложении 1649 г. и в упомянутом законодательстве Петра I, особое внимание уделялось защите личности помещика: когда человек, который ему служит, или дворовый человек, или крестьянин умышленно убьет своего помещика, или когда такой человек вынет оружие, желая убить помещика, он подлежит смертной казни. Если же помещик, «непомерно наказывая», убьет своего крепостного или того, кто ему служит, умысла на убийство в действиях помещика не признавалось.
Наказание за убийство дифференцировалось. Умышленное убийство наказывалось смертной казнью, которая приводилась в исполнение путем отсечения головы или колесования. За неосторожное убийство назначались плети, батоги, арест в тюрьме или денежный штраф в зависимости от социального положения виновного. Предлагалось «знатных» за неосторожное убийство держать две недели под арестом, прочих, состоящих в классах (чиновников), помещиков и купцов держать месяц в тюрьме и подвергать церковному покаянию, а «подлых» (т. е. всех остальных) сечь плетьми, чтобы и другие с большей осторожностью поступали. Несовершеннолетние (до 15 лет) от смертной казни освобождались, их заключали в монастыри на определенный срок, а тех, кто не исправлялся – навечно.[51]
7. Свод законов уголовных 1832 г. вступил в силу с 1 января 1835 г. Он состоял из двух книг: 1) «О преступлениях и наказаниях вообще»; 2) «О судопроизводстве по преступлениям». Книга первая – это фактически первый Уголовный кодекс России, в котором были систематически изложены положения общей и особенной частей. В главе второй «О смертоубийстве» раздела шестого «О преступлениях против безопасности жизни» предусматривалась ответственность за преступления против жизни: умышленное убийство, неосторожное убийство, убийство в драке, детоубийство, самоубийство или покушение на него.
В Своде предпринята попытка дать определение понятия убийства, а именно: «Насильственная смерть, причиненная другому человеку нанесением ран, ушиба или отравления, почитается смертоубийством» (ст. 330).
К умышленному убийству при отягчающих обстоятельствах (к «особенным смертоубийствам») относились: 1. Убийство отца или матери; чадоубийство (сына или дочери); детоубийство (убийство малолетнего); братоубийство (сестры или брата); убийство прочих родственников. 2. Убийство начальника подчиненным и «обратно». 3. Убийство господ слугами и «обратно». 4. Убийство лиц при отправлении ими должностей, а также убийство в чреве матери (аборт) шарлатаном или другими лицами, не имеющими на это права (ст. 343). Убийство при отягчающих обстоятельствах наказывалось каторжными работами без срока или на срок. Повивальная бабка, виновная в умерщвлении плода, наказывалась кнутом и каторжной работой (ст. 346). Лицо, совершившее убийство отца или матери, содержалось на каторге до конца жизни, несмотря на дряхлость. Осужденным на каторгу ставилось клеймо на лоб и щеки протертым порохом. Смертная казнь допускалась за посягательство на особу императора или членов его семьи, а также за убийства, связанные с военной службой или нарушением карантинных правил при эпидемиях. Вид смертной казни определялся судом. За убийство при совершении воинских и карантинных преступлений во всех случаях применялся расстрел.
Предусматривалась ответственность за неосторожное убийство. Различались два вида неосторожности: во-первых, когда лицо совершило действия, не запрещенные законом, но должно было при осмотрительности или могло предвидеть преступные последствия. Неосторожное убийство наказывалось «по степени неосторожности» тюремным заключением, или штрафом, или телесной экзекуцией, и во всех случаях виновный подвергался церковному покаянию (ст. 336).
Выделялись: убийство в драке, которое расценивалось как неосторожное, если не был установлен умысел (ст. 337); причинение смерти вследствие применения ненадлежащего лекарства аптекарем или лекарем, которое также относилось к убийству по неосторожности (ст. 344).
Убийство случайное, без намерения, при отсутствии малейшей неосторожности не наказывалось (ст. 340). Убийство также не вменялось в вину: 1) если стража убивала человека, пытавшегося убежать или скрыться из-под надзора; 2) если таможенная стража убивала человека, при условии, что она действовала по правилам; 3) если часовой, караул или патруль убивал человека, нападавшего с применением силы; 4) если убийство совершалось в состоянии необходимой обороны (ст. 331).[52]
Все соучастники убийства назывались сообщниками, среди которых выделялись исполнители, зачинщики и помощники. Главный виновник умышленного убийства (им мог быть как исполнитель, так и зачинщик) подлежал лишению всех прав состояния, а также наказывался поркой кнутом и каторжной работой. Указывалось, что все сообщники убийства подлежали равному или меньшему наказанию в зависимости от степени их вины. Недоносители об убийстве подвергались меньшему наказанию, чем сообщники (ст. 332, 334, 335).
К преступлениям против жизни относились самоубийство и покушение на самоубийство (ст. 347, 348). Первое «наказывалось» лишением христианского погребения. Тот же, кто был изобличен в намерении лишить себя жизни (при отсутствии уважительных причин, например, умопомешательства), наказывался как за покушение на убийство.
Таким образом, в Своде законов, наряду с очевидными новеллами, в значительной степени суммировались нормы об ответственности за преступления против жизни по законодательству предшествующих периодов. Это особенно видно при сопоставлении норм Свода с нормами Уложения 1649 г. и Воинского артикула 1715 г. И все же Свод законов уголовных был казуистичен и не отличался высоким уровнем законодательной техники. Вероятно, именно поэтому вскоре после его утверждения началась работа над проектом нового уголовного законодательства.
1. Данный период охватывает действие двух кодифицированных уголовных законов: Уложения о наказаниях уголовных и исправительных[53] и Уголовного уложения. Уложение о наказаниях было утверждено 15 мая 1845 г. и введено в действие с 1 мая 1846 г., а Уголовное уложение было утверждено 22 марта 1903 г., но полностью так и не было введено в действие. В каждом из этих законодательных актов в числе других были систематизированы и кодифицированы нормы о преступлениях против жизни.
Уложение о наказаниях в значительной степени унаследовало нормы о преступлениях против жизни, содержавшиеся в Своде законов уголовных, но были внесены и существенные изменения в структуру, содержание и подходы к оценке этих преступлений.
Как Уложение о наказаниях, так и Уголовное уложение нами рассматриваются не только как этапы развития законодательства о преступлениях против жизни, но и как исходный законодательный материал и база для развития демократической юридической мысли, институтов уголовно-правовой охраны человеческой жизни, как материал для сравнения с УК РФ в исследуемой области.
С учетом того, что Уложение о наказаниях рассматривало преступления против жизни более детально и в более широком плане, чем Уголовное уложение, для анализа нами взяты за основу нормы Уложения о наказаниях, а далее исследованы и соответствующие нормы Уголовного уложения. Такой подход обусловлен также тем, что Уложение о наказаниях фактически действовало до 1917 г. При этом мы принимаем во внимание, что Уложение о наказаниях в 1885 г.[54] было введено в действие в новой редакции, которая учитывала прогрессивные нововведения судебной реформы 1861–1864 гг.
2. В Уложении о наказаниях (ст. 1449–1471) убийства (смертоубийства) располагались по степени уменьшения их тяжести – от наиболее тяжких преступлений до деяний, хотя и направленных против жизни, но считавшихся невиновными и ненаказуемыми.
Наиболее тяжким признавалось умышленное убийство отца и матери, которое наказывалось лишением прав состояния и пожизненной (без срока) каторгой. Указывалось, что дряхлость не является основанием для освобождения из острога.
Общим основополагающим признаком ряда тяжких убийств являлся предумышленный (заранее задуманный) характер преступления. Подчеркнем, что для квалификации убийства отца или матери по ст. 1449 Уложения о наказаниях предумышленность не требовалась, достаточно было умысла на убийство.
К тяжким предумышленным убийствам относились: совершенные повторно; жены или мужа, сына или дочери либо любого родственника по восходящей или нисходящей линии; начальника, господина, хозяина либо члена семьи названных лиц; беременной женщины; совершенное путем поджога, взрыва или иным способом, когда опасности подвергалось несколько лиц; совершенное из засады; с целью ограбления или получения наследства; посредством отравления. Эти виды убийства наказывались лишением всех прав состояния и каторжными работами (первые три вида – пожизненно, остальные на срок от пятнадцати до двадцати лет – ст. 1451–1453).
Предумышленное убийство без перечисленных признаков, отягчающих вину, наказывалось лишением всех прав состояния и ссылкой на каторгу сроком от пятнадцати до двадцати лет. Такому же наказанию подвергались виновные в предумышленном убийстве, совершенном группой, но зачинщику (организатору или подстрекателю) суд вправе был назначить каторжные работы пожизненно (ст. 1454).
Умышленное убийство без заранее обдуманного намерения наказывалось лишением всех прав состояния и каторгой от двенадцати до пятнадцати лет (ст. 1455).
В Уголовном уложении фактически были повторены квалифицирующие признаки убийства, однако был исключен общий квалифицирующий признак – предумышленность убийства, а также включены дополнительно два отягчающих ответственность признака: убийство священнослужителя во время службы, а также члена караула, охраняющего императора, либо часового военного караула. Повторным признавалось убийство, если оно было совершено в течение пяти лет после отбывания наказания за убийство без смягчающих обстоятельств. Была введена новая норма об ответственности за убийство главы иностранного государства, которое наказывалось каторгой без срока (ст. 453–456).
Уложение о наказаниях предусматривало детоубийство, совершенное из стыда или страха при рождении ребенка, которое наказывалось заключением в тюрьме до двух лет или ссылкой на поселение. Сокрытие мертворожденного ребенка наказывалось заключением в тюрьме на срок от четырех до восьми месяцев (ст. 1460).
По-разному в Уложении о наказаниях и в Уголовном уложении решался вопрос об убийстве в состоянии сильного душевного волнения.
В ст. 1455 Уложения о наказаниях говорилось: если убийство было совершено не случайно, но в запальчивости или раздражении, и особенно, когда оно было вызвано насилием или тяжким оскорблением со стороны убитого, виновный наказывался каторжными работами на срок от восьми до двенадцати или от четырех до восьми лет со ссылкой на поселение (ст. 1455). Когда потерпевшими оказывались жена, муж, сын, дочь и другие лица, упомянутые в ст. 1451, суд вправе был применить более строгое наказание, чем предусмотренное этой статьей. Систематический анализ Уложения показывает, что при умышленном убийстве отца или матери ст. 1455 (убийство в состоянии запальчивости и раздражении) не подлежала применению.
В ст. 458 Уголовного уложения была предложена другая конструкция. В ч. 1 речь шла об убийстве, задуманном и выполненном под влиянием сильного душевного волнения (наказание – каторжные работы на срок не свыше восьми лет), а в ч. 2 говорилось об убийстве в состоянии сильного душевного волнения, вызванного противозаконным насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего (наказание более мягкое – заключение в тюрьме до одного года). Как нам кажется, в ч. 1 предлагалось смягчить ответственность за убийство на почве мести, возникшей под влиянием сильного душевного волнения. С этим можно было бы согласиться, если оговорить, что действия потерпевшего являлись, например, провокационными.
В Уголовном уложении представляет интерес формулировка убийства, совершенного с косвенным умыслом: когда в результате предпринимаемого действия может быть причинена смерть одному или нескольким лицам, хотя прямого умысла совершить убийство нет, либо когда «по роду действий лицо не могло не предвидеть в большей или меньшей степени причинение смерти», убийство наказывалось лишением всех прав состояния и ссылкой на каторгу сроком от восьми до двенадцати или от двенадцати до пятнадцати лет.
В ст. 1465 Уложения о наказаниях в качестве самостоятельного состава преступления выделялось убийство в драке без намерения его совершить. Предусматривалось два варианта: 1) когда известно, кем нанесены удары, повлекшие смерть, – убийство наказывалось заключением в тюрьме на срок от восьми месяцев до одного года и четырех месяцев и 2) когда неизвестно, кем нанесены удары; в этом случае убийство наказывалось заключением в тюрьму на срок от четырех до восьми месяцев. Для христиан полагалось также церковное покаяние.
Уголовное уложение специальной статьи о квалификации убийства в драке не содержало. Но в нем появился новый состав убийства при смягчающих обстоятельствах – убийство по настоянию потерпевшего или из сострадания. Оно наказывалось заключением в крепости сроком до трех лет (ст. 460).
В Уложении о наказаниях предусматривалось наказание в виде заключения в тюрьме на срок от четырех до восьми месяцев для тех, кто при личной обороне переходил полагаемые необходимостью пределы обороны и без нужды после исчезновения опасности причинял смерть нападавшему (ст. 1467). Несколько иначе решался вопрос о необходимой обороне в Уголовном уложении: виновный в убийстве при превышении пределов необходимой обороны, если убийство последовало не для защиты от посягательства на жизнь, от изнасилования, наказывался заключением в крепость на срок от одного года до шести лет (ст. 459). Из этого следует, что в случае посягательства на жизнь или изнасилования причинение смерти нападавшему признавалось правомерным при установлении данных обстоятельств.
В Уложении о наказаниях предусматривались различные варианты деяний и ответственности за причинение смерти по неосторожности: нанесение побоев без умысла на убийство, повлекшее смерть потерпевшего, наказывалось заключением в тюрьме на срок от восьми месяцев до двух лет; совершение не запрещенного законом действия, от которого нельзя ожидать последствий, но которое является явно неосторожным, повлекшим смерть потерпевшего, наказывалось заключением в тюрьме на срок от двух до четырех лет или арестом на срок от трех дней до трех месяцев; совершение действия, повлекшего неожиданную смерть потерпевшего, наказывалось заключением в тюрьме на срок от двух до четырех месяцев. За каждое из трех приведенных деяний христианам полагалось церковное покаяние (ст. 1464, 1465, 1468).
Предусматривалась в Уложении о наказаниях и дифференцированная ответственность за приготовление к убийству, когда не доказано, что лицо было удержано от реализации умысла (заключение в тюрьме на срок от восьми месяцев до одного года и четырех месяцев), и когда доказано, что ему помешали выполнить умысел – лишение всех прав состояния и ссылка в Сибирь на поселение (ст. 1457).
В ст. 457 Уголовного уложения приготовление к убийству, предусмотренному ст. 453–456 (без смягчающих обстоятельств), наказывалось заключением в тюрьме сроком до одного года; здесь уже не было дифференциации ответственности, как это предусматривалось в Уложении о наказаниях.
В последнем специально оговаривалось, что причинение смерти по ошибке не тому лицу, которое предполагалось лишить жизни, а другому влечет то же наказание по направленности умысла (ст. 1456).
Было предусмотрено освобождение от уголовно ответственности, когда смерть причинена: случайно (без умысла и неосторожности); в состоянии необходимой обороны; при побеге потерпевшего из карантина; таможенником или лесничим в рамках законных полномочий при пресечении преступления; при нападении на пост или дозор; солдатом при оказании помощи гражданским властям, если действия точно соответствовали воинскому уставу.
Как в Уложении о наказаниях, так и в Уголовном уложении изгнание плода (аборт) рассматривалось как посягательство на жизнь человека. За изгнание плода женщина наказывалась по Уложению о наказаниях ссылкой в Сибирь, по Уголовному уложению заключением в исправительном доме на срок до трех лет. В качестве отягчающих обстоятельств признавались наступление смерти потерпевшей при производстве аборта посторонним лицом или совершение аборта без согласия самой беременной женщины. Эти действия по Уложению о наказаниях наказывались каторжными работами на срок до десяти лет (ст. 1461), по Уголовному уложению – до восьми лет (ст. 466).
В главе «О самоубийстве» (ст. 1472–1476 Уложения о наказаниях) не только давалась отрицательная оценка самоубийства, но и определялись санкции в отношении покушавшихся на это деяние и лиц, так или иначе причастных к самоубийству.
Было установлено, что лицо, лишившее себя жизни не в безумии, теряет право на завещание, а христианин – также право на христианское погребение (ст. 1472). Покушение на самоубийство, совершенное не в безумии, когда оно предотвращено посторонним лицом, для христианина влекло церковное покаяние (ст. 1473).
Преступлением считалось склонение к самоубийству путем предоставления каких-либо средств или иным образом, либо участие в его совершении. Эти действия наказывались как пособничество в убийстве с обдуманным намерением или умыслом.
Для родителей, опекунов и других лиц, облеченных властью, которые жестоким обращением доведут до самоубийства, предусматривалось наказание в виде заключения в тюрьму на срок от восьми месяцев до одного года и четырех месяцев, а также церковное покаяние для лиц христианского вероисповедания (ст. 1476). Если самоубийство или покушение на него совершено «по великодушному патриотизму» или женщиной с целью избежать изнасилования или надругательства, то оно не наказывалось.
3. Сравнивая новый УК РФ с Уложением о наказаниях и Уголовным уложением, мы может отметить, что принципиальных расхождений в классификации преступлений против жизни нет: убийство при отягчающих обстоятельствах, убийство без отягчающих и без смягчающих обстоятельств, убийство матерью новорожденного ребенка, убийство в состоянии сильного душевного волнения, убийство при превышении пределов необходимой обороны, лишение жизни по неосторожности, доведение до самоубийства. Вполне понятно, однако, что далеко не все совпадает. В связи с этим есть основания выделить две группы вопросов: а) решение представляется более обоснованным в новом УК РФ; б) решение, по нашему мнению, оказывается предпочтительным в Уложении о наказаниях или в Уголовном уложении.
3.1. В первой группе отметим отнесение изгнания плода человека к преступлениям против жизни. Как уже указывалось, начиная со Свода законов уголовных 1832 г. аборт признавался убийством. Эта позиция объяснялась стремлением защитить жизнь человека с момента ее зачатия. Однако такой подход, с позиции доктрины уголовного права, не выдерживает критики. Убийство человека можно считать таковыми только при наличии самого человека, способного к жизни на момент совершения этого преступления. После зачатия и до рождения человека как субъекта общественных отношений еще нет. Вполне возможно, что жизнь его и не состоится в связи со смертью или болезнью матери и по многим другим причинам. Н. С. Таганцев, рассматривая данный вопрос, справедливо отмечал, что убийством изгнание плода можно было бы считать только при наличии гарантий его жизнеспособности. Поскольку таких гарантий нет, поскольку в подобных случаях нет и убийства.[55]
В качестве квалифицирующего, отягчающего ответственность обстоятельства Уложением о наказаниях чаще всего называется предумышленность убийства. На первый взгляд, предумышленность свидетельствует о «более злой воле» субъекта по сравнению с волей того, кто заранее не намеревался совершить убийство. Но это, с нашей точки зрения, был бы умозрительный вывод. Дело в том, что предумышленность свидетельствует прежде всего о наличии прямого умысла на убийство. Следовательно, в действительности речь идет о большей степени опасности прямого умысла по сравнению с косвенным. Но многолетняя судебная практика показывает, что это характерно далеко не для всех убийств. Совершенные с косвенным умыслом убийства могут быть более тяжкими и опасными, чем убийства с прямым умыслом, поэтому полагаем, что нет достаточных оснований для такого четкого разграничения и выделения предумышленности в качестве квалифицирующего обстоятельства, отягчающего умышленное убийство. В тех же случаях, когда преднамеренность может отягчать убийство, у суда есть возможность в пределах санкции назначить более строгое наказание.
Вряд ли имеются основания для включения в УК в настоящее время таких деяний, как сокрытие мертворожденного ребенка, самоубийство, которое по Уложению о наказания влекло недействительность завещания, покушение на самоубийство. Субъекты этих деяний так или иначе сами оказываются потерпевшими. Здесь нет состава преступления, и уголовный закон не должен к ним иметь какое-либо касательство. В Уложении о наказаниях проведена излишняя детализация, например, убийство по неосторожности при незаконном освобождении из-под стражи, убийство урода.
3.2. Во вторую группу включены вопросы, разрешение которых в Уложении о наказаниях или в Уголовном уложении представляется предпочтительным по сравнению с УК РФ. Эти вопросы, с нашей точки зрения, нуждаются в обсуждении и соответствующем дополнительном решении в Кодексе.
Прежде всего следует признать более высокую степень разработанности в Уложении о наказаниях положений, относящихся к преступлениям против жизни. Это относится к регламентации: приготовления к убийству; ошибки в личности потерпевшего; убийства в драке, тех конкретных обстоятельств и условий, когда причинение смерти не признается преступлением. Новый УК, как и законодательство советского периода, оставил эти вопросы за рамками уголовного закона, на усмотрение судебной практики и ведомственных инструкций.
В Уложении о наказаниях и в Уголовном уложении убийство отца или матери и иные «родственные» убийства, как мы видели, признавались наиболее тяжкими преступлениями против жизни. Это полностью соответствовало сложившей в России системе ценностей. Сейчас положение изменилось, чему способствовало внедрение «классового подхода», в том числе поощрение доносительства на близких родственников и обязанность под страхом наказания свидетельствовать в суде против своих родственников и близких. Науськивание близких людей друг на друга в значительной степени извратило отношения в обществе. Между тем почитание отца и матери, давших жизнь человеку, должно сохраняться в любых условиях. Это характерно для менталитета подавляющего большинства народов, находящихся на любых ступенях цивилизации, включая и народы России. Поэтому мы полагаем, что убийство отца и матери должно быть включено в число отягчающих обстоятельств убийства. Такая попытка предпринималась в одном из проектов УК.[56] Однако остатки «пролетарского» правосознания у большинства разработчиков проекта, вероятно, не позволили довести дело до логического конца.
С учетом того, что церковь занимает сейчас место, которое ей отведено историей России, следовало бы также в число отягчающих обстоятельств включить убийство священнослужителя во время службы и при отправлении религиозных обрядов. Как и в Уголовном уложении, это должно распространяться на священнослужителей любых конфессий.
Не оказалось в новом УК и статьи об убийстве из сострадания, хотя в проекте она содержалась.[57] По нашему мнению, есть убедительные доводы для того, чтобы в УК была статья об ответственности за такое преступление.[58] Наиболее удачно она была сформулирована в Уголовном уложении.
Нет в УК и статьи, предусматривающей ответственность за склонение к самоубийству, хотя после первого чтения проекта УК в Государственной Думе такая статья в нем имелась.[59]
Обращает на себя внимание последовательное проведение в Уложении о наказаниях принципа более строгих санкций в отношении тяжких преступлений против жизни и более мягких санкций, которые предусматривались за менее опасные преступления этой категории. В новом УК такой подход, как нам кажется, реализован не до конца. Уложение о наказаниях не предусматривало за убийство смертную казнь. Исключение делалось только в случае убийства императора и членов его семьи. Но это вовсе не значит, что смертная казнь за убийство в России не применялась. Эту меру наказания было разрешено применять военным судам за убийство работников железной дороги и пассажиров поездов, если оно совершено «туземцами в Кавказском крае и Ставропольской губернии».[60]
Сразу же после Октябрьской революции РКП(б) и советское правительство «пустили на слом» все судебные учреждения и юридические институты царской России. Это относилось и к законодательству о преступлениях против жизни и к порядку расследования и судебного рассмотрения дел об этих преступлениях. Были образованы окружные народные суды и революционные трибуналы, в подсудность которых передавались дела данной категории. Судам разрешалось руководствоваться законами свергнутых правительств, «поскольку таковые не отменены декретами ВЦИК и СНК и не противоречат социалистическому правосознанию».[61]
Первым законом, в котором были кодифицированы уголовно-правовые нормы, устанавливающие ответственность за преступления против жизни, явился УК РСФСР 1922 г., введенный в действие с 1 июня 1922 г.[62] В основе структуры кодекса лежало разграничение преступлений по объекту посягательства. Это относилось и к преступлениям против жизни. Если объектом посягательства выступала только жизнь человека, то преступление признавалось убийством. В тех случаях, когда наряду с жизнью преступление посягало и на другой объект, оно было отнесено в УК к соответствующим главам. Например, ст. 64 УК (отнесенная к гл. 1 «Государственные преступления») предусматривала ответственность за «участие в выполнении в контрреволюционных целях террористических актов, направленных против представителей Советской власти и деятелей революционных рабоче-крестьянских организаций»; ст. 65 УК – ответственность за диверсию (взрывы, поджоги, связанные с человеческими жертвами); ст. 76 УК – ответственность за бандитизм, состав которого охватывал и лишение жизни.
Ответственность за преступления, посягающие на жизнь, была установлена и в гл. V УК «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности». В разд. I «Убийство» предусматривалась ответственность: за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах (ст. 142); умышленное убийство без отягчающих обстоятельств (ст. 143); умышленное убийство при смягчающих обстоятельствах (ст. 144 и 145); неосторожное убийство (ст. 147). В этом же разделе УК предусматривалась ответственность за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо неспособного понимать свойства или значение им совершаемого или руководить своими поступками, если самоубийство или покушение на него последовали (ст. 148). В таком решении вопроса об ответственности за содействие самоубийству нельзя не видеть определенной непоследовательности. С одной стороны, исходя из непреступности самоубийства, не предусматривалась ответственность за содействие этому деянию, а с другой – устанавливалась ответственность за содействие самоубийству несовершеннолетнего или невменяемого с пониженной санкцией (до 3 лет лишения свободы) по сравнению с санкциями статей, предусматривавших ответственность за убийство. Этим фактически создавался самостоятельный состав убийства при смягчающих обстоятельствах.
УК РСФСР 1922 г. относил к преступлениям против жизни производство аборта лицом, не имеющим медицинской подготовки, либо в ненадлежащих условиях (ст. 146).
В числе обстоятельств, отягчающих умышленное убийство, в ст. 142 УК предусматривались: а) корысть, ревность (при отсутствии сильного душевного волнения) и другие низменные побуждения; б) убийство лицом, уже отбывшим наказание за умышленное убийство или весьма тяжкое телесное повреждение; в) убийство способом, опасным для жизни многих людей или особо мучительным для убитого; г) убийство с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление; д) убийство лицом, на обязанности которого лежала особая забота об убитом; е) убийство с использованием беспомощного положения убитого. За умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок не ниже 8 лет[63] со строгой изоляцией.
Умышленное убийство без отягчающих обстоятельств наказывалось по ст. 143 УК лишением свободы на срок не ниже 3 лет со строгой изоляцией. Это статья содержала примечание, в котором говорилось, что убийство, совершенное по настоянию убитого из чувства сострадания, не наказывается. Однако судебная практика показала, что безнаказанность лишения жизни по просьбе потерпевшего из сострадания является неправильной, и примечание буквально через несколько месяцев после введения в действие кодекса было отменено.[64]
К убийству при смягчающих обстоятельствах было отнесено: умышленное убийство, совершенное под влиянием сильного душевного волнения, вызванного противозаконным насилием со стороны потерпевшего (наказывалось по ст. 144 УК лишением свободы до 3 лет); превышение пределов необходимой обороны, повлекшее за собой смерть нападающего, а также убийство застигнутого на месте преступления преступника с превышением необходимых для его задержания мер (наказание по ст. 145 УК – лишение свободы на срок до 1 года).
УК 1922 г. предусматривал два вида неосторожного убийства: по ч. 1 ст. 147 наказывалось неосторожное убийство лишением свободы или исправительными работами на срок до 1 года; в ч. 2 ст. 147 предусматривалось неосторожное убийство, которое явилось результатом сознательного несоблюдения правил предосторожности. Оно наказывалось лишением свободы на срок до 3 лет. Кроме того, суд мог запретить осужденному навсегда или на определенный срок ту деятельность, при выполнении которой он причинил смерть. Сопоставление ч. 1 и ч. 2 указанной статьи показывает, что в ч. 2 была предусмотрена ответственность за неосторожное убийство по небрежности, когда лицо не предвидело возможности причинения смерти потерпевшему, хотя должно было и могло ее предвидеть, а в ч. 2 – за неосторожное убийство в результате преступной самонадеянности (легкомыслия), когда лицо предвидело возможность наступления смерти потерпевшего в результате своего действия или бездействия, но легкомысленно рассчитывало на ее предотвращение.
С 1 января 1927 г. был введен в действие утвержденный 22 ноября 1926 г. новый УК РСФСР. Этот кодекс оставил без существенного изменения ответственность за умышленное убийство. Были изменены лишь санкции – устанавливался высший предел наказания, а не низший, как это было в УК РСФСР 1922 г. За умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах (ст. 136 УК) было предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до 10 лет; за умышленное убийство без отягчающих обстоятельств (ст. 137 УК) – до 8 лет; за умышленное убийство в состоянии сильного душевного волнения (ст. 138 УК) – до 5 лет лишения свободы или исправительно-трудовые работы на срок до 1 года. Было увеличено до 3 лет лишения свободы наказание за убийство при превышении пределов необходимой обороны, а за убийство по неосторожности (как по небрежности, так и в результате преступной самонадеянности) установлено наказание до 3 лет лишения свободы. Оба эти убийства были предусмотрены одной ст. 139 УК, которая допускала также применение наказания до 1 года исправительно-трудовых работ.
В УК РСФСР 1926 г. был введен новый состав, где объектом посягательства была жизнь человека, – это «доведение лица, находящегося в материальной или иной зависимости от другого, жестоким обращением последнего или иным подобным путем до самоубийства или покушения на него». В ч. 1 ст. 141 за это преступление устанавливалось наказание в виде лишения свободы на срок до 5 лет. Вместе с тем в ч. 2 ст. 141 кодекса сохранялись положения ст. 148 УК РСФСР 1922 г., которая предусматривала ответственность за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или невменяемого лица.
В 1934 г. ст. 136 УК РСФСР была дополнена ч. 2, которая предусматривала ответственность за убийство, совершенное военнослужащим при особо отягчающих обстоятельствах. За это преступление предусматривалась высшая мера наказания – расстрел.[65] Других изменений в уголовное законодательство об ответственности за преступления против жизни не вносилось до 1954 г.
За годы действия УК РСФСР 1926 г., особенно в послевоенные годы, после принятия указов Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан», санкции которых предусматривали наказание до 20–25 лет лишения свободы, выявилось несоответствие наказания за эти преступления наказанию за преступления против жизни, прежде всего за убийство, максимальная санкция за которое предусматривала 10 лет лишения свободы. Это несоответствие пытался в судебной практике поправить Верховный Суд СССР. Так, была дана рекомендация при рассмотрении дел об убийстве, соединенном с разбоем, квалифицировать эти преступления только по ч. 2 ст. 2 Указа от 4 июня 1947 г.[66] В некоторых случаях, с тем чтобы увеличить меру наказания, суды квалифицировали убийство по аналогии как бандитизм по ст. 16 и 593 УК РСФСР.[67]
Президиум Верховного Совета СССР 30 апреля 1954 г. принял Указ «Об усилении уголовной ответственности за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах».[68] Применение этого Указа позволило значительно усилить борьбу с умышленными убийствами при отягчающих обстоятельствах, повысить предупредительное воздействие уголовного закона.
Вместе с тем практика требовала дальнейшего совершенствования законодательства об убийствах. В частности, возникал вопрос о недостатках ч. 1 ст. 136 УК РСФСР, которой устанавливались отягчающие обстоятельства умышленного убийства. Правильное разрешение этого вопроса было очень важным, так как отнесение тех или иных обстоятельств, при наличии которых совершаются убийства, к отягчающим и оказывающим влияние на их квалификацию определяет направленность борьбы с этими преступлениями.
Эту задачу разрешил УК РСФСР 1960 г., который, сохранив прежнюю классификацию преступлений против жизни, внес серьезные изменения в характеристику обстоятельств, отягчающих умышленное убийство.
В соответствии со ст. 102 УК РСФСР совершенным при отягчающих обстоятельствах признавалось убийство:
а) из корыстных побуждений;
б) из хулиганских побуждений;
в) в связи с выполнением потерпевшим своего служебного или общественного долга;
г) с особой жестокостью;
д) способом, опасным для жизни многих людей;
е) с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряженное с изнасилованием;
ж) женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности;
з) двух и более лиц;
и) лицом, ранее совершившим умышленное убийство, за исключением убийства при превышении пределов необходимой обороны и в состоянии сильного душевного волнения;
к) на почве кровной мести;
л) особо опасным рецидивистом.
Сравнивая ст. 102 УК РСФСР 1960 г. со ст. 136 УК РСФСР 1926 г., следует отметить, что первая содержала более полный перечень отягчающих обстоятельств. В то же время в ней не было такой неопределенной формулировки отягчающего обстоятельства умышленного убийства, как совершение убийства «из иных низменных побуждений», позволявшей в прошлом необоснованно расширять перечень отягчающих обстоятельств при квалификации умышленных убийств.
В УК 1960 г. не были отнесены к отягчающим обстоятельствам умышленного убийства ревность, месть на почве личных взаимоотношений, совершение убийства военнослужащим,[69] а также лицом, на обязанности которого лежала особая забота об убитом (чаще всего к этому обстоятельству относилось детоубийство), с использованием беспомощного положения потерпевшего. Опыт показал, что отнесение указанных признаков умышленных убийств всегда к отягчающим не оправдало себя. Наоборот, некоторые их таких преступлений, так же как детоубийство, нередко признавались совершенными при смягчающих обстоятельствах.
Наконец, некоторые обстоятельства, отягчающие умышленное убийство, в 1960 г. были изложены в иной, более точной редакции. Это относится к обстоятельствам, характеризующим умышленное убийство: из хулиганских побуждений; в связи с выполнение потерпевшим своего служебного или общественного долга; с особой жестокостью; с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряженное с изнасилованием; лицом, ранее совершившим умышленное убийство, за исключением убийств, предусмотренных ст. 104 и 105 УК.
В ст. 104 УК 1960 г. полнее были раскрыты признаки убийства, совершенного в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения.
В УК 1960 г. убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, и убийство по неосторожности, в отличие от УК 1926 г., были сформулированы в разных статьях, что позволило устранить имевшую ранее место путаницу. В связи с тем, что оба преступления были предусмотрены в одной статье, некоторые специалисты допускали по этим чисто формальным соображениям возможность совершения убийства при превышении пределов необходимой обороны по неосторожности. Кроме того, была дана более четкая формулировка каждого из этих преступлений. В ст. 105 предусматривалась ответственность за убийство при превышении пределов необходимой обороны, а в ст. 106 – за убийство, совершенное по неосторожности.
Уточнялась диспозиция ст. 107, предусматривающая ответственность за доведение до самоубийства лица, находящегося в материальной или иной зависимости от виновного. Не только воспроизводилось указание на жестокость обращения виновного с потерпевшим, но и вместо слов «иным подобным путем» вводился признак систематического унижения личного достоинства потерпевшего.
В УК 1960 г. не была предусмотрена ответственность за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или невменяемого лица, как это делалось в ч. 2 ст. 141 УК 1926 г. Это не означает, что УК 1960 г. исключил уголовную ответственность за это преступление. Судебная практика пошла по пути признания убийством содействия или подговора к самоубийству несовершеннолетнего или невменяемого лица.
Характеризуя действовавшее в то время законодательство об ответственности за преступления против жизни, необходимо подчеркнуть, что, по сравнению с прежним, оно полнее регламентировало ответственность за эти преступления и предусматривало более строгие санкции, особенно за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах.
В нормы УК РСФСР 1960 г., предусматривающие ответственность за преступления против жизни, был внесен ряд изменений в 1962–1994 гг. Это вполне закономерное явление, так как действенность и эффективность законодательства проверяется на практике, в ходе его применения. Так, в ст. 102 УК РСФСР был изменен п. «в» – предусмотрена ответственность за совершение убийства не только лица в связи с выполнением им своего служебного или общественного долга, но и его близких родственников, а также с целью воспрепятствования законной деятельности должностного лица. В число отягчающих обстоятельств убийства были включены совершение его по предварительному сговору группой лиц и на почве национальной или расовой вражды или розни.[70] В ст. 103 УК был установлен низший предел санкций (от 3 лет лишения свободы), который ранее указан не был.[71] Вносились также изменения в ст. 104 (убийство в состоянии аффекта); ст. 105 (убийство при превышении пределов необходимой обороны), ст. 106 (неосторожное убийство) – в санкциях этих статей увеличен срок исправительных работ с одного года до двух лет.[72] Кроме того, была существенно изменена ст. 13 УК РСФСР в целях расширения права на необходимую оборону. Однако анализ показал, что эти изменения ст. 13 носили декларативный характер и не были восприняты в новом УК.[73]
Оценивая законодательство советского периода о преступлениях против жизни, необходимо иметь в виду, что наряду с системой общих судов, рассматривавших дела об этих преступлениях, в 1918–1951 гг. действовала система внесудебной расправы. На основании решений Особого совещания НКВД, двоек, троек, а иногда и просто по спискам уничтожались лица, не угодные тоталитарному режиму. Их действия, как правило, не получали юридической оценки по УК, не исследовались доказательства, не было суда. Таким путем посягательства на жизнь, предусмотренные УК, фактически приумножались государственной политикой по уничтожению невиновных людей. Верховный Суд РФ до недавних пор рассматривал «дела» о реабилитации жертв этих репрессий.