Большое значение на формирование системы исполнения наказаний XVII–XIX вв. оказало Соборное уложение 1649 г. (с него «начинается история русской тюрьмы»[14]). Для выработки документа была создана специальная комиссия, в состав которой вошли: кн. Н.И. Одоевский, кн. Ф.А. Волконский, кн. С.В. Прозоровский, дьяки Г. Леонтьев и Ф.А. Грибоедов[15]. Уложение было утверждено созванным собором в октябре 1648 г. Документ состоял из 25 глав, включающий «уголовные законы, дела об обидах, полицейские распоряжения, правила судопроизводства» и т. д.[16] 29 января 1649 г. составление и редактирование уложения было закончено[17].
В Соборном уложении уделяется особое внимание вопросам преступления и наказания. Анализируя документ, можно выделить следующие виды преступлений: на первом месте шли преступления против Церкви (к которым относилось, например, богохульство, перевод лица в другую веру и др.), государственные преступления занимали почетное второе место (к ним относились действия, направленные против верховного представителя власти – государя или его семьи, бунт, заговор, измена), далее шли преступления против порядка управления (например, фальшивомонетничество, ложное обвинение и др.), преступления против благочиния (содержание притонов, укрывательство беглых и т. д.), должностные преступления (лихоимство, неправосудие и др.), преступления против личности, к которым относилось убийство, нанесение телесных повреждений, оскорбление чести; имущественные преступления – кража, кража овощей из огорода, разбой, грабеж, мошенничество и др.; преступления против нравственности – сводничество, «блуд» жены и др.[18]
За совершение преступлений предусматривались следующие виды наказаний:
смертная казнь, которой каралось от 54 до 60 преступлений[19]. Она предусматривалась в следующих вариациях: повешение, отсечение головы, сожжение, залитие раскаленного железа в горло. Система преступлений, за которые надлежало казнить смертью, включала: во-первых, преступления против веры (богохульство, например, идеоло-поклонство, нарушение порядка церковной службы и др.); во-вторых, государственные преступления (госизмена, бунт, заговор); в-третьих, преступления против установленного порядка суда и управления (подделка печатей, дача взятки судье и др.); в-четвертых, преступления против общественного благоустройства и благочиния (подстрекательство к совершению чего-то плохого); в-пятых, преступления против личности (убийство, например); в-шестых, имущественные преступления (кража имущества и др.)[20]. Проф. Н.С. Таганцев по этому поводу пишет следующее: «Наиболее распространенным наказанием, по Уложению, является смертная казнь; хотя, несмотря на ее частое применение, можно сказать, что Уложение сравнительно с одновременными ему западными кодексами представляется мягкосердным, так как оно угрожает главным образом простой смертной казнью и только в пяти случаях назначает смертную казнь квалифицированную…»[21]
Телесные наказания, которые можно разделить на членовредительские (например, клеймение) и болезненные (битье кнутом или батогами).
Тюремное заключение – сроки наказания: от 3 дней до пожизненного заключения. Необходимо отметить, что тюрьмы в то время были нескольких видов (земляные, деревянные или каменные). Проф. И.В. Упоров обращает внимание на то, что в Соборном уложении именно институт лишения свободы в форме тюремного заключения рассматривается в 41 статье[22], в исследовании О.А. Тарасова и С.А. Васильевой указывается, что тюремное заключение упоминалось в более чем 50 статьях[23]. При этом государство в минимальной степени заботилось о существовании осужденного[24]. В исследовании проф. Н.Д. Сергеевского указывается, что «нигде не находим, например, организации тюремного продовольственного хозяйства; наоборот, и кормовые деньги, и подаяния… выдаются самим тюремным сидельцам на руки…»[25]. Никакого установленного законом порядка, по мнению исследователя, в тюремных учреждениях, тюремного режима (за исключением некоторых запретительных определений, которые касались отдельных вопросов, например, спиртных напитков на территории пенитенциарного учреждения, опасных орудий и т. д.) в то время не было[26]. Необходимо отметить, что общее состояние тюремных амбаров было весьма удручающем: в них сидели все вместе, никакого разделения по полу и возрасту, сословному положению, процессуальному положению (подследственные, приговоренные), по общественной опасности совершаемых преступлений. не было. На тюремных сидельцев часто налагали оковы, кандалы, рогатки, колодки, цепи. Отдельное содержание было предусмотрено лишь для заключенных, приговоренных к смерти, и лицам, находящимся в подземных тюрьмах[27].
Одним из позитивных моментов Соборного уложения можно отметить то, что после отбытия наказания освобождающемуся выдавался документ («письмо с дьячей припесью, что он за воровство в тюрьме урочные годы отсидел, и из тюрьмы выпущен»). Необходимо отметить, что в некоторых случаях тюремное заключение сопрягалось с членовредительским наказанием (например, «отсечь руку», «урезать ухо» и др.). Власти, вводя данное требование, конечно, ориентировались на возможную борьбу с рецидивистами и беглыми. Если такие лица с различными телесными повреждениями появлялись у какого-нибудь губернатора, а соответствующих доказательств того, что их выпустили из тюрьмы законно нет, то их следовало задержать и держать в тюрьме «до государеву указу»[28].
Имущественные наказания – могло конфисковываться движимое и недвижимое имущество, снижаться оклад, назначаться штраф[29]. Последние, кстати, назначались за те преступления, которые нарушают имущественные отношения, за совершение преступлений против жизни и здоровья, за понесение бесчестья. Например, в главе 22 статья 10 указывала: «А будет кто не бояся Бога, и не опасаяся государьския опалы и казни, учинит над кем нибудь мучителское наругательство, отсечет руку или ногу, или нос, или ухо, или губы обрежет, или глаз выколет, а сыщется про то допряма, и за такое его наругателство самому ему то же учинити, да на нем же взяти из вотчин его и из животов тому, над кем он такое наругательство учинит, будет отсечет руку, и за руку пятдесят рублев, а будет отсечет ногу, и за ногу пятдесят же рублев, а за нос, и за ухо, и за губы, и за глас, по тому же за всякую рану, по пятидесят рублев»[30].
Исходя из вышеизложенного, можно выделить следующие цели наказания: устрашение; возмездие; политика изоляции преступника и выделение его из окружающей среды (последнее, кстати, достигалось путем клеймения, отсечения каких-либо органов и т. д.).
Уголовно-исполнительное законодательство, кроме указанного Соборного уложения, включало и другие нормативные правовые акты, регламентирующие порядок содержания осужденных: например, в 1663 г. был издан Память губному старосте[31]; в 1671 г. вступает в силу Акт о выборах в тюремные сторожа и поручные записи, в котором прописывалась обязанность тюремного сторожа следить за тюремными сидельцами (никакими мерами не выпускать, за город не выводить, воровать не давать, к тюрьме никого не подпускать, соблюдать определенные правила заключения, кроме того, следовало самому тюремному сторожу не воровать, «зернью и карты не играть… самому пьяно не напиватца»), в 1688 г. выходит в свет Поручная грамота, в соответствии с которой целовальник имел практически те же обязанности, что тюремный сторож в соответствии с Актом 1671 г. («из тюрем тюремных сидельцев, татей и разбойников и всяких воровских людей не пускать и пил, и резцов тюремным сидельцам не подносить и от того у них посулов не имать»[32]).
С конца XVII в. новый глава государства – Петр I требовал повышения эффективности расходования средств, выделяющихся на систему исполнения наказаний, при сокращении трат. В 1697 г. Петр пишет в наказе боярину, воеводе Черкасскому: «Пересмотри в Тобольску тюремных сидельцев и переписати накрепко и сделать тому статейный список подлинный, кто именно и в каком деле и сколь давно в тюрьме сидят и пытаны ль и что с пытки. говорил»[33]. Экономические аспекты, по мнению проф. И.В. Упорова, с течением времени начинают превалировать. В результате колодников из европейской части России перебрасывают за Урал. Что касается системы исполнения наказаний, то здесь, хотя государство и имело специальный аппарат, занимающийся исполнением тюремного заключения, но единого общероссийского законодательства пока еще нет в полной мере, что сказывается на практике исполнения наказаний, большем нарушении прав человека в исправительных учреждениях (М.П. Шабанов, цитату которого приводит проф. И.В. Упоров, пишет, что «попытки обнаружить единое общероссийское законодательство о преступниках ни к чему не приводят. что вело к вопиющему произволу чиновников, которые делали с осужденными все, что хотели»[34]). Негативная ситуация в тюремных учреждениях (к таковому можно отнести проникновение в тюрьмы алкогольных напитков, других неподобающих средств при сохранении общего тяжелого положения осужденных – пропитание, например, приходилось или на средства родственников или по результатам сбора подаяния) фиксировалась властью, но сделать что-либо власти либо не хотели, либо, видимо, уже не могли. Именно в это время начинает формироваться основа тюремного внутреннего самоуправления[35].
Еще один вид наказания, который так или иначе интересует исследователя – ссылка. Однако при исполнении данного вида наказания были следующие проблемы: порядок и условия отбывания ссылки не определялись в нормативных правовых актах, условия жизни ссылаемых, несмотря на предоставление определенных ссуд со стороны власти, оставалось тяжелым (известна челобитная, направленная в 1682 г. на имя Федора Алексеевича, от албазинских ссыльных: «… Сосланы мы бедные за своя согрешения в такую далную украину и посажены в пашню на пень да на колоду; а ссуда нам давана из твоей великого государя казны неболшая: даваны были кони старые и жеребята молодые, ни в соху ни в борону не годились, и с нужи многие у нас перепропали; а ралники даваны нам старые и ломаные. И мы сироты твои, надеяся на твою великого государя милость и на жалованье, имали кони в долги у торговых людей дорогою ценою, рублев по двенадцати и болши, а ралники рубли по три; а иные ссуды никакие нам не давано против иных городов…», добавляя в конце просьбу пожаловать «своим великого государя жалованием…, чтоб нам бедным сиротам твоим в конец не погибнуть» [36]).
Интенсификация уголовно-правовой деятельности началась при Петре I, который уже был упомянут нами в рамках рассмотрения деятельности пенитенциарных учреждений. Император-реформатор активно взялся на уголовное право: исследователи насчитали не менее 392 указов в данной сфере, кроме того, часть уголовно-правовых норм содержалась в общих актах[37].
Наибольший интерес исследователя представляет, конечно, Артикул воинский 1715 г. – нормативный правовой акт, содержащий основные принципы уголовной ответственности, понятия преступления и наказания, вины, целей наказания, необходимой обороны, смягчающих и отягчающих обстоятельств.
В Артикуле, как и в Соборном уложении, была выстроена стройная система преступлений: на первом месте стояли религиозные преступления, потом шли государственные, должностные и воинские преступления, следующей группой были преступления против порядка управления, суда и благочиния; преступления против личности и имущества, против нравственности. Основная цель наказания остается той же – устрашение (в Воинском уставе бунтовщиков следовало казнить «дабы чрез то другим страх подать и оных от таких непристойностей удержать»). Кроме того, в целях наказания было возмездие в форме, как указывает проф. В.Н. Латкин, материального талиона; «обеспечении общества от преступников путем принятия мер, долженствовавших гарантировать население от проявления злой воли лиц, впавших в преступление»[38]. Кроме того, режим содержания осужденных, который был и без того антигуманным, предельно ужесточился – было введено заключение простое и жестокое, а также заключение в железных (в Артикуле значилось – «заковать в железа») или в деревянных оковах[39].
Наиболее применяемым видом наказания по Артикулу воинскому считалась смертная казнь, осуществляемая повсеместно, практически за любые правонарушения вне зависимости от общественной опасности совершенного деяния (прямо смертную казнь Петр I указывал в 74 артикулах, еще в 27 артикулах она значилась вместе с другими наказаниями, а еще в 60 случаях ее не рассматривали как отдельный вид, но она подразумевалась). Простая смертная казнь означала отсечение головы (упоминалось в тексте Артикула восемь раз), повешение (33 раза, применявшееся по Воинскому уставу), расстрел (7 раз, его называли аркебузирование или расстреляние). К квалифицированной смертной казни относились: колесование, четвертование, закапывание в землю заживо (без предоставления пищи и питья до наступления смерти), залитие горла металлом (данное наказание было смягчено указом 1723 г.: «буде такие заливающие горло скоро не умрут, то отсекать для скорой смерти голову»), сожжение (проф. В.Н. Латкин пишет, что оно иногда выражалось в форме копчения, то есть сожжения на медленном огне; при этом тело, пишет Штраленберг, обкуривалось несколько часов каким-то едким составом[40]) и др.
Смертная казнь предусматривалась за следующие виды преступлений: чародейство (арт. 1), святотатство (арт. 2), сопротивление начальству, осуществление каких-либо препятствий в исполнении казни (арт. 205), лихоимство, лжеприсяга (арт. 196), изнасилование (арт. 167), блуд (арт. 165), разбой (арт. 185), грабеж (арт. 189), воинская измена, убийство офицера и др.
Вторым видом наказания, активно применявшимся в рамках Артикула воинского 1715 г., можно признать телесные наказания, которые могли применяться в сочетании со смертной казнью и другими видами наказаний[41]:
• членовредительские. К ним относилось урезание или прожигание языка каленым железом (например, в арт. 3: «Кто имени божию хулению приносит, и оное презирает, и службу божию поносит, и ругается слову божию и святым таинствам, а весьма в том он обличен будет, хотя сие в пиянстве или трезвом уме учинится: тогда ему язык роскаленым железом прожжен, и потом отсечена глава да будет») [42]; отсечение руки, пальцев или суставов: «причем рука в большинстве случаев отсекалась по запястье, а пальцы… за исключением некоторых случаев, отсекались на левой руке[43]; – клеймение и рванье ноздрей. К данному виду относилось прожигание каленым железом на теле преступника определенных знаков, символов или слов, что, несомненно, привлекало внимание общественности и не позволяло виновному скрыться («ноздри вырезать и знаки ставить положено в том рассуждении, чтобы они из ссылки. побегов чинить и, непоставлением на них знаков, укрываясь, в такие воровства вступать не дерзали»); или выдирание «ноздрей до кости» (по требованию Указа от 1724 г.) с теми же целями[44]. Обычно клейма натирались порохом «многажды накрепко, что они (преступники) тех пятен ничем не вытравливали и не живили, и чтоб те пятна на них были знатны по смерть их»[45]; – наказания, связанные с причинением боли (проф. В.Н. Латкин писал: «среди болезненных наказаний самым тяжким был кнут, унаследованный еще от времен Московского государства»; батоги, плети, шпитцрутены, розги, линьки)[46].
Третьим видом наказания можно признать возможность «отстав-ление от чину». «Отставление от чину» могло произойти по причине, указанной в артикуле 47: «Насупротив того, долженствуют караулы, рунды, и патрулиры в своих мерах себя содержать. И отнюдь бы сами не дерзали начало и причины ссорам и к возмущению подавать, мимоходящих никакими непристойными поступками и невежеством к тому злу побуждать. А есть ли кто против того поступит, оного надлежит, по состоянию дела и чину тех особ, отставлением от чину, гонянием шпицрутен, и жесточаше наказать»[47].
Анализируя Артикул, можно отметить, что расплывчатые формулировки относительно вопросов наказания («жесточайше наказать», «жестоко наказать», «или иным наказанием будет наказан»), а также сроков наказания (например, «некоторое время»)[48] встречаются практически постоянно в артикулах, что, конечно же, не оказывало позитивного влияния на четкость, справедливость и правильность применения санкций за совершенное правонарушение. Проф. В.Н. Латкин отмечал еще несколько отличительных признаков наказания того периода: во-первых, отсутствие индивидуальности наказания, что означало расширение санкции за совершенное правонарушение не только на самого преступника, но и на его ближайшее окружение – родителей, жен, детей и других, а во-вторых, отсутствие равенства перед законом и судом, что, в принципе соответствовало сословной политике государства начала XVIII в.[49] Кроме того, для наказания того времени характерна демонстративность, некоторые остаточные механизмы мести, попытки изолировать преступника от общества.
Наказание в виде лишения свободы встречается в Артикуле воинском всего в 17 статьях. Проф. И.В. Ушаков отмечает, что в документе имеются различные формы лишения свободы: заключение в железа, например, посажение в железа, сослание на каторгу, сослание на галеру, тюремное заключение и др.[50]
Что касается каторги, то осужденных, в соответствие с действовавшим тогда законодательством, должны были направлять на каторжные работы на рудники, на строительство новых заводов. Каторжные работники «должны были продолжать работу свою по десяти, а иногда и по двадцати часов сряду»[51].
К числу популярных имущественных наказаний можно отнести штрафы. Их могли взимать за самые разнообразные преступления (арт. 10: «Есть ли офицер без важной причины при молитве присудствен не будет, тогда надлежит за каждую небытность по полтине штрафу с него в госпиталь брать, а рядового в первые и вдругоредь ношением ружья, а в третий заключением в железа на сутки наказать», арт. 17: «Банкеты и все суетные излишние забавы надлежит во время службы божия отставить. Кто против того преступит, оный имеет штрафу несколько денег в госпиталь дать», арт. 59: «Есть ли кто свой мундир, ружье проиграет, продаст или в заклад отдаст, оный имеет в первые и вдругоредь жестоко шпицрутенами, и заплатою утраченного наказан, а в третий расстрелян быть. Також де и тот, которой у солдата покупает, или принимает такие вещи, не токмо тое, что принял или купил, безденежно паки возвратить, но и втрое, сколько оное стоит, штрафу заплатить должен, или по изобретению особы шпицрутенами наказан будет» и др. [52]).
Отдельным видом наказания было шельмование.
Еще одним видом наказаний, на который следует обратить особое внимание, следует признать различные церковные наказания. Так, например, церковное покаяние рассматривалось законодателем как дополнительная мера воздействия (такой вид наказания рассматривается в толковании к арт. 158: «Например: ежели солдат мушкет свой крепко зарядил, а не в пристойном или в таком месте, где люди ходят, будет в цель стрелять, и ранит человека, или при заряде ружья своего будет неосторожно поступать и кого-нибудь застрелит; хотя сие за наглое убийство причесть невозможно, однако солдат в том виновен, что в таком месте стрелял, и с оружием своим осторожнее не поступал. И в сем случае можно виновному церковное покаяние взложить, купно с другими наказаниями»). [53]
Отдельно стоит рассмотреть главу 20 Артикула «О содомском грехе, о насилии и блуде», которая предусматривала наказания за нарушение брачно-семейных отношений. Согласимся с мнением А.Р. Павлушкова, который в своей статье прямо обозначает: «Из Артикула воинского следует, что существует группа преступлений, которые противоречат и государственному порядку, и церковным заповедям, поэтому вызывают одновременное наложение уголовного и церковного наказаний. Вместе с тем светский законодатель не ставит знак равенства между церковным покаянием и другими уголовными наказаниями. Карательные меры идут в сочетании с покаянной дисциплиной»[54].
Необходимо отметить, что регламентация исполнения отдельных наказаний содержалась не только в Артикуле воинском, отдельные положения по, например, наказанию разбойников можно встретить в Указе 1703 г. (там император предусматривал возможность бить кнутом, «запятнав щеку», ссылать данных лиц в Азов на каторгу, на вечном житье»); Указе 1704 г. (здесь Петр предписывал следующее: «Тех, которые кроме вышеописанных вин, по законам достойны смерти, бить кнутом и, запятнав новыми пятнами, послать в вечную каторгу; а которые довелись наказанья в дальней ссылке, тех без наказанья ссылать на каторгу же на десять лет»), нормативных правовых актах 1714, 1715, 1720, 1721 гг. и др. документы [55].
Анализируя данные акты можно отметить, что государство Петра не собиралось кормить преступников, оно наоборот требовало получения дополнительных доходов от правонарушителей. Соответственно, нельзя даже и представить о возможной гуманизации системы исполнения наказаний в то время: преступник априори должен был нести наказание, связанное с постоянным унижением его человеческого достоинства. М.Г. Детков пишет: «Нуждаясь в огромном количестве рабочих рук для осуществления планов преобразования России, правительство Петра I использует преступника в качестве даровой рабочей силы, не требующей государственных затрат, а, напротив, представляющей широкие возможности для извлечения максимальной выгоды. Заключенные используются на гребных судах (галерах или каторгах), на строительстве крепостей, гаваней, в рудниках и на добыче соли». Кроме того, в указанный период времени в России действуют кроме светских судов, еще и церковные суды, имеющие право наложения наказания[56].
Небольшие улучшения пенитенциарной системы были произведены в эпоху Елизаветы Петровны, однако введение моратория на применение смертной казни не оказало серьезного воздействия на умы подданных.
«Петр ясно сознавал необходимость систематизации всего законодательного материала и в продолжение 25 лет трудился над разрешением этого вопроса». Последовательно с 1700 г. выходили указы, в которых говорилось о необходимости создания Уложения (первый указ состоялся в феврале 1700 г., в соответствии с которым была создана специальная палата об Уложении – комиссия, которая занималась пересмотром и исправлением действовавшего Уложения 1649 г.)[57]. В мае 1714 г. вышел в свет указ Петра I, в соответствии с которым предполагалось осуществление ряда мер, направленных на создание нового Уложения. В силу указа была учреждена специальная комиссия под председательством Апухтина. В результате масштабной работы были составлены 10 глав Уложения. К сожалению, они не были окончены. Как отмечает проф. В.Н. Латкин, именно из-за этой причины составленный акт остался без рассмотрения и каких-либо последствий[58].
Еще одна крупная попытка модернизации законодательства была предпринята в 1718 г. Петр I для создания нового Уложения предполагал взять в качестве образца шведский и датский кодексы, а также лифляндское и эстляндское законодательство[59]. Надлежало перевести данные источники на русский язык и использовать. Однако поставленную задачу можно счесть трудновыполнимой из-за: во-первых, проблем в переводе текстов (кроме того, возникала, согласимся с позицией проф. В.Н. Латкина, проблема заключалась и в сведущих людях); во-вторых, системы законодательства были несходны друг с другом[60]. Были и другие проблемы. Император, надеясь на скорый перевод текста и более простую работу по внедрению заимствованного источника в жизнь, потребовал осуществить данную работу в относительно короткий срок. В случае неисполнения его требований, Петр грозил строгим наказанием для провинившихся. Однако угрозы императора не привели к сколько-нибудь значимому результату: Сенат лишь через 7 месяцев вспомнил об Уложении и приказал создать специальную комиссию для его составления. В состав новосозданной Комиссии вошли: три иностранца, находящиеся на русской службе, пять русских[61]. Впрочем, как отмечает проф. В. Н. Латкин, состав Комиссии несколько раз изменялся за время ее работы. Исследователь отмечает, что в плане работы Комиссии значилось составление 7 книг, разделенных на части и артикулы[62]. Как указывает Д.О. Серов, «на протяжении 1721 г. комиссия обсудила девять глав Уложения 1649 г., 33 главы шведского Уложения и подготовила 214 статей». При разработке статей нового Уложения была привлечена как отечественное законодательство, так и зарубежное (Уложения Кристофера 1442 г., королевский декрет о суде 1614 г., Процессуальный устав 1695 г., Уложения Христиана V 1683 г.)[63].
В результате Проект Уложения, который удалось создать Комиссии, состоял из 4 книг[64]. В рамках нашего исследования рассмотрим наиболее интересные положения проекта. К сожалению, в отечественной юриспруденции данный проект изучен мало, комплексный анализ документа представлен в диссертации кандидата исторических наук А.С. Замуруева. На его исследовании мы и будем основываться при анализе проекта.
В первой книге («О процессе, то есть о суде») первоисточником законодательной и судебной власти объявлялась воля императора[65]. «Шведский процессуальный устав от 4 июля 1695 г. и Земское Уложение (титул 7. «О суде уездном») привлечены для изложения идеологических основ правосудия, тонкостей судейской должности и профессионального опыта, уточнения критериев подсудности, содержания оповещения и текстов присяг. Кроме того, – способов и сроков поиска укрывающегося ответчика, требований к достоверности свидетеля, процедурных основ подачи апелляций и совершения экзекуций. Соборное Уложение помогло определить должностные обязанности посыльщиков, права посторонних лиц на долю иска, доказательные основы общей ссылки и свидетельства через обыск, а также порядок примирения сторон».
Вторая книга («О процессе в криминальных… делах») давала понятия «злодейства», его классификации, возбуждения дела и так далее. К злодейству относилось следующее: грабеж, разбой, татьба, убийство и подобные им преступления. Как гласил Указ Сената от 3 мая 1723 г., злодейства разделялись на явные и неявные. Возбуждение дела о неявном преступлении происходило в общем порядке для всех исков. «Если же о таком преступлении нет челобитья или доноса фискала случае явно совершенного злодейства рассмотреть имеющиеся признаки и вынести приговор должен судья»[66].
Наличие признаков совершенного деяния является поводом к применению пытки, если не хватает их для вынесения полноценного приговора. Пытка рассматривалась как причинение боли подозреваемому в совершении преступления или свидетелю в целях «выведывания правды». Признаки разделялись на общие на все преступления (например, свидетельство очевидца происшествия, след обуви на месте преступления относились к непосредственным признакам, а оговор на допросе, народный слух и так далее – опосредованным признакам) и особенные (в состав данных признаков входили доказательства тайно совершенного преступления – наличие окровавленной шпаги, принадлежащей подозреваемому. Кроме того, к особенным признакам относилось: подозрения на убийство младенца, признаки отравления ядом и другое)[67]. «Абсолютно – определенной квалификации признаков как опосредованных или непосредственных не осуществлено. Это должен сделать судья, исходя из обстоятельств конкретного дела и шкалы доказательной силы признаков. Непосредственный признак составляет половину достоверного доказательства и достаточен для перехода к пытке, опосредованный признак – четверть доказательства, и для начала пытки необходимо наличие не менее двух».
В проекте Уложения содержался общий порядок деятельности судьи: во-первых, документ регламентировал ответственность данного должностного лица за превышение власти в применении пытки; во-вторых, судья был обязан ознакомить подозреваемого в совершении преступления с признаками совершенного деяния, «которые дают право применить пытку» (подозреваемый в ответ имел право опровергнуть доводы судьи, доказав свою невиновность). «Пытать предписано строго на основании признаков, подбирая соответствующие им «градусы» пытки. Превышение меры пытки со стороны судьи каралось властями очень жестко: виновного могли приговорить к лишению чина, штрафу или даже смертной казни. Необходимо отметить, что доказательную силу признания, полученных в рамках пытки, не имели; они становились доказательствами только в случае, если подозреваемый добровольно повторит данные признания на суде[68].
В третьей книге «О злодействах…» большое внимание уделялось государственным и криминальным правонарушениям. К государственным относились деяния, направленные против церкви (осквернение основ православной веры), а также различные политические злодейства (умысел на совершение преступления против государя). «Нарушения общественного благочиния (вызовы на поединок, драки, изготовление и распространение пасквилей внутри страны и за рубежом, устные оскорбления и т. п.) расцениваются как повод к возмущению и бунту. Политический характер имеют преступления против порядка управления и суда, должностные правонарушения и умышленное невыполнение указов». Важно отметить, что уголовная ответственность за данные деяния наступала при совершении преступления[69].
Наказание назначалось в случае совершения умышленного преступления, преступления по небрежению и неосторожности. Тяжесть наказания зависела от формы вины, сложности состава и вида преступления. Кроме того, учитывалось сословная принадлежность субъекта, объекта правонарушения, стадия совершения преступления, рецидив. В уголовных делах учитывалась вменяемость и возраст преступника, в государственных делах эти же критерии игнорировались. Целями наказания выступали: устрашение возможных преступников, возмездие, использование труда осужденных и штрафов для нужд государства[70].
Наказание назначалось, основываясь на равенстве перед законом мужчины и женщины, детей и родителей[71]. «Для некоторых правонарушений (оскорбление чести, превышение наказания подчиненного в силу служебного рвения и др.) тяжесть санкции для знатных уменьшается по сравнению с наказанием недворянина. Политическая казнь переводит знатных в разряд «подлых». Последние обычно подвергаются телесным наказаниям и, ссылке на галеры. Традиционный набор наказаний пополнился новой казнью, введенной Уложенной комиссией дал пресечения злого умысла на государя, – четвертование после колесования».
10 ноября 1721 г. вышел указ «О нечинении в Нижних Судах над виновными экзекуции без апробации Надворных Судов, и о наказаниях, каковые должно определять ворам и смертоубийцам», определивший границы санкций для разбойников и татей. Указ закрепил процессуальный порядок рассмотрения дел в судах: «…В Губерниях и Провинциях в Нижних Судах, ежели по каким делам за вины кто будет достоин ссылки на галеру, или смертной казни, и о таковых подписав приговоры, те дела и тех людей, кто чему осуждены будут, отсылать в Надворные Суды, и которые Надворные Суды в Губерниях, и к тем приговорам призывать и Губернаторов и Вице-Губернаторов, и с ними обще по тем сентенциям раз-сматривать и свидетельствовать, и по свидетельству подписывать приговоры ж; и по подписании тех людей для эксекуции отсылать в те городы, из которых присланы будут, по прежнему»[72].
Наказание для преступников назначалось следующим образом: «А разбойникам и татям чинить экзекуции, разбойникам за один и за два разбоя, ежели смертного убийства не чинил, по розыску учиня наказание и вырезав ноздри, ссылать на каторгу в вечную работу; а ежели хотя и на одном разбое кто был, а учинил смертное убийство, и таких казнить смертью, а за три разбоя хотя и смертного убийства не учинил, казнить смертью ж. Татям, за первую и за вторую татьбу чинить наказание и свобождать на поруки, как указы повелевают, а за три, вырезав ноздри, ссылать на галеру в вечную работу…»[73].
Необходимо отметить, что в третьей книге Проекта Уложения встречается новая казнь – четвертование после колесования. Данное наказание назначалось в случае наличия злого умысла на государя.
Четвертая книга Проекта Уложения называлась «О цивильных или гражданских делах» и регламентировала отечественное гражданское право. Следуя логике данной работы, у исследователей нет цели подробного рассмотрения разработанных основ гражданского права того времени.
Как ранее мы отмечали, в связи с неудовлетворительностью результатов работы Комиссии по составлению Уложения император не стал дожидаться представления каких-либо трудов Комиссии: уже в ноябре 1723 г. Петр I издает указ, предписывающий разобрать указы, изданные в разное время по одному и тому же вопросу (делу), а те указы, которые будут утверждены, напечатать и присоединить к регламентам[74]. В 1724 г. император издает еще один указ. Проф. В.Н. Латкин отмечает, что, видимо, Петр I окончательно отчаялся в составлении окончательного варианта Уложения. Поэтому в соответствии изданным требованием все новые указы должны быть присоединены либо к регламентам, либо к старому Уложению (а в случае несоответствия указов с Уложением, следовало решать дела в соответствии с первым, а не со вторым)[75].
Деятельность законодательной комиссии, созданной при Петре I, не закончилась с его смертью. Через три недели после восшествия на престол Екатерины I Сенат издает указ, в рамках которого предписывалось увеличить количество членов комиссии путем более широкого привлечения общественности. В результате в ее состав вошли восемь человек. Однако результаты работы новой Комиссии Екатерине I представлены так и не были. Комиссия прекратила свое существование со смертью императрицы[76].
При Петре II деятельность комиссии по составлению нового Уложения вернулась на свойственный России исторический путь: от прямого заимствования, который предполагал Петр I, перешли к национальному и историческому пути. В соответствии с указом Верховного тайного совета от 14 мая 1728 г. была созвана еще одна комиссия. Для ее составления привлекались офицеры, дворяне и знающие люди из каждой губернии, кроме Лифляндии, Эстляндии и Сибири («по пяти человек за выбором из шляхетства»). Однако деятельность комиссии столкнулась с серьезными проблемами: срок приезда депутатов в Москву, обозначенный в Указе, был серьезно нарушен, так как дворяне не спешили проводить выборы, а депутаты-делегаты не спешили ехать в столицу. Первый депутат прибыл в Москву с опозданием на 4 дня (то есть не 1 сентября, а четвертого). Общество крайне халатно относилось к созыву новой комиссии. В результате на местах начальство было вынуждено ради исполнения закона проводить ряд репрессий: арестовывались жены депутатов, конфисковывалось имущество их. Однако попытки созвать дееспособный орган в результате были практически уничтожены. 16 мая 1729 г. власти указывают отпустить выбранных депутатов домой, назначив новые выборы. Порядок новых выборов был определен более подробно, серьезное внимание уделялось деятельности губернаторов в избирательном процессе. Но депутаты явились в Москву уже после смерти Петра II [77].
При Анне Иоанновне общая политика по кодификации законодательства была продолжена. Императрица обратилась к обществу с призывом об оказании своеобразной помощи в кодификационной работе. 1 июля 1730 г. в свет выходит Указ императрицы, в котором она кратко описывает результаты работы предыдущих комиссий («Относительно Уложенья до сих пор ничего сделано. И мы, последуя нашего дяди намерению, милосердуя к верным подданным нашим, чтоб во всей нашей империи был суд равный и справедливый, повелеваем начатое Уложенье немедленно оканчивать и определить к тому добрых и знающих в делах людей по рассмотрению Сената, выбрав из шляхетства, и духовных и купечества, из которых духовным и купецким быть в то время, когда касающиеся к ним пункты слушаны будут; а чтоб поспешнее оканчивали, то, коль скоро которую главу окончат, слушать в Сенате всем собранием и, утвердя по крайнему рассуждению и подписав, взносить к нам, и, как от нас апробировано и подписано будет, тогда, напечатав, публиковать и по оным дела решать и так одну по другой главы к совершенству привесть»[78]