– Не волнуйся, я допишу книгу и уже в субботу буду на празднике, – Олеся деловито раскладывала свои записи по стопкам, а её густые светлые волосы непослушно падали то на одну, то на другую бумагу. – Поезжай преспокойненько.
Тимофей Васильев недоверчиво посмотрел на жену:
– Опоздаешь ведь. Дядя – нервный пожилой человек, станет обижаться на неуважение и прочее. Настроение будет испорчено всем.
– Тима, клянусь, что буду вовремя! – хорошенькая блондинка устремила влюблённый взгляд и нежно улыбнулась.
Такой ход волшебным образом всегда убеждал Васильева в твёрдости Олесиных слов.
Тимофей обожал жену и вот уже 10 лет считал себя счастливым мужем.
– Ну хорошо, я ещё позвоню тебе, – согласился он и застегнул тугую молнию рюкзака. – Только не увлекайся второстепенными линиями, Лесёнок, иначе не успеешь закончить свой детектив: опоздаешь на день рождения и нарушишь сроки издательства.
– Такое было только однажды и больше не повторится, – прощебетала писательница, вспорхнула со стула и поцеловала мужа в колючую щёку. – Передай всем привет!
– Даже Ева с мужем уже там…
– Какая честь! В прошлом году они с Зосимой Иванычем поругались в пух и прах, я думала, это навеки.
– Да, склока вышла неприятная, но оба отходчивые, горячие только…
– Горячие?! – Олеся сделала удивлённые глаза. – Ты так это называешь?! Да они пускали друг в друга тарелки прямо за обеденным столом! Твоя сестра – просто истеричка, а у дядюшки уже лет 20 как не все дома!
– Не тарелки, а пустые соусницы… – попытался смягчить историю Тимофей. – Семья у нас достаточно… эмоциональная,
– Кроме тебя.
– Кроме меня и Сени – мы в бабушку по маминой линии. В любом случае, Лесёнок, ты знаешь, что у нас…
– «… не так много родственников, чтобы ими пренебрегать», – с улыбкой процитировала жена любимую фразу мужа. – Конечно, ты прав, милый, только вот мне даже немного боязно ехать, – она выразительно посмотрела на супруга. – Ева и Зосима ссорятся почти каждый год, а теперь твоя сестра беременна. Помнишь, какой беспокойной была я, пока носила Илюшку? Из ничего может выйти жуткий скандал!
– Ну это же не у всех так… вполне вероятно, что у Евы это состояние проходит иначе…
– И как только она решилась?! Сколько помню, принцесса на горошине всегда была против детей. Она, известная едва ли не на весь Париж фотомодель даже в еде себя ограничивает, только бы лишние 100 грамм не набрать, а тут вдруг – беременность!
– Возможно, не её воля была, а будущего ребёнка, – предположил супруг, – и ей просто не осталось выбора.
– Уверена, что эта капризуля пошла бы и на отчаянный шаг, лишь бы не испортить фигуру. Неужели Виталий уговорил?! Обычно она из него верёвки вьёт…
– Как и ты из меня.
Жена благодарно чмокнула в нос и продолжила разговор:
–Твой брат Есений ещё никого не нашёл?
– Он отшельник, ты знаешь, а с тех пор, как умерла мама, Сеня и вовсе перестал считать себя должным жениться. Живёт в дядином особняке среди живописной природы – мечта интроверта.
– Удивительно, как ему удаётся ладить с Зосимой!
– Спокойный характер.
– Повезёт женщине, с которой он свяжет жизнь, если такое, конечно, случится.
Тимофей взял мобильник в руки и сделала жест, призывающий к молчанию.
Супруга выдержала паузу, пока он вызвал такси.
– Леся, только не забудь пропуск, – муж внушительно посмотрел на свою творческую жену.
– Уже положила его в сумочку – в ваш элитный посёлок меня впустят с угодливой улыбкой. Поезжай преспокойненько!
Тимофей отправился к своему дяде Зосиме Ивановичу Васильеву – владельцу 2 крупных химических заводов. Помимо того, что 65-летний коммерсант являлся дядей Тимофея, Есения и Евы – детей покойного старшего брата, у старика была и родная дочь Галатея. 26-летняя дочка всю жизнь жила с отцом, боялась его и не смела и слова поперёк сказать. Когда Зосима неожиданно и стремительно развёлся с матерью Галы, девочка осталась при нём. Бывшей жене было строго-настрого запрещено приближаться, из-за чего та сначала стала пить, а потом как-то случайно через подруг познакомилась с иностранцем и через год вышла замуж, покинув родину.
Как восприняла Гала развод родителей, было неясно даже самой Гале. Она только молчала и иногда тихонько плакала в своей комнате. Сердечные секреты девочка поверяла только приезжавшему время от времени Есению. Между двоюродными братом и сестрой установилась крепкая искренняя дружба.
С годами вопреки слабым надеждам Зосимы Ивановича дочка так и не проявила предпринимательских дарований и вдобавок замкнулась в себе настолько, что наотрез отказалась лишний раз общаться с малознакомыми людьми, в связи с чем место ей нашлось только на отцовской кухне, благо с возрастом Васильев-старший сделался чрезвычайно мнительным и совсем перестал доверять приготовление еды посторонним людям. Несмотря на нелюдимость девушке всё же удалось сыскать мужа. Им стал помощник Зосимы Ивановича и коллега Тимофея – приятный во всех отношениях Марк Белецкий.
Есений, Тимофей и Ева являлись детьми старшего брата владельца заводов – Степана Ивановича. Степан Иванович сделал блестящую карьеру учёного-археолога и в советские времена присутствовал почётным гостем даже на банкетах членов партии и дипломатов неприсоединившихся стран. Брак Степана Ивановича был достаточно гармоничным и продлился до конца жизни археолога. Жена пережила его на 10 лет.
Есений – старший сын серьёзно занялся биологией и к 40 годам уже имел вес в научной среде.
Тимофей нашёл пристанище в должности технического директора в бизнесе дядюшки.
Обаятельная и целеустремлённая красавица Ева удивила всё семейство, решительно подавшись в фотомодели: окончила школу моделей, затем театральное училище и отправилась путешествовать по стране и миру в поисках хорошего контракта. Родители поддерживали её во всём. С развитием соц.сетей карьера юной дивы стремительно пошла в гору, и уже в 22 года девушка смогла уехать в Париж и остаться в там на полном самообеспечении. За чаровницей везде неотступно следовал бывший одноклассник, безумно влюблённый Виталий, ставший во Франции журналистом и законным мужем Евы.
После смерти матери Есений, который всю жизнь жил холостяком в отчем доме, приехал в особняк дяди Зосимы провести лето да так и остался. Зосима Иванович с самого рождения племянника испытывал к нему необъяснимую симпатию, а с достижениями последнего на учёном поприще и глубочайшее уважение.
Вот так вчетвером: Зосима, Есений, Гала и Марк, жили они в особняке уже 5 лет.
По праздникам все родственники собирались за большим столом и стойко терпели выходки друг друга. Сачковать удавалось только Еве и Виталию ввиду их удалённости от России, и лишь священная обязанность почитать дядюшку приездом в день его рождения оставалась нерушимой. Исполнение эмигрантами почётного долга стимулировало ещё и завещание владельца хим.заводов, в котором были упомянуты и племянники, получавшие внушительные денежные дары по смерти завещателя.
И вот он очередной день накануне дня рождения Зосимы Ивановича.
Тимофей подошёл к огромному 3-этажному особняку с округлёнными стенами, напоминающему по стилю германский замок, и позвонил в звонок.
Высокие металлические ворота отворил Виталий Дорохов – муж Евы, весело поздоровался и сообщил, что утомлённая беременностью жена и дядя Зосима спят в своих комнатах, а Галатея с мужем хлопочут на кухне.
Рядом, словно выплясывая, радостно кружился Грей – огромная немецкая овчарка, любимец пожилого хозяина.
– А вот Есений отправился на прогулку к реке, – полушёпотом рассказывал свояк, провожая шурина в комнату. – Если хочешь, можешь найти его и позвать к обеду. Гала сказала, что к 13-30 жаркое будет готово.
– Он снова ушёл без телефона?
– Наш учёный очень рассеян.
Как же легко дышалось влажным августовским воздухом на лоне залитой солнцем природы!
Всего каких-то 3 часа – и мегаполис исчез из памяти, будто его и не было, а на месте беспокойной городской жизни появилось нечто настоящее, живое, вольное и бескрайнее: вот эта величественная река, эти пожелтевшие берега, тот мрачный сосновый лес, подходя к которому уже за 100 шагов ощущается запах смолы, мокрой земли и коры…
Тимофей блаженно бродил по окрестностям в неторопливых поисках брата.
– Эгей, Тима! – послышалось из леса.
– Сеня, здорОво! – обрадовался гость и замахал рукой отделившейся от тени сосен фигурке.
Мужчины приблизились друг к другу и обнялись.
– ЧУдная погода сегодня! – на лице Есения играл лёгкий румянец. – К вечеру обещают дождь. А где Олеся?
– Завтра приедет, дописывает книгу.
– Новый детектив?
– Очередной.
– Надеюсь, убийца – не дворецкий?
– Я сам пока не знаю, писатели, как художники, показывают только готовую работу.
Братья рассмеялись.
– Что за банка? – Тимофей заметил пластик, торчащий из кармана куртки брата.
– Это муравьи для Капитошки.
– Твоя колючка поедает лесных муравьёв?
– Луговых. Иногда балую его.
Есений всегда жил с питомцем. Экзотическим. И всегда Капитоном. Первым Капитоном был волосатый чёрный паук совершенно ужасного вида, вторым – наводящий страх огромный удав. Теперешний Капитоша представлял собою рогатую ящерицу с презрительным изгибом рта и недовольным прищуром глаз. Колючая рептилия смотрела так, будто подозревала всех и вся в нехороших поступках и безжалостно осуждала.
– Как твои дела? – поинтересовался Тима. – Редко звонишь в последнее время.
– Занят работой в важном проекте по рациональному расходованию биоресурсов. Нужно закончить до середины сентября: потом пойдут лекции и пересдачи в универе.
– Как дядька?
– Купил квадроцикл – теперь развлекается. А в остальном, как обычно: читает книжки про бандитов, распекает Галочку и Марка, иногда ворчит на меня.
– Вы с Галой по-прежнему секретничаете по вечерам?
– Я её единственный друг, и к тому же брат.
– В которого она влюблена с раннего детства, – подмигнул Тимофей.
– И что же? Галочка – милая, добрая девушка, практически не имеет своей жизни, во всём следует указке отца, и муж ей тоже достался своеобразный… Марк – ларчик с секретом.
– Ты уверен, что он женился на Галатее по расчёту.
– Разумеется! Породниться с начальником и стать наследником многомиллионного состояния – вот цель Марка в этом браке.
– Но он добр с женой.
– Ещё бы!
– По-моему, неплохой малый.
– Неплохой, но расчётливый, а такие раскрываются в полной мере, только добившись своего. Вот когда Галочка получит наследство (дай Бог, нескоро), тогда-то мы и увидим, кто есть Марк. Хотелось бы верить, что, действительно, неплохой парень.
Дом уже был наполнен ароматами жаркОго и свежего хлеба.
Галатея с мужем накрывали на стол.
– Тима! – обрадовалась хозяйка и подбежала, чтобы обнять. – Как я рада тебя видеть! Виталик сказал, что Олеся не с тобой.
– Наша писательница приедет завтра, не успевает закончить работу.
– Ох, папа обидится! – покачала головой девушка.
– Тимоша! – послышался за спиной серебристый голос Евы. – Дорогой мой!
Сестра сияла красотой и свежестью. Расцеловала брата. Он ласково погладил её по спине, на которой покоились блестящие тёмные волосы, такие густые и гладкие, словно шёлк. С самого детства Тимофей любил трогать эти волосы. В первом классе даже научился плести косу, чтобы иметь допуск к богатству младшей сестры.
– Помнишь, как я заплетал тебя перед сном?
– Конечно, – лукаво улыбнулась красавица. – Мама говорила, что устала за день и просила тебя «причесать малышку». Я только в школе узнала, что у вас был сговор.
– Да, я сам уговорил её, очень нравилось касаться этих длинных мягких волос.
– А мне нравились те страшные истории, которые ты рассказывал, пока колдовал над моей ночной причёской.
– Тимофей, приветствую! – в столовую вальяжно вошёл Зосима Иванович – крупный, грузный мужчина с суровым смуглым лицом. Он заключил племянника в объятия, а затем уселся во главе стола:
– Гала, есть хочу, и Тима вон проголодался. Сколько можно тянуть?
– Уже всё готово, – вступился Марк, принесший коробку со столовыми приборами. – Привет, Тима! – он пожал руку родственнику. – Достань, пожалуйста, бокалы из серванта.
– Садитесь, садитесь уже! – скомандовал глава семейства.
Вскоре сервировка была завершена, все сидели за большим столом и весело переговаривались.
Тимофей не уставал любоваться на Еву, как всегда, сияющую молодостью и благоухающую изысканным французским парфюмом. Беременность вовсе не портила её и, похоже, не оказывала особенного влияния на самочувствие. Вспомнилась Олеся, когда она была в положении. Тогда жена заметно поправилась, волосы поредели, ноги отекли, бедняжке стоил трудов каждый шаг, каждый поворот тела! Ева же сейчас крутилась, вертелась и щебетала так, словно выдающийся живот не доставлял ей абсолютно никакого дискомфорта.
«Эх, если бы Лесёнку давалось так же легко выносить ребёнка, у Илюшки были бы братья и сёстры», – позавидовал мужчина, мечтавший о большой семье.
– Галочка, ты волшебница! – восхищалась прелестница. – Столько всего наготовила и так вкусно! А этот салат просто божественный! Что ты в него добавила?
– А? В салат? – Галатея была внезапно выведена из состояния мечтательной задумчивости, в которое её периодически вводило созерцание открытой добродушной улыбки Есения. – Добавила… го… орех… ореховый… орецкий грех и чернослив…
– Ахаха! – заливисто рассмеялась Ева. – Орецкий грех!
– Галочка! – задорно захохотал Сеня, а за ним и все сидящие.
Хозяюшка ласково сощурила глаза, слегка улыбнулась и залилась нежным румянцем.
– Подобный случай был со мной в универе! – вспомнил Есений. – При написании тестовой работы один студент так разволновался, что после просьбы указать фамилию в верхнем углу листа, спросил меня: «А рядом с фамилией писло чесать?»
Последовала ещё одна волна дружного хохота.
– Ну чешите, отвечаю, если вам это поможет!
Все вновь покатились со смеху.
– Студенты – это, конечно, хорошо, но своих детей тоже было бы не дурно иметь, – строго заметил Зосима Иванович. – Универ твой, поди, лопается от бабочек, а ты и в ус не дуешь, давно бы уж женился.
Галатея с укоризной посмотрела на отца.
Муж с ревностью – на неё.
– Дядь, женщин, и правда, много, – согласился старший племянник, – но жена должна быть, прежде всего, другом, надёжным тылом, так сказать, а если такой дружбы не случилось, то и о браке нечего помышлять.
– Дружба у тебя с братом, – отрезал Зосима, – а здоровому мужику одному жить негоже!
– Ты и сам ведь не женат.
– Да не один живу! А ты с кем будешь, когда меня не станет? Марк тебе быстро от ворот поворот выпишет!
– Зосима Иваныч, ну зачем вы так? – мягко вставил своё слово зять. – Мы с Галой очень уважаем Сеню и…
– Знаю я, кто из вас очень уважает его! Что-то внуков я не вижу! Дождусь ли?
– Папа! – чуть ли не всхлипнула дочь. – Как Бог даст.
– Вот я и спрашиваю, когда вам Бог-то даст?
– Дядь, ну какие пустяки! – любимый племянник взял бутылочку крепкого напитка и с широкой улыбкой разлил по рюмкам, минуя свою. – Галочке и Марку ещё и 30-ти нет – у них всё впереди.
– Еве тоже нет 30-ти, но она вон за ум взялась! – не унимался старик. – Тимофей – вам всем пример. Второго внука давай, Тима!
– Не волнуйся, мы все родим по ребёнку! – поднял бокал с виноградным соком Есений.
– А ты когда родишь? Пятый десяток уже, друг мой! – хозяин дома явно не хотел закрывать тему. – Найди себе бабочку и женись, слышишь! Хватит с Галкой секретничать – не дети уже! Что после тебя в этом мире останется? Ничего – секреты одни!
– Мои работы останутся, дядь, – спокойно возразил племянник. – И по крайней мере одна из них будет очень полезна нашей стране!
– Наследство останется, – добавила родная сестра. – 5-комнатная квартира в центре города, автомобиль, счёт в банке…
– Ева, остановись! – нервно шепнул Виталий.
– А что? – деловито посмотрела она на старшего брата и невинно улыбнулась. – Мы с Тимой – единственные наследники по закону. Ты ведь не собираешься писать завещание на имя тайной любовницы?
– Успокойся, не собираюсь, – добродушно ответил тот.
– Вот и отлично!
– Разве только Галочке что-нибудь подарю ещё при жизни, – ласково продолжил Сеня и посмотрел на кузину.
Галатея залилась краской, расплылась в благодарной улыбке и устремила нежный взгляд на своего идола.
– То есть? – испугалась Ева. – Так ты написал завещание или нет?
– Ева, что за вопросы? – вновь зашептал смущённый супруг.
– Я написал дарственную на одну вещицу, в понедельник нотариус заверит её.
– Ах вот как! – красавица-сестра высоко подняла голову и стала похожа на воинственную амазонку. – На какую вещицу?
– Хватит! – властно пресёк разговор хозяин дома. – Он может распоряжаться своим имуществом, как угодно. Всё одно, на тот свет с собой не унесёт…
– А вот скифы верили, что это возможно, – заметил Есений, вспомнивший рассказы отца- археолога. – Вместе с именитыми покойниками скифские воины укладывали в гробницы и колоссальное количество золота, дабы почившие и в загробном мире могли наслаждаться той же роскошью, что и при жизни. И это чрезвычайно любопытно!
– Я так и думала! – отчаянно выдохнула Ева и с укоризной посмотрела на мужа.
– Да, мой брат был великим человеком! – с гордостью улыбнулся Зосима Иванович. – Не просто выдающимся учёным, но и великим человеком!
Хозяин дома осушил свою рюмку и продолжил, посмотрев на племянницу:
– Как бы он порадовался твоему будущему дитёнку, Ева! Ты всегда была любимицей семьи: мать с отцом души в тебе не чаяли, а братья обращались словно с хрустальной вазой, – он откинулся на спинку стула и неодобрительно вздохнул:
– Избаловали девчонку!
Затем ловко поддел вилкой маслянистый кусок селёдочки, поглотил его и обратился к младшему племяннику:
– Жена не почтила нас присутствием, Тимофей?
– Она сдаёт рукопись, дядя, завтра непременно приедет.
– Ну-ну…
После обеда Галатея и Марк занялись делами на кухне, супруги Дороховы заболтались о чём-то с Зосимой Ивановичем, а братья уединились в комнате Есения.
Большая квадратная комната с балконом и окнами, выходящими в лес, являлась скорее рабочим кабинетом учёного, нежели спальной: вдоль стен располагались заполненные до отказа книжные шкафы, у окна большой письменный стол с тумбой и крутящимся креслом, у двери небольшой платяной шкафчик и банкетка. Между шкафчиком и старым глубоким креслом стояла односпальная кровать.
Любопытными в комнате являлись её углы. В правом жил тот самый удивительный ящер Капитон, своим видом походивший на подозрительную каменную черепаху, покрытую крупными колючками. Террариум ящерицы, покрытый сеткой и освещённый яркой длинной лампой, всегда сиял чистотой: хозяин заботился о питомце с любовью и со всей ответственностью, веря, что рептилия отвечает взаимностью.
– Видел бы ты, как Капитошка зажмуривает глаза, когда я глажу его! – восхищался биолог. – Он, определённо, отличает меня от других людей и радуется любому взаимодействию!
– Сеня, ты же здравомыслящий взрослый человек и не можешь не понимать, что пресмыкающиеся не способны на любовь, – скептически качал головой Тимофей.
– Дикие – нет, а Капитоша однозначно привязан ко мне!
– Единственные животные, способные любить и привязываться к человеку – это собаки и кошки. Больше никто.
– Ты ничего не понимаешь! – отстаивал хладнокровного друга учёный. – Сейчас Капитон закопался в песок и его нельзя беспокоить, но когда вылезет, сам убедишься!
Тем временем Тима с интересом приблизился к небольшой круглой тумбе в противоположном углу комнаты: под стеклянным колпаком располагался эффектный след далёкого прошлого – доспехи скифского воина. Бронзовая кольчуга, напоминавшая рубашку с короткими рукавами, состояла из огромного количества металлических чешуек, прикреплённых к основе слегка потёртыми тонкими кожаными ремешками. Каждая чешуйка на треть перекрывала соседнюю, создавая таким образом прочную поверхность, защищающую от стрелы или удара копьём. Стеклянный колпак, накрывавший кольчугу, был плотно придвинут к стене, потому что сокровище имело только переднюю часть – спинка археологической находки была утеряна в жестоком бою IV века.
– Потрясающая вещь! – в который раз восторгался Тимофей. – Не отличишь от настоящей!
Да, это была копия, но великолепная копия.