Застыв на пороге хижины, женщина смотрела на Шакалову равнину. Ее взгляд был пустым, равнина тоже.
Наконец женщина заговорила:
– Просто взял и застрелил.
Голос у нее был безжизненный. Голос женщины, убитой горем. Голос человека, которому не на что надеяться.
Честер Крейн спрыгнул с чалого и опустил взгляд на лежащее в пыли тело.
– Он никому ничего плохого не сделал. – Женщина говорила равнодушно, как будто рядом лежал труп чужого человека. – Мы дом построили, думали тут обжиться. А он прискакал и…
Голос дрогнул, но лицо осталось прежним. Изможденное лицо без признаков жизни.
В дверях появилась девочка. Застеснялась, спряталась за спиной у женщины и уставилась на Крейна голубыми и круглыми, как у совы, глазами.
– Когда его убили? – спросил Крейн.
Женщина впервые посмотрела на него. Не глаза, а две дыры в листе бумаги.
– Как, говорите, ваша фамилия? Крейн?
– Да, верно, – кивнул Крейн. – Окружной прокурор из Уайлдкэт-Сити. Ехал мимо…
– Законник?
– Вроде того, – сказал Крейн. – Видите ли, я…
– Так что же вы сидите сложа руки? – Голос женщины стал похож на человеческий, в нем появился намек на эмоции. – Нас убивают, а вы только смотрите. В чем наша вина? Мы имеем право здесь жить, никому не мешаем. Разве можно нас отстреливать, как собак?
Голос снова дрогнул, и Крейн решил, что сейчас она заплачет. Ему даже хотелось, чтобы она заплакала, ведь как-то ненормально это, когда женщина сидит в двадцати футах от убитого мужа, а в глазах у нее ни слезинки.
Крейн прошел по двору, наклонился и поднял мертвеца. У того на груди жилет был окрашен кровью, на спине – выходное отверстие с рваными краями. Джека Робинсона застрелили в упор из чего-то мощного.
Труп оказался тяжелым. Крейн пошатывался под его весом.
Женщина посторонилась, и он внес мертвеца в дом.
В хижине было бедно. У печи отвалилась ножка, вместо нее подложили камень. В центре единственной комнаты стоял шаткий стол, а под ним лежали ящики, служившие стульями. В углу – самодельная койка.
Крейн осторожно опустил на нее Робинсона, снял с колышка плащ и накрыл мертвеца. Из-под плаща нелепо торчали стоптанные ботинки.
Миссис Робинсон встала у стола. Девочка цеплялась за ее юбку.
– Чем еще помочь? – спросил Крейн. – Могу впрячь коня в повозку и отвезти вас к соседям.
Женщина помотала головой:
– Лучше заедьте к ним и скажите, что случилось. Нам помогут.
– И еще, – сказал Крейн. – Видели того, кто стрелял?
Женщина кивнула:
– Его звать Чарли. Гоняет скотину для Брита.
– Рыжий?
Она снова кивнула, и Крейн наконец-то увидел у нее в глазах слезы.
– Значит, Чарли Керк, – предположил Крейн.
– Неизвестна мне его фамилия, – сказала женщина.
– Что собираетесь делать? – спросил Крейн. – Здесь вам оставаться нельзя.
– Не знаю, мистер. О таком я еще не думала. А что мне делать? Тут уже ничего не исправишь.
Слез в глазах больше не было, лицо снова превратилось в жуткую маску одиночества и отчаяния. Эта женщина разучилась чувствовать. Даже плакать разучилась.
– Примите мои соболезнования, – сказал Крейн. – Сделаю все, что смогу.
Женщина, похоже, не услышала.
Усевшись в седло, Крейн оглянулся. Миссис Робинсон снова сидела на пороге. Девочка забралась ей на колени. Обе смотрели на пустую равнину.
На горизонте виднелась крошечная точка соседской хижины. Крейн пришпорил чалого, и тот галопом пустился вперед.
Даже не верится. Не верится, что ковбой, пусть даже и Чарли Керк, взял и убил человека безо всякой на то причины. Как-то не по-человечески.
Тем более что Чарли работает на старого Джона Фентона по прозвищу Брит. Фентон вспыльчив и скор на расправу, но он вряд ли подослал бы наемника. Если ему вздумается прикончить поселенца, приедет и убьет своими руками.
К тому же Крейн прекрасно помнил, что у старого Джона Фентона есть дочь по имени Бетти.
Ник Гьюлик сидел на верхней перекладине хлипкой ограды. Его зубы сжимали коричневую самокрутку. Дым от нее тянулся к левому глазу.
– Здорово, Крейн, – сказал Гьюлик, когда чалый остановился возле хижины.
Голос у Гьюлика был скрипучий, и Крейн терпеть его не мог.
– Что там у Робинсонов? Я слышал выстрел, а то и два.
– Убили его, Робинсона, – ответил Крейн. – Миссис Робинсон попросила заехать к тебе и рассказать.
В черной шляпе, надвинутой на глаза, Гьюлик был похож на ворону. Он сидел на ограде и молчал.
– Нужно ей как-то помочь, – продолжал Крейн. – Сидит на пороге, а дома еды на день, от силы на два.
– Нам всем нужно как-то помочь. – Гьюлик злобно сплюнул в пыль. – Эти чертовы скотоводы совсем распоясались. Творят, что пожелают. Убивать их надо!
– Об этом я и хочу поговорить, – сказал Крейн. – Сегодня вечером собираемся в суде. Посудачим на эту тему. Может, придумаем, как вам дальше быть.
– Придумаем, говоришь? – Гьюлик скривил физиономию в кислой ухмылке. – Нечего тут придумывать. – Он хлопнул ладонью по кобуре.
– Ты, Гьюлик, не прав, – рассудительно сказал Крейн. – Стрельбой такие вопросы не решаются. Хочешь начать войну за пастбище? Да вас в порошок сотрут. Оно тебе надо? Вот и мне не надо.
– Без тебя разберемся. Тот малый, что Робинсона порешил, считай, что сам в петлю полез.
– Гьюлик, я тебя предупреждаю, – отчеканил Крейн ледяным тоном, – если вздернете его, пойдете под суд. Я за этим прослежу.
– Знаешь что, мистер? – проскрипел Гьюлик. – Ты мне вид загораживаешь. Ехал бы отсюда подобру-поздорову. Кому говорю, вали давай!
– Как скажешь, – произнес Крейн. – Это твоя земля.
Он пришпорил чалого и направился на запад.
Да ну, к черту! Если даже поселенцы так настроены, какой смысл сглаживать углы? Ничего не выйдет. Со скотоводами не договоришься. Они считают, что по закону земля принадлежит им. И у них хватает ружей, чтобы подкрепить свою точку зрения. Поселенцы – совсем другое дело. Они фермеры. Пахари, а не бойцы.
Крейн грустно покачал головой. Навалилась усталость. Он в седле с самого утра, мотался с одного ранчо на другое, рассказывал всем о собрании, и почти в каждой хижине ему давали один и тот же ответ. Вежливо отнекивались, отпускали скептические замечания, даже смеялись ему в лицо.
Что-то не так на этой равнине. Какая-то зловещая атмосфера. Смертью пахнет.
Ближе к закату Крейн добрался до перелеска. За перелеском была еще одна равнина, повыше, а на ней городок под названием Уайлдкэт-Сити.
Навстречу Крейну по тропинке ехал человек верхом на муле. Крейн направил коня вбок, уступая дорогу, и сказал:
– Здравствуй, Сэм.
– Вы разминулись. – Китаец Сэм Ли, повар Брита, широко улыбнулся. – Мисси в городе.
– Почему? – спросил Крейн. – На ранчо что-то стряслось?
– Босс сказал, на ранчо ей не место, – ответил Сэм. – Говорит, там скоро будет жарко.
Он стукнул мула пятками в бока, и широченные рукава его куртки захлопали, как птичьи крылья.
– Сэму надо назад, – объяснил он. – А то опоздает с ужином и окажется в лошадиной поилке.
Мул повел ушами, зашевелил копытами, и Сэм Ли поехал дальше.
Крейн какое-то время смотрел на него, а потом крикнул вдогонку:
– С такой-то скоростью тебя сегодня точно утопят!
Шериф Эд Лион был мрачнее тучи. Он не спеша снял ноги со стола, опустил их на пол и пробурчал:
– Просто ни в какие ворота. А я-то надеялся спокойно просидеть на этом стуле еще пару лет.
– Выпишу ордер, – сказал Крейн, – и вы арестуете Чарли.
– Вот те на! – Шериф Лион пригладил усы. – Вы хоть понимаете, о чем просите? А вдруг что случится? Меня подкараулят и…
– Никто вас не подкараулит, – перебил его Крейн, – потому что вас там не ждут.
– Стоп, – возразил шериф. – Давайте сделаем так. Пошлем Чарли весточку, что хотим с ним повидаться. Может, это не он убил Робинсона. Мало ли что вдова говорит. Бабам верить нельзя, сэр, ни единому слову. Взбалмошные они, бабы, все без исключения.
– Нет, вы поедете и привезете Чарли! – Крейн стукнул по столу кулаком. – Мы сидим на пороховой бочке. Если смерть Робинсона сойдет Керку с рук, будут новые убийства.
Шериф нехотя встал.
– Вы же собирались решить все по-мирному, – обиженно сказал он. – Говорили, что будет собрание. Что ребята придут…
– Увы, ничего не вышло, – покачал головой Крейн. – Явятся человек пять-шесть, не больше. А искренний интерес проявил один лишь Бартли.
– Хороший он парень, этот Бартли. – Шериф Лион добродушно рыгнул. – Хоть и с востока. Со всеми ладит. Всем нравится. Даже деньги соседям одалживает, если в банке развернули.
– Где вас найти, – спросил Крейн, – когда будет готов ордер?
– В «Серебряном тапке», – сказал шериф. – Надо набраться храбрости.
– Главное, не перебрать, – предупредил Крейн.
– На трезвую голову не пошерифствуешь, – заявил Лион.
Крейн круто развернулся, вышел и спустился с крыльца.
Наступили сумерки. В небе появлялись звезды. Над дверями заведений зажглись оранжевые и желтые лампы. Прохожих на тротуаре не было.
Крейн тихо чертыхнулся. Он думал о шерифе. Скорее всего, старый болван хватит лишнего в «Серебряном тапке», скажется пьяным и никуда не поедет.
Не успел начать, а уже пропустил два удара, упрекнул себя Крейн. Шериф, на которого пули жалко. И еще тревожные настроения на равнине. Похоже, между скотоводами и поселенцами вот-вот начнется война на уничтожение.
Странно все это, думал он. И ведь понять нельзя, с чего все началось. Загадка…
Его кабинет был этажом выше банка. Крейн поднялся к себе, перешагивая через две ступеньки, и удивленно замер. Дверь была открыта. В кабинете горел свет.
В углу на стуле качался человек, похожий на медведя. За столом расположилась девушка.
Передние ножки стула ударили в пол, и Джон Фентон заорал:
– Входи, мой юный друг, входи!
– Привет, Джон, – усмехнулся Крейн и кивнул девушке. – Встретил Сэма в перелеске. Он сказал, что ты в городе.
Девушка улыбнулась:
– Славный у тебя кабинетик, Чет. Раньше я тут не бывала.
Всегда приятно услышать добрые слова, но никакой он не славный. Чтобы он был славным, нужно повесить здесь полки с книгами по юриспруденции, поставить кожаные кресла и заменить обшарпанный стол с горелыми пятнами от забытых окурков.
Джон Фентон сидел прямо, расставив ноги и упершись руками в колени. На брюхе запуталась золотая цепочка часов, шейный платок сбился набок. Револьверов при нем не было, но рядом стояла винтовка.
– Я ненадолго, – сказал он. – Пора возвращаться. Зашел перекинуться словечком.
– Думал, вы останетесь на собрание, – сказал Крейн.
Фентон помотал головой:
– Об этом я и хочу поговорить. Все крутил в голове, с тех пор как ты уехал. Брось ты эту затею с собранием, сынок.
– Но почему? – спросил Крейн. – Вы что, не хотите…
– Конечно хочу, – сказал Фентон. – Конечно, меня бы устроило, чтобы все утряслось без стрельбы. Но так не выйдет. Что ни придумывай, стрельбы не миновать. А себе ты делаешь только хуже. Ребята не поймут. Поселенцы решат, что ты за ковбоев, а ковбои – что ты за поселенцев. Как ни крути, тебе не выиграть. Так что постой в сторонке.
– Не могу, Джон, – сказал Крейн, помолчав. – Иначе какой из меня прокурор? Местные выбрали меня, чтобы здесь было мирно. Так что придется насаждать порядок. Когда убивают человека, это тяжкое преступление. Допускаю, что у вас другое мнение на этот счет, но для меня убийство есть убийство.
Фентон покраснел, выпятил подбородок и повысил голос:
– Дурак ты чертов! Я пришел, чтобы привести тебя в чувство, а ты мне проповеди читаешь!
– В любом случае спасибо за добрые намерения, – сказал Крейн.
– Да тебя выпрут из города к чертовой матери! – шумел Фентон. – Если полезешь…
– Полезу! – рявкнул Крейн. – Или хотите, чтобы я закрыл глаза на эту вашу войнушку на равнине? Думаете, у вас есть право убивать поселенцев?
– Никого пока не убили, – проворчал Фентон. – Стрелять стреляли, да. И угрожали кое-кому, было дело.
– Одного застрелили сегодня посреди дня, – сказал Крейн, – и сейчас я выпишу ордер на арест убийцы.
Фентон молча пялился на него. Он был вне себя от ярости.
– Керк. Чарли Керк, – с расстановкой продолжил Крейн. – Один из ваших.
Фентон вскочил на ноги:
– Не верю!
Крейн пожал плечами:
– У меня есть свидетель, готовый дать показания в суде.
– Да ты спятил! – заорал Фентон. – Арестуешь? Черта с два!
– Еще как арестую, – кивнул Крейн. – Проследите, чтобы он был на месте, когда за ним явится Лион. Это ваша обязанность. И еще проследите, чтобы Лион вернулся в город. Не хочу, чтобы с ним что-то стряслось.
Фентон стиснул задубелые кулаки:
– Если бы не дочка, я бы тебе…
– Папа! – тихо сказала Бетти. – Папа, уймись. Вам обоим должно быть стыдно.
Фентон фыркнул, развернулся и пошел к выходу. Крейн взглянул на девушку и покачал головой:
– Ничего не поделаешь. Жаль, что крайним оказался твой отец.
– Ты, наверное, очень занят, – съязвила Бетти. – Тебе еще ордер выписывать.
Она вышла из-за стола и направилась к двери. Крейн проводил ее взглядом и послушал шаги, сперва в коридоре, а потом на лестнице.
Подошел к столу и медленно опустился на стул.
Быть такого не может, что за убийством стоит Фентон. Просто быть такого не может. И все же Робинсона застрелил его человек.
Крейн выдвинул ящик стола, достал нужный бланк, бросил его на столешницу и потянулся за ручкой.
Полчаса спустя он выяснил, что шериф Лион упражняется в подъеме стаканов в «Серебряном тапке», посадил его на лошадь и отправил в нужном направлении, после чего зашел в единственный городской ресторан, чтобы подкрепиться.
Когда он вышел из ресторана и направился к зданию суда, уже наступила ночь. Было очень тихо. Казалось, в городе нет ни души.
На ступеньках суда сидел человек. Он подвинулся, и Крейн сел рядом.
– Бартли, – сказал он. – Спасибо, что пришли. Остальных, наверное, ждать не стоит.
Легкий ветерок шуршал листвой единственного дерева во дворе. В перелеске ухал филин.
Бартли снял очки и протер носовым платком.
– Тут и думать нечего, – сказал он. – Вы сделали все, что могли. И не ваша вина, что ничего не получилось. Эти люди – все до последнего – абсолютно уверены, что правда на их стороне. Скотоводы пришли сюда первыми, разделили эту землю и решили, что она принадлежит им. А теперь правительство говорит, что это не так. Отныне земля принадлежит тому, кто подал на нее все необходимые бумаги в соответствии с законом о фермерском хозяйстве. А скотоводам остается лишь смотреть, как поселенцы перекрывают доступ к воде. Как распахивают пастбища, с которых кормился скот.
Бартли изъяснялся по-восточному гладко. Крейн кивнул:
– Вот бы собрать всех да объяснить, чтобы жили мирно. Ведь они не злодеи. И не убийцы.
Бартли снова надел очки.
– Знаю, – подтвердил он. – Дело в том, что каждый уверен в собственной правоте. Поселенец знает, что прав, потому что так говорится в законе. А скотовод уверен, что этот закон неправильный.
Они посидели молча, прислушиваясь к шелесту одинокого дерева и крикам филина в перелеске.
Наконец Крейн поерзал и смущенно сказал:
– Пожалуй, никто не придет. Сразу надо было догадаться.
Вдалеке послышался топот копыт. Всадник приближался.
Крейн вскочил на ноги.
По улице, поднимая клубы пыли, неслась взмыленная лошадь. Всадник держался за седло. На глазах у Крейна он пошатнулся и чуть не упал, но крепче вцепился в луку и удержался на месте.
В один прыжок Бартли оказался на улице, перехватил уздечку и резко дернул на себя, чтобы развернуть голову несущей лошади. Его каблуки пропахали длинные борозды в пыли.
Человек в седле снова пошатнулся, согнулся пополам, хотел взяться за луку, но промахнулся.
Крейн подбежал к нему, подхватил, помог опуститься на землю. Склонившись, вгляделся в потное лицо. Почувствовал, что пыльная рубашка пропитана липкой кровью.
– Там сущий ад, – прохрипел человек.
– Эй, Бартли! – позвал Крейн. – Помогите мне!
Бартли отпустил лошадь. Та прошлась по улице, качая поводьями, и остановилась.
– Это Гэмбл, – тихо сказал Бартли. – Работает на Лодыря.
На другой стороне улицы появились люди. Пробежали по тротуару, бросились к зданию суда.
– Надо отнести его к врачу, – сказал Крейн.
– Ничего не осталось, – шептал Гэмбл. – Вообще ничего… И сено сгорело, и коровники…
Крейн поднял взгляд на Бартли.
– Началось, – сказал тот.
Крейн выпрямился и окинул взглядом людей, окруживших раненого.
– Ребята, несите его к врачу. У меня дела.
Бартли уже бежал по улице, его длинные ноги работали словно поршни, револьверы колотили по бедрам. Крейн почувствовал, что его тянут за рукав, обернулся и увидел Бетти Фентон. Девушка смотрела на него из-под накинутой на голову шали.
– Что случилось, Чет? – спросила она, чуть не плача. – Кто это?
– Гэмбл, – ответил Крейн. – Ранчо Лодыря сожгли.
Он повернулся и пошел, но Бетти побежала за ним:
– Чет, ты куда?
– К твоему папаше. Может, смогу его вразумить и он положит этому конец.
– Я с тобой. – Она уже всхлипывала.
Крейн развернулся, заглянул ей в глаза и мрачно проговорил:
– Ты останешься здесь.
– Но, Чет…
Не дослушав, он побежал к себе в кабинет. Нужно вооружиться, а потом в конюшню, и как можно быстрее. Господи, помоги!
Крейн остановил чалого у входа в перелесок и окинул взглядом Шакалову равнину.
Луна висела за восточным горизонтом, и небо там было чуть бледнее, чем везде. Но это был не единственный источник света. В небе отражались другие огни, красные, злые. На ранчо и фермах горели сеновалы, коровники, дома. Сухо щелкали винтовки, покашливали револьверы, били копытами лошади, унося всадников во тьму.
У Крейна были слабые карты и призрачный шанс изменить расклад игры. Если не выйдет, завтра здесь воцарится настоящий ад. Сегодня все только начинается: вспыхивают постройки, иногда слышен выстрел-другой. Но завтра люди с суровыми лицами окинут взглядом свои пепелища и пойдут вершить кровавую месть.
Крейн двинулся вперед по тропинке, сквозь темноту и причудливые заросли кустарника, осторожно выбирая дорогу. Конь ступал уверенно, будто кошка.
Раздался звук, похожий на выстрел. Чалый вздрогнул и остановился. Крейн, подавшись вперед, вгляделся в темноту, заметил рядом с головой коня какое-то движение и схватился за кобуру.
– Крейн?
– Да, это я, – сказал Крейн. – А ты кто?
– Один из парней, – проскрипела тень.
Крейн терпеть не мог этот голос. Этим голосом Гьюлик недавно приказал Крейну убираться с его земли.
– Что тебе нужно? – осведомился он.
– Просто предупреждаю, – скрипел голос. – Дальше не ходи. Лучше разворачивайся. Я вооружен и не настроен шутить. Разворачивайся и поезжай в город.
Крейн сомкнул пальцы на рукоятке револьвера и вытащил его из кожаной кобуры.
– Гьюлик, я еду вперед. И не думай мне мешать.
– Предупреждаю… – проскрипел поселенец на пару тонов выше.
Крейн пришпорил коня и натянул поводья. Прыгнув вперед, чалый отбросил в сторону тень, которая загораживала ему дорогу.
Гьюлик что-то выкрикнул. Конь помчался вперед, оступился, восстановил равновесие.
За спиной грохнула винтовка. Пригнувшийся к самой гриве Крейн услышал, как над головой просвистела пуля. Нехороший звук. Винтовка сказала свое слово еще раз, и еще. В промежутках между выстрелами слышно было, как Гьюлик дергает затвор.
Убедившись, что с копытами все в порядке, чалый свернул, сбежал к ручью, пересек его и стал подниматься вверх.
Крейн ничего не понимал. С какой стати Гьюлик устроил на него засаду? Неужели поселенцам непонятно, что он на их стороне? Он же всегда старался им помочь. На других пастбищах скотоводы гонят их куда подальше, а законники и бровью не ведут.
Гьюлик пришел сюда по чьей-то указке. Других вариантов нет. Кто-то решил объявить войну за пастбище и довести ее до пирровой победы. Но кому это выгодно?
Крейн лихорадочно обдумывал этот вопрос, но вместо ответа видел одни лишь нестыковки. Кому-то нужно, чтобы на равнине разгорелась война. Этот человек поставил здесь Гьюлика по единственной причине: он знал, что в перелеске появится Крейн.
Чалый вздрогнул и сошел с тропинки.
– Чего испугался, малыш? – спросил Крейн и тут же увидел на земле что-то черное.
Какое-то время Крейн задумчиво смотрел на пятно. Потом не спеша спрыгнул с коня, сделал несколько шагов и опустился на корточки.
На земле лежал человек, но в темноте не было видно лица. Крейн достал спичку, чиркнул серной головкой по ногтю большого пальца и сложил ладонь лодочкой, чтобы защитить пламя.
Огонек дрожал, отбрасывая крошечные тени. Крейн осторожно поднес спичку к лицу человека и охнул.
На него смотрел шериф Эд Лион. Из-за пляшущих теней казалось, что он шевелит губами, пытаясь что-то сказать.
У Крейна задрожала рука, и спичка погасла. Несколько долгих секунд он шарил по карманам в поисках второй. Нашел и чиркнул ею об ноготь.
Шериф был мертв. Мертвее некуда. Под левым глазом – синюшное пулевое отверстие.
Глядя в бескровное лицо, Крейн вспомнил последние слова Лиона: «Вы хоть понимаете, о чем просите? А вдруг что случится? Меня подкараулят и…»
Что-то зацепило Крейна за рукав. Из темноты донесся резкий звук, словно неподалеку щелкнули хлыстом.
Пламя спички задрожало и погасло. В тот же момент винтовка заговорила снова. Крейн заметил дульную вспышку. Стреляли с той стороны ручья.
Крейн выхватил револьвер и откатился вбок.
Винтовка сердито рявкнула. Там, куда угодила пуля, застучали камушки.
Затаившись в зарослях возле тропинки, Крейн прицелился в темноту – туда, где только что была вспышка, – нажал на спусковой крючок и сразу понял, что человека с винтовкой там уже нет, он крадется по склону и подбирается все ближе.
Крейн вскочил на ноги и осторожно направился к тропинке, ориентируясь на звук копыт. Наконец наткнулся на шерстяную стену. Конь всхрапнул.
Крейн нащупал седло. Едва он успел взобраться на чалого, как тот двинулся вперед.
Пригнувшись, Крейн ждал винтовочного выстрела, но было тихо.
Полмили спустя он выехал из перелеска на Шакалову равнину. Над восточными холмами небо, словно мощным фонарем, освещала луна, а на юге бушевало пламя. Горел стог сена. На глазах у Крейна огонь превратился в тлеющий уголек.
Чалый бежал вперед. Похоже, он был рад, что перелесок остался позади. Крейн всматривался в темноту. На равнине полно всадников, готовых стрелять во все, что движется. Лишний риск ни к чему.
С севера донеслись выстрелы, еле слышные из-за ветра и расстояния.
За Шакаловой равниной еще один лесистый овражек, а дальше – ранчо Брита.
Сбавив скорость, Крейн направил чалого вниз к ручью. Не нужно влетать во весь опор. Сегодня ночью любого торопыгу встретят пулей.
Выбравшись из овражка, Крейн остановил коня. От построек на ранчо остались одни лишь тонкие облачка дыма, уплывающие в лунное небо.
Ранчо Фентона сожгли. Значит, на его помощь рассчитывать не приходится. Теперь старый скотовод будет стрелять в каждого поселенца, оказавшегося в пределах досягаемости его винтовки.
Сидя в седле, Крейн смотрел на две кучи пепла – раньше здесь были дом и большой сарай для сена – и три мертвых тела между ними. В лунном сиянии у этой сцены был потусторонний вид. Сильно пахло горелым деревом.
Наконец Крейн спешился и обошел мертвецов одного за другим. С каждым шагом он все яснее понимал, что ничего не исправить. Его мучило тревожное предчувствие. Если здесь лежит Джон Фентон…
Но старика тут не оказалось. Один был здешний ковбой, остальных Крейн видел впервые.
Он понял, что проиграл. Окончательно и бесповоротно. Можно возвращаться в город и сидеть у себя в кабинете. Здесь ему делать нечего.
Услышав шорох, он схватился за кобуру и развернулся, но не увидел ничего нового. Пепелище было залито лунным светом. Мертвецы по-прежнему смотрели в небо. У них были недоумевающие лица.
Не снимая руки с револьвера, Крейн зашагал к чалому. По спине бегали мурашки.
Забравшись в седло, он нахохлился и погрузился в размышления. Он ничего не понимал, и ему было очень не по себе.
Услышав новый звук, он выпрямился. Из овражка доносился топот копыт. Всадник быстро приближался.
Крейн развернул чалого, вынул из кобуры револьвер и стал ждать. Наконец на равнине показалась лошадь и направилась прямо к нему. В свете луны казалось, что голова всадника окутана золотым облаком.
– Бетти! – позвал Крейн.
Девушка взвизгнула. Лошадь резко остановилась.
Крейн пришпорил чалого, подскакал к Бетти, схватил ее лошадь за повод. Девушка словно примерзла к седлу. Она смотрела не на Крейна, а на руины.
– Бетти, – негромко окликнул ее Крейн, и девушка повернулась к нему.
В глазах у нее был ужас.
– Эти люди! – запричитала она. – Эти люди на земле!
– Ты их не знаешь, – помотал головой Крейн.
Ужас в ее глазах сменился облегчением.
– Папа?
– Его там нет, – сказал Крейн. – Никого там нет.
За спиной послышались шаги, и Крейн обернулся. К ним спешил Сэм Ли. Шлепанцы вздымали пыль, широкие рукава бились на ветру.
– Мисси, мисси! – пропищал китаец. – Зачем вы приехали?
– Ну а как иначе? Узнала, что здесь беда, вот и приехала, – объяснила Бетти.
Крейн видел, что она вот-вот расплачется.
– Не надо было, – сказал он, стараясь скрыть недовольство. – Для чего папаша отвез тебя в город? Чтобы тебя здесь не было, когда начнется стрельба. Хотел уберечь. Боялся, что… – Он запнулся. – Ты по тропинке ехала?
Бетти кивнула.
– И там никого не было? Никто тебя не остановил?
– Я никого не видела, – ответила она и схватила его за рукав. – Ох, Чет, ты только взгляни!..
Крейн смотрел на угли, недавно бывшие жилым домом. Угли смотрели на него в ответ.
– Все пропало, – тихо всхлипнула девушка. – Бедный папа… Бедный мой папа…
– Ничего, отстроится, – пытался утешить ее Крейн. – С ним и не такое бывало.
– Но у нас нет денег, Чет, – возразила девушка. – Той осенью папа рассчитывал продать десять телушек, а продал только четыре.
– Угонщики? – Крейн вспомнил, что на равнине процветает воровство скота.
– Поселенцы, – поправила его девушка.
В ее голосе слышалась горечь всех скотоводов.
– Нельзя нам здесь оставаться. – Крейн поерзал в седле. – На равнине полно вооруженных людей. А до города далеко.
Девушка молчала.
– Поехали к Бартли, – продолжил Крейн. – Он нас приютит. Если осталось где.
Он развернул коня в сторону овражка. Девушка направилась следом.
Над равниной светила луна. Ночь была тихая. И не скажешь, что здесь разыгрывается кровавая драма.
Крейн с девушкой молча ехали к поместью Бартли. Иногда Бетти всхлипывала, вспоминая о судьбе отцовского ранчо. Крейн же повесил голову на грудь и задумался.
Пора признать: он ошибся, когда заподозрил, что войну на равнине начнет Фентон. Его ранчо сожгли дотла – какие еще нужны доказательства?
Строения Бартли были на месте, хотя от двух стогов сена остались кучки мерцающей золы.
Крейн с девушкой медленно взбирались по склону. Со стороны ранчо появился всадник.
– Кто идет? – выкрикнул он.
– Крейн и Бетти Фентон. Нордби, это ты?
Фрэнк Нордби, старший ковбой у Бартли, ринулся им навстречу.
– Что творится на равнине? – спросил он.
– Ранчо Фентона стерли с лица земли, – ответил Крейн. – Про остальные не знаю. По пути видел несколько пожаров.
– К нам тоже сунулись, – сообщил Нордби, – но мы их встретили. Эти сволочи подпалили пару стогов, но на ранчо не прорвались. – Он повернулся к Бетти. – Сожалею о вашей утрате, мэм.
– Мы тут подумали, – сказал Крейн, – может, Бартли пустит нас переночевать? До города путь неблизкий.
– Само собой, – кивнул Нордби. – С радостью. Он в доме. Скажете моей жене, чтобы собрала вам поесть. А я тут побуду. – Он остановился возле сараев. – Ребята помогают мне караулить.
У сенного амбара загорелась спичка. Кто-то закурил, поворчал и едко хохотнул.
Нордби отъехал в сторону. Крейн с девушкой направились к хозяйскому дому.
– Чет, – прошептала Бетти, – что тут творится? Тот человек, который смеялся… Он смеялся как Чарли Керк!
– Чарли?.. Ты, верно, ошиблась. С какой стати тут взяться Керку?
– Может, и так, – нерешительно сказала Бетти, – но на секунду мне показалось, что это он.
Они постучали. Миссис Нордби открыла дверь и восторженно заголосила:
– Вот те на! Ну и ну! Бетти, да ты входи, входи! Сколько лет, сколько…
– Кто там? – спросили в доме.
Прежде чем миссис Нордби успела ответить, Бартли высунулся из кабинета напротив гостиной. Встав в дверях, он загородил весь свет. В коридоре потемнело.
– А, Крейн, – сказал Бартли. – Рад видеть. И вас рад видеть, мисс Фентон. Прошу, проходите. Поговорим, а миссис Нордби тем временем сварит нам кофе.
Он впустил гостей в кабинет, закрыл дверь и сказал:
– Очень плохая ночь. Чрезвычайно плохая.
– Фентона сожгли, – сообщил Крейн. – Пожары по всей равнине.
– Ничего хорошего. – Бартли поцокал языком. – Все это отбросит здешнее сообщество лет на пять назад. Если не больше. Если бы они прислушались к голосу рассудка… Мисс Фентон, садитесь вон на тот диван. Он очень удобный. Сигару, Крейн?
Крейн отрицательно мотнул головой и рухнул в кресло.
– Просто хочу перевести дух, – сказал он. – Подумать. Понять, что к чему. Знаете, Бартли, что-то здесь не так. Это не просто столкновение поселенцев со скотоводами. Вот я и пытаюсь разобраться, что происходит.
Бартли стоял в центре комнаты, широко расставив ноги, сложив руки за спиной, сжимая в зубах сигару.
– Сами знаете, Крейн, мне здесь нравится. А теперь, когда я думаю о сегодняшних событиях…
Он умолк.
Крейн откинулся на спинку кресла и обвел комнату взглядом. Полки с книгами, тяжелый стол с бумагами, в углу – маленький железный сейф.
Дверь распахнулась. За ней стоял человек в черной шляпе, нахлобученной до самых глаз.
– Слышьте, босс, – выпалил он, – я…
Тут он увидел Крейна, умолк и нервно сглотнул.
– Дурак ты чертов, неужели непонятно? – прорычал Бартли, но тут же взял себя в руки, медленно повернулся к гостям и сказал негромко: – Прошу извинить, я скоро вернусь.
Крейн застыл в кресле, глядя, как Бартли напирает на Гьюлика, а тот пятится в коридор. Все вопросы, что вертелись у него в голове, вдруг сошлись в один. У этого вопроса был ответ. Крейн уже понял, что происходит.
Итак, за всем стоит Бартли. Именно он подослал Гьюлика в перелесок, чтобы развернуть Крейна. Ведь только Бартли знал, что Крейн поедет этой дорогой. Да, это он. Больше некому. Все ясно как божий день.
«Не может такого быть, чтобы я ошибся, – думал Крейн. – Да, это невероятно, но как тут ошибешься? Все сходится. Гьюлик сидел в засаде, а теперь он входит в кабинет Бартли и называет его боссом».
Гьюлик – и тот, кто смеялся у сарая, когда Крейн и Бетти подъезжали к дому. Бетти сказала, что так смеется Керк. Ну конечно, это был Керк, потому что он, как и Гьюлик, работает на Бартли. Бартли нанял его, чтобы посеять хаос на равнине. Сделать так, чтобы скотоводы и поселенцы схлестнулись не на жизнь, а на смерть.
– Что такое, Чет? – настороженно спросила Бетти из другого угла комнаты.
Крейн встал с кресла и уставился на железный сейф.
– Бетти, – заговорил он, – скажи-ка, Бартли давал твоему отцу деньги в долг?
– Да, две тысячи долларов. Когда папа понял, что у него не хватает скотины на продажу.
– И как это было? Он написал расписку? Или просто пообещал, что вернет?
– Папа настоял на закладной, – сказала Бетти. – Без документов он дела не ведет. Сам знаешь, в банке ему отказали.
Да, Крейн знал, что в банке ему отказали. Ведь всем известно, что ранчо Брита на ладан дышит. Но Бартли одолжил денег, хоть и знал, что они не вернутся. Потому что он, Бартли, сделает так, чтобы Фентон не сумел отдать долг.
Теперь же, когда строения сгорели дотла, Фентон придет к своему доброму другу Бартли и скажет, что платить ему нечем. Что ему нужен еще один займ, на сей раз покрупнее. А Бартли объяснит с гладким восточным акцентом: «Извини, дружище, но ситуация изменилась. Мне позарез нужны мои две тысячи».
– В общем, так, Бетти, – сказал Крейн. – В наших местах все должны Бартли денег. Закладные, скорее всего, лежат в этом сейфе. И вот он собрался разорить должников, чтобы те не смогли рассчитаться. Поэтому затеял войну на равнине.
– Но Бартли нам друг… – возразила девушка. А затем уставилась на Крейна, широко раскрыв испуганные глаза. Пальцы нервно крутили стоявшую на столе чернильницу. – Чет, тот человек, что смеялся у сарая… Это он застрелил поселенца. Это он начал…
– Вот именно, – кивнул Крейн. – Это он все начал. По приказу Бартли.
Он шагнул к двери, распахнул ее и замер, увидев перед грудью маленькое, черное, крайне неприятное дуло шестизарядного револьвера.
За револьвером маячила ироническая ухмылка Чарли Керка.
– Вот видишь, Крейн, – сказал он, – я так и знал. Так и знал, что рано или поздно ты выскочишь оттуда, как завидевший красную тряпку бык. Сними-ка ремень с кобурой и брось в мою сторону.
Крейн медленно опустил руки к пряжке.
– Давай поживее, – проворчал Керк. – Чтобы не пришлось тебе помогать.
За спиной у Керка была гостиная. В ней у огромного каменного камина стоял Бартли с сигарой во рту. Он улыбался. Рядом с ним был Гьюлик. Он тоже следил за происходящим, но без улыбки.
Попался, подумал Крейн. Угодил в западню.
Керк шагнул вперед, протянул руку и оскалился:
– Или мне самому его снять?..
Что-то просвистело у Крейна мимо уха и с хрустом врезалось в физиономию Керка. Тот попятился в коридор. Лицо было залито чернилами.
Чернильница упала на пол, испачкав ковер.
Бартли бросился на пол. Гьюлик потянулся к кобуре. Уверенным движением Крейн выхватил свой револьвер.
Бартли зацепил стол, и тот опрокинулся. Настольная лампа упала в центре гостиной и разбилась.
Револьвер Гьюлика плюнул огнем. Пуля впилась в дверной косяк чуть выше головы Крейна. Гьюлик пригнулся, Крейн нажал на спуск, от лампы по ковру протянулся ручеек горящего масла.
Снова рявкнул револьвер Гьюлика, и Крейн почувствовал щекой ветерок. Пуля впилась в стену.
– Бетти! – крикнул Крейн.
– Чет, я здесь!
Глянув вбок, он увидел, что Бетти присела у стены и тянется к револьверу – тому, что обронил Керк.
– В коридор! – крикнул он. – К черному ходу!
Пригнувшись, он выглянул из-за двери. В гостиной начался пожар. Бартли вылезал в открытое окно, а у камина, выставив перед собой револьвер, присел Гьюлик. В свете пламени у него был зловещий вид.
Еще один выстрел. Крейн вздрогнул. Пуля царапнула по ребрам, и все тело пронзила боль.
Он вскинул пистолет, но пламя в гостиной разбушевалось так, что скрыло человека, засевшего у камина.
Керк застонал, уселся и стал шарить по полу в поисках оружия. Крейн с размаху ударил его стволом револьвера по лицу, и Керк мешком упал на прежнее место.
– Кажется, я вложила в тот бросок недостаточно сил, – прозвучало за спиной у Крейна.
– С чернильницей ты здорово придумала, – хмыкнул он и протянул девушке руку. – Быстрее. Пора убираться отсюда.
Во дворе Бартли раздавал приказы: велел потушить пожар и перекрыть выход из дома.
– Бежим! – воскликнул Крейн.
Что-то скользнуло по горлу, слегка оцарапав кожу. Что-то вроде тупого ножа. Затем по ноге будто кувалда саданула, и мир превратился в водоворот оскаленных лиц, разинутых ртов и оружейных вспышек.
Он отполз назад, теряя счет секундам. Издали донесся истерический крик.
Только не закрывай глаза, велел он себе и увидел доски, залитые лунным светом. Ощупал их дюйм за дюймом, и наконец пальцы сомкнулись на чем-то холодном и гладком. На ощупь предмет был не деревянный, а металлический.
Револьвер, подсказала ему память. Револьвер.
И снова тот же голос:
– Я буду стрелять! Хоть на шаг подойдете, и буду стрелять!
Повернув голову, Крейн увидел, что на крыльце спиной к двери стоит Бетти. В руке у нее был револьвер.
Подле крыльца замерли мужчины, дожидаясь, когда девушка дрогнет.
Сжав оружие, Крейн с великим трудом поднял его.
Один из мужчин прыгнул к девушке – стремительно, как атакующая змея.
Крейн из последних сил нажал на спуск. Пуля застала мужчину в прыжке, и он рухнул как подкошенный. Хрустнул череп при ударе о доски.
Этот револьвер, наверное, обронил кто-то из людей Бартли, потому что патронов в нем не осталось.
– Чет! – воскликнула девушка.
Мужчины бросились было вперед, но начали спотыкаться и падать. В ночи сухо закашлял еще один револьвер.
С пронзительным воплем Крейн кое-как поднялся на ноги и едва не упал снова. Нога жутко болела и не подчинялась. Мужчины лезли через перила крыльца.
Наконец стрельба прекратилась. К трем трупам добавились еще два. Итого пятеро.
– Мисси! – завопили в темноте. – Бегите, мисси!
Обернувшись, Крейн увидел Сэма. Тот стоял посреди двора, неподвижный, словно пугало. Из дула миниатюрного револьвера поднимался дымок.
– Бегите, мисси! – снова закричал Сэм.
– Чет, ты в норме? – встревоженно спросила девушка, вглядываясь в лицо Крейна.
– В норме. – Крейн подтолкнул ее. – Бежим.
Он заковылял следом за Бетти, а повар бросился к лопоухому мулу. Тот ждал его, опустив голову.
Рявкнула винтовка. Стреляли из дома. Пуля угодила в землю прямо перед Крейном. Заговорили другие стволы. Бетти запнулась и упала.
Сердце Крейна сковал страх. Тяжело дыша, он подбежал к фигуре в льняном платье. Упал на колени, тронул девушку за плечо. По ее виску стекала темная струйка.
– Бетти! – крикнул он. – Бетти!
Она не отвечала. Темная струйка добралась до щеки.
Услышав топот, Крейн поднял глаза. К нему бежал Сэм Ли.
– Назад, Сэм! – свирепо крикнул Крейн. – Разыщи Фентона! Скажи, что во всем виноват Бартли!
На секунду повар замешкался, потом развернулся и припустил к своему мулу. Крейн бережно взял девушку на руки и выпрямился. Он не знал, что делать. Его охватил ужас.
Застучали копыта. Звук стал тише, а потом растворился в ночи. Сэм Ли отправился в путь.
Кое-как, стараясь не ступать на раненую ногу, Крейн пошел к дому. Навстречу бежали люди, но он не останавливался. Наконец он узнал человека во главе ватаги и стал ждать его, прижав девушку к груди.
Бартли стал в шести футах. Подручные окружили Крейна со всех сторон, недобро глядя на него.
– Мне очень жаль, Крейн, – сказал Бартли. – Жаль, что мисс…
– Бартли, – ровно произнес Крейн, – если она мертва, вам тоже не жить.
– Заткнись! – крикнул кто-то.
– Ошибаетесь, Крейн, – ласково сказал Бартли. – Больше вы никого не убьете.
Один из его людей шагнул вперед, забрал девушку у Крейна, всмотрелся в лицо и наконец сообщил:
– Она жива, мистер.
– Неси ее в дом, – приказал Бартли. – Пусть за ней ухаживает миссис Нордби.
– Прикончить его, босс? – спросили за спиной у Крейна.
– Не спеши, Гьюлик, – сказал Бартли. – Мне нужно с ним поговорить.
Крейн стоял в кабинете. За столом расположился Бартли. Он чистил ногти перочинным ножом.
– Должно быть, вы считаете, что я очень зол на вас, – начал он. – Вы убили несколько моих людей, подожгли мой дом, спутали мне карты. А китаец, полагаю, отправился с новостями к Фентону. Но теперь это не имеет значения. Пожар мы потушили, а китаец, скорее всего, уже мертв. Так что все в порядке. У меня на руках все козыри. И вы будете делать то, что я прикажу.
Он смотрел на Крейна, и Крейн видел, что глаза у него тусклые, пустые. Такие глаза бывают у игроков в покер. Или у маньяков.
– Что молчите? – осведомился Крейн. – Сейчас, наверное, скажете, что мы с вами приятели.
– Крейн, вы неглупый человек, – вздохнул Бартли. – А мне нравятся неглупые люди.
– Вы и без меня неплохо справились, – едко заметил Крейн. – Всех одурачили. Тонко сработано. Даже подожгли пару собственных стогов, чтобы со стороны выглядело так, будто и вам досталось.
Бартли сложил перочинный нож, убрал его в карман и сел ровнее.
– Знаете, Крейн, вместе мы могли бы горы свернуть. Давайте-ка возвращайтесь в город. Забирайте мисс Фентон и возвращайтесь. Я прослежу, чтобы у вас все было хорошо. Сейчас вы окружной прокурор, чуть позже станете судьей, а потом – сенатором.
– И вы это гарантируете, Бартли? – Крейн перенес вес тела с больной ноги на здоровую.
– Черт возьми, конечно. Это же пустяки. Я не намерен ограничиться этой долиной. Мне будет чем заняться, когда я ее заполучу. Крейн, хотите правду? Вы простофили. Все вы, западный народ. Легкая добыча для таких, как я. И зачем я только тратил время на востоке? Здесь у вас есть чем поживиться.
– Хотите, чтобы я вас поддержал?
Бартли кивнул.
– И для этого мне нужно лишь промолчать о том, что здесь случилось?
– Да, только и всего, – подтвердил Бартли. – Ну и еще оказать мне услугу-другую. В свое время.
– А как же Бетти?
– Она тоже должна молчать. Это часть нашей с вами сделки. Женитесь на ней, и она притихнет. Какой женщине захочется подставлять мужа? – Он махнул рукой. – Черт, я вам больше скажу. Я разорву закладную ее папаши. Или выкуплю его ранчо дороже, чем оно стоит.
– А если я не соглашусь? – предположил Крейн. – Если скажу, что сделки не будет?
– Не скажете, – беспечно произнес Бартли. – Такой шанс выпадает раз в жизни. Вы, конечно, меня вынуждаете, но жизнь – сложная штука. Нужно быть готовым к любому повороту событий.
– Но что, если…
– Крейн, – перебил его Бартли, – если откажетесь, то не доберетесь до города живым. Ни вы, ни девушка.
Во дворе застучали копыта. Всадник резко осадил коня. Бартли привстал и взглянул на дверь. Послышался топот бегущих ног – сперва на крыльце, потом в коридоре.
– Босс! – крикнул гонец. – Босс, он удрал!
Бартли побледнел. От ярости он сделался белее мела.
– Кто удрал? – рявкнул он.
В дверном проеме появился Керк. Рыжая шевелюра торчала из-под окровавленного бинта.
– Китаеза, – выдохнул Керк. – Сбежал в перелесок, и больше мы его не видели. Парни ищут…
– Чертовы дурни! – взревел Бартли. – Я же велел пристрелить его, разве нет? Разве нет?!
В этот момент Крейн развернулся, сделал шаг вперед и ловко выпрыгнул в открытое окно. Раненая нога зацепилась за подоконник, и приземлился он совсем не так ловко, как выпрыгнул.
В доме взвыл Бартли и застучали ботинки.
Крейн увидел во дворе фигуру бегущего человека. В руке у человека был револьвер. Собрав волю в кулак, Крейн бросился вперед, в ноги противнику, и тот упал на четвереньки, выронив оружие. Вскочив, Крейн заметил на земле металлический блеск и метнулся в его сторону.
Пыхтя от злости, человек выпрямился.
Раздался выстрел, и пуля пропахала борозду в пыли. По ступеням медленно спускался Керк, готовый выстрелить снова. Рыжие волосы блестели в лунном свете.
Крейн вскинул револьвер и едва не попал Керку в колено. Пуля угодила в ступеньку. Полетели щепки.
Револьвер в руке у Керка подмигнул огненным глазом, и в рукаве у Крейна образовалась прореха.
Револьвер Крейна дернулся вверх, но тотчас вернулся на место. Крейн снова выстрелил. Получив пулю, Керк скатился с крыльца – так, словно не заметил ступеньку.
За спиной у Крейна послышались шаги, и он развернулся. Хозяин револьвера шел в атаку, пригнувшись и вытянув руки вперед.
Крейн неловко отпрыгнул в сторону. Человек схватил его за плащ, но ствол револьвера обрушился ему на макушку. Нападающий растянулся в пыли.
Из дома выстрелили. Крейн услышал, как рядом просвистел свинец. В ночи затопали ноги. У сарая кто-то громко чертыхнулся.
Крейн, петляя, побежал через двор. Юркнул за опрокинутый бак для воды, прижался к его металлической стенке, прислушался к воплям и топоту.
Пуля ударила в бак и отрикошетила, завывая, словно банши. Еще одна угодила ниже, проделав зазубренное отверстие. Крейн бросился на землю.
Глупый поступок, думал он. Не следовало отказываться. Нужно было остаться в кабинете, поговорить с Бартли, принять его предложение.
Теперь ни единого шанса. Бак – ненадежное укрытие, а с раненой ногой далеко не убежишь. Его выкурят отсюда. Это лишь вопрос времени. Или кто-то сделает удачный выстрел.
Да, он труп, без вариантов. Не только он, но и Бетти, лежащая на втором этаже под надзором миссис Нордби.
Стоило согласиться на предложение, и Крейн с Бетти отправились бы в город, подальше от этой ночи, полной огня и дыма. Позже мошенник Бартли, пользуясь своей властью, сделал бы Крейна судьей, а потом и сенатором.
Бахнул револьвер. Пуля проделала очередную дыру в нижней части бака.
«Меня вот-вот обойдут, – думал Крейн. – Подкрадутся с двух сторон, пока спереди будут палить в бак, чтобы я не высовывался».
– Крейн, покажись! – прокричал Бартли из темноты. – Твоя песенка спета. Покажись, и мы забудем о твоем проступке.
Крейн вжимался в металл. Слова Бартли звенели у него в ушах.
Второй шанс. Возможность выйти живым из этой передряги, стать судьей и сенатором, спасти Бетти и взять ее в жены.
– Иди к черту! – прорычал Крейн.
– Ну что ж, ты сам напросился, – проговорил Бартли с гладким восточным акцентом.
Крейн осторожно подтянул ноги и привстал. У него осталось четыре патрона, и он сделает четыре выстрела. Выскочит из укрытия, свалит Бартли и, может быть, Гьюлика, прежде чем его изрешетят. Хотя бы умрет как мужчина, в полный рост, а не скрючившись за баком.
Возле сарая прозвучало два выстрела. Кто-то завопил, послышалась барабанная дробь копыт, и сразу заговорили револьверы.
Крейн покинул свое укрытие.
Из-за луны во дворе было светло как днем. Пешие люди Бартли искали, где бы спрятаться, а конные у сарая вели по ним беглый огонь.
Навстречу Крейну, петляя, словно заяц, мчался человек. Его настигал всадник. Похоже, бегущий не видел Крейна. Он понимал лишь, что смерть дышит ему в спину.
Всадник выстрелил. Беглец рухнул на землю, словно мешок с мукой.
Теперь смертоносное дуло смотрело на Крейна, и тот понял, что его сейчас убьют.
Но конь попятился, а всадник поднял руку и приветственно помахал оружием.
– Джон! – воскликнул Крейн.
Джон Фентон прокричал в ответ что-то неразборчивое, развернул коня и ускакал к сараю. Крейн, не чувствуя под собой ног, смотрел ему вслед. Хорошо, что Фентон его узнал. Старик бы не промахнулся.
Возле сарая стреляли все реже. Тем, кто разбежался по укрытиям, велено было выходить с поднятыми руками.
«Значит, Сэм справился, – подумал Крейн. – Удивительный народ эти китайцы».
Скрипнула дверь хозяйского дома. На крыльцо выскочил человек.
– Бартли! – крикнул Крейн.
Бартли бросился к лошади, но на полпути замер и взглянул на Крейна. Тот стоял от него в дюжине футов. На секунду время застыло.
Рука Бартли с поразительной скоростью метнулась к кобуре. В лунном свете сверкнул металл, и в этот же миг Крейн вскинул револьвер.
Два выстрела слились в манифест обоюдной ненависти. Пуля оцарапала щеку Крейна. Он снова нажал на спуск, взвел курок и приготовился выстрелить в третий раз.
Бартли согнулся, пытаясь устоять на ногах. Он покачивался, как сосна на ветру. Наконец револьвер выпал из обессилевшей руки, и Бартли медленно осел на землю.
Какое-то время Крейн стоял и смотрел на поверженного врага. Потом демонстративно отбросил револьвер, и тот утонул в пыли. Хватит убивать.
Крейн неуклюже забрался на крыльцо, ввалился в коридор и позвал:
– Бетти!
Со второго этажа откликнулся девичий голос. Над головой застучали каблучки. Девушка бежала к лестнице, а Крейн думал, что все же станет сенатором. Но по-честному. Так, чтобы жене не было за него стыдно.