Прелести жизни книга вторая цена жизни том-6 - читать онлайн

ПРЕДИСЛОВИЕ

Вторая книга трилогии «Прелести жизни» названа «Цена жизни». Автор данного произведения хочет показать читателю, что за последние два столетия, в которых описана наша жизнь, изменились не только эпохи, но также люди. Поменялись нравственные отношения между людьми.

На протяжении двух столетий герои трилогии «Прелести жизни» думали в чём состоит «Мера жизни». Новое поколение, думает, что жизнь рассматривается по-другому. Жизнь стала иметь стоимость, как товар на рынке происходящих событий. «Цена жизни» ровна затратам на труд и мышление.

Мы стали думать о цене собственной жизни. Автор трилогии хочет, чтобы читатель мог глазами разума посмотреть на ту жизнь, в которой он находится. Здраво рассудить о стоимости жизни, точнее, о себестоимости жизни, на которую мы тратим время, здоровье, труд и мышления.

Не задумываясь над происхождением жизни, мы давно превратились в товар, который имеет издержки средства производства. Имеем такую же ценность, как любой товар, в который заложен труд. Нас с детства кормят, поют, выхаживаю, учат, закладывают в нас огромные средства, чтобы позже нас использовать, как товар, по нашему назначению в труде, в разуме и в размножении.

Мы давно утратили понятие мера жизни. Имеем собственную ценность. У каждого из нас своя цена жизни, это то, чем окупаются и возмещаются затраты, вложенные в нас прошедшим поколением. Нам предстоит показать значение своей цены в роли новой жизни.

Пройти сполна тот путь, который в нас заложен изначально, как цена жизни. Когда мы окупимся своим трудом после старого поколения перед новым поколением, тогда научимся понимать, что такое мера жизни и, что такое цена жизни.

Внимательно изучая жизнь, мы определяем стоимость затрат, заложенных в самосохранение на ценности жизни. Цена жизни заложена в степени отношения к жизни других людей. Наши мысли и действия в отношении других людей решают проблемы жизни на том уровне, на котором мы научимся ценить жизнь.

Цена жизни ровна состоянию мышления. Когда мы можем здраво рассуждать о цене жизни, то мы можем жить среди людей себе подобных. В противном случае мы превращаемся в животных, которыми может управлять разумный человек, который знает цену жизни и может применять эту цену к продолжению собственной жизни.

Пока мы все без исключения блуждаем в космосе своего разума. Каждый в своём измерении жизни. Хотим по-своему познать окружающий мир природы. Мечемся хаотично в бесконечном пространстве, которое не имеет объёма в нашем мышлении.

Пытаемся разумом объять необъятное пространство. С невидимыми пределами, какого-то промежутка жизни на своё мышление. Никак не хотим понять, что в одиночку нам легко догнать только бегущего навстречу. Не пора ли понять, что в здравом разуме заложена цена жизни, которую используем в своей жизни.

Мы не замечаем того, что находится рядом с нами ценность в постоянном совершенстве бытия к себе подобным. Подумать о смысле жизни, как одного человека, так и всего человечества в целом. Читателю предстоит оценить свою жизнь.

том-6

Глава-1. Задачи бизнеса

Богатые и бедные равны в том времени, в котором они живут.

Часть-1. Равноценные отношения.

1. Курган-Тюбинские дела.

Осень, это уже не лето. Ранним прохладным утром мы выехали с Гиззатулиным Нигматом из нашего города. Солнце не успело обрадовать нас своими лучами, а мы были в пути.

Гиззатулин Нигмат включил музыку, чтобы не уснуть за рулём автомобиля до рассвета. Наоборот, замкнул дверцу машины и стал дремать, укутавшись в тёплую куртку.

Мне надо было немного поспать в дороге, чтобы лучше думать. Проснулся тогда, когда автомобиль выезжал из Душанбе в районе посёлка Ляур, рядом с военным учебным полигоном.

Где бывал на военных сборах в разные времена. От поворота на трассу дорога пошла в сторону небольшого перевала, где прямо через гору прорыли дорогу.

То был не туннель, а именно огромный вырез поперёк всей горы. Гиззатулин Нигмат выключил надоевший нам приёмник. Мы помчались в полной тишине между двух искусственно вырезанных стен в горе.

От своего дома до этого горного перевала мы проехали больше половины пути, но за перевалом нас ждёт ещё тридцать с лишним километров. С погодой нам сегодня просто повезло.

Слегка грело солнце. Трасса была настолько чистая, словно её специально вылизали перед нами. Даже привычного мусора вдоль трассы нигде не было, всё смыл дождик.

Всю дорогу от Душанбе до этого выреза в горе нам не попалось ни одной машины. На этой трассе всегда полно автомобилей в любое время года. Тем более, сейчас, в такую прекрасную погоду.

Возможно, что впереди была крупная авария? Милиция ГАИ перекрыла дорогу, чтобы разобраться с этой аварией. Почти на выезде из перевала мы увидели горящую легковую машину.

Дальше был перевернут легковой автомобиль. За ним появился следующий автомобиль. Насчитали до десятка различных легковых машин.

– Тут что-то ни так. – сказал, Нигмату. – На аварию не похоже. Ты с этого места жми во всю. Иначе, мы с тобой будем валяться среди автомобилей и людских трупов. Дави сильнее на скорость!

Едва мы выскочили из лабиринта изуродованных автомобилей на перевале, как чуть не врезались в микроавтобус, который стоял у обочины на нашей стороне.

Возле микроавтобуса стояли гражданские люди, которых обыскивали и били по головам прикладами парни в черных масках. Нас тоже попытались остановить.

– Не останавливайся! – заорал, на водителя, который выруливал на встречную полосу и хотел затормозить. – Жми сильнее на скорость, сразу поверни за первую встречную машину на середине дороги.

Возможно, что в первый и в последний раз, Нигмат проявил свою прыть за рулём собственного автомобиля? Он выжал всё, что было можно со своей машины.

Мы проскочили рядом с микроавтобусом и зацепили машиной двоих парней в масках. Вероятно, это спасло нас. Парней откинуло на микроавтобус. Получилась свалка людей.

Пока уцелевшие парни в масках смогли опомниться, мы в этот момент проскочили за стоящую на середине дороги машину. В нашу сторону стали стрелять из автоматов.

Пули в нескольких местах прошили наш автомобиль. Остальные пули из автоматных очередей угодили в две машины, стоящие между нами и стреляющими парнями.

Машины взорвались так сильно, что нас с зада едва не перевернуло взрывной волной. В тоже мгновение стрельба прекратилась. Может быть, машины были заполнены боеприпасами и после взрыва двух автомобилей все погибли, так как парни были очень близко от взорвавшихся машин?

Как было в действительности, нам неизвестно, но только никто больше в нас не стрелял. Погони за нами не было.

Мы на той же большой скорости мчались вниз с перевала. Мы оба были так сильно напуганы, что не разговаривали между собой оставшуюся дорогу до Курган-Тюбе.

– Останови машину. – сказал, водителю, когда мы увидели окраины Курган-Тюбе. – Посмотрим, что с машиной. Иначе мы не дотянем до ресторана "Зухра". Пускай двигатель остынет немного.

Нигмат остановил свой искалеченный, автомобиль, который начинал кипеть от скорости. Мы обошли машину со всех сторон. У машины был такой вид, словно её драли когтями по железу.

Ну, это просто какое-то чудо, что осколки от взрывной волны и пули от автоматной очереди, не угодили в колесо и в бензобак. Иначе бы нас разнесло от взрыва машины или парни в масках нас просто бы растерзали на куски. Ведь им ничего не стоили пешком нас догнать, если они, конечно, остались живы. Но нам теперь, на такой машине, будет опасно ездить. Первый милиционер поинтересуется таким видом нашей машины.

– Вдруг, это была обычная проверка спецназа? – расстроено, спросил Нигмат. – Тогда нам хана.

– Обычная проверка спецназа, обычных людей по голове прикладами не бьёт. – ответил ему. – Ты же видел, что парни были в масках и с бородами. Боевики оппозиции, а точнее, просто банда грабителей. Не могли все водители на легковых автомобилях быть бандитами.

Там же находились мужчины, женщины и дети. У многих убитых женщин не было одежды. Их всех насиловали, прежде чем убить. Ты лучше моли своего Аллаха, чтобы живые бандиты не запомнили номера твоего автомобиля.

Иначе всей вашей семье будет хана и моей тоже достанется. Нам придётся поменять номера и кузов твоего автомобиля. Там договорюсь.

– Ладно! Мы ничего не вернём. – сказал Гиззатулин. – Поехали дальше, скоро всё известно будет.

Бригада Гиззатулина Рашида и Шевелёв Валера, работали в ресторане "Зухра", который находился в стороне через дорогу от междугородного автовокзала.

Мы решили заехать в начале туда, а потом, дальше решить, как быть с машиной, где искать директора товарной базы Курган-Тюбе. Время есть у нас. Основной зал ресторана находился на втором этаже.

Парни делали лепку и альфрейные работы на потолке. Шевелёв расписывал фреску стены на национальную тему за сценой эстрады. Они нас не заметили и продолжали работу. Мы оба разглядывали то, что сделали парни бригады Рашида.

– Хорошо, что ты приехал. – сказал Валера, когда увидел меня. – У нас проблема с деньгами.

– Приехал по этому вопросу. – ответил ему. – Есть другая проблема, нас обстреляли на перевале.

– Как обстреляли? – вытаращив глаза, заорал Рашид. – Это ты виноват! Загубил нашу машину!

Гиззатулин Рашид бросился на меня с кулаками. Весь кипел от случившегося, а тут он прыгает на меня. Можно сказать, что он сам нарвался на мой кулак.

У нас с ним были совершенно разные весовые категории и возрастом он был моложе меня. Мне было за подлость марать свои руки об такое дерьмо. Останавливать Рашида словами было бесполезно. Ему врезал кулаком в челюсть.

– Ты, дерьмо собачье! – заорал, на него. – Нигмат пытался остановить машину. Если бы ему не приказал жать на скорость, то ты о нас в газете только некролог прочёл. Спроси сам, у своего брата! Спроси! Спроси!

– Это правда! – подтвердил Нигмат. – Там, на перевале, больше десятка разбитых машин и трупы. Мы едва спаслись от банды моджахедов, которые убили много людей и пытались нас расстрелять.

Гиззатулин Нигмат стал рассказывать дрожащим от волнения голосом, о том, что произошло на перевале. Постепенно, голос Нигмата перешёл в слёзы.

У него началась истерика от ужаса, который он только что пережил вместе со мной на перевале. Нам пришлось усадить его на край сцены и отпивать горячим молоком, которое было в термосе у альфрейщика.

Плакать он перестал, но сразу понял, что нам с ним больше не работать. Нигмат сошёл с ума. Никто не говорил вслух об этом. Но сам факт был на лицо.

Когда слезы перестали течь у Нигмата из глаз, он, вдруг, стал нам улыбаться и вспоминать происшедшее в своей жизни, сопровождая свои воспоминания хихиканьем, словно это там, в своей прошедшей жизни и на перевале, он увидел что-то смешное, что проникло ему в голову. Однако, из его рассказов ничего нельзя было понять, так как это был какой-то бред.

– Отвезите его в больницу. – тихо, сказал, Шевелёву, когда отвёл в сторону. – Нигмат сошёл с ума. Пока болезнь у него сильно не обострилась, то его надо срочно показать специалистам.

– Мы сейчас сделаем. – согласился Валера. – Больница рядом. Мы с Рашидом его туда отведём. Ты пока не уезжай. Подожди меня. У нас накопилось много вопросов по работе в ресторане.

Шевелёв Валера, Гиззатулины Рашид и Нигмат ушли в больницу. Сказал парням, чтобы они продолжили свою работу.

Мне пришлось спуститься вниз к директору ресторана "Зухра", чтобы поговорить о работе и у него спросить, где находится товарная база Курган-Тюбе. С директором ресторана был знаком.

– Салам алейкум, Рузи! – приветствовал, директора ресторана "Зухра", когда, заглянув в его кабинет.

– А! Александр! Алейкум Ассалам, уважаемый! – приветствовал меня, директор ресторана. – Заходи! Гостем будешь! Как дела твои? Как семья? Сейчас мы кушать будем! Коньяк пить будем! Говорить с тобой будем!

– Спасибо, уважаемый! – ответил ему. – Но все твои "будем" оставим на потом. У меня есть много работы в Курган-Тюбе. Вот потом мы с тобой обязательно вместе будем пить и кушать. Ты лучше скажи, как мне найти директора товарной базы Курган-Тюбе. Он сейчас меня ждёт у себя, плохо знаю ваш город.

– Слушай, дорогой! Ты совсем забыл в какое время мы живём. – сказал Балтаджанов Рузи, поднимая телефонную трубку. – Сейчас один звонок делаем, друг друга найдём. Зачем нам туда-сюда ходить. Не надо зря время тратить. Лучше мы своё драгоценное время потратим на наш маленький отдых за этим столом.

Он набрал известный номер телефона и на таджикском языке сказал, что у него в ресторане человек из центра сидит, который давно с нетерпением ждёт за столом встречи с Ариповым Умедом.

– Всё, а ты волновался. – широко улыбаясь, сказал Рузи. – Сейчас Арипов, как штык у нас будет. Он любит принимать у себя гостей из Центра также хорошо, как жирный шашлык на шампурах.

– Как-то не хорошо у нас получается. – растерянно, сказал ему. – Ведь это тут к нему приехал, а не он ко мне.

– Э-э-э! Дорогой! – удивлённо, произнёс директор ресторана. – Не хорошо, когда шурпа остывает, а мы сидим. Пойдём за стол. Там всё готово к нашей встречи. Только нас с тобой там не хватает за этим столом.

Рузи встал из-за стола и пригласил меня в бар, который находился в соседнем здании напротив ресторана "Зухра". Всего в десяти метрах от входа в ресторан.

В тени пустого зала суетились парни, накрывая на круглый стол угощения и выпивку на три человека. Мы прошли туда в зал, в сопровождении двух швейцаров, которые крутились вокруг нас, объясняли Рузи что-то про угощение.

– Арипов Умед найдёт нас? – беспокоясь, спросил у Рузи. – Ведь он не знает, куда мы пошли.

– Найдёт, куда денется. – ответил хозяин стола, усаживаясь за стол. – Посмотри! Он к нам приехал.

Балтаджанов показал мне в сторону двери, откуда к нам направлялся солидным мужчина в очках.

– Салам алейкум, уважаемый! – сказал Арипов Умед, протягивая мне руку.

– Так это тебя зовут, Александр?

– Алейкум Ассалам, Умед! – ответил, пожимая жилистую руку. – Ты не ошибся, это, Александр, из Центра.

Обменявшись дополнительными комплиментами, принятыми на Востоке, мы стали кушать шурпа, которое действительно стало остывать. Говяжий жир катался у нас во рту.

Пришлось постоянно запивать горячим чаем, чтобы говяжий жир не мешал шевелить языком с пищей. Не могу сказать, что было у нас, завтрак или обед?

Завтрак давно прошёл и до обеда ещё времени достаточно. Назовём его сытным полдником. Так вот, после этого сытного полдника у нас стал развязываться язык, растревоженный коньяком.

Бутылка на троих, это ни так много, как было вчера на двоих. Мог свободно воспринимать окружающий мир и вести деловую беседу. К тому же, прежде чем выпить коньяк, хорошо покушал жирной пищи, которая смазала жиром мои кишки и желудок.

Как всем известно, жир слабо пропускает алкоголь в кровь человека, который медленно пьянеет. Таким образом, был почти трезвый.

Мог свободно принимать какие-то здравые решения, связанные с моей работой на объектах в Курган-Тюбе и поговорить о политике в республике.

Закончив дела с продуктами и выпивкой, мы перебрались в кабинет Балтаджанова Рузи. Там была деловая обстановка и вокруг нас не крутились посторонние люди.

Мы сразу перешли к разговору о работе товарной базы в Курган-Тюбе. Разговор у нас был такой же, как с Фазыловым на товарной базе Гиссара.

– Насыров Сухроб, проинструктировал меня о твоих условиях. – начал говорить Арипов Умед. – Откровенно, меня тоже устраивает такое решение. Но у меня будут частные и религиозные объекты, которые не подвластны мне и столице. Это мечети и дома наших бизнесменов. Могу обеспечивать такие объекты нужными материалами.

Но расчёт они с вами заключат без меня. Возможно, что там будет наличный расчёт или перечисление денег на твой личный счёт? Мы можем рассмотреть несколько вариантов работы.

– Так это просто прекрасно! – воскликнул ему. – Вы снимите с себя лишнюю заботу и у моих парней появятся наличные деньги. Ведь мы все в любом случае связаны с наличными деньгами. Бывает, что они нам нужны даже тогда, когда дом полная чаша, а пустячок ребёнку купить надо. Здесь бартер никак не пройдёт.

У нас разгорелась дискуссия по очерёдности объектов. Уговорил партнёров, что религиозные и частные объекты надо перенести на конец зимы.

Так как там нужно проводить земляные работы, которые должны естественным путём иметь замочку и усадку почвы, чтобы у нас на финише не рухнули готовые объекты и все здания под крышу должны быть с сухими стенами.

Наша работа должна иметь товарную марку. Мы готовы были перейти к подписанию основных документов, которые захватил с собой Арипов Умед из автомобиля, по пути из бара в кабинет Балтаджанова Рузи.

Но в этот момент в кабинет зашёл Шевелёв Валера, мы вынуждены были перевести свой разговор на другую тему, чтобы беседа осталась, между нами.

– Извините, за беспокойство. Мне, срочно, надо переговорить с Александром. – сказал Шевелёв.

Тоже извинился перед партнёрами и вышел следом за Шевелёвым Валерой. На улице меня ждала бригада Гиззатулина Рашида. По лицам парней можно было подумать, что сейчас у нас будет драка.

Драк никогда не боялся. Но мне по должности как-то неприлично драться здесь со своими подчинёнными.

– "Неужели в таком положении придётся мне драться?" – подумал сам. – "Нет никакого смысла с их стороны. У меня есть письмо бригады, по которому могу их уволить. Наверно, вся бригада Рашида тупая?".

– Собираюсь подавать на тебя в суд. – объявил Рашид, при всех. – Ты нанёс моей семье материальный и моральный ущерб. Вдобавок, моего брата сделал инвалидом.

Нам только что врачи сказали, что у Нигмата осколком повреждён нерв шейного позвоночника. Нигмат, может быть, парализован на всю жизнь или стать сумасшедшим? Возможно, что, то и другое, произойдёт сразу? Тебе платить ему пенсию.

– Очень сожалею о случившемся, но на его месте мог быть. – ответил, Гиззатулину Рашиду. – Ты имеешь полное право подавать в суд на кого угодно. Однако, в данный момент, твоё решение ошибочно и бесперспективно. По вине твоего брата, так как он был за рулём, стреляли нам вдогонку, а попали в машины со взрывчаткой. Взрыв был такой, что никого там, живых не осталось. Если будет суд и всё тогда всплывёт наружу, то родственники погибших сотрут в порошок твою фамилию. Им даже суд на это не потребуется. Так что тебе, Рашид, лучше подумать о родных. Остальное уладим между собой и поможем Нигмату.

Видимо и у холерика имеется в голове серое вещество, под названием мозги, которыми стал шевелить Гиззатулин Рашид. Трудно было понять, что он думает, но лишь не об угрозе в мой адрес народным судом.

– Единственное, что могу тебя обещать, – решил, разрядить обстановку, – так это помочь твоему брату найти хороших врачей. Но только все должны знать, что это была авария. Иначе, могут быть такие последствия, что в них пострадают твои и мои родственники. Ты хорошо подумай, Рашид, в этом тебе не враг.

Гиззатулин повернулся и пошёл наверх, вытирая слезы. Шевелёв Валера и бригада последовали за ним. Постоял ещё пару минут внизу и затем вернулся к разговору в кабинет директора ресторана, где меня ждали партнёры по этому бизнесу. Документы лежали на столе, подписанные директором ресторана "Зухра" и директором товарной базы Курган-Тюбе.

Текст контракта был копией вчерашнего документа, который вчера мы подписали с директором Гиссарской товарной базы. Видимо, что его отправили рано утром по телексу в товарную базу Курган-Тюбе.

Единственным изменением в документе то, что там вставили новые места других объектов и фамилии других заказчиков по Курган-Тюбе. Внимательно прочитал текст и затем подписал контракт.

По два листа документов из шести взял себе. Затем мы обговорили детали поставки материалов на сегодняшний объект ресторана "Зухра".

Кроме того, обговорили проблемы проживания и питания рабочих данного объекта.

Балтаджанов Рузи сказал, что рабочие могут спать прямо на своих рабочих местах. Арипов Умед обещал, что даст рабочим раскладушки и постельные принадлежности.

Питание, естественно, Балтаджанов Рузи взял на себя. Таким образом, стабильность была налажена и на объектах в Курган-Тюбе. Можно было возвращаться к себе домой.

– У меня есть подарок тебе, а также Насырову Сухробу. – сказал Арипов Умед. – Находится в моей машине.

– Тоже не отпущу тебя без своего подарка. – заявил Балтаджанов Рузи. – Пока иди, подгоняй свою машину.

– Спасибо за ваше внимание. – расстроено, сказал Рузи. – Но у меня нет машины. Она попала в аварию. Даже не знаю, как мне сейчас добираться в Душанбе и к себе домой в Кофарнихон, это проблема.

– Да, это серьёзная проблема! – сказал Арипов Умед. – С такими подарками от нас в автобусе опасно ехать.

– Сейчас по радио слышал, что произошло бандитское нападение на перевале. – соврал ему. – Много жертв.

– Есть два выхода. – сказал Рузи. – Моему брату надо ехать в Душанбе. Он берет Александра. Они едут в круговую через Пяндж, Пархар, Дангара, Нурек на Кофарнихон. Очень далеко, но безопасно. Либо мы сейчас узнаем, когда идёт караван с хлопком и внедряемся в караван до Душанбе.

– Думаю, что вариант с караваном больше подходит. – подсказал Рузи. – Его никто грабить не будет. Кроме того, вполне вероятно, что караван будет охраняться. Конечно, это хорошее прикрытие будет нам в автомобиле.

– Мы сейчас этот вариант проверим. – согласился Балтаджанов Рузи. – Только позвоню брату и всё узнаю.

Балтаджанов стал набирать номер телефона, но там никто не брал телефонную трубку. Рузи пришлось повторил набор номера телефона. В это время в кабинет вошёл мужчина лет сорока. Рузи положил трубку и встал на встречу мужчине. Они оба обнялись по мусульманскому обычаю.

– Камил, дорогой! – воскликнул Рузи. – Сам Аллах тебя к нам послал. К тебе пытался дозвониться, а ты тут, как тут. Вот, уважаемого господина из Центра, забери с собой на машине в Душанбе.

– Как раз зашёл к тебе, – сказал Камил, – чтобы узнать, может быть, у тебя там есть дела?

– Все мои дела в этом человеке. – ответил Рузи, показывая на меня. – Надо довести целым.

– Хорошо! – согласился Камил. – Сейчас на трассе возле автовокзала караван формируется. Там моя машина в середине каравана. Нас будут охранять солдаты и милиция. Так что будет порядок.

Мы обменялись рукопожатиями. Назвал своё имя. Мы вышли из кабинета директора. В фойе стояла бригада Гиззатулина Рашида и Шевелёв Валера.

Им что-то нужно было от меня. Но у меня не было времени. Надо было спешить обратно в Душанбе, чтобы засветло попасть домой в Кофарнихон.

– Мне сейчас некогда. – перехватил, инициативу. – Все ваши вопросы обсуждал с Рузи и Умедом. Обязательно переговорю с Сухробом, чтобы Нигмата перевели в лучшую клинику республики.

Вышел из ресторана "Зухра" и пошёл следом за Камилом в сторону автовокзала Курган-Тюбе. Между грузовых автомобилей красовалась белая машина "Волга".

Внутри машины пахло свежей краской и свежей кожей. Умед и Рузи положили свои свёртки и пакеты на заднее сидение автомобиля.

Арипов Умед показал мне на свёрток, который должен передать Насырову Сухробу. Автомобиль медленно двинулся за бортовой машиной с прицепом, доверху гружёным большими тюками свежего тонковолокнистого хлопка-сырца, который приятно пахнул полями, свежей травой и разными полевыми цветами местных лугов.

– Ты слышал по радио. – обратился ко мне Балтаджанов Камил. – Утром на перевале был сильный бой с моджахедами. Разбито двадцать легковых машин. Там погибли больше ста человек, в том числе все боевики.

– Да, слышал в кабинете Рузи. – соврал Камилу. – Мы успели чуть раньше проехать, но у меня машина попала в аварию перед самым Курган-Тюбе. Со мной всё в полном порядке. Вот только водитель мой пострадал. Повредил нерв позвоночника и сейчас лежит в вашей больнице. Наверно, его парализовало?

– Жалко парня. – тяжело вздыхая, сказал Балтаджанов Камил. – Такое ранение опасно. Может инвалидом на всю жизнь стать. У моего одного знакомого так из-за раны нервов родной брат стал калекой на всю жизнь.

За Курган-Тюбе переехали через реку Вахш. Дорога пошла к верху на горный перевал в сторону Душанбе. Грузовые автомобили с хлопком так сильно коптили выхлопными трубами, что нам прошлось закрыть окна в машине, чтобы не закоптить себя и новенький автомобиль изнутри.

Вскоре появился перевал. Колонну остановили солдаты и милиция. Стали проверять документы и багаж. Сейчас вспомнил про свои свёртки на заднем сидении, о содержании которых ничего не знал.

– Вот мы сейчас влипнем! – забеспокоился сам. – Спросят за мои свёртки, а даже не знаю, что там имеется.

– Да, уже и смотреть поздно. – согласился Балтаджанов Камил. – Скажи, что это подарки на свадьбу и зарплата рабочим. Думаю, что тебе поверят и сумки проверять не будут. Ведь у тебя такой интеллигентный вид.

– Предъявите ваши документы. – сказал капитан милиции, подойдя к нашему автомобилю. – Что в свёртках?

– Зарплата рабочим предприятия и подарки на свадьбу. – сказал, капитану милиции, предъявляя паспорт.

Капитан милиции ощупал мягкие свёртки. Заглянул в свёртки с какими-то там жёсткими предметами в них.

– Вот такие, как вы, создают повод для террора. – строго, сказал капитан милиции, возвращая нам документы. – С такими деньгами надо ездить с большой вооружённой охраной, а не просто в автомобиле. Понятно?

– Понятно! – ответил менту. – Следующий раз так поступим. Мы оба не подумали об опасной дороге с деньгами.

Караван машин медленно двинулся на перевал. По обе стороны дороги валялись разбитые машины. Два автомобиля, в которые попали автоматные очереди, были разорваны в клочья.

На перевёрнутом микроавтобусе, возле которого стояли боевики и гражданские люди, видны многочисленные потоки крови и разорванный металл, от сильного взрыва.

Выходит, что их всех тогда поразило взрывной волной и осколками.

Никто из боевиков и гражданских тут не остались живыми. Никаких свидетелей трагедии здесь не осталось. Как ни прискорбно, то, что случилось здесь, но этот взрыв и гибель людей, спасли меня и Гиззатулина Нигмата. Тут нет ни одного свидетеля, кто бы мог сказать о нашем присутствии здесь.

Жалко только Гиззатулина Нигмата, что он может остаться инвалидом на всю жизнь, а он ещё совсем молодой. Даже семью себе он не успел создать. Совсем недавно закончил службу в армии. Только он жить начинал и такая трагедия.

После опасного перевала дорога пошла вниз в сторону Душанбе. Встречных машин не было. Балтаджанов Камил потихоньку стал обгонять на своей "Волге" все бортовые автомобили.

Пользуясь интервалом и промежутками между машинами. Перед посёлком Ляур мы окончательно обошли караван и вырвались вперёд каравана в сторону Душанбе, огни которого мелькали в сумерках вечера впереди нас.

– Подвези во Фрунзенский райком партии. – сказал, Балтаджанову Камилу.

– Оттуда уеду на автобусе.

Наша "Волга" повернула на улицу Нигмата Карабаева и устремилась в сторону цирка. Сразу понял, что Камил Балтаджанов хорошо знает Душанбе, так как он не поехал по круговой дороге, как обычно делают большинство приезжих или те, кто плохо знает город.

Через цирк вокруг армянских домов, на Профсоюзную улицу, где находится райком партии, намного короче путь. Всего нам минут десять надо ехать.

– Спасибо, Камил! – сказал, забирая свои свёртки из машины. – Скажи Рузи, что ты уже довёз меня целым.

– Обязательно скажу. – ответил Балтаджанов Камил, отъезжая от райкома партии. – Сейчас буду звонить.

С тремя свёртками в руках поднялся в кабинет Насырова. Секретарши уже не было на месте.

Но знал, что Насыров Сухроб в своём кабинете, его чёрная "Волга" стояла на площадке возле здания.

– Уже за тебя переживал! – взволнованно, сказал Сухроб, когда вошёл в кабинет. – Мне Рузи звонил час назад. Сказал, что вы уехали сразу после обеда в сторону перевала, а там был какой-то террор.

– Террор был ранним утром. – пояснил ему. – Из-за него мы там с Гиззатулиным Нигматом попали в аварию. Машина и легко отделались, а вот Гиззатулин Нигмат находится в больнице. У него нерв нарушен.

Врачи нам сказали, что он, может быть, инвалидом? Надо Нигмата перевести в республиканскую больницу в Душанбе, чтобы там оказали квалифицированную помощь. Ты, пожалуйста, ему посодействуй с доктором.

– Сегодня же позвоню главному врачу больницы. – согласился Насыров Сухроб. – Скажу ему, чтобы Нигмата забрали в республиканскую больницу из больницы Курган-Тюбе. Но, как теперь ты без машины будешь? Может быть, у тебя ещё есть машина на примете с хорошим водителем? Поговори с ним ездить?

– Пока буду на сессии, мне не нужна машина. – ответил ему. – Могу и общественным транспортом пользоваться, как до университета, так до душанбинских объектов, а дальше нужна машина. Только на тебя надежда.

– Ладно! Пока так, а после мы оба это обмозгуем. – согласился Насыров. – Плохо, что у тебя нет водительских прав. Так бы тебе выписал с Гиссарской товарной базы новую машину, ты бы на ней ездил.

– Хорошо! На этом мы сегодня закончим. – поторопил, Сухроба. – Не знаю, какой из этих свёртков твой? Ты выбирай. Поехал. Мне далеко добираться.

Двумя транспортами с пересадкой ехать.

– Со свёртками мы сейчас разберёмся. – ответил Насыров, сразу привычно взял свёрток с деньгами. – Насчет транспорта ты не беспокойся. Мой водитель тебя отвезёт домой. Эти деньги твои, за нашу работу.

Насыров Сухроб отдал мне из разорванного свёртка пачку сторублёвых купюр, а остальные положил в свой сейф у стены. Мы оба тут же вышли из кабинета. Ни стал ожидать Насырова в приёмной.

Сразу отправился вниз в фойе здания. Там никого не было видно. Даже охрана куда-то делась. Вышел на стоянку автомобилей, где осталось всего несколько машин от райкома партии и автомобиль охранников.

– Извини, Сухроб, совсем забыл. – вдруг, вспомнил, когда мы сели в машину. – У меня есть старая частная проблема. Весной этого года в мою квартиру пытался забраться вор. Его спугнул. Вор в страхе поломал мне всю крышу. Сейчас дожди начались. Мой дом протекает до первого этажа. В домоуправлении нет шифера. Может быть, ты подскажешь мне, где можно купить шифер? Заплачу сразу за весь шифер.

– Наверно, листов сто тебе хватит? – размышляя, ответил Насыров Сухроб. – Завтра позвоню Фазылову Хасану. Он как раз посылает завтра на объекты Душанбе машину шифера. Заодно сто листов и тебе подбросит. Ты завтра из дома никуда не уезжай. Шифер рано утром привезут. Выгрузят прямо возле твоего дома. Денег никаких платит за шифер не надо. Фазылов и так перед тобой в неоплатном долгу.

– У меня завтра полно дома работы. – сказал ему. – Надо зачёт к университетской сессии готовить.

– Вот и хорошо! – выходя из автомобиля, сказал Насыров. – Приехал. Водитель тебя отвезёт прямо домой. Во время сессии, тебя работой беспокоить не буду. Желаю тебе удачи! Старайся! Учись хорошо!

– Спасибо! Буду стараться! До скорого свидания! – ответил, на прощанье, когда закрыл дверцу машины.

Внимательно посмотрел на дом, где живёт Насыров Сухроб, это частные дома в районе "Зелёного базара". Сам дом весь утопал в зелени. По огромной крыше, покрытой итальянской красной черепицей, можно определить, что там не меньше шести комнат.

Более ста квадратных метров. Плюс хозяйственный дом и земли около десяти соток. У Баратовой Матлюбы дом намного лучше и двухэтажный. Но у Сухроба дом, по крайней мере, в этом районе, пожалуй, самый лучший. Возможно, что у Насырова Сухроба нет скотины, так как он живёт в центре Душанбе?

Скот держать в центре столицы строго запрещается. С этим молчаливым водителем чёрной машины "Волга" мне доводилось ездить и раньше. Уже к этому привык, что водитель всю дорогу молчит. Может быть, это лучше для него? Ведь если бы он был разговорчив, то ему уже давно не жить.

Настолько много водитель знает, от разговора своего шефа с другими людьми, что его могли бы давно убить, если б он был разговорчивый с другими людьми.

Мне даже имя его неизвестно. Потому, думаю, что Насыров Сухроб, запретил ему беседовать, чтобы мог сохранить свой язык вместе с головой. Вот он молчит, лишь баранку крутит. Однако, машину он водит прекрасно и трассу знает.

– Спасибо тебе, что подвёз меня домой. – поблагодарил, водителя, выходя из автомобиля. – До свидания!

Водитель только кивнул головой и быстро помчался на машине от моего дома в сторону трассы до Душанбе.

– Сейчас вернусь. – сказал, отдавая свёртки Людмилы, открывшей мне дверь квартиры. – Мне только нужно сходить к Черкасову Александру и Сабирову Таймуразу. Договориться за ремонт нашей крыши завтра.

Прямо от своего дома дворами пошёл к дому Черкасова Александра, который жил ближе от дома Сабирова Таймураза.

Они оба уже должны были быть дома. Самый раз с ними договориться о ремонте крыши.

Уже когда был вблизи дома своей мамы, то увидел, как разворачивается машина бригады Сабирова Таймураза.

Парни увидели меня при свете фонарей на повороте. Остановились на перекрёстке улицы Кирова.

– Здравствуйте, мужики! – приветствовал, парней. – Вот, как раз направлялся сейчас к вам на разговор.

– Здравствуйте, муалим! – радостно, приветствовали меня, парни. – Мы думали, что у вас сегодня сессия.

– Сессия у меня через день. – ответил им. – У меня к вам другой разговор. Если вы не можете делать, то откажитесь сразу. Не буду на вас в обиде. Поговорю с бригадой Черкасова Александра. Если вы сами можете справиться, то у вас будет дополнительный заработок наличными в ваше свободное время. Завтра мне привезут шифер к ремонту крыши нашего дома. Заключу контракт с управдомом на ремонт нашей крыши. В субботу или в воскресенье вы крышу отремонтируете. С вами сам рассчитаюсь сразу наличными согласно контракту. Затем позже получу деньги в домоуправлении. Верну свои деньги обратно в доход нашей компании. Можете говорить откровенно. Вас никто не принуждает к этой работе. Скажите честно.

– Мы, согласны! – сразу, ответил за всех Сабиров Таймураз. – Заодно, мы и бригаду Черкасова подключим.

– Вот и прекрасно! – одобрительно, отозвался сам. – Только вы все технику безопасности соблюдайте. Не забывайте, что это четвёртый этаж. У вас должны быть страховочные ремни и осторожность в работе.

– Учитель, мы сделаем всё, как ты скажешь. – уверил меня, Таймураз. – Работу выполним на высшем уровне. Мы столько объектов сделали, что они нам всюду, словно памятники стоят по республике.

– Старайтесь работать так, – сказал, парням на прощанье, – чтобы эти памятники вам всюду были при вашей жизни. Будьте осторожны во всём. Желаю вам, парни, удачи во всех ваших делах. Завтра встретимся.

Возможно, всем покажется весьма убедительной такая беседа с работниками, но думаю, что далеко, ни так?

Ведь говорить с ними одно дело, а выполняют они работу зачастую совершенно по-другому.

У них сейчас такой возраст, что они зачастую выполняют работу не разумом, а страстным увлечением, порыв которого сравним с ураганом, пронёсшимся в их сознании.

Поэтому неизбежно могут быть травмы и увечья в таком порыве к работе в опасных местах. Именно этого боюсь, чтобы не случилось с парнями беды в таком возрасте.

Примером тому служит старшина милиции Эркен, который на этой самой крыше получил увечье в своей спешке.

Следовательно, надо контролировать технику безопасности и работу такого возраста, иначе, будут беда. Значит, это мне надо поставить опытного специалиста для контроля этой всей работы.

Несмотря на то, что последний день перед университетской сессией у меня был свободный, утром пришлось мне отправляться в домоуправление подписывать контракт на ремонт нашей крыши с управляющим.

– Понимаешь, уважаемый, у нас плохо с деньгами. – сразу начал хныкать, Турдыев Заманкул, управдом нашего города. – Исполком нам мало денег даёт на ремонт жилых зданий города. Пойми моё положение.

– Мне сейчас некогда выяснять ваши внутренние отношения с исполкомом.

– в резкой форме, сказал, Заманкулу. – Тебе и так, поставлю шифер и людей. Сейчас подписывай мой контракт. Сегодня к обеду, чтобы выделил трёх человек на подъем шифера на чердак нашего дома. Так как шифер могут разворовать. Вечером, скажу тебе, в какой день будет выполняться работа. Во время работы мне нужен с твоей стороны человек, который будет контролировать работу, страховать моих рабочих.

К концу выполнения работы, в этот день, чтобы ты был с наличными на рабочем месте.

Обещал парням, что ты им отдашь деньги наличными в конце работы. Не дай Бог, если ты не будешь с деньгами в конце работы, то за своих парней не отвечаю.

Они найдут тебя всюду. Затем раздерут на части без суда и следствия. У тебя три дня на раздумье. За последствия не отвечаю. Ты сам своими действиями подпишешь себе приговор.

Турдыев лихорадочно подписал контракт и тут же помчался в городской Исполком добывать деньги на оплату работы по ремонту крыши нашего дома.

Отправился домой ждать привоза шифера из Гиссарской товарной базы. Время летит очень быстро. Возможно, что машина с шифером уже в пути к нашему дому?

Надо поспешить, чтобы меня не искали с гружёной машиной, у которой есть много работы.

Ни трое, а четверо мужиков из домоуправления уже ждали меня на лавочке. Мужики принесли страховочные предметы и инструмент для работы моих парней на крыше дома с шифером. Всё было готово к работе.

– Шифер сейчас подвезут. – сказал, рабочим. – Поднимете его не по пожарной лестнице на стене нашего дома, откуда шифер будет легче украсть. Внесёте шифер через чердачный люк над моей квартирой. Откуда легко будет сбросить воров, которые вздумают похитить мой шифер с чердака. Это говорю вам для того, чтобы вы знали, что одного вора сделал инвалидом. Следующего вора отправлю на тот свет.

– Зачем ты, это нам говоришь? – возмутился, один рабочий. – Мы ведь не воры, а всего лишь рабочие люди.

– Говорю вам для того, – ответил ему, – чтобы ваши дети не были сиротами. Мне точно известно, что среди вас имеется человек, который за бутылку водки готов свою мать продать, а не то, чтобы своих собственных детей пожалеть. Также, как и вы, совсем недавно был рабочим, поэтому хорошо понимаю вас. Если вы не разобьёте ни одного листа шифера, проверю это, тогда вам ещё ставлю бутылку "Столичной" водки.

Мужики согласились. Вскоре к нашему дому прибыл грузовой автомобиль "КАМАЗ", на котором были сто листов шифера, гвозди шиферные и несколько длинных брусков на лаги кровли под шифер на крышу дома.

– Сколько должен заплатить за всё? – спросил, водителя автомобиля "КАМАЗ", подписывая накладные.

– Фазылов Хасан, сказал, что всё уже оплачено за сто листов. – ответил водитель, садясь в кабину машины.

– Тогда, спасибо! – поблагодарил, водителя, захлопывая дверцу кабины. – Передавай привет Фазылову!

Когда машина уехала, то увидел мужиков, которые уже подняли шифер. Мужики смотрели на меня маслеными глазами в ожидании бутылки "Столичной" водки.

Мне не хотелось лезть на чердак проверять целостность шифера. Без того понятно, что за бутылку водки русский мужик любой товар на любую вершину поднимет целым.

Так и сейчас. Наверно, мужики с большой осторожность поднимали весь этот шифер? Мне не хотелось идти в магазин за "Столичной" водкой.

Поэтому достал из своего кармана один червонец и отдал мужикам. В то время за червонец можно было купить две бутылки русской водки и закуску.

– Начальник! За этот червонец, тебе, большое спасибо! – сказали мужики, со слезами на глазах от счастья. Мы всегда будем рады тебе служить. Ты позови. За шифер не беспокойся. Теперь его там не украдут.

– Спасибо вам, мужики! – поблагодарил, пожимая руку каждому мужику. – Люблю хорошую работу видеть.

Вот так-то. Это и ежу будет понятно, что он колючий. После двух бутылок водки, которые сейчас разопьют мужики на мой червонец, они не только не полезут воровать мой шифер.

Охранять будут шифер до тех пор. Пока мои мужики закрепят шифер на крышу нашего дома.

Скорее бы мои работники поставили шифер. Вернувшись, домой, сел за учебники. Надо было хотя бы бегло повторить необходимый материал по предметам исторического материализма и политической экономии. Эти предметы будут на сессии первыми. Когда войду в колею занятий на сессии, то дальше всё пойдёт хорошо. Только бы настроиться на учёбу. В последний день перед сессией решил все свои стабильные дела.

Вечером этого же дня отдал Черкасову Александру и Сабирову Таймуразу деньги за ремонт крыши, на тот случай, если Турдыев Заманкул не принесёт вовремя деньги за выполненную работу.

В случае если всё обойдётся хорошо, то мои деньги они вернут Людмиле, вдруг, в эту субботу буду на своей сессии и не смогу увидеть управляющего домами.

2. Право на жизнь.

Всю последнюю субботу прошедшего года занимался годовым отчётом.

Меня обратно выжили с моими бумагами и документами в мою спальню. Приехала в гости бабушка Мария из Кофарнихона. Теперь бабушка и внучка устроили перестройку местного значения.

Все принадлежности моего офиса выставили на застеклённую лоджию. Таким образом, они лишили меня всех прав на площадь в зале под офис.

Сейчас они в зале занимаются украшением новогодней ёлки. Откуда-то достали мои новогодние плакаты, которые рисовал уже несколько лет назад, когда ещё Виктория ходила в детский садик.

Видимо это наша бабушка предвидела такое время. Когда уже больше не буду заниматься новогодним оформлением школы, детского садика, места своей работы и домашней ёлки. Вот она напрятала новогодние плакаты для таких дней.

Тем более, что таких новогодних плакатов вовремя моей работы художником было предостаточно.

Так как под каждый новогодний праздник придумывал всё новые и новые новогодние плакаты.

Но со времени начало перестройки в Советском Союзе, особенно с момента февральских погромов 1987 года в Душанбе, закончились постоянные праздники моей жизни.

Наступило время, когда нужно было бороться за право на жизнь. Хотя бы не оружием, а трудом и собственным примером для тех, кто поверил в меня и пошёл со мной отстаивать своё право на жизнь.

Свидетели тому, как памятники нам при жизни, разрушенные погромами во время февральских событий 1987 года, рестораны, бары, магазины, гостиницы, ателье, государственные, общественные и культурные места отдыха горожан и гостей Душанбе, которые мы восстанавливали на протяжении нескольких лет.

Совершенно не думая о своём благополучии. Мы день и ночь вкалывали на этих объектах, не боюсь применить такое выражение, так как обычным трудом, это назвать невозможно.

Мы совмещали каторжный труд с творчеством изобразительного искусства. Порой даже забывали о своих семьях и не думали о собственном благополучии.

Далеко не всегда нам выплачивали те обещанные суммы денег. Так как мы начинали работу при одном хозяине или руководители объекта, а заканчивали работу, когда даже власть в государстве была совершенно другая.

Нам не от кого было требовать деньги за свой творческий труд. Но мы не могли разрушить то, что создали своим разумом и талантом на благо других людей. Мы уходили с объектов, за работу с которых не получили ни гроша.

Но после нас оставались для истории этого государства, как памятники нашего творческого труда, живописные росписи и фрески в ресторанах, барах, кафе, ателье, в гостиницах и культовых местах различных религий.

Мы все были художниками ни по творчеству, а по призванию соей души и сердца. Мы не могли смотреть, на то, что кто-то наживается на горе других людей.

Нам хотелось, чтобы все люди не зависимо от веры исповедования, от различия пола и мировоззрения, могли жить нормально, иметь своё собственное право на жизнь.

Прекрасно понимаю, что далеко ни все были согласны с моими взглядами на жизнь. Не каждый мог отдать себя в жертву благополучия других людей.

Были такие, которые пришли к нам после февральских событий 1987 года в Душанбе, только с одной целью, чтобы за счёт горя и страдания других людей, сколотить себе большой капитал.

Такими людьми были Насыров Сухроб, Шевелев Валера, Гиззатулин Рашид и многие другие, которые, ради своего собственного богатства, продали не только собственную честь, но даже своих друзей.

В трудный момент жизни своих друзей, Насыров Сухроб делали всё, чтобы сохранить личную жизнь. Однако, не жалея своей личной жизни, он потерял свою голову.

В прямом и в переносном смысле. Сбежал из республики художник и хапуга, Шевелев Валера, мне совсем не понятно, как могли в одном человеке сосуществовать совершенно разные личности?

Превратился в бомжа Гиззатулин Рашид, которого покинули не только те, кто пресмыкался перед ним.

Рашида покинули даже близкие родственники, которые всячески старались помочь ему, а он забыл их в тяжёлое время.

Но не могу забыть тех, кто не забыл в тяжёлое время своих товарищей. В первую очередь художники Черкасов Саша, Сабиров Таймураз, которые работали так, что даже мне прошедшему через все трудности своего творчества в изобразительном искусстве было трудно осознать, когда они ещё могут размышлять о собственном вдохновении, если им часто приходится выполнять далеко ни творческую работу.

Конечно, нельзя мне никак забыть Гиззатулина Нигмата, который жил и работал в противоположность своего старшего брата Гиззатулина Рашида. Благодаря своему водителю, Гиззатулину Нигмату, остался жив. Только вот он, Нигмат, уже никогда не сможет иметь семью и вести нормальный образ жизни.

Надо мне выбрать время и проведать Гиззатулина Нигмата в пансионе для парализованных больных.

Конечно, едва ли моё присутствие поможет Нигмату. Но врачи и психологи утверждают, что таким больным больше помогает внимание, чем лекарство.

Так как мозг и сознание работают даже в таких случаях, когда внешнее состояние больного показывает, что он не способен воспринимать окружающий мир.

Выходит, что природа человека даже в таком случае даёт человеку шанс бороться за право на жизнь. Надо поговорить с врачами. Возможно, что есть какой-то метод лечения подобного заболевания, который смог бы поставить на ноги Нигмата?

Может быть, даже придётся его отправить на лечение в Москву в травматологический институт или куда-нибудь за пределы постсоветского пространства, где имеются лучшие специалисты по этому виду заболевания?

Как говорил профессор обследовавшие состояние Гиззатулина Нигмата, что у него есть шанс выкарабкаться из подобной ситуации, но для этого требуется специальный метод лечения, которого нет в наличии в клиниках Таджикистана.

Надо проконсультироваться у специалистов в Москве. Возможно, что они как-то помогут мне в месте лечения Гиззатулина Нигмата? Пока у меня и на счету моего предприятия в банке есть значительные суммы, то надо перевести в благотворительные цели и помочь в лечении Нигмата.

Больше ему никто не поможет. В понедельник тридцатого декабря собирался съездить своим ходом, то есть, общественным городским транспортом, по тем организациям и предприятиям, которые как-то были связаны между собой своим бизнесом.

Надо было определиться насчет совместного бизнеса и договориться насчет работы на новый год. Также мне требовалось совершить поездки в Строительный бак к Исаковой Светлане и на некоторые объекты, которые были связаны с бывшим министерством строительства республики.

Сейчас уже государственная холдинговая компания "Таджикстрой". Надо было как-то быстрее закончить объекты, связанные с ними.

Затем придётся искать связи с другими предприятиями, которые тесно связаны со строительством и нуждаются в таких специалистах, которые имеются у меня. Быть подрядчиком каких-то сомнительных организаций совершенно не интересно мне. Но Юрий Филимонович сам виноват в том, что наши дороги с ним разошлись в совершенно разные стороны.

Теперь он по-своему, а по-своему добываюсь права на жизнь. Конечно, если он пойдёт ко мне на встречу и подаст руку дружбы, то не откажусь от него. Но сам навязывать ему свою дружбу не стану.

Юрий Филимонович тут же воспримет это как рабское смирение и постарается меня сделать придатком его холдинговой компании, чего лично мне никак не хочется.

– Папа! К тебе Мирзаев Вахиб приехал и Полтиелов! – закричала Виктория, выглядывая в окно своей спальни.

Оделся, как подобает начальнику. Приготовился ждать своих подчинённых. Но они почему-то не поднимались наверх. Видимо беседовали о чём-то. У меня лопнуло терпение ожидать их появления.

Надел на себя тёплую куртку. Оделся так, как обычно выхожу на работу в такое зимнее время года. Сказал жене, что, наверно, сегодня весь день буду на работе в центре Душанбе?

У Людмилы сегодня и завтра был рабочий день. Но это была просто формальность перед праздником. Бухгалтерия отделения милиции уже сделала годовой отчёт.

Они просто валяли дурака, чтобы только получить новогодние подарки и приготовиться к новогодним праздникам. Но служба есть служба. Поэтому Людмиле тоже надо было на работу.

– Привет, мужики! – протягивая руку, поздоровался с Мирзаевым Вахибом и с Полтиеловым. – Чего это вы припёрлись ко мне чуть свет? Вроде ясно вам сказал, что встретимся мы после новогодних праздников.

– Лично приехал по той причине, что не знаю какие ставить стекла на машину. – ответил Вахиб.

– Мне всё равно, какие ты поставишь стекла, хоть бронированные. – ответил ему. – Ты лучше, это знаешь.

– Ну, тогда, поехал. – сказал Мирзаев, протягивая руку на прощанье. – Самые лучшие поставлю.

– Приехал к тебе с одним вопросом. – сказал Полтиелов Игорь Нисимович, как только Вахиб скрылся на "Волге" за поворотом. – У меня есть маленький домик в центре Душанбе. Между институтом детства материнства, который мы строили, и, кооперативом "Экология" на улице Лахути. Где находится офис Насрединова Хуршеда.

Конечно, домик не ахти, какой к офису твоей фирмы. Но это значительно ближе к центру города, чем отсюда из твоей квартиры. Ты можешь купить у меня этот домик и на этом месте построить офис.

– Давай не будем зря болтать. – прервал, Игоря Нисимовича. – Поедем прямо сейчас и посмотрим на месте твой домик.

Полтиелов согласился с моим предложением. Мы с ним тут же поехали на его машине.

Конечно, в этом он был прав. Надо было как-то решать вопрос с местом расположения офиса.

Хотя бы до времени реорганизации своего предприятия в международную акционерную компанию "Сандро". Когда остро встанет вопрос о строительстве здания под офис компании.

Не могу же постоянно размещать свои кадры в разных районах Душанбе. Пора давно собрать всех под одну крышу. Тогда будет легче работать.

Когда Полтиелов Игорь Нисимович сказал, что не ахти какой домик, он просто поскромничал. То был не домик, а старая полуразвалившаяся кибитка величиной с хороший дом.

Просто было удивительно, как кибитка так долго продержалась в этом месте. Всего в нескольких десятках метров от кибитки на следующей улице стояли огромные корпуса современных жилых, служебных и административных зданий.

Видимо, это небольшое строительство частного квартала смогло уберечь развалюху от городских властей. Тем более, что эта развалюха была сплошь поросшая кустами и деревьями.

Возможно, что никто не заметил развалюху в центре города? Теперь это была частная собственность при капитализме. Никто на неё не имел право зариться на частную собственность.

Но купить развалюху никто не желал. Можно было это купить под слом и построить на этом месте современное здание. На эти цели нужны деньги, время и разрешение на строительство.

– Мы с тобой сделаем вот что, – начал, переговоры с Полтиеловым, – подпишем с тобой контракт на временную аренду этой развалины. Скажу нашим парням, чтобы провели тут косметический ремонт. На такую развалину даже страшно смотреть.

Ни то чтобы принимать сюда гостей и партнёров по бизнесу. Затем начну вести переговоры с городскими властями насчет строительства офиса на территории этой развалины.

Если получу письменное соглашение на строительство офиса, тогда куплю у тебя эту развалюху под слом. Если не договорюсь с городскими властями.

Тогда у тебя будет шанс продать эту развалюху после косметического ремонта. Другого варианта у тебя нет. Никто из покупателей не позарится на эту развалину.

Игорь Нисимович ничего ни стал говорить. Он только протянул свою обрубленную култышку, и мы ударили с ним по рукам. Мы тут же отправились с ним к бригаде наших строителей, которые не имели нового объекта и занимались вспомогательными работами на объекте другой бригады, которая заканчивала строительство.

В этом случае Полтиелову крупно повезло. Обычно у нас все строительные бригады были сильно загружены работой. Нам никак нельзя было их перемещать на вспомогательные работы.

Так как на основных больших объектах строительные бригады и денег зарабатывали значительно больше, чем на вспомогательных работах. Но тут мог поднять им тариф за счёт капитального ремонта здания под производственные нужды предприятия.

Тогда у них появлялся интерес к данной работе. Чем к вспомогательной работе на чужом объекте. Так что парни согласились сразу. Мы в тот же час стали завозить на эту развалюху так необходимые строительные материалы.

В основном это был цемент, сухая штукатурка, гипс, различные красители и другие отделочные материалы, которые нужны для быстрого косметического ремонта этой развалюхи, чтобы сразу после новогодних праздников мог спокойно переехать в эту развалину под свой временный офис.

Поехать в Строительный банк, к нормировщице Исаковой Светлане, у меня не было никакого времени. Пока мы разобрались с проблемами развалины, рассчитанной под мой офис, подошло время к вечеру.

Нам нужно было с Полтиеловым подписать контракт на аренду, чтобы он сразу вошёл в годовой отчёт моего предприятия. Тогда легче было составлять новый годовой бизнес-план с нуля.

Без всяких формальностей. После размещения бригады наших строителей на работу под развалившейся кибиткой семьи Полтиелова, мы отправились с ним к нам домой.

Когда мы поднимались к нам на пятый этаж, то уже снизу слышали, как шумит наша квартира. Это к моей дочери Виктории прибыл в гости целый класс подруг и друзей. Предложил Полтиелову Игорю Нисимовичу вернуться обратно в машину и подождать там меня с подготовленным контрактом на аренду.

Он согласился с моим предложением и тут же вернулся обратно в свою машину возле нашего дома.

Поднявшись наверх на пятый этаж в нашу квартиру, переступая через груду детской обуви, прошёл на застеклённую лоджию. Взял оттуда пишущую машинку с несколькими листами бумаги и прошёл в свою спальню, которая за последние три дня превратилась из спальни в кабинет генерального директора предприятия.

За эти прошедшие три дня ещё ни разу не видел свою жену в семейном ложе. Постоянно ей приходится спать в зале или в спальне своей дочери.

Вот и сейчас неизвестно, где она притулилась, чтобы скрыться от новогоднего балагана, который устроила наша дочь Виктория со своими подругами и друзьями. Примерно через полчаса контракт был готов. Поставил на оба бланка печать и свою подпись.

Затем осторожно пробрался на кухню. Там в целлофановый пакет положил начатую бутылку импортного коньяка, два стакана и немного закуски.

С этим целлофановым кульком и с контрактом, напечатанным на машинке, осторожно обулся среди груды детской обуви. Спустился вниз к автомобилю Полтиелова Игоря Нисимовича, который измученный ездой и беготней за весь рабочий день, спал в своём автомобиле, уткнувшись в край сидения машины.

– Подъем! – скомандовал, садясь в автомобиль к Полтиелову. – Сейчас будем обмывать наш контракт и наступление нового года. Ты можешь только смочить губы коньяком, так как ты за рулём. Выпью сразу всё. За тебя и за меня. Остальное в бутылке ты заберёшь с собой. Дома выпьешь по полной программе.

Полтиелов Игорь Нисимович молча, согласился с моим предложением. Налил ему в стакан всего несколько грамм импортного коньяка. Себе налил половину стакана.

Мы чокнулись с ним стаканами. Выпил свою долю коньяка. Игорь Нисимович выпил свою каплю коньяка. Затем мы закусили тем, что было в целлофановом пакете.

Обменялись взаимными приветствиями по случаю подписания контракта на аренду его развалины под мой офис и по случаю встречи предстоящих новогодних праздников.

Договорились встретиться после нового года в новом офисе, который будет открыт в отреставрированной развалине семьи Полтиелова, взятой в аренду. Он тут же подписал оба экземпляра контракта на аренду его развалины под мой офис. Выбрался из его автомобиля, и, помахав в след отъезжающему от нашего подъезда автомобилю, поднялся наверх.

Наша квартира и весь дом сотрясались от шума, который устроила моя дочь Виктория вместе со своими многочисленными подругами и друзьями.

Можно было подумать, что это не жилая квартира в жилом доме жилого микрорайона, а какой-то крупный развлекательный карнавальный новогодний центр у детей.

В зале пели и плясали дети вокруг новогодней ёлки, под музыку любимых детских мультфильмов.

Постоянно стреляли хлопушки и новогодние петарды, которые стоило бы им применять на улице, но ни в квартире.

Мне не хотелось портить праздник дочери. Ведь она так долго к нему готовилась, что мой запрет мог поранить не укрепившуюся психику ребёнка.

Пускай даже она бывает, рассуждает как взрослый человек, но по возрасту она всё равно ребёнок. Может быть, всё равно ранима любым всплеском ненужных эмоций?

Поэтому мне лучше позже рассказать ей о невозможности в дальнейшем устраивать такой балаган в квартире, который мешает отдыхать не только всей нашей семьи.

Но также и всему нашему жилому дому. У нас в доме есть как маленькие грудные дети, так и дряхлые старики, которым одинаково нужен постоянный покой. Надо мне это ей сказать как-то мягко и осторожно, чтобы не была ранима её нежная детская психика.

Осторожно снял с себя верхнюю одежду и прошёл в спальню. Людмилы опять не было в семейном ложе. Видимо, она подумала, что обратно буду заниматься своим годовым отчётом в нашей спальне.

Поэтому отправилась спать в спальню дочери. Когда у нас в квартире закончится этот новогодний балаган, то Виктория с бабушкой будут спать в зале на диване у новогодней ёлки.

Мальчишки давно укрылись в своей спальне. Наверно, обратно планирую какие-нибудь подвиги, связанные новогодними праздниками? Когда только подрастут мои неугомонные дети, чтобы наконец-то в нашем доме наступили мир и покой?

3. Природная ценность.

После того, как выполнил свои обязанности перед женой, выпроводил её спать в спальню к дочери. Мне не хотелось беспокоить семью в четыре часа утра. Квартира у нас огромная. Есть место, где можно выспаться всей семьи. В то время, когда рано утром встаёт отец на работу. На каждой спальне двери оббиты поролоном и декоративной кожей сверху.

Это сделал сам для красоты и для изоляции звука. В такой буйной семье, как моя семья, при обычных дверях отдыхать невозможно. Слышно весь балаган по нашей квартире.

Сейчас же прикрыл дверь в спальне и спи спокойно. Не нужно каждую минуту успокаивать своих развеселившихся детей, которым некуда девать свою энергию.

Постоянно скачут и борются между собой. Едва пискнул мой будильник в четыре часа утра, как тут же лишил его голоса. Затем плотно задёрнул вторые занавески на окнах и включил малый свет в спальне.

Окна нашей спальни выходят во двор. За двором находится стройка какого-то культурного центра. Ещё с начала гражданской войны в Таджикистане, эту заброшенную стройку облюбовали снайперы из отрядов оппозиции и моджахедов.

Каждый раз, когда в нашем районе начинаются боевые действия, снайпера оккупируют строительные объекты за нашим домом и начинают оттуда отстреливать своих противников.

С этих строек весь город, как на ладони. Сам Душанбе находится в долине. Новостройки в основном ведутся на склонах гор, которые большим полукругом находятся вокруг Душанбе.

К таким новостройкам относится и наш новый микрорайон "Зеравшан". Поэтому боевые действия за время гражданской воны чаще всего происходят в таких микрорайонах, как наш микрорайон "Зеравшан".

Отсюда легче наблюдать за передвижением противника по Душанбе. С этих мест и легче удрать за пределы города. Прямо за нашим микрорайоном находятся горы Кухистана.

Ниже нашего микрорайона расположилась Гиссарская впадина с ботаническим садом и лесными полосами вдоль трассы и железной дороги. Самое удобное место для отхода противника после боев в Душанбе.

Прикрывшись светомаскировкой от возможных снайперов на стройке, стал собирать своё снаряжение в командировку. Во все карманы костюма и куртки разложил по одной сотенной купюры.

Не забыл про отделения в кейсе и про потайной карманчик в плавках. Всё это сделал на тот случай, что если в дороге меня будут грабить бандиты, то хотя бы одна сотенная купюра где-то останется у меня в потайном месте или в кармане.

Одной сотенной купюры мне достаточно, чтобы приехать в Душанбе из любого населённого пункта республики. Даже останется денег на питание и проживание в гостиницы. Ну, а если, всё обойдётся благополучно, то на обратном пути куплю что-нибудь для семьи.

В таких захолустных местах Таджикистана, куда еду сейчас, часто бывает в магазинах такой товар, какого не найдёшь в Душанбе.

Например, первую видео аппаратуру увидел в магазине кишлака в горах Памира. Когда мы возвращались с однокурсниками после нашего перехода от горного массива Гиндукуш.

В кишлаке даже не знали для чего можно применить этот видео аппарат. Стоил там этот видео аппарат совсем не дорого. В то время как в Душанбе на чёрном рынке видео аппарат стоит столько же, сколько стоит легковая машина.

В таких отдалённых местах можно и одежду приобрести за дёшево такую, которую продают в маркетингах европейских стран. Откуда этот товар появляется в кишлаках Таджикистана, никто не знает.

Скорее всего, некоторые контрабандные товары не доходят до потребителей в центре республики и распределяются по кишлакам всего Таджикистана. В кишлаках этим товаром никто не пользуется.

Зачем в кибитках этот неизвестный товар? Тут дехкане с рождения и до смерти ходят из поколения в поколение в одной одежде.

Закончив свои сборы в дорогу, хорошо позавтракал, чтобы не бегать на остановках за бутербродами и за напитками, которые в пути стоят огромных денег.

К тому же дома всё дешевле и намного вкуснее. Дома можно выпить горячий зелёный чай, который утоляет жажду и согревает в дорогу в холодное время года.

Когда окончательно был готов в дорогу, на часах было без десяти минут пять часов утра. Вышел на лоджию и посмотрел сквозь занавески на улицу. Белый автомобиль "Волга" министра строительства стоял под моим окном возле арыка.

Надел на себя тёплую куртку. Взял маленький кейс в руку и вышел из квартиры. Напротив, нашей квартиры была слегка приоткрыта дверь в квартире соседки Хафизы, которую мы прятали прошлым утром у себя в конспиративном месте.

Наверно, это обратно тайком пришла соседка к себе в квартиру или моджахеды наводили обыск в этой квартире? Хотя воровать у этих соседей нечего. Но ни стал заглядывать в приоткрытую дверь соседей. Во-первых, это совсем не прилично.

Во-вторых, неизвестно, кто там за дверью. Заглянешь за дверь, а там моджахед с оружием. Ни станет разбираться, с какой целью заглянул в такую рань к соседям. Просто пристрелит меня как собаку, а сам скроется от посторонних глаз.

Зачем мне это нужно? Достаточно того, что прошлое утро едва не лишился своей семьи.

На два поворота замкнул дверь в свою квартиру. Подёргал за ручку двери. Убедившись в том, что дверь в нашу квартиру надёжно закрыта, осторожно стал спускаться вниз по лестничным переходам.

Мне совсем не хотелось беспокоить своим присутствием своих соседей по подъезду. Они только через час станут собираться на работу и на учёбу.

Конечно, если им сегодня не испортят обычный трудовой день автоматными очередями и взрывами снарядов. Но по той тишине, которая сейчас в нашем микрорайоне, можно подумать, что сегодня никаких боевых действий не будет.

Хотя бы так и было, чтобы мог со спокойной душой съездить в эту командировку. Надо было как-то отговориться от командировки. Можно было сказать, что у нас в доме побили стекла.

Надо срочно стеклить квартиру, чтобы семья не замёрзла. Но из этого у меня тоже ничего не вышло. Министр строительства мог в мою квартиру прислать целую бригаду стекольщиков, которые застеклили бы всю квартиру вакуумными пуленепробиваемыми стёклами.

Так что никакие мои хитрости не могли мне помочь. В командировку в Пяндж всё равно придётся ехать. Когда вышел с подъезда, то моё лицо обдул прохладный ветерок с горного массива Кухистана.

Чувствовалось, что скоро в Душанбе выпадет снег. Хотя в Таджикистане любой прогноз обманчивый. Ждёшь снега, а на утро может разразиться дождь с градом.

Может вообще погода измениться в противоположную сторону. Хороший ветер с гор за один час разгонит грозовые или снежные облака. Над городом будет светить по-летнему яркое солнце.

Но в любом случае не зря одел тёплую куртку с капюшоном. Мало ли какая погода, может быть, за время моей командировки?

Если даже будет тёплая погода, то могу снять с себя куртку и понести её в руках.

Куртка не тяжёлая. Не надорвусь от неё. Зато в холодное время она спасёт меня от простуды. Своё здоровье надо всегда беречь. Моё здоровье нужно не только мне, но и тем людям, которые от меня зависят.

Имею ввиду, свою семью и работников своего предприятия, которые могут оказаться без зарплаты и не смогут прокормить свои семьи. Так что бережёного всегда Бог бережёт. Сергей Варский сидел за рулём и дремал, облокотившись на дверцу автомобиля. Видимо он по старой привычке приехал ко мне также как к министру строительства раньше положенного времени.

Хотя за министром строительства ему ездить некуда. Сдал задом машину от своего подъезда к подъезду дома министра строительства и спи в машине, сколько тебе будет угодно. Да и на работе целыми днями спит в машине возле здания министерства строительства.

Так что ничего страшного, что он приехал к моему дому раньше. Едва дотронулся до дверцы автомобиля, как Сергей Варский тут же занял рабочую позу за рулём машины.

Ответив кивком головы на моё приветствие, он развернул автомобиль на проезжую часть широкой улицы и быстро помчался в сторону городского центра.

В это время улицы были совершенно пусты. Можно было подумать, что в Душанбе комендантский час до шести утра. Возможно, что так и было? Газет не читаю. Радио не слушаю. Телевидение не смотрю.

Откуда мне знать, что происходит в столице, да и во всей республике. Здесь события так часто меняются, что невозможно проследить за всеми переменами в Таджикистане.

Просыпаешься с одной властью. Ложишься спать с другой властью. На улицах то жарко, то холодно. То война идёт, то мир наступил. Праздники и траур постоянно сменяют друг друга.

Никто не поймёт, что происходит вокруг нас. Все люди, словно биологические роботы. Просто движутся согласно данной им программой природы и выполняют действия необходимые для жизни и для продолжения рода на земле.

Всё остальное никого из нас не интересует. Год мы живём в новом доме, но до сих пор не знаем своих соседей по подъезду. Не говорю обо всём нашем доме. Люди постоянно мотаются целыми днями, как белка в колесе. Даже время своей семье не могут толком уделить.

– Останови на углу возле забора больницы. – сказал, водителю, когда мы стали подъезжать до нужного поворота. – Время до автобуса ещё много. Пройдусь пешком до автовокзала. Подышу свежим воздухом. Ты напомни Юрию Филимоновичу, чтобы он позвонил в Пяндж и позаботился о зарплате моих рабочих. Если всё будет хорошо, то завтра к вечеру вернусь обратно в Душанбе. Встречать меня не нужно. Отсюда домой вечерком могу прогуляться пешком по свежему воздуху или доехать автобусом.

Автомобиль остановился возле длинного бетонного забора городской больницы №3. Вышел на тротуар из автомобиля. Сергей Варский кивнул головой на мои прощальные слова. Всего через пару секунд, автомобиль скрылся по направлению к центру города. Поправил на себе тёплую куртку. Слегка поёжившись от прохладного ветерка, не спеша направился в сторону городского автовокзала, который находился от меня, примерно, всего метров семьсот. Даже при медленной ходьбе мог туда дойти за десять минут. До продажи билетов на автобус было минут сорок. Самое время для прогулки по свежему воздуху.

Приходить раньше времени на городской автовокзал совсем не хотелось. Там наверняка много бомжей и бандитов. Незачем мне при своём параде рисоваться перед этими людьми.

Неизвестно, что у них на уме. Не успел пройти и десяти метров от угла перекрёстка, как неожиданно увидел на противоположной стороне улицы группу вооружённых людей в гражданской одежде.

Они внимательно следили за моим передвижением. У меня даже ноги стали подкашиваться при мысли, что меня увидели моджахеды. Куда-то бежать бесполезно.

Им ничего не стоит пристрелить меня на этом расстоянии из автомата. Даже целиться им в меня с автомата не нужно. Нажал на курок автомата, нет человека.

Так мне и надо. Тоже мне, захотелось подышать свежим воздухом. Теперь придётся захлёбываться свежей собственной кровью. Надо что-то делать. Может быть, прикинуться дураком?

Сделать вид, что их не замечаю. До автовокзала не далеко. Пока размышлял, как мне избавится от них, вооружённая группа решила преградить мне путь. Они уверенно пошли в мою сторону.

Мне ничего не оставалось делать, как остановиться. Ведь любое моё продвижение они могли воспринять, как мою попытку к бегству. Тогда вооружённом людям, только из-за моей попытки к бегству, был повод выстрелить в меня.

Оставалось надеяться на милость случая, который мог спасти меня. Здесь уже ни от кого и не от чего не зависела моя дальнейшая жизнь. Тут во всем виноват сам.

– Предъявите, пожалуйста, свои документы! – строго обратился ко мне мужик с повязкой на рукаве.

Только сейчас смог разглядеть на повязке этого мужчины надпись: "Народный патруль". Дрожащими от страха руками достал из левого внутреннего кармана костюма имеющиеся при мне документы. От такого неожиданного поворота событий у меня дрожали ноги и руки.

Теперь едва сдерживался, чтобы не заплакать от радости, что останусь живым. Ведь бывает же такое, что ждёшь свою гибель, а приходит спасение.

Сейчас могли на месте народного патруля оказаться моджахеды или вооружённый отряд бандитов. Тогда бы уже точно моей жизни пришёл конец.

Кто бы мог подумать, что так быстро сразу вдруг всё переменится.

– Вы что, с таким государственным мандатом болтаетесь по ночным улицам города? – удивлённо, спросил меня мужчина, возвращая документы. – На нашем месте могли оказаться любые бандиты.

– Да, вот, сейчас, отпустил автомобиль министра строительства. – подбирая слова, стал растерянно оправдываться. – Хотелось по свежему воздуху прогуляться. Как-то не подумал сразу.

– Привыкли думать в своих кабинетах. – сурово, сказал мужчина с повязкой. – Будьте внимательны.

В это время к группе народного патруля подошло несколько человек солдат с повязками "Военный патруль". Оба патруля стали разговаривать о положении на улицах Душанбе. Извинился перед ними за свою невнимательность и пошёл в сторону городского автовокзала.

Длинный бетонный забор городской больницы тянулся почти на половину этой улицы. Заканчивался забор напротив нового здания Медицинского центра, который построили всего пару лет назад рядом со зданием Художественного фонда республики.

Гражданская война в Таджикистане помешала до конца закончить строительство Медицинского центра. Так и стоят рядом с готовым корпусом Медицинского центра ещё несколько не достроенных зданий.

Наверно, и готовое здание Медицинского центра уже разграбили местные мародёры? Не успел дойти метров тридцать до конца этого длинного бетонного забора городской больницы, как, вдруг, увидел, что из-за угла этого забора выглядывают две головы с зелёными повязками.

Сейчас у меня уже не было никакого сомнения, что это вооружённая банда моджахедов. Дальше моё продвижение опасно. Это сообразил моментально. Сразу прислонился к бетонной плите забора.

Здесь был единственный изгиб на всей длине бетонного забора этой больницы. Возможно, что это строители допустили свою ошибку? Моджахеды увидели, что спрятался.

Стали тихонько звать меня к себе. Выйти ко мне они боялись. Так как их мог увидеть смешанный патруль. Стрелять им в меня тоже было бесполезно. Был ими не досягаем пулями из автомата в этом изломе бетонной плиты.

Чтобы подстрелит меня, бандитам нужно было выйти на середину тротуара. Но тогда их могли подстрелить солдаты и вооружённые мужчины сводного патруля. Посмотрел в сторону сводного патруля и обомлел. Весь отряд сводного патруля направлялся в противоположную сторону бетонного забора. Через пару минут отряд сводного патруля мог скрыться за поворотом забора в сторону центра города.

Тогда бандитам ничего не стоит прикончить меня без единого выстрела. Наверно, там за углом целый отряд моджахедом? Это только лазутчики выглядывают в мою сторону. Надо быстрее что-то делать. Тут через забор невозможно перебраться. Забор больше двух метров и скользкий.

– Помогите! Здесь бандиты! – заорал, во всю глотку так, что сводный отряд патруля повернул.

Почти в одно и тоже время с обеих сторон длинного забора начали стрелять из автоматов. Меня от страха просто расплющило в проёме бетонного забора. Всего в нескольких сантиметрах от моего лица мелькали красные огоньки трассирующих пуль автоматных очередей.

Выпустил из рук на землю свой кейс, а сам буквально сровнялся с бетонной плитой огромного забора. В этот момент вспомнил все молитвы разных религий, которые слышал когда-то за свою жизнь. Молил всевышнего за то, чтобы он спас меня от пуль.

За время перестрелки между бандой моджахедов и отрядом сводного патруля, прошло всего несколько минут. Но для меня это показалось целой вечностью. Стоял у стены, затаив дыхание.

Боялся, что какая-нибудь пуля из автоматной очереди вильнёт у моего лица или пули с обеих сторон, встретятся рядом со мной, чтобы окончательно прервать мою жизнь.

Мало, что ещё может произойти в такой ужасный момент. Когда перестрелка окончательно прекратилась, в мою сторону побежал весь сводный отряд. Но всё ещё никак не мог прийти в себя.

Словно приклеился к бетонной плите забора. Стоял, как единая часть этой бетонной плиты. У меня не было не сил, не сознания, чтобы отойти от этой бетонной плиты.

Только когда ко мне подбежали парни сводного патруля, то просто обрушился весь на землю и на мгновение потерял сознание.

Но тут же вскочил на ноги и стал глазами искать свой кейс, который валялся где-то возле забора.

– Ну, ты парень везучий! – удивлённо, воскликнул офицер, разглядывая меня. – На тебе нет даже царапины.

– Лучше бы на моем месте был кто-нибудь другой. – кисло, пошутил. – Свои портки от страха испачкал.

– Ничего страшного. – засмеялся офицер. – Лучше портки испачкать дерьмом, чем собственной кровью.

– Теперь ему с грязными портками придётся ехать в командировку. – Шутя, напомнил мне мужик, который проверял мои документы. – У этого парня правительственный мандат до самой государственной границы.

– Извините! Мне надо спешить. Скоро мой автобус будет. – серьёзно, сказал, парням сводного патруля.

– Мы тебя одного не отпустим. – сказал мне, офицер. – Хватит нам с твоего везения двух раненых солдат.

Офицер распорядился, чтобы меня до автовокзала прямо на автобус проводили четверо вооружённых солдат. Мы тут же, как на марш-броске побежали в сторону городского автовокзала.

Когда мы пробегали в самом конце бетонного забора, то обратил внимание на то место, где были два вооружённых моджахеда.

Они там и остались лежать с изрешечёнными головами. Видимо больше моджахедов здесь не было. Так как других следов пребывания кого-то за углом бетонного забора не было видно.

Если бы были тут ещё моджахеды, то наверняка они забрали свои убитых друзей или вступили бы в перестрелку со сводным патрулём.

– Мне один билет до Пянджа в одну сторону. – задыхаясь от бега, сказал, кассиру в окошко с железной решёткой.

– Автобус сейчас отправится с восемнадцатой стоянки. – сказал мне кассир, протягивая билет. – Объявлю ему по микрофону, чтобы он притормозил. Ты успеешь. Думаю, что он ещё не отъехал от своей стоянки.

Побежал в сопровождении солдат в указанном мене кассиром направлении. Когда мы выскочили на стоянку автобусов, то в это время автобус нужного мне маршрута выруливал в направлении выезда из площади городского автовокзала.

Мне на ходу пришлось вскочить в открытую дверь автобуса. Тут же в салоне автобуса повернулся, чтобы поблагодарить солдат за надёжную охрану. Но на площадку стоянки автобуса уже никого не было.

Видимо солдаты меня проводили до того места, откуда побежал в сторону автобуса. Не хорошо как-то получилось. За меня солдаты пролили кровь, а даже спасибо им не сказал.

– Это не в тебя случайно стреляли? – спросил меня, водитель автобуса, разглядывая мой посадочный билет.

– Нет! Не в меня. – сухо, ответил, водителю автобуса. – Это два моджахеда на сводный патруль нарвались.

Автобус выехал на улицу и повернул влево под железнодорожный мост. Посмотрел в салон автобуса, чтобы определить своё место, указанное в купленном билете.

Но, к моему удивлению, в салоне автобуса никого из пассажиров не оказалось. Это одного меня автобус будет везти более двухсот километров! Наверно, и без меня автобус всё равно поехал бы по заданному маршруту?

Ведь на этот автобус рассчитывают пассажиры в других населённых пунктах. Поэтому автобус должен отправляться в любом случае.

Полный и пустой. Поэтому автобус называется рейсовым. Как корабль, поезд или самолёт отправляются согласно определённому диспетчером рейсу. Также как сейчас отправляюсь своим рейсом, в командировку и не имею никакого права свернуть куда-то в другую сторону.

Так как меня ждут на конечном пути моего следования. Несмотря на то, что автобус был совершенно пуст, всё равно сел на место, указанное в купленном билете.

Поставил на пол между ног маленький кейс и стал потихоньку дремать. После такого напряжённого утра, мне нужно было расслабиться. Совсем не хотелось смотреть в окно автобуса, что обычно делают все пассажиры, с интересом рассматривая постоянно мелькающие картинки живой природы за окном автобуса.

Вскоре заснул убаюканный покачивающимся автобусом во время движения по трассе. Обратно стали сниться мои дети двойняшки, которые проживают на острове Сицилия.

Всё также дочь и сын находились в живописный уголок на острове Сицилия в небольшой бухте с пристанью и с белоснежными яхтами в море.

Опять за моей дочерью ухлёстывает всё тот же парень, которого видел в прошлом своём сне. Вновь они о чём-то спорят, жестикулируя руками.

Мне совсем неизвестна итальянская мимика. Никак не могу понять, в чем причина их спора. Наверно, моя дочь Александра не согласна с каким-то его решением или наоборот, этот парень не согласен с выводами моей дочери?

Но всё равно по выражению лица заметно, что спор у них не агрессивный. Скорее даже дружеский спор. Только зачем так они жестикулируют руками?

Можно подумать, что они глухонемые и разговаривают между собой только с помощью жестикуляции своих рук. Возможно, что у итальянцев такой метод общения между собой?

По истории европейских народов мы учили, что многие народы, живущие в горах, могли общаться между собой на расстоянии с помощью жестикуляции рук.

Точно также как совсем недавно военные моряки общались между собой с помощью размахивания маленькими флажками.

В горах Кавказа тоже был метод общения между людьми с помощью костров, которые разжигали на смотровых башнях и с помощью жестикуляции рук на этих смотровых башнях.

Смотровые башни сохранились до сих пор в горах Северного Кавказа, а также в горах Грузии и Армении.

Даже в столице Азербайджана, в Баку, сохранилась "Девичья башня". Когда-то, согласно древней легенде, девушка общалась со своим любимым придуманными ими жестами любовного объяснения на расстоянии.

Однако, какие-то странные у меня эти сны о моих детях в Сицилии? Возможно, что они как-то связаны со снами дедушки Гурея. Также как, дедушка Гурей встречался во снах, словно наяву, со своим сыном Эльруссом, который находился в Медине за тысячи километров в Саудовской Аравии?

В то время, как дедушка Гурей жил на Кавказе в своём Старом хуторе. Но всё-таки есть какая-то разница между снами дедушки Гурея и моими снами сейчас.

Дедушка Гурей словно наяву встречался во сне со своим сыном Эльрусом и общался с ним с помощью разума. Но у меня всё совершенно иначе. В этих снах не общаюсь со своими детьми, а только присутствую рядом.

Словно смотрю со стороны на события, которые происходят с моими детьми. Возможно, что они даже не видят меня, как, например, дедушка Гурей и его сын Эльрусс видели друг друга словно наяву?

Может быть, это как-то связано с тем временем, в котором жил дедушка Гурей и в котором сейчас живу? Тогда дедушка Гурей не мог наяву встретиться со своим сыном.

Сейчас для меня нет таких трудностей, чтобы не встретиться со своими двойняшками на острове Сицилия или где-то в другом месте на планете Земля.

Мне для нашей встречи наяву нужно только купить билет на самолёт. Таким образом в течении нескольких часов произойдёт моя встреча с детьми не во сне, а наяву.

Пожалуй, что так сделаю, как только буду в Москве. Договорюсь с кем-нибудь из бизнесменов, кто связан с островом Сицилия. Денег у меня достаточно, чтобы слетать на пару дней в гости к детям на остров Сицилия.

Конечно, жалко, что мои дети, которых наплодил, никогда не встретятся вместе в одном доме в гостях.

Но в этом нет моей вины. Никому из своих детей не желаю зла, в каких бы условиях они не появлялись на свет.

С моей стороны никогда не было злого умысла в рождении детей. Здесь и прихоть к женскому полу не причём.

Одни мои дети появились на свет по моему незнанию в отношении половой связи с женщиной.

Другие дети родились по взаимному согласию и по искренней любви к женщине. Но в любом случае нет дурного умысла, со стороны отца и матери, которые произвели на свет этих детей.

Выходит, что всё так должно было случиться. То ни воля божья, как это думают верующие. Скорее так поступил закон природы. Проснулся от какого-то шума в автобусе.

Посмотрел вокруг себя и удивился. Салон автобуса был заполнен какими-то странными людьми. Это были не граждане Таджикистана и не туристы с зарубежных стран, которые не приезжают в республику с самого начала гражданской войны.

Хотел вспомнить по урокам всемирной истории хотя бы один национальный наряд, в который так одеваются люди. Но на ум ничего не приходило.

Вся одежда у этих людей была какая-то непривычная моему взгляду. Мало того, эти люди даже говорили как-то не членораздельно, как говорят все люди в разных государствах земного шара.

Со стороны этих людей просто шёл какой-то шум, который происходит из радиоприёмника с нарушенной связью. Даже так этот шум трудно было назвать. С радиоприёмника слышно хотя бы отдельные знакомые звуки.

Тут же какой-то сплошной шум звуков и голосов без членораздельной речи человеческого голоса. Вот бы, где пригодился метод общения разумом, которым обладают в племени людей-птиц.

Но, к моему глубокому сожалению, не владею этими способностями. Поэтому никак не могу разобраться даже в этих звуках. Но, кроме не понятного шума со стороны этих людей, не понятно мне и отношение этих людей ко мне. Никто из них не пытается войти со мной в какой-то контакт.

Как это делают ни только все люди, но даже любой представитель животного мира, к которым относится сам человек. Эти люди словно вообще не замечают моего присутствия в автобусе.

Они даже находятся на каком-то расстоянии от меня, до которого мне не дотянуться рукой и нельзя потрогать рукой этих странных людей. От них только исходит непонятный шум и какой-то странный запах.

Совсем не растительный или животный запах, который известен мне по природе. Моё определение этих странных людей каким-то образом похоже на то, что видел в пещерах племени людей-птиц в горном массиве Гиндукуш.

Такая же непонятная изоляция между мной и людьми. С той лишь разницей, что там, в пещерах племени людей-птиц не ощущал запахов и шума со стороны людей.

Там и одежда была совершенно другая. Одежда в племени людей-птиц совсем непохожая на этот непонятный цвет и фасон одежды людей, которые находятся в салоне автобуса.

Откуда только взялись все эти люди? Посмотрел в окно автобуса и удивился странному пейзажу, находящемуся за окном автобуса. Здесь не было привычных полей, распаханных на зиму под будущий урожай сельскохозяйственных культур, которые выращивают на полях Таджикистана.

Не было и привычных песков, которые можно встретить всюду на просторах Средней Азии. Здесь не было даже солончаковых полей с редкими кустами верблюжьей колючки.

Куда только мог посмотреть, всюду была какая-то серо-жёлтая почва, с редкими камушками на поверхности почвы. Никаких признаков растительного или животного мира.

Даже в небе над всем этим бесконечным пространство не было ничего. Просто какой-то сплошной серо-голубой цвет. Без единого облачка или какого-то небесного тела.

Даже лучей солнечного света совершенно не видно. Словно над почвой не привычное для нас небо, а какое-то неизвестное мне пространство, которое имеет цвет дождевых сумерек. Вдруг, поймал себя на мысли, что в салоне нет шума и запаха, которые исходили от этих странных людей.

Посмотрел в салон автобуса и удивился, что салон автобуса совершенно пуст. Словно здесь совсем никого не было. Нет в салоне автобуса никакого мусора.

Нет даже никаких привычных следов, которые остаются от присутствия людей. Словно вообще здесь никого не было.

Даже маленькое мокрое место после мойки автобуса осталось на полу в середине салона автобуса.

Куда же делись эти странные люди? Ведь отчётливо ощущал их взглядом, слухом и запахом. Совершенно не пьян и не сплю давно. Такое мне никак не могло померещиться.

Всё, что произошло в салоне автобуса, нельзя назвать каким-то наваждением или галлюцинацией. Люди были вполне реальными. Также как пейзаж за окном этого мчащегося автобуса.

Посмотрел за окно автобуса и мои мысли тут же осеклись. За окном автобуса были видны вспаханные поля. Кое-где на краях полей стояла сельскохозяйственная техника.

В поредевших без листвы лесных полосах бродили небольшие стада коров и баранов. Над вспаханными полями в поисках корма кружили дикие птицы.

Над головой высоко в небе парили белые облака, кое-где забрызганные золотыми лучами солнца.

Пейзаж так сильно изменился, что можно было подумать, это из проектора вытащили один слайд и поставили совершенно другой. Ну не могла просто так без всякой последовательности, вот так сразу измениться картина живой природы.

Словно мы на автобусе постоянно перемещаемся из одного пространства в другое. О таком явлении смены пространства можно было подумать или пофантазировать пара в небе на каком-то аппарате.

Вполне земное передвижение и ничего меня не толкает на развитие своей фантазии. Наверно, действительно тронулся умом от какого-то переутомления в постоянной работе со своим бизнесом?

Всё, как только вернусь домой, так сразу подумаю об каком-то хотя бы недельном отдыхе. Можно отдохнуть с семьёй и без семьи. Сходить в горы или слетать к морю.

Хотя бы даже на те Канарские острова, о которых постоянно говорят во всех источниках международной информации. Но лучше будет, если буду неделю где-то на диком необитаемом острове. Вдали от людей и современного прогресса.

Даже готов перейти на неделю на подножный корм. Питаться тем, что даст мне природа на этом необитаемом острове. Буду одну неделю жить и питаться, как древние предки. За это время ничего со мной не случиться.

Только пойдёт на пользу. Вернусь обратно значительно похудевший. С совершенно другим мышлением о жизни. Человеку надо хотя бы раз встряхнуться от этого сумасшедшего темпа жизни. Где год стремительной жизни равен десяти годам обычной жизни.

Мы все даже не заметили, как быстро состарили за годы перестройки. За своими размышлениями не заметил, как за окном автобуса замелькали какие-то населённые пункты и различные промышленные постройки. На трассе стали попадаться встречные машины.

Возможно, что местного значения? В стороне от трассы появились ангары и огромные тюки с волокном очищенного хлопка. Вскоре стали мелькать одноэтажные административные здания с надписью у ворот "Хлопкоочистительный завод". Так это же уже Пяндж?

Можно было бы здесь выйти из автобуса. Но меня на автостанции ждёт Фарух Садыков. Наверно, министр строительства ему уже позвонил? Как-то не хорошо получится. Он меня ждёт на автостанции, а выйду возле его завода. Лучше поеду до самого конца.

Мне всё равно надо узнать, где находится автостанция, чтобы в потёмках не искать. Возможно, что сегодня вернусь обратно? Не прошло и пяти минут, как автобус остановился на небольшой городской площади с одноэтажным зданием автостанции. Внешне Пяндж напоминал мне Орджоникидзеабад (Кофарнихон), в котором мы прожили семьёй чуть больше десяти лет. Такие же двух и четырёхэтажные дома. Но в большинстве частный сектор жилых домов и кибиток-мазанок.

По площади Пяндж выглядит больше Орджоникидзеабада, но по своему виду он больше напоминает кишлак чем современный город. Здесь даже не видно культурных и развлекательных мест отдыха местного населения.

До крупных городов отсюда далеко. Чем тогда тут занимается молодёжь? Наверно, только вкалывают на полях и контрабандой занимаются? Ведь государственная граница где-то здесь на краю города. Надо сходить посмотреть на заграницу.

– Шеф! Куда делись пассажиры, которые ехали с нами? – спросил, водителя перед выходом из автобуса.

– Какие пассажиры? – удивлённо, спросил водитель и посмотрел в салон автобуса. – Только ты один ехал.

– Брось ты меня разыгрывать! – разозлился на него. – Тут полный автобус был. Они своим шумом мешали спать.

– Во сне они тебе и приснились. – серьёзно, сказал водитель. – Автобус был пустой с Душанбе.

Разочарованно махнул рукой и вышел из автобуса. На автостанции никого не было. Фарух Садыков встречать меня не пришёл. На часах до обеда оставалось около часа.

Для таджиков обед, это святое дело. Возможно, что Фарух Садыков не дождался автобуса и пошёл обедать на свой хлопкоочистительный завод или к себе домой отправился?

Надо и мне заодно пообедать. Пойду, спущусь к реке Пяндж и там пообедаю. У меня в маленьком кейсе был какой-то свёрток с продуктами, которые мне приготовила Людмила ещё с вечера. Посижу у воды на травке.

Покушаю в спокойной обстановке. Затем пойду на хлопкоочистительный завод. Тут всё находится рядом. Ни то, что в Душанбе. Самый большой город в Таджикистане. На многие десятки километров растянулся в разные стороны по Гиссарской долине.

Даже в горы стал расти. Конечно, по размерам с Пермью ни один город в Средней Азии не может соревноваться.

Пожалуй, что только Ташкент может приблизиться в размерах своими жилыми массивами к Перми. Население в Ташкенте раза в два будет больше, чем в Перми, но по площади Ташкент раза в два уступает Перми.

В Перми только одни лесопарки занимают площадь большую, чем города Средней Азии. Жалко только, что в Перми холодно большую часть года. В остальном там намного лучше, чем в городах Средней Азии. Одна только природа многое значит для проживания людям. Рассуждая про себя, незаметно вышел на самый край Пянджа. Но не успел ещё посмотреть в сторону реки Пяндж, как видимость мне перекрыл БТР с вооружёнными солдатами.

В тот же момент со стороны Афганистана раздалась автоматная очередь. Солдаты с бронемашины, стоящей впереди меня, тоже ответили автоматной очередью. Прошло всего несколько секунд, а здесь уже завязалась ожесточённая перестрелка.

Не успел ещё ничего сообразить, как кто-то сбил меня с ног прямо на землю. Тут же двое рослых парней, пригнувшись в пояс, потащили меня за огромный бетонный забор, который растянулся вдоль улицы. Затем меня солдаты также под руки, но уже во весь рост отвели в домик заставы пограничных войск.

– Предъявите ваши документы. – сказал мне, майор пограничных войск. – Вы зачем отправились к границе?

– Просто задумался и вышел на край города. – предъявляя свои документы, ответил. – К границе не шёл.

– С той стороны границы снайпера отстреливают посторонних в нашем городе. – строго, сказал майор пограничных войск. – Местных не стреляют.

Здесь по обе стороны границы имеются у таджиков родственники.

– Откровенно говоря, даже как-то не подумал, что рядом граница. – соврал, майору пограничных войск.

– За такие нарушения у границы обычно сажают нарушителей на десять суток под арест, до выяснения личности. – сказал майор пограничных войск. – Но учитывая серьёзность вашей командировки, мы отпускам вас. В случае повторного нарушения правил пограничных войск ваше дело будет передано в народный суд.

Извинился перед майором пограничных войск и в сопровождении двух солдат пошёл в сторону хлопкоочистительного завода. Как только мы дошли до ворот конторы хлопкоочистительного завода, солдаты тут же повернули обратно и медленно пошли в сторону границы.

Видимо им сильно достаётся на службе у границы. Нехотя возвращаются. У обоих солдат награды за боевые заслуги и нашивки о присутствии ранений. Возле конторы никого не было.

Наверно, все ушли на обед? Кромкой того, сейчас не сезон работы на этом заводе. Хлопок с полей давно убрали. На улице зима. Пора к новогодним праздникам готовиться.

Так нет же припёрся со своей командировкой к чёрту на кулички. Лучше бы занимался разработкой праздничных дел.

С этой командировкой совсем забыл посчитать, сколько нам надо всего подарков к новогодним праздникам. Пока стоял в ожидании кого-то из этого небольшого строения. Внутри домика что-то скрипнуло. Выходит, что там кто-то есть.

Не могут же оставить без присмотра такое государственное предприятие. Ведь хлопок в Таджикистане, как золото несёт республике прибыль.

Здесь хлопок так и называю "белое золото". На этом хлопкоочистительном заводе сейчас сотни тон этого "белого золота". У такого добра должна быть надёжная охрана и все противопожарные средства.

Ни дай бог что-то случиться с замыканием или поджогом. В один момент выгорит всё это богатство. Без хорошей охраны никак нельзя оставлять эту великую ценность.

Немного потоптавшись у входа, вошёл в небольшое административное здание хлопкоочистительного завода. По слабоосвещённому коридору прошёл к двери с табличкой "приёмная".

В приёмной сидела молоденькая секретарша. Она внимательно посмотрела на мои документы.

В моем командировочном листе и у себя в деловой книге сделала отметку о моем прибытии.

Вернула обратно все мои документы. После чего приятно улыбаясь, девушка вежливо предложила войти в кабинет директора хлопкоочистительного завода.

В кабинете директора за письменным столом сидел парень лет тридцати, не больше. Совсем ещё юнец к должности директора хлопкоочистительного завода.

Он громко ругался с кем-то по телефону на таджикском языке. Посмотрев в мою сторону, жестом руки парень предложил мне сесть на стул возле его стола.

Сел на указанное мне место и стал безразлично разглядывать интерьер кабинета директора. Как директор завода, так и его кабинет, совсем не соответствовали своему назначению.

Это была обычная комната, которую кабинетом назвать можно было только при наличии старенького письменного стола, четырёх стульев и телефона на письменном столе.

Никаких других принадлежностей атрибута кабинета директора тут не было. Не было даже письменного шкафа или обычных графиков работы на стенах кабинета директора завода.

Вероятно, что сейчас такие умные руководители пошли, что всё держат в своей голове или в блокнотах. Но тоже давно не составляю никаких графиков работы.

Однако, у меня хотя бы имеются специальные приборы, хранящие нужную мне информацию. Кроме того, каждый мой заместитель имеет свою учётную запись.

Каждый человек в бизнесе должен иметь своё определённое место для общей пользы. Ну, ладно! Это его личное дело, как он работает. Скорей бы мне разобраться с ним и ехать обратно в Душанбе. Надо было посмотреть на автостанции расписание автобусом до Душанбе.

Если сюда ехать, примерно, семь часов. То хотя бы два рейса автобусов в Душанбе должно быть. Два автобуса туда и два встречных автобуса обратно. Примерно, часов в восемь вечера буду дома. Всё нормально.

– Здравствуйте, уважаемый! Меня зовут Фарух Садыков. – закончив телефонный разговор, сказал парень.

– Здравствуйте! – протягивая руку, обратился, с приветствиями к парню. – Меня зовут, Черевков Александр.

– Мы вас ждали неделю назад. – удивлённо, сказал мне, Фарух Садыков. – Министр сказал по телефону, что вы едите к нам.

– Юрий Филимонович выдал желаемое за возможное. – шутя, сказал ему. – Всего два дня из командировки.

– Мы, пока, оставим наш разговор. – сказал Фарух. – Нас зелёный чай горячий ждёт и плов тоже горячий к обеду.

Мы тут же оба встали и по коридору прошли во двор конторы. Там под огромными листьями бананов и зелёными кронами финиковых пальм, была ажурная стеклянная беседка с широким достарханом на всю величину беседки. Достархан был накрыт огромным персидским ковром, на котором были национальные угощения.

Рядом с беседкой находился обыкновенный кран с водой. Такие краны можно встретит в любом дворе Таджикистана. Мы оба подошли к этому крану с водой и тщательно вымыли руки.

Затем вымыли лицо. Видимо повар этого завода, мужчина лет сорока в белом халате, приветливо подал каждому из нас махровое полотенце. После чего пригласил нас к достархану, за которым седели ещё три человека в ожидании нас.

Тут же обменялся с присутствующими рукопожатием и коротким приветствием на таджикский манер. Фарух Садыков пригласил меня сесть на почётное место гостя.

Каждый сел на положенное ему по рангу место. Повар принёс огромное медное блюдо, наполненное горячим пловом с кусками баранины и курдючного сала.

Это блюдо поставили в самую середину достархана. Пока повар ходил за горячими лепёшками, один из присутствующих положил равномерно деревянной ложкой горячий плов в большие глубокие косы (чашки для плова и супа).

Затем на плов красиво разложил листочки свежей зелени и добавил куски баранины с курдючным салом. Вскоре пришёл повар с десятком горячих лепёшек. По одной лепёшки раздали по кругу всем сидящим. Оставшиеся лепёшки положили на льняное полотенце возле блюда с оставшимся пловом.

– У нас город маленький. Слух разносится быстро. – обратился ко мне, Фарух. – Нам известно, что произошло с тобой на краю нашего города. Поэтому мы припасли к твоему приходу бутылочку водки. Ты, уважаемый, извини нас. Никто среди нас не употребляет спиртное. Русским по такому случаю грех не выпить. Мы своими молитвами будем приветствовать тебя. За твой благополучный исход у нашей границы.

Садыков показал знак своему повару. В туже минуту на достархане появилась семьсот граммовая бутылка "Пшеничной" водки. Это было конечно слишком много для меня одного. Сразу об этом сказал Фаруху.

Он сказал, что меня никто не принуждает к пьянству. Можно обойтись и одной пиалой водки. Всю оставшуюся водку с пловом, зеленью и лепёшками мне соберут в пакет.

В долгой дороге к дому и в Душанбе холодно. Так что бутылка "Пшеничной" водки и угощение вполне пригодятся путнику. Присутствующие за достарханом, наполнили пиалы горячим зелёным чаем.

Мне в пиалу налили водки. Фарух Садыков сказал в мой адрес приветственное слово. За мой благополучный случай во время обстрела из-за границы. Все присутствующие сказали слова благодарности во имя Аллаха.

Затем мы все приступили к употреблению пищи. За время обеда никто не произнёс не единого слова. Кушали не спеша. От удовольствия цокали языками. Изредка рукой показывали на прекрасный достархан с пищей приятного вкуса.

Кушал и удивлялся, что всё-таки как здесь тепло. Даже в декабре месяце в городе зелёные пальмы и бананы. Точно такой же климат, как в Батуми. Только в Батуми тропической растительности намного больше, чем здесь.

Вероятно, климат всё-таки зависит от близости гор Памира и песчаной пустыни. К тому же эти тропические растения тут на заводе скорее декоративные, чем обычные.

Видимо где-то рядом проходит отопительная трасса, которая просушивает тюки с хлопком.

Поэтому банан и пальмы так буйно зеленеют в декабре месяце. Без искусственного тепла эти тропические растения уже засохли бы.

– По русскому обычаю грех без тоста уходить из-за такого прекрасного стола. – наливая в свою пиалу водки, сказал, своё заключительное слово. – Мне хочется выпить за ваше гостеприимство и за этот достархан.

– Спасибо тебе, уважаемый! – сказал Фарух Садыков. – Пускай Аллах услышит тебя и поможет в дороге.

– Аллах Акбар! Аллах Акбар! – сказали все присутствующие молитву во имя Аллаха. – Пусть будет так. Омин!

В заключении все вознесли свои глаза и руки к Аллаху. Затем дотронулись ладонями до лица и стали подниматься с достархана. Последовал за всеми. По пути помыл руки и лицо под краном с водой.

Тут же повар подал мне свёрток с угощением и бутылкой "Пшеничной" водки. Весь этот пакет едва уложил в свой маленький кейс. В котором ещё были мои продукты с дома и бутылка с напитками. Теперь мне это всё придётся кушать в дороге.

Не вести же мне все продукты обратно домой. Тем более, что они могут испортиться.

За восемь часов пути в автобусе успею всё покушать. Даже на похмелье времени у меня хватит.

– Юрий Филимонович говорил, что у тебя на продажу есть тонковолокнистый хлопок. – начал свой разговор по делу прямо от двери кабинета директора. – Мы можем пока с тобой заключить предварительный договор.

– Весьма сожалею. – сказал Фарух Садыков. – Но пока ты неделю сюда ехал, весь хлопок уже продал.

– Так это прекрасно! – радостно, воскликнул. – Теперь ни мне, ни тебе не придётся думать о продаже хлопка. Откровенно говоря, даже не уверен был в реализации этого проекта. Ведь хлопком не занимался. У меня совсем другое направление в бизнесе. Это министр строительства попросил меня тебе помочь.

– Тогда всё хорошо! – доброжелательно, сказал Садыков. – Беспокоился, что тебя зря сюда позвал.

– Ничего страшного. – упокоил, Фаруха. – Такие прогулки даже полезны. Устал от больших городов и от бесконечных перелётов. В этот раз целую неделю был в командировке в Нидерланды.

– Юрий Филимонович мне говорил, что ты постоянно за границей бываешь. – сказал Садыков. – Дальше Средней Азии ещё нигде не был. После окончания Ташкентского сельхозинститута меня направили сюда работать, так и остался жить в этом городке.

– Не переживай! – успокоил, Садыкова. – С таким богатством, как у тебя, ты весь мир объедешь.

– Дай бог, чтобы твои слова сбылись. – ответил на приветствие Фарух. – Пусть твой бизнес тоже процветает. Рад был с тобой познакомиться. Передавай привет Юрию Филимоновичу. Счастливого пути!

Распрощавшись с Садыковым, тут же из его конторы направился в сторону автовокзала. Но не успел пройти и ста метров, как из-за угла выскочил весь запылённый автомобиль ГАЗ-69 (Бобик). Точно такой, как у Джафара.

Даже радостно подумал, что это Джафар. Будет мне, на чём доехать до своего дома. Моё желание умножилось ещё больше, когда джип направился в мою сторону и остановился рядом со мной.

Но из джипа вышел ни Джафар, а двое русских парней. Такие же запылённые, как их автомобиль.

– Ты будешь Александр из Центра? – спросил меня парень в ковбойской шляпе с загнутыми к верху палями.

– Допустим, что так. Ну и что? – удивлённо, ответил парню. – У вас имеются какие-то проблемы в отношении меня?

– Не беспокойся! Всё в порядке. – объяснил мне парень в ковбойской шляпе. – Тебе надо с нами проехать.

Не дождавшись от меня ответа, парни открыли дверцу автомобиля и пригласили меня сесть на заднее сидение.

Там были ещё два накаченных парня в запылённой джинсовой одежде, вооружённые автоматами Калашникова.

Сразу было видно, что это серьёзные парни, также, как и их серьёзные намерения. Здесь сопротивление бесполезно. Да и сопротивляться было не за чем. По лицам парней было видно, что у них нет никаких намерений, навредить мне или моему здоровью.

Видимо, парням от меня нужна какая-то помощь. Меня посадили между этих двоих вооружённых парней. Затем объяснили, что для конспирации мне завяжут глаза.

Со мной плохо не отнесутся. Никто меня пальцем не тронет. Меня отвезут тут в одно укромное место для деловых переговоров. Так что придётся мне малость потерпеть. На месте мне всю объяснят.

Прошло не больше двух минут. Мы мчимся на автомобиле по просёлочной дороге, постоянно ныряем из оврага в овраг. Имея опыт подобной езды, понял, что мы едем где-то вдоль реки Пяндж.

Наверняка в сторону гор, так как в противоположную сторону не может быть таких размытых дождями оврагов.

Кроме того, прохладный воздух с гор обдувает машину. Значит моё предположение верно.

Мы едем в верховье реки. Примерно, через час изнурительной езды по сложному рельефу неизвестной мне местности мы заезжаем в небольшое ущелье и по ущелью едем куда-то вверх. Вскоре автомобиль останавливается. Меня ведут под брезентовый навес.

Это ощущаю по хлопкам брезента на ветру. Когда мы оказываемся внутри какого-то шатра, то мне развязывают глаза. Оказывается, что мы находимся в огромной армейской палатке.

В самой середине палатки длинный стол с крышкой из двух сбытых плит ДСП, которые накрыты белой клеёнкой. В палатке человек восемь крепко сложенных парней.

Один из них постарше, видимо бригадир. Сразу догадался, что это ни банда, а какая-то бригада. По рукам сразу видно, что эти руки не грабят, а постоянно работают.

Тем более, что в углу палатки лежит инструмент, которым пользуются строители и геологи. Видимо, эта бригада что-то ищет. Но причём тут? Моя настоящая профессия никак не связана с геологами. На стройку эти места не похожи.

Если археологические раскопки, так этим тоже сейчас не занимаюсь. Пока размышлял над своим местом нахождения, в палатку вошёл ещё один парень с большой алюминиевой чашкой и тут же высыпал содержимое чашки на стол. Внимательно посмотрел на эту россыпь и только сейчас понял, что передо мной бригада старателей.

На клеёнке белого цвета, была мелкая россыпь золота. Наверно, где-то рядом находится драга по промывки золотоносной породы. Прошли те временна золотой лихорадки, когда старатели просеивали песок и золотоносную породу через маленькое ситечко.

Сейчас у этих старателей, наверно, имеется даже собственный передвижной генератор электрического тока. Но мне это совсем не нужно. У меня другой бизнес.

Однако не понятно, зачем они меня сюда привезли? Хотели удивить бизнесмена из Центра своим богатством?

Так этого богатства за годы своего бизнеса столько увидел, что меня ничем не удивишь.

Если бы захотел, то мне и лицензию на добычу золота ничего не стоило приобрести.

В информационном центре Таджикистана мне предлагали огромный список возможных направлений в бизнесе республики.

Там был и список по переработке сырья драгоценных металлов и драгоценных минералов.

Надо было всего лишь гарантийное и рекомендательное письмо из Кабинета Министров Таджикистана. Такое письмо мне ничего не стоило получить от министра строительства или от министра коммунального хозяйства Таджикистана.

В настоящее время, когда перезнакомился почти со всеми министрами республики, то свободно могу получить целый пакет необходимых документов в любой экономической сфере деятельности в республики.

Но с детства знаю, что все пальцы в рот засунуть нельзя. Ничего не получится. Поэтому дети сосут только один большой палец, от которого больше удовольствия и удобнее с ним обращаться.

Так и в бизнесе. Достаточно умно определить одну свою сферу деятельности в бизнесе и раскручивать эту сферу на всю катушку. Закрепиться в своём бизнесе так, чтобы не один конкурент не смог тебе помешать.

Всё остальное второстепенно. Можно заниматься побочным бизнесом, который пригодиться тебе на чёрный день, как заначка на тяжёлые времена основного бизнеса. Тогда можно продержаться наплаву во время любого кризиса.

– Однако, нервы у тебя крепкие. – сказал мне бригадир старателей, после длительной паузы. – Другие при виде золота разум теряют. Тебе хоть бы что. С таким бизнесменом можно любой контракт подписывать.

– За время работы в бизнесе мне пришлось общаться с разным богатством. – сказал, на замечание бригадира старателей. – Так что для меня ваше золото ничего не представляет. Такой бизнес не для меня.

– Ну, ты зря сказал. – удивлённо, заявил бригадир старателей. – Золото, всегда основное богатство.

– Золото, это опасный бизнес. За который могут убить. – объяснил, бригадиру старателей. – У меня есть другой не опасный для меня бизнес, который приносит мне прибыли значительно больше, чем ваше золото.

– Понимаю, что тебя наш бизнес не интересует. Но ты помоги нам хотя бы найти каналы реализации нашего товара. – в деловом тоне, обратился ко мне бригадир старателей. – У нас есть лицензия и другие необходимые документы на поиски драгоценных металлов. Только мы не можем никак наладить сбыт золота. Ты как посредник, за проценты с реализации товара, мог бы хорошо заработать. Подумай над предложением.

– Видимо вы не в курсе своего бизнеса. – сказал, бригадиру старателей. – Золото, это валютный товар государства. Мне никто не позволит заниматься реализацией валютного товара без разрешения государства.

В Душанбе есть производственное объединение "Таджикзолото", которые имеют государственную лицензию на реализацию драгоценных металлов. Вот только с ними вам нужно вести деловые переговоры.

– Мы с ними знакомы давно. – уныло, сказал бригадир старателей. – Много раз вели переговоры с Валерой Аржановым, заместителем генерального директора производственного объединения "Таджикзолото". Так он готов у нас купить весь драгоценный товар. Только по цене породы, а не по цене драгоценных металлов.