Сегодня среда, и сегодня я умер. Мое сердце перестало биться. Я больше не дышу, но кажется, что мое тело все еще функционирует. Мой мозг продолжает работать, я могу слышать и видеть. Я едва могу разобрать, где я – лежу на спине, в груди жуткая боль. Должно быть, у меня случился сердечный приступ, или меня ударили ножом. Голова раскалывается, и я чувствую что-то горячее у затылка. Вокруг невероятный грохот, он оглушает, мне кажется, я слышу безумные крики вокруг. Что-то горит. В воздухе висит черный дым. Кажется, все вокруг охвачено пламенем. Давно забытые воспоминания проносятся перед глазами. Я смотрю на все, словно я сижу в театре и в то же время сам играю на сцене.
Морварид – один из лучших ресторанов Тегерана. За старым фасадом, которому не меньше сотни лет, скрывается современный интерьер. Пол вымощен лазуритом и частично покрыт кашанскими коврами. В заведении очень высокий потолок с хрустальными люстрами. Около дюжины широких колонн поддерживают крышу, украшенную яркими резными миниатюрами. Сражения с греками, арабами, турецкими захватчиками, разрушение Персеполиса Александром, завоевание Вавилона Царем Киром и другие славные моменты персидской истории изображены там.
Я пришел в Морварид не за тем, чтобы поесть – это было мне не по карману. Я пришел, чтобы найти себе женщину на ночь. Морварид – это не обычный ресторан. Это место, где женщины и мужчины могут встречаться без надзора исламистов. Секс вне брака незаконен, запрещен Аятоллами и наказуем. Телесная близость в Исламе – это что-то темное, безобразное, злое и постыдное. Это то, за что нужно раскаиваться и что нужно прятать за дверью спальни. Одиноким мужчинам и женщинам запрещено встречаться. У них нет свободы в выборе партнеров. Практически все браки заключаются по настоянию родителей, родственников или властей. Комитет, мобильный отряд Корпуса стражей исламской революции, занимается слежкой за неженатыми парами и их поимкой. В этой стране случайные связи опасны, как альпинизм или глубоководный дайвинг. Наказание за незаконный секс – до шести лет тюрьмы, за супружескую измену – забивание камнями насмерть. И все же это не означает, что секса здесь нет. Он повсюду, и за ним наблюдают с тревогой и трепетом.
Жить в исламском обществе – все равно, что заниматься сексом с женщиной, которая тебе отвратительна. Если ты все-таки соглашаешься, ты закрываешь глаза и думаешь о жене соседа или какой-нибудь другой девушке, которая тебе по-настоящему нравится. Ты пытаешься забыть, кто ты, притворяешься, что ты кто-то еще, где-то еще. Физически ты здесь, но твой разум убегает в вымышленный мир, который ты сам себе сотворил. Так мы живем в Иране.
Лживая, испорченная иранская культура порождает расстройства личности. Люди существуют в одном теле, но во множестве миров. У себя дома никто не носит масок, но как только он выходит на улицу, каждый вынужден приспосабливаться. Конечно же, это не мешает тому, как мы живем изо дня в день, мы знаем, что мы делаем. Но это все – тайна, а за ней – другая, и все они вплетаются в одну огромную паутину лжи. У истины нет конкретного значения, и она может меняться так же быстро, как и погода. Со стороны все кажется сложным, но если бы вы выросли в этой стране, вы бы даже не задумывались над тем, что вы делаете или говорите. Вы бы просто жили, словно на автопилоте.
Когда мне принесли пиво, я попробовал его и поморщился. Мне совершенно не нравилось персидское безалкогольное. Но это был пароль, и мне ничего не оставалось, кроме как пить его. Только так шлюхи могут увидеть во мне потенциального клиента. Все, что мне нужно было делать – это пить пиво и ждать. Все шло очень медленно, но скучно не было. Опасность пьянила меня.
Сделав еще пару глотков, я повернулся к женщине, сидевшей за столиком у окна. Я был просто очарован ее карими глазами, полными губами и гладкими черными волосами. То, что такая прекрасная женщина сидела одна, казалось подозрительным, и все же я не мог оторвать от нее взгляда. В ответ она слегка повела бровью. Время шло. Она смотрела на меня, а я на нее. С того момента, как наши взгляды встретились, я не мог спокойно сидеть на месте, мне казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Моя цель – показать, кто я. Остальное разрешится само. Мне нужно было продемонстрировать ей, что мне нечего прятать, что я абсолютно уверен в себе. Я почувствовал, как между нами установился немой контакт, как между людьми из разных стран, которые не знают языка, но каким-то образом умудряются общаться.
Я терпеливо ждал знака, какого-нибудь сигнала. Если она опустит глаза или посмотрит в сторону, это будет значить, что она оценила мою смелость. Если она отвернется, это будет означать, что она увидела, какой я на самом деле. Самым нежелательным ответом будет, если она продолжит смотреть на меня, словно ничего не замечая. Она продолжала смотреть на меня.
Каждый раз, когда я снова оглядывал ее, я встречался всё с тем же неподвижным взглядом. Я поднял бокал с пивом и механически осушил его до половины, чтобы показать пароль. Все это было очень волнующе, и в то же время в этом было что-то неправильное. Внезапно в моей душе воцарилась странная тишина. Казалось, что все в ресторане было значимым, но я не мог понять, что за этим скрывалось. Она была старше меня, наверное, лет на двадцать. У нее могло быть четверо детей. Я хотел ее.
Ко мне подошел официант и спросил:
– Сэр, вы готовы сделать заказ?
Я поднял глаза, и один взгляд на него буквально обездвижил меня.
– Позвольте мне помочь вам, сэр, – сказал он, поглаживая подбородок кончиками пальцев, словно собираясь пошутить. – Наше меню состоит из трех списков. Вверху каждого из них вы можете видеть основные блюда. Десерты не включены. Мороженое подается с чашкой кофе или чая, и…
Я перебил его:
– Пива, будьте добры.
– Пива?
– Да. Это незаконно?
– Нет, нет, что вы! – ответил он и суетливо убежал прочь.
Я взглянул на часы. Десять минут девятого вечера. Я зажег сигарету и жадно затянулся. На меня накатывала скука. Я обдумывал, планировал все в течение нескольких недель, но именно теперь, когда я был там, на месте, меня вдруг начали одолевать сомнения. Я подумал, что неплохо было бы уйти, но я знал, что если я и уйду, то завтра все равно не удержусь, и снова вернусь сюда же.
Немолодая женщина подошла к моему столу. Она была низкой, почти карликом, а на ее левом плече возвышался горб. Ее лицо было изрезано глубокими морщинами, на подбородке виднелась черная родинка – я насчитал пять торчащих из нее волос.
– Привет, – сказала она. – Могу я присесть?
– Чего вам нужно?
– Это я должна задать этот вопрос, – ответила она и опустилась на стул рядом со мной. – Я вижу, вам скучно, быть может, я могу составить вам компанию.
– Мне не скучно, и компания ваша мне не интересна. А теперь проваливайте!
– Заткнись, – процедила она сквозь зубы.
На лбу ее проступила сетка морщин, а брови поднялись, словно усики насекомого.
– Ты даже не представляешь, кто я, правда? Неудивительно, что ты выглядишь так тупо. Я здесь главная. Ты в моем бассейне, а я большая рыба, это понятно? Если ты заткнешься и послушаешь, то поймешь, почему я разговариваю с идиотом вроде тебя.
Ее тело не было похоже на настоящее, скорее, оно выглядело как уродливая кукла, с бледной маской на месте лица, как карикатура – не как живой человек. Но ее неожиданное появление и слова заставили меня подчиниться.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
– На что это похоже?
– Что ты ищешь?
– Так заметно, что я что-то ищу?
– Какую женщину тебе нужно?
– Что?
– Ты хоть знаешь, какой ты смешной? – сказала она. – Я слежу за тобой с самого твоего появления. Совершенно очевидно, что тебе надо.
– Тогда зачем вы спрашиваете?
– Хорошо, молодой человек. Я спрошу еще раз, и потом уйду. Что тебе здесь нужно?
Было очевидно, что ей всё известно, так что я не видел смысла притворяться и дальше. Я огляделся, наклонился вперед и прошептал:
– Мне нужна женщина.
– Какая? – спросила она, и, заметив отсутствующее выражение моего лица, добавила – Молодая, старая, худая, толстая, высокая, низкая, цветная, арабская, турецкая, русская. Уточни.
– Просто женщина. Любая.
– Я вижу, это очень срочно, – сказала она и захохотала, широко раскрыв беззубую пасть. Потом вытерла губы потрепанным платком и продолжила, уже серьезно.
– Деньги есть?
– Да.
– Хорошо, – сказала она, посмотрев куда-то в сторону. – Жди здесь. С тобой свяжутся.
Она встала и подошла к барной стойке, заговорила с каким-то бородачом. Они перекинулись парой слов, потом она надела шляпу и направилась к выходу. Бородач открыл дверь и выпустил ее, не говоря ни слова.
За барной стойкой виднелась небольшая деревянная служебная дверь. Она тихонько поворачивалась всякий раз, когда кто-то из персонала входил или выходил. Я не мог отвернуться от той двери, я продолжал смотреть, несколько человек появились позади барной стойки. Бородач кивнул официантам, они тоже кивнули в ответ. Я терпеливо ждал, когда со мной свяжутся, положив локти на стол. Официант, который принес мне меню, снова подошел к моему столику. На этот раз он положил передо мной записку, развернулся и молча ушел.
Одновременно удивленный и взбешенный, я развернул листок и начал читать.
«Это Революционная Полиция. Вы арестованы. Встаньте с места и спокойно идите к двери».
Я перечитал записку несколько раз. Сперва я подумал, что это кто-то решил надо мной подшутить. И только теперь, когда я наконец осмотрелся, я заметил, что за соседним столиком все это время сидели двое мужчин в серых куртках. Я не понимал, как я мог их раньше не заметить. Они ничего не ели и не пили, просто сидели и смотрели на меня.
Я быстро направился к двери, еле держась на ногах. Я не прошел и трех шагов, как меня схватили за плечо и ударили кулаком в лицо, едва я попытался обернуться и посмотреть, кто это был. Ноги не выдержали, я упал, мне заломили руки. Тяжёлый ботинок опустился мне на шею, прижимая меня к полу. На запястьях защелкнулись наручники, меня схватили за плечи и снова поставили на ноги. Разговоры в ресторане затихли, почти все посетители стояли и смотрели на происходящее. Меня вытолкали из дверей и запихнули на заднее сиденье уже поджидавшего белого грузовика.