Затылок болел. Первое, что пришло в голову Мартину, когда очнулся, – это мысль о том, что он еще жив. Однако, приподняв веки, он понял, что ошибся. Над ним склонился ангел с золотыми волосами, озаренными неземным сиянием. Внезапная боль заставила его снова закрыть глаза.
Но он не мог умереть. Голова болела слишком сильно, даже несмотря на то, что она покоилась на самых мягких коленях, которые можно себе представить. Нежные пальцы погладили его бровь. Он сжал их одной рукой. Ангел не исчез. Мартин ощутил живую теплую плоть.
– Что случилось? – Он поморщился от боли.
Хелен склонилась над ним и сочувственно прищурилась:
– Я ужасно виновата, что ударила вас. В челюсть. Вы опрокинулись назад и налетели на сук.
Когда спазм от боли прошел и черты лица ее спасителя разгладились, Хелен почувствовала себя еще больше виноватой. Как только скрип повозки затих, она опустилась на колени рядом со своей жертвой. Справившись с волнением, она обратила свое внимание на то, чтобы обработать рану. Плечи незнакомца оказались невероятно тяжелыми, но ей все же удалось приподнять его голову и, уложив ее к себе на колени, нежно убрать назад черную прядь, упавшую ему на лицо.
Мартин держался за ее руку, как за якорь, связывающий его с ускользающей действительностью. Рука была совсем маленькой, с тоненькими косточками. Постепенно пульсация в голове отступила, сменившись тупой болью. Приподняв свободную руку, он потрогал синяк на подбородке. И как раз вовремя, чтобы понять, что не стоит пытаться ощупывать шишку на затылке. Его голова лежала у нее на коленях, а звук голоса выдавал в ней леди.
– Вы всегда нападаете на своих спасителей? – Мартин сделал попытку сесть.
Хелен помогла ему, а потом, присев на корточки, с тревогой заглянула в глаза:
– Я действительно должна извиниться. Я приняла вас за Хедли Суэйна.
Мартин осторожно ощупал бугорок на голове. Голос подтвердил его предположения насчет ангела. Мягкие, бархатистые нотки падали в его сознание каплями теплого меда. Он нахмурил брови:
– Кто такой Хедли Суэйн? Хозяин тех, кто вас похитил?
Хелен кивнула:
– Я думаю, да.
Она должна была догадаться, что это не Хедли. Голос незнакомца звучал гораздо ниже, гораздо весомее. Хелен чувствовала себя неловко из-за того, что их знакомство произошло при таких неудачных обстоятельствах. Она опустила взгляд на свои руки, гадая, о чем думает ее спаситель. Пока он лежал, вытянувшись у ее ног, Хелен имела прекрасную возможность рассмотреть его во всей красе. И там было на что посмотреть. Даже одного взгляда, который она успела бросить на него, хватило, чтобы произвести на нее впечатление. И самое благоприятное. Губы Хелен изогнулись в улыбке. Она не могла припомнить, чтобы кто-нибудь так сильно поразил ее. Буквально сразил наповал.
Исподтишка разглядывая в сумерках смущенную девицу, стоявшую возле него преклонив колени, Мартин понял, почему сначала принял ее за ангела. Густые золотые локоны обрамляли ее лицо, в беспорядке спадая на плечи. Шелковое вечернее платье облегало выразительные изгибы фигуры. Мартин не мог определить ее рост, но сложена она была прелестно. Он взглянул ей в лицо. Неясный вечерний свет не позволял разглядеть ее черты. Внезапно им овладело острое желание увидеть ее при хорошем освещении.
– Я так понимаю, что этот самый Хедли Суэйн должен появиться здесь с минуты на минуту.
– Так говорили те двое, – небрежно произнесла Хелен. Честно говоря, похититель не вызвал у нее особого интереса. Спаситель казался ей гораздо более интересным.
Мартин медленно поднялся на ноги, благодаря поддерживающей его руке ангела. Он никак не мог прийти в себя. Ее близость отвлекала его.
– Почему они ушли?
Женщина оказалась довольно высокой, и, если бы она стояла чуть ближе, ее локоны касались бы его носа, а лоб оказался на уровне его губ. Как раз подходящий рост для высокого мужчины. Ее ноги отличались замечательной длиной. Мартин с трудом подавил желание изучить их поближе.
– Я направила на них второй пистолет. – Заметив, что он почти не слушает ее, Хелен с беспокойством подумала, что его рана слишком серьезна. Нахмурившись, она попыталась разглядеть в темноте выражение его лица. Вспомнив о пистолетах, Хелен наклонилась, чтобы поднять их. Шелковые юбки обтянули сзади ее округлые формы.
Мартин отвел взгляд и тряхнул головой, чтобы избавиться от навязчивых фантазий. Проклятие! Ситуация могла обернуться бедой! Нельзя тратить время попусту. Он откашлялся.
– Полагаю, учитывая мое нынешнее состояние, разумней будет убраться до того, как прибудет мистер Суэйн. Конечно, если вы не хотите встретиться с ним.
Хелен покачала головой:
– О боже, нет! Он наверняка приедет в экипаже, и с ним будут другие люди. Он никогда не ездит один. – В ее голосе звенело презрение к похитителю. Неожиданно ее осенило. – Где мы находимся?
– К югу от Таунтона.
– Таунтон? – Хелен встала, опустив пистолеты, и нахмурилась. – Земли Хедли, о которых они говорили, расположены где-то в Корнуолле. Я думала, он собирался отвезти меня туда.
Мартин кивнул. Принимая во внимание то, где они находились, такое объяснение выглядело весьма похожим на правду. Он огляделся вокруг, стараясь сориентироваться, потом протянул руки за пистолетами.
– Предлагаю вам удалиться незамедлительно. Моя коляска стоит на проселке за лесом. Я как раз проезжал мимо, когда услышал ваши крики.
– Слава Богу, что вы их услышали. – Хелен наконец-то одернула свои юбки. – Я почти не надеялась, что рядом есть какая-нибудь большая дорога.
Она подняла глаза на своего спасителя и заметила, что он разглядывает ее, хотя сумерки скрывали выражение его лица.
Мартин улыбнулся:
– Мне не хотелось бы лишать вас этой надежды, но до большой дороги не так близко. Я хотел проехать по проселку напрямик, чтобы выбраться на лондонскую дорогу до начала грозы.
– Вы едете в Лондон?
– Вообще-то да, – подтвердил Мартин. Нависавшие ветви деревьев закрывали небо, и он не мог определить, насколько близко подошли грозовые тучи. – Но для начала нам надо найти убежище на ночь.
Бросив вокруг последний взгляд, Мартин предложил Хелен руку.
Хелен поборола внезапно нахлынувшее волнение и оперлась на нее.
– Вас похитили из Лондона?
– Да. – Хелен не видела причины скрывать это. Однако этот вопрос напомнил ей о том, что следует быть осторожнее, пока она не узнает о своем спасителе больше.
Поглощенная тем, чтобы окончательно не испортить свое платье, пробираясь сквозь многочисленные ветви, преграждавшие ей путь, Хелен чувствовала, что к ней возвращается спокойная уверенность, с которой она обычно смотрела на окружающий мир. Твердая рука спасителя помогала ей преодолевать препятствия. Вежливое уважение, отличавшее его поведение, быстро рассеяло опасения Хелен, она ощутила себя в безопасности. Она с облегчением отметила, что его благородство не уступает его элегантности, и напряжение окончательно спало.
Когда они отошли достаточно далеко от поляны, Мартин решился удовлетворить свое стремительно растущее любопытство. На языке у него вертелся вопрос: кто она такая? Но его, несомненно, стоило оставить на потом. Он удовлетворился вопросом:
– Кто такой Хедли Суэйн?
– Фат, – последовал бескомпромиссный ответ.
– Вы и меня приняли за фата? – Даже грозившая им опасность не могла заставить Мартина отказаться от своих привычных манер, а природное обаяние было свойством его натуры.
Хелен повернула к нему голову и встретила его лукавый взгляд. У нее перехватило дыхание. На какое-то мгновение ее глаза встретились с глазами Мартина. Сердце успело сделать три удара, прежде чем ей отчаянным усилием удалось оторвать от них взгляд.
– Не забывайте, что я вас не видела.
В ответ на ее тихие слова Мартин рассмеялся:
– Ах да!
Поваленное дерево преградило им путь. Мартин отпустил ее, чтобы перешагнуть через ствол, а потом протянул ей руки. Хелен смотрела ему в лицо сквозь опущенные ресницы. Сильное, притягательное, загорелое лицо, с более резкими чертами, чем те, к которым она привыкла. Хелен не могла разобрать, какого цвета его глаза. Стараясь выглядеть спокойнее, чем ощущала себя на самом деле, она положила руки в его ладони и почувствовала, как сильные пальцы сомкнулись вокруг них. В груди возникло какое-то странное стеснение. Хелен посмотрела вниз, якобы чтобы не споткнуться о дерево, но на самом деле пытаясь за нахмуренными бровями скрыть внезапно возникший приступ нелепой слабости.
Заняв свое место рядом с ней, Мартин взглянул на ее склоненную голову и окончательно уверился в том, что дрожь ее пальцев не была плодом его разыгравшегося воображения. Имея весьма значительный опыт в тонкостях подобного рода игр, он искал подходящую тему, чтобы отвлечь ее от собственной персоны.
– Надеюсь, все перенесенные мытарства не причинили вам серьезного вреда?
Исполненная решимости скрыть свое волнение, Хелен отрицательно тряхнула головой:
– Нет, нисколько. Но это лишь потому, что им было приказано обращаться со мной бережно.
– Да, я слышал. И все же смею заметить, что вы совсем смешались от испуга.
Несмотря на смущение, вызванное его присутствием рядом с ней, Хелен засмеялась:
– О нет! Уверяю вас, я вовсе не такое беззащитное создание, как другие. – Она взглянула вверх и увидела, как черные брови спасителя приподнялись. В его взгляде читалось явное недоверие. Хелен улыбнулась еще шире. – Ладно, – согласилась она. – Признаю, что я слегка встревожилась, но, когда удостоверилась, что они обращаются со мной очень осторожно, я поняла, что у меня нет причин дрожать от страха за свою жизнь.
– Я спас амазонку.
Хелен пропустила это банальное замечание мимо ушей. Она рассмеялась и покачала головой, но не стала углубляться в эту тему.
Когда деревья поредели, она мысленно вернулась к тому положению, в котором оказалась, и с удивлением обнаружила, что, несмотря на возможность дальнейшего преследования со стороны похитителей, с легким сердцем воспринимает вновь сложившиеся обстоятельства. Сумерки совсем сгустились, она шла через лес одна с незнакомым джентльменом. И все же то, что она чувствовала, нельзя было назвать тревогой. Неожиданно у нее на губах мелькнула улыбка. С самого детства ее не посещало такое странное безрассудное настроение, такая бьющая ключом жизнерадостность, которая всегда сопутствовала ее самым отчаянным детским проказам. Почему она явилась сейчас, когда рядом с ней этот незнакомец? Хелен не знала, что и думать. Однако возбужденная дрожь, охватившая все ее существо, была слишком заметной, чтобы не обращать на нее внимания. Честно говоря, Хелен и не хотелось делать вид, что она ее не замечает. Ее жизнь уже очень долго была слишком серьезной, слишком обыденной. Небольшое приключение могло немного оживить унылую перспективу ее одинокого будущего.
Они быстрым шагом вышли из леса. В густых сумерках вырисовывался силуэт двухколесного экипажа, запряженного парой гнедых.
– Какие красавцы! – не удержавшись, воскликнула Хелен.
Вид лошадей и экипажа говорил о многом. Очевидно, ее спаситель был человеком состоятельным. Он, улыбаясь, оставил Хелен возле коляски и подошел к лошадям, успокаивающим движением погладил их морды.
Хелен осмотрела коляску, сомневаясь, что ее вечернее платье позволит ей, не нарушая приличий, взобраться на расположенное высоко над колесами сиденье. Она уже собралась попытаться преодолеть этот сложный подъем, когда пара сильных рук обхватила ее за талию и без труда подняла наверх.
Когда ее бережно усадили на сиденье, она залилась яркой краской.
– Э-э… благодарю вас. – Улыбка ее спасителя светилась нескрываемым озорством. Хелен сделала вид, что озабочена тем, чтобы расправить юбки, в то же время из-под ресниц наблюдая, как он отвязывает поводья.
Она знала, что весит не так уж много, и все же его забота заставляла чувствовать себя до смешного хрупкой. Дело было даже не в поразительной мощи его рук, обхвативших ее талию. Все дело было в том, с какой невероятной силой ее сжавшиеся в комок нервы ответили на эту краткую и вполне обыденную близость. Никогда в жизни Хелен не испытывала такого странного ощущения. Господи, да что же с ней происходит?
Ее спаситель запрыгнул на соседнее сиденье. Он сделал это с легкостью прирожденного атлета. Его движения оставляли впечатление сдерживаемой мощи, порожденной сочетанием утонченной элегантности и внушительных размеров. Сочетанием поистине чарующим. Хелен с готовностью признавала это.
Он взглянул на нее:
– Удобно?
Хелен кивнула. Этот простой вопрос рассеял последние опасения. Как полагала Хелен, ни один негодяй не стал бы интересоваться, удобно ли устроилась его жертва. Спаситель заставлял ее трепетать, но не пугал ее.
Капля дождя упала на руку Мартина, и он поспешил вскинуть поводья. Начинавшийся дождь отвлек его от мыслей о женщине, сидевшей рядом, и он сосредоточился на более практических материях. Близилась ночь, а с ней надвигалась непогода.
Мартин смерил спасенную им женщину оценивающим взглядом. Поднимая ее на сиденье, он как следует разглядел ее изящные щиколотки и ее вне всяких сомнений шелковое тонкое и изысканное платье. Более того, его опытный взгляд безошибочно определил, что, судя по его модному покрою, под ним скрывалась лишь тонкая шелковая рубашка. В лесу кроны деревьев еще позволяли сохраниться послеполуденному теплу, но теперь, когда они вышли на открытое место, температура заметно снизилась. Вырез платья Хелен был достаточно низким, что вызывало у Мартина безусловное одобрение. Крохотные рукава-фонарики сильно порвались и сползли с плеч. Даже при таком скудном освещении прозрачная бледность ее кожи бросалась в глаза. Она дрожала от холода.
– Простите мою дерзость, но почему на вас нет даже накидки?
Хелен задумчиво нахмурилась. Как много она могла открыть ему, ничего не опасаясь? Неосознанно вздернув подбородок, она рискнула сказать правду.
– Я была в Чэтем-Хаус на балу по случаю дня рождения леди Чэтем. Лакей принес мне записку, в которой меня просили выйти на крыльцо, чтобы встретиться… с одним из моих друзей.
Теперь, оглядываясь назад, Хелен понимала, что ей следовало быть более осторожной.
– В тогдашних… обстоятельствах это выглядело вполне оправданным, – пояснила она. – Однако на крыльце никого не оказалось. Во всяком случае, я так думала. Я подождала пару минут и уже собиралась вернуться назад, когда кто-то – думаю, один из тех двух мерзавцев – набросил мне на голову покрывало.
Хелен слегка поежилась, то ли от холода, то ли от воспоминаний об охватившем ее испуге.
– Они затащили меня в стоявший наготове экипаж. Было еще рано, и на подъездной аллее не было других карет. – Хелен перевела дух. – Вот поэтому я и оказалась без плаща.
– Понимаю. – Мартин прижал сапогом поводья и, потянувшись вниз, достал из-под сиденья свою аккуратно сложенную шинель. Встряхнув ее, он накинул шинель на открытые плечи своей спутницы, а потом взял в руки поводья. – Почему вы думаете, что за вашим похищением стоит Хедли Суэйн?
Хелен помрачнела. На самом деле теперь, когда она могла более трезво оценить происшествие, становилось ясно, что никаких твердых доказательств причастности Хедли к попытке похищения у нее нет.
Глядя на ее задумчивое лицо, Мартин удивленно поднял брови:
– Значит, ничего определенного, только ощущение?
Высокомерные нотки, скрывавшиеся в хрипловатом звуке его низкого голоса, заставили Хелен встрепенуться.
– Если бы вы видели, как вел себя Хедли в последнее время, вы бы в этом не усомнились.
Мартин усмехнулся ее запальчивому возражению и с большим сочувствием спросил:
– И как же он себя вел?
– Он постоянно преследовал меня, предлагая выйти за него замуж. Одному Господу известно, зачем он это делал.
Плотнее сжав губы, чтобы удержать готовый сорваться с языка ответ, Мартин выждал столько, сколько нужно, чтобы его голос мог снова звучать твердо, и задал еще один вопрос:
– А разве это не очевидно?
Поглощенная обдумыванием странностей в поведении Хедли Суэйна, Хелен отрицательно покачала головой:
– Конечно, не очевидно. – Внезапно она вспомнила, с кем разговаривает, и покраснела. Моля Бога, чтобы сумерки скрыли от него это обстоятельство, она торопливо продолжила: – Хедли не из тех, за кого выходят замуж, если вы понимаете, что я имею в виду.
Мартин скривил губы, но ничего не ответил.
От мысли о неправомерном поведении мистера Суэйна лоб Хелен слегка наморщился.
– К несчастью, я не понимаю, с чего он вдруг решил жениться на мне. Совсем не понимаю.
Дальше они ехали молча. Мартин следил за дорогой, Хелен погрузилась в свои мысли. Вокруг них лежали открытые пастбища, разделенные редкими живыми изгородями, и ни одного жилого дома. В голове Мартина неожиданно мелькнула мысль.
– Вы говорите, что были на балу, когда вас похитили? Значит, вы отсутствуете с прошлой ночи?
Хелен кивнула:
– Но я приехала в собственной карете, а большинство моих знакомых еще не вернулись в город.
– Ваш кучер наверняка поднял тревогу.
Хелен покачала головой:
– Не сразу. Я могла бы вернуться домой в каком-нибудь случайно подвернувшемся экипаже, а записка, посланная кучеру, могла потеряться в суете. Раньше такое уже случалось. До утра мои люди не могли быть уверены в том, что меня действительно похитили. – Она в задумчивости сдвинула брови. – Интересно, как они поступят?
Мартина это тоже заинтересовало, но по другим причинам. Вероятность того, что его примут за похитителя, и возможная необходимость последующих объяснений совершенно не привлекали его теперь, когда он едва успел ступить на землю Англии и должен был утвердить за собой репутацию добропорядочного человека.
– Ваше возвращение наверняка вызовет переполох.
– Мм. – Мысли Хелен переместились с туманных предположений о том, что происходит в Лондоне, к тому, кто сидел рядом с ней. Ее спаситель до сих пор так и не спросил, как ее зовут, и не изъявил желания представиться сам. Однако безрассудная отвага настолько прочно овладела Хелен, что это взаимное инкогнито ее вполне устраивало. Она чувствовала себя настолько спокойно и уверенно, что считала формальные представления совершенно необязательными.
С трудом справляясь с изрытой колеями и становившейся все хуже и хуже дорогой, Мартин пытался придумать какой-нибудь приемлемый способ узнать имя своей спутницы. Ситуация сложилась странная. Учитывая, что они не были представлены друг другу как положено, он не мог ожидать, что она захочет назвать свое имя. От попытки задать прямой вопрос Мартин отказался, надеясь, что она сделает это сама в благодарность за свое избавление. В противном случае как он сможет разыскать ее в Лондоне? Конечно, он должен был представиться сам, но позже, когда узнает о ней больше.
Капли дождя и раскаты, доносившиеся с запада, вернули мысли Мартина в более практическое русло.
Резвые лошади опасно натянули поводья. Он успокоил их, заставив аккуратно пройти крутой поворот. Слева возникли темные контуры сарая, стоявшего посреди поля и прикрытого с запада каштановой рощицей. Раскаты становились все громче. Небо озарила молния.
Мартин, поморщившись, направил лошадей на проселок, ведущий к сараю. Он бросил взгляд на свою спутницу, по-прежнему погруженную в свои мысли:
– Боюсь, то, что вы видите впереди, дорогая, станет нашим пристанищем на эту ночь. Ведь до ближайшего убежища отсюда еще несколько миль, а лошади боятся грозы.
Выйдя из задумчивости, Хелен посмотрела вперед. Завидев темные контуры строения, она представила себе перспективу провести там ночь в компании своего спасителя и неожиданно нашла ее весьма привлекательной.
– Меня это не смущает, – беспечно откликнулась она. – Уж если на мою долю выпало приключение, то для полноты картины стоит провести ночь в заброшенном сарае. Он ведь заброшенный, как вы думаете?
– В этих местах? Сомневаюсь. Я очень надеюсь, что там имеется сеновал со свежим сеном.
Так и оказалось. Мартин распряг лошадей, обтер их и как можно надежнее привязал в стойлах. К тому времени Хелен уже оценила тепло его толстой шинели. Запахнувшись в нее поглубже, она осмотрелась вокруг и обнаружила с одной стороны сарая колодец. Пока не пошел дождь, она поспешила набрать воды и наполнить все емкости, которые смогла найти. Напоив лошадей, Хелен ополоснула лицо, смывая накопившуюся за день пыль и грязь, и, лишь как следует освежившись, вспомнила, что у нее нет полотенца. Не успев открыть глаза, она вздрогнула, когда сзади раздался низкий смех. Хелен ощутила, как по коже вдруг побежали мурашки. Сильные пальцы коснулись ее руки, сунув в нее льняной платок. Хелен торопливо вытерла лицо и обернулась.
Мартин стоял в ярде от нее. Его губы были изогнуты в улыбке. Он нашел лампу и подвесил ее к лестнице, ведущей на сеновал. Мягкий свет падал на его волосы, черные кудри закрывали уши и спускались ниже на шею. Завораживающие глаза – теперь Хелен убедилась в том, что они серые, – не спеша разглядывали ее. У Хелен свело низ живота, глаза расширились. Он был красив. Невыносимо красив. Еще красивее, чем Хейзелмер. Хелен почувствовала, что ей трудно дышать. Проклятие! Ни один мужчина не имеет права быть таким красивым. Хелен с трудом удалось скрыть, какое впечатление он на нее произвел. Она присела в изящном поклоне:
– Премного благодарна вам, сэр, за ваш платок и за то, что вы спасли меня.
Легкая улыбка стала шире, придав его красивому лицу чрезвычайно чувственное выражение.
– Рад услужить вам, прекрасная Юнона.
На этот раз от звука его голоса по спине Хелен пробежал озноб. Юнона? Удивленная, она протянула ему платок, надеясь, что этот жест поможет скрыть ее внезапное смущение.
Забирая назад платок, Мартин позволил себе еще раз оглядеть ее, потом резко взял себя в руки. То, что перед ним стояла леди, не вызывало сомнения, и он намеревался вести себя как подобает джентльмену. Но, черт возьми! Мартин чувствовал, что, если она и дальше будет смотреть на него так, он может забыть о своей щепетильности.
Он плавно повернулся к корзине, стоявшей у стены:
– Там кукуруза. Если нам удастся смолоть хоть немного, мы сможем испечь лепешки на ужин.
Хелен нервно взглянула на облаченную в синий сюртук спину, потом с еще бóльшим сомнением перевела глаза на корзину с кукурузой. Разве из кукурузы делают лепешки?
– Я боюсь… – начала она, вынужденная признаться в своем невежестве.
Ее спаситель ответил лукавой улыбкой:
– Не беспокойтесь. Я знаю, как это делается. Идите сюда и помогите мне.
Ободренная его словами, Хелен двинулась вперед, готовая предложить любую посильную помощь. Оглядевшись вокруг, они отыскали два подходящих камня, один большой и плоский, другой поменьше, округлый, чтобы приспособить их как жернова. Продемонстрировав, что она освоила технологию, Хелен принялась за изготовление кукурузной муки, в то время как ее наставник развел прямо перед входом в сарай небольшой костер, укрытый от дождя навесом.
Время от времени небо с треском озаряли молнии, за которыми следовали оглушительные раскаты грома. Лошади тревожно поднимались на дыбы, но потом успокаивались. В сарае было сухо и уютно.
– Этого достаточно.
Хелен, сидевшая на куче соломы, подняла глаза и увидела, что наставник возвышается над ней с ведром в руке.
– Теперь добавим воды, чтобы сделать тесто.
Изо всех сил стараясь не отвлекаться от своего занятия, Мартин опустился на колени напротив нее и, окунув руки в воду, окропил ею муку. Хелен быстро уловила, как это делается, и вскоре перед ними лежал небольшой холмик мягкого теста. Хелен отнесла тесто к костерку, а Мартин притащил тяжелый камень.
Она видела, как он вымыл кусок старого железа и насухо вытер его сеном. Потом положил железо поперек костра, принес ведро с водой и капнул на раскаленную поверхность. С придирчивым видом Мартин проследил, как вода с шипением испарилась, и улыбнулся:
– Теперь пора. Главное, не дать ему перегреться.
Он уверенным движением положил два куска теста на железо и быстро расплющил их пальцами.
Хелен пододвинула к костру старый деревянный ящик.
– Где вы этому научились?
Мартин медленно улыбнулся:
– В одной из своих многочисленных прошлых жизней я был солдатом.
– На Пиренейском полуострове?
Мартин кивнул. Пока они готовили и поедали лепешки, он развлекал Хелен красочными, хотя и подвергшимися некоторой цензуре рассказами о своих армейских днях. Кульминацией вполне закономерно стало повествование о битве при Ватерлоо.
– После этого я вернулся… к своим делам.
Мартин встал и выпрямился. Снаружи их окутывала непроглядная черная ночь. Казалось, что на много миль вокруг нет ни одной живой души. Мартин криво усмехнулся. Оказаться заключенным в сарае наедине с этой прекрасной Юноной – какая благоприятная возможность для любовной близости. К несчастью, прекрасная Юнона была, несомненно, дамой благородного происхождения, да к тому же находилась под его защитой. Усмешка сменилась гримасой сожаления и исчезла с его лица, прежде чем Юнона успела ее заметить. Мартин протянул руку, чтобы помочь ей подняться:
– Пора спать. – Он решительно отмел свои любовные фантазии и наклонил голову в сторону лестницы. – Там наверху лежат пучки свежего сена. Спать будет достаточно мягко.
Хелен с готовностью пошла с ним. Все опасения, которые у нее возникли, за прошедшие часы бесследно растаяли. Она чувствовала себя в полной безопасности, ни на минуту не сомневаясь в том, что Мартин будет вести себя как должно. В этом приключении они стали своего рода друзьями.
От Мартина не укрылась симпатия, которую она к нему испытывала. Его спутница казалась ему какой-то странно трогательной, не похожей на тех женщин, которые ему обычно встречались. Протянув руку к лестнице, Мартин отцепил лампу.
– Я полезу первым. – Он улыбнулся. – Вы сможете подняться по лестнице сами?
Мысль о том, что ее потащат по лестнице, перекинув через плечо, как мешок с картошкой, не прельщала Хелен. Она осмотрела подъем и скинула с плеч шинель:
– Если вы возьмете это, я думаю, что справлюсь.
Мартин быстро поднялся наверх, прихватив шинель и лампу. Он держал лампу так, чтобы освещать Хелен путь. Подобрав юбки на одну сторону и стараясь не оступиться, она осторожно начала подниматься.
Мартин, глядевший на нее сверху, беззвучно сыпал проклятиями. Он думал, что, если он поднимется наверх, это будет более правильно, поскольку это избавит ее от возможной неловкости, связанной с тем, что ее лодыжки и икры могли оказаться на виду. Но то, на что он смотрел сейчас – великолепная сливочного цвета грудь во всей красе, едва прикрытая низким вырезом платья, – выглядело не менее соблазнительно. И ему предстояло провести рядом с этой женщиной ночь, не смея даже к ней прикоснуться?
Мартин стиснул зубы и заставил лицо принять подобающее выражение.
После того как Хелен благополучно поднялась наверх, он добрался до чердачного окна и приоткрыл его, пустив внутрь холодный ночной воздух и неверный лунный свет, пробивавшийся сквозь дождевые тучи. Загасив лампу, Мартин поставил ее на безопасное, освещенное луной место. Еще раньше он принес из коляски дорожное одеяло. Он расстелил на сене свою шинель и, взяв одеяло, протянул его своей спутнице:
– Вы можете лечь здесь. Укройтесь как следует, иначе замерзнете.
Хелен с благодарностью взяла одеяло, но, развернув его, поняла, что оно только одно.
– А как же вы? Разве вам не будет холодно?
Под покровом темноты Мартин скорчил гримасу. Он надеялся, что ночной воздух поможет ему остудить разыгравшееся воображение. Слишком хорошо осознавая направление своих мыслей и то, что голос может выдать его, он заставил себя придать ему большую непринужденность.
– Ночь на сеновале, заполненном сухим сеном, – ничто по сравнению с тяготами походной жизни. – С этими словами Мартин улегся на сено, вытянувшись во всю длину.
В тусклом свете луны Хелен увидела, как он улыбнулся ей. Она завернулась в одеяло и уютно устроилась на еще не успевшей остыть шинели.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Минут десять они лежали тихо. Мартин наблюдал через чердачное окно за облаками, наползавшими на луну. Потом снова во все небо сверкнула молния. Лошади негромко заржали, но снова успокоились. Он услышал, как его спутница беспокойно зашевелилась.
– Что случилось? Вы боитесь мышей?
– Мышей? – громко воскликнула Хелен и села прямо.
Мартин мысленно послал проклятие своему длинному языку.
– Не беспокойтесь насчет их.
– Не беспокоиться… вы, должно быть, шутите!
Хелен вздрогнула. Мартин ясно видел это в лучах лунного света, проникавшего через чердачное окно.
Закутавшись в одеяло, Хелен старалась побороть нарастающий ужас. Она сидела неподвижно, тяжело дыша, пока очередной удар грома не расколол ночное небо.
– Если хотите знать, я боюсь грозы. – Это признание, сделанное сквозь отбивающие дробь зубы, она произнесла голосом почти срывающимся на визг. – И еще мне холодно.
Мартин услышал в ее голосе жалобные нотки. Она по-настоящему испугалась. Черт! Гроза лишь набирала силу. Если он ничего не предпримет, чтобы успокоить ее, у нее, чего доброго, начнется истерика. Прикидывая, что безопаснее для здоровья, целомудренно провести ночь с прекрасной Юноной или оказаться на полях сражений в Испании, Мартин тяжело вздохнул и встал. Он гадал, можно ли отнести то, что он намеревался сделать, к разряду самоистязаний. Заснуть будет трудно, а может быть, и вовсе невозможно. Он подошел к тому месту, где, окаменев под одеялом, сидела женщина. Опустившись рядом с ней на шинель, Мартин обхватил ее плечи рукой и прижал к себе. Потом, не обращая внимания на ее смущенные протесты, положил ее рядом с собой, склонив ее голову себе на плечо, так что ее локоны щекотали ему подбородок.
– Теперь спите, – строго произнес он. – Мыши вас не потревожат, гроза не достанет, и вам будет тепло.
Застыв от ужаса, Хелен не смела шелохнуться в его объятиях. Боже правый, она не знала, чтó ее больше пугает, гроза или буря эмоций, захлестнувших ее. Никакой предшествующий опыт не подготовил Хелен к тому, что ей придется провести ночь в объятиях незнакомца. Но даже если бы звезды попадали с небес, она не смогла бы заставить себя покинуть это благословенное укрытие. Она была в безопасности. В безопасности от всего, что могло угрожать ей извне. Постепенно на Хелен снизошла уверенность в том, что и вблизи ей ничто не угрожает.
Эта уверенность медленно проникла во все уголки ее охваченного испугом и смущением сознания. Ее зажатые мышцы расслабились, из конечностей ушло напряжение. Мужчина, в объятиях которого она лежала, не шевелился и не издавал ни звука. Он дышал ровно и глубоко. Щека Хелен ощущала уверенное биение его сердца. Ей нечего бояться.
Хелен успокоилась.
Когда она, обмякнув, прильнула к нему, Мартин мысленно выругался, стараясь, чтобы ни один мускул не дрогнул.
– Спокойной ночи, – сонно вздохнула Хелен.
– Спокойной ночи, – деревянным голосом отозвался Мартин.
Однако Хелен все никак не засыпала. Гроза продолжала терзать окрестные поля, а в сарае все было тихо и спокойно. Мартин, который никак не мог отвлечься от теплого и бесконечно манящего тела, лежавшего рядом, чувствовал, как женщина вздрагивала при каждом ударе грома. После очередного, особенно сильного раската Хелен пробормотала:
– Я только что поняла, что даже не знаю вашего имени.
Эту маленькую ложь Хелен могла объяснить соображениями приличий. На самом деле она уже несколько часов гадала, как изловчиться, чтобы поделикатнее задать этот вопрос.
– Мартин Уиллисден к вашим услугам. – Несмотря на полыхавший в нем пожар, Мартину удалось улыбнуться. Он действительно был бы рад услужить ей любым способом.
– Уиллисден, – зевая, повторила Хелен. Вдруг ее глаза распахнулись сами собой. – О боже! Неужели вы Мартин Уиллисден? Новый граф Мертон? – Хелен повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо.
Ее восклицания позабавили Мартина.
– Боюсь, что так, – ответил он. Мартин опустил голову, но в темноте не мог разглядеть ее лица. – Судя по всему, молва обо мне бежит впереди меня.
– Молва о вас? – Хелен выдохнула. – Да будет вам известно, милостивый государь, что все старые девы уже две недели только о вас и говорят. Они просто умирают от нетерпения поскорее вас увидеть! Они думают: неужели эта паршивая овца, получив титул, собирается присоединиться к приличному обществу? Или он решил пренебречь всеми нами?
Мартин рассмеялся.
Хелен чувствовала, как смех сотрясает его грудь. Ее вдруг охватило желание протянуть руки и погладить ее, сплошь покрытую твердыми мускулами. Хелен решительно отвергла намерение, снова положив голову Мартину на плечо.
– Я не охотник до театральных эффектов. – Мартин немного подвинулся, чтобы ей было удобно. – С тех пор как я вернулся в Англию, у меня обнаружилось слишком много дел, которые нужно привести в порядок, чтобы я стал афишировать свое присутствие. Сейчас я возвращаюсь из своего родового поместья. Когда доберусь до Лондона, то, несомненно, присоединюсь ко всем общепринятым развлечениям.
– Общепринятым развлечениям? – эхом вторила ему Хелен. – Конечно. Могу себе представить.
– Неужели? – Не в силах сдержаться, Мартин повернулся к ней, но не смог увидеть ее лицо. Хотя он мог представить себе его – зеленые глаза с янтарными искорками под каштановыми бровями идеальной формы, прямой маленький нос и красивые полные губы, словно созданные для поцелуев. – Разве вы знаете, как развлекаются настоящие повесы?
Хелен с трудом удержалась, чтобы не сказать, что была замужем за одним из них.
– Более чем достаточно, – ответила она, полагая, что такой ответ вполне соответствует действительности. Она вдруг с удивлением подумала, что за странный разговор они ведут, и тихонько засмеялась. – Мне кажется, я должна обратить ваше внимание, что наша беседа становится совершенно неприличной. – Она произнесла эти слова без смущения и с легким сердцем, что вполне соответствовало ее настроению. Хелен прекрасно отдавала себе отчет в том, что сложившаяся ситуация выглядит в высшей степени неприличной, и тем не менее она казалась ей совершенно естественной и доставляла очевидное удовольствие.
С тихим вздохом Хелен пошевелилась, уютно устроившись рядом с ним.
Мартин стиснул зубы, стараясь не реагировать. Тихий смех, который он назвал бы смехом сирены, сорвался с ее губ.
– Я вдруг подумала, что ускользнула из рук одного фата, чтобы провести ночь в объятиях самого знаменитого ловеласа, которого когда-либо рождал Лондон. Возможно, из всего этого следует какая-нибудь мораль. – Она снова засмеялась и, к глубочайшему изумлению Мартина, заснула невинным сном младенца.
Мартин лежал неподвижно, глядя на грубые потолочные балки у себя над головой. Признание в том, что ей знакомы нравы повес и их забавы, показалось ему очень странным. Странным и интригующим. Прежде чем его воображение, так и рвавшееся на волю, завело его слишком далеко, Мартин решил отложить обдумывание этого странного заявления до лучших времен.
Он сосредоточил все свои усилия на том, чтобы заснуть. Сначала он попытался сделать вид, что никакой женщины рядом нет. Это оказалось невыполнимым. Потом попробовал думать о своей бывшей любовнице, мулатке Эрике. Это тоже не сработало. Каким-то непонятным образом темные кудри Эрики и ее кофейного цвета кожа обернулись золотыми локонами и соблазнительными изгибами белого тела. Вместо маленькой с темными сосками груди Эрики перед глазами Мартина возникли более полные белые груди с едва различимыми розоватыми ореолами вокруг сосков. Его опытному глазу ничего не стоило дорисовать то, что скрывало шелковое платье, и этот образ стал настоящей пыткой для его сознания. В конце концов, поклявшись во что бы то ни стало узнать имя прекрасной Юноны и уложить ее в постель, как только она будет возвращена в свой дом и больше не будет находиться под его опекой, Мартин заставил себя не думать ни о чем.
Еще через час ему удалось забыться беспокойным сном.