По расчетам пилотов, дорога до Данагота должна была занять тринадцать суток. Пассажиры провели это время по-разному.
Горн, несмотря на свойственную его возрасту самонадеянность, решил, что дополнительная подготовка не повредит – все тринадцать дней принц провел в спортзале, до седьмого пота отрабатывая удары, уклоны, выпады, броски, уколы и защиты. Неизвестно, смог ли он таким образом восстановить физическую форму, но от душевных переживаний избавился наверняка. У него не оставалось ни одной свободной минуты, когда можно было бы подвергнуться атаке тяжелых мыслей. Юноша каждый день изматывал себя до такой степени, что валился в постель практически без сознания.
Латорон все время был рядом. Понимая, что дай богатырю волю – и телохранитель не оставит его в покое, пытаясь отговорить подопечного от позорного, на его взгляд, выступления на арене, принц решил занять не только себя, но и своего офицера. Он подключил опытного солдата к своей тренировке, заставил его сражаться то на стороне инструкторов-голограмм, то против них. Таким образом юноша не только избавился от нравоучений и вздохов воспитателя, но и получил в тренировках важный случайный элемент, называемый учителями «человеческий фактор» – непредсказуемое поведение живого организма все же имело свои особенности в сравнении с псевдослучайной логикой автомата для единоборств…
Хонтеана никто не видел и не слышал. Монах оказался настолько самодостаточной личностью, что все тринадцать дней довольствовался обществом самого себя, ни разу не обратившись к Мозгу с просьбой развлечь его голографическим фильмом, информационным роликом или музыкальным шедевром. Все тринадцать дней отшельник молча думал о чем-то заоблачном, неподвижно сидя на коленях в центре своей круглой каюты.
Наконец утром четырнадцатого дня капитан доложил принцу, что входит в пограничную зону Эвтэрова Кольца. Горн сразу же прервал тренировки, чтобы успеть привести себя и мысли в порядок. Латорон получил приказ заняться сбором информации и соблюдением всех необходимых формальностей.
Через какое-то время принц и телохранитель вновь встретились. Горн вышагивал по своему кабинету, в нетерпении поглядывая на разрастающуюся на стене-экране незнакомую красного цвета планету. Латорон пришел с новостями.
– Правила изменились, – с озабоченным видом сообщил офицер. – Каждый участник должен представлять себя сам.
– Какая мне разница? – не понял принц.
– Вы не сможете взять с собой эскорт, необходимый для обеспечения вашей безопасности.
– Почему?
– Вне зависимости от происхождения каждый воин получает равные шансы. Сопровождать воина может только его личный тренер.
– Хорошо. Тогда я и Хонтеан.
Офицер всерьез испугался.
– Ваше высочество! – простонал он. – Данагот – не самый спокойный мир! Сюда слетаются авантюристы со всей галактики! Корабли приходят и уходят, а местные службы не в силах проверить всех… Я не отпущу вас одного!
– Перестань! – Горн недовольно поморщился. – Я иду рисковать жизнью, сражаясь с лучшими безродными в равной схватке и равным оружием, а ты толкуешь о каких-то проходимцах, которые подвернутся нам по дороге? Самому не смешно?
– Мой долг оберегать вас!
– Ты последуешь за мной до тех пор, пока будет можно. Потом ты меня оставишь. Устраивает?
– Я смогу наблюдать за вами только из зала. А зрительный зал изолирован от арены. Чтобы прийти к вам на помощь…
– Я достаточно взрослый, Латорон!
– На Данаготе запрещено ношение огнестрельного оружия – только клинки из самой обычной стали. В зрительном зале мы станем беспомощными наблюдателями!
– Ты предлагаешь мне вообще не приземляться на Данаготе? – спросил принц.
– Да, да, ваше высочество! Есть много других миров. Раз вы решили попробовать свои силы, мы обязательно подыщем для вас что-нибудь более достойное и безопасное! Я рассказывал вам о Данаготе, потому что бывал здесь, но уверен, что…
– Оставим! Я буду драться здесь и сейчас! Скажи, ты подобрал мне противника?
– Вы пожелали выбрать самого сильного из всех, кто подал заявки…
– Латорон, я знаю, что я пожелал! Ну?!
– Вы просили, чтобы я отыскал Мастера…
– Мастера, но не Избранного. К сожалению, настоящий Мастер не будет тратить время по задворкам галактики… Так ты нашел?
– Его имя Кургал. Ему сто тридцать семь лет, из которых не менее ста прошли на аренах космоса. Он – профессиональный боец. Из всех гостей планеты у этого человека самый высокий рейтинг. Кургал выйдет на арену завтра, а для Данагота его выход – настоящее событие. Вся планета готовится к прямой трансляции этого поединка.
Принц удовлетворенно потер руки:
– Превосходно, Латорон! Спасибо!
На лбу у офицера выступил пот.
– Ваше высочество, это не все. Дело в том, что… Кургал не станет сражаться с вами.
Принц замер от неожиданности:
– Это еще почему?!
– Рейтинг. Боец такого уровня не захочет сражаться с человеком без послужного списка. Вы ведь не хотите объявить, что вы принц?
– Я заплачу столько, сколько потребуется!
– Деньги здесь не помогут. Если у вас не будет документов, говорящих о вашем опыте и мастерстве, ничего не получится. Никто не допустит новичка до поединка планетарного уровня.
Принц вздохнул, недовольно взирая на своего опекуна:
– Латорон! Тебе все нужно сказать прямым текстом? Мне все равно как – я буду драться с лучшим бойцом Данагота! Подделайте документы! Пусть у меня появится этот… послужной список!
– Но… Вы ведь на самом деле так молоды…
– Кто об этом узнает? – Горн улыбнулся, восприняв напоминание о своем юном возрасте как похвалу: совсем молодой, он намеревался управиться с теми, кто напрасно кичится опытом и зрелостью. – Хорошо, дайте мне тридцать семь лет – на сотню меньше, чем у Кургала. Я молодой, но я Мастер.
– А если по базе пробьют биокод?
– По какой базе? По базе Данагота? Ты думаешь, они угадают во мне наследника одного из правящих домов космоса? Я инопланетянин – это все, что они могут знать. У них есть список разыскиваемых преступников, есть биокоды людей, однажды проходивших досмотр, но никак не картотека на каждое живое существо в галактике! Такой просто не существует!
– Но если мы подделаем документы, для всех служб Данагота вы превратитесь в простолюдина! К вам станут обращаться неподобающим образом! Что, если будет нужно, а мы не сможем вмешаться?
– Прекрати, Латорон! Это же само собою понятно: я потерплю! Один день – один поединок. Потом можешь забыть о своих тревогах. Обещаю, мы покинем этот мир навсегда.
– Один поединок? Чтобы выйти против Кургала, вам нужно будет победить еще двух бойцов. Как и самому Кургалу.
– А эти четверо тоже профессионалы?
– Не четверо. С Кургалом и вами, если вас примут, бойцов будет восемь – четыре пары. Победившие в первом поединке сходятся во втором, победившие во втором – в третьем, финальном. Профессионалы все до единого. Теоретически в финал может выйти любой из них, но у Кургала самый высокий рейтинг.
– Так даже лучше. Битва не насмерть?
Офицер даже вздрогнул от подобного предположения.
– Разумеется, нет! Победа присуждается по сумме баллов… Но ваше высочество, я все же очень советую вам одуматься! Этот Хонтеан…
– Думает так же.
Принц и офицер в изумлении обернулись – оба не слышали, как вошел Жрец Времени. Старик стоял у дверей, каким-то недобрым взглядом смотрел на приближающийся Данагот, изображение которого величественно краснело на стене, и нервно барабанил пальцами правой руки по плечу левой.
– Что ты сказал? – изумился Горн.
– Я поддерживаю Латорона: мне не нравится этот мир.
– Вот как? – Горн сделал большие глаза, закипая в одно мгновение. – Ты идешь на попятную?! Ты уже не веришь в мою победу?! Ты врал мне, утверждая, что всесилен?!
Монах покачал головой:
– Я говорил, что твои желания исполнятся. Я не утверждал, что они пойдут тебе на пользу.
– Так я смогу победить на арене или нет?! – закричал принц.
Монах никак не отреагировал на крик, он всматривался в разрастающуюся планету.
– Ты победишь…
– А если победа будет за мной, стану я затем королем Инкрустара?
– Станешь…
– Отлично! – Горн не хотел больше продолжать разговор, который выводил его из себя. – Это все, что я хотел знать! Латорон, готовь документы! Хонтеан, изучи обязанности тренера; мне нужно, чтобы ты все время был рядом! Все! Больше никаких доводов! Оставьте меня одного!
Посадка на космодроме «Ценон» одноименного мегаполиса заняла гораздо больше времени, чем планировали путешественники. Чтобы приземлиться, требовалось получить у портовых служб разрешение и координаты посадочной зоны, а портовики явно не успевали рассортировать поток прибывающей и убывающей техники. Космическое пространство вокруг Данагота кишело кораблями всех размеров и форм, как цветочный луг насекомыми. Капитану галеона предложили ждать, а ожидание затянулось на четыре часа.
По приказу принца, опасавшегося, что его планы сорвутся из-за непредвиденного промедления, Латорон использовал паузу, чтобы связаться с ассоциацией и сделать предварительную заявку на участие своего кандидата в завтрашних состязаниях. Оказалось, что заявок и без того подано больше, чем допускалось правилами, – более двадцати человек претендовали на каждое место.
Заявку все-таки приняли, но вероятность, что из двадцати человек выберут именно его, никому не известного парня из Королевства Веридор, с выдуманным списком побед, которых никогда не было, показалась Горну настолько ничтожной, что юноша начал всерьез задумываться, не явиться ли ему под настоящим именем и титулом.
– Тебя выберут, – равнодушно взирая, как юноша не находит себе места, сообщил Хонтеан.
– Откуда ты знаешь? – Горн помнил, кому задает вопрос, но боялся радоваться первому же обещанию.
– Тому много причин. Основная – ты идешь по нужной дороге. Верь в завтрашнюю победу, остальное приложится.
– Но как же ты сделаешь, чтобы меня заметили?
– Тебя уже заметили – ты прибыл последним. Даже с твоим вымышленным возрастом, делающим тебя вдвое старше, ты самый молодой и самый дерзкий из претендентов. А самое главное – в тебе есть что-то, что заставит приемную комиссию задуматься и присмотреться. Это что-то – рука Провидения, которая уже сейчас ведет тебя к завтрашнему событию. Люди уже подсознательно видят тебя героем завтрашних новостей, потому что завтра ты и в самом деле станешь героем… Как правило, мы не сопротивляемся неосознанному предчувствию того, что вскоре случится, – нам кажется, что решение исходит от нас, а подталкивает к нему не Провидение, а опыт и интуиция.
– Я бы на чудеса не рассчитывал! – недоверчиво скривившись, посоветовал Латорон.
Хонтеан только пожал плечами:
– Как хотите, время покажет.
Латорон отобрал десять самых крепких парней, переодел их в гражданские костюмы и вооружил резиновыми шестами со встроенными внутрь шокерами. Эти десять солдат, плюс сам Латорон, должны были сопровождать принца до гостиницы, где планировалось провести ночь, а затем до Дворца Славы, где им предстояло раствориться в толпе и превратиться в неистовых болельщиков – вот максимальные меры безопасности, не которые согласился его высочество. Горн, Хонтеан и Латорон оделись по местной моде и превратились в горожан среднего уровня достатка.
Группой в тринадцать человек они сошли по трапу галеона на шумящий, светящийся голографическими указателями, глупыми рекламными вывесками и бегущими дорожками вечерний космодром Ценона, чтобы затем вызвать самое обыкновенное городское такси и отправиться на нем в ближайший ко Дворцу Славы отель, где Латорон заранее забронировал несколько простых номеров, заплатив за них втрое больше, чем они того стоили.
Такси оказалось аккуратным сигарообразным летательным средством с удобными креслами и приятной музыкой, а вот панорама за стеклами машины произвела на гостей не самое лучшее впечатление: динамика этого сумасшедшего, светящегося, гремящего, снующего и мчащегося во все стороны мегаполиса показалась чрезмерной даже горячему Горну; отшельник же Хонтеан предпочел и вовсе закрыть глаза, чтобы уберечься от головокружения. Латорон нервничал, сознавая, что сделал большую глупость, проболтавшись его высочеству о планете турниров. И лишь солдаты в соответствии с полученными указаниями притворялись, что не замечают движения снаружи, и занимались своими делами: играли в карманные приставки, читали проецируемые на стены спортивные новости, насвистывали под нос, дремали или задумчиво грызли ногти…
– Мне здесь не нравится, – не открывая глаз, повторил свой прежний вывод монах.
– Почему же?
На этот раз принц заинтересовался – ему не перечили, а значит, он мог выслушать мнение монаха спокойно.
– Здесь Хамовники. Это их планета.
Юноша улыбнулся.
– Исключено. Данагот слишком шумный для степенных служителей.
– В воздухе напряжение, – объяснил монах. – Здесь играют судьбами, как разменной монетой. Либо здесь Хамовники, либо кто-то из моих единоверцев. Второе менее вероятно.
– А мне это не помешает?
– Тебе – нет. Мне – возможно.
Юноша посмотрел вопросительно, но монах не захотел вдаваться в подробности.
Отель оказался достаточно экзотическим зданием – небоскреб с треугольной крышей, которую поддерживали тянущиеся от самой земли колонны. Со сто семидесятого этажа, где располагались снятые Латороном покои, открывался прекрасный вид на общественную часть города и непосредственно на сам Дворец – большое цилиндрическое строение, «сложенное» из полированных стальных колец и светящееся в промежутках между кольцами красивым голубым сиянием. Огромная голографическая вывеска в воздухе над дворцом информировала пролетающие мимо катера о грандиозном шоу «восьми лучших из лучших»…
Обычные «дешевые» номера между тем изобиловали всевозможными техническими новинками из области бытовых услуг.
Горн опустился в массажное кресло, приказал бару «изобразить» бокал апельсинового фреша, вызвал на огромное, во всю наружную стену, стекло обзор наиболее живописных видов Ценона и, блаженно улыбаясь, пошутил, что никогда больше не станет бронировать себе люксов.
Латорон расставил восемь парней в коридоре и на этажах – в местах, где те не слишком мозолили глаза прочим посетителям. Двоих поставил с внутренней стороны дверей номера Его Высочества, а сам отправился на балкон, где разместился на стуле, намереваясь провести так всю ночь, опрашивая по связи подчиненных и поглядывая на экран своего карманного биорадара.
Хонтеан отправился в соседний номер и до утра ничем не напомнил о своем существовании.
В семь часов утра ожил факсовый аппарат – на стол выпали два новеньких приглашения с тиснением и магнитным кодом, защищающим от подделок. Горн проснулся за миг до этого, разбуженный предчувствием некой радостной новости.
– Он был прав! – заорал юноша, подхватывая со стола цветные полимерные карточки. – Меня выбрали!
Ворвавшийся на шум Латорон с расстроенным видом покачал головой – он до последнего надеялся, что у Хонтеана ничего не получится.
– Бой в одиннадцать! – прочитал принц. – Осталось не так много времени!
Вместо еды, которая наполнила бы желудок тяжестью, а значит, сделала бы тело слабее, Горн «позавтракал» внутривенной инъекцией. За десять минут размяв мышцы, он потратил более получаса на «оживление» мыслей – на специально разработанную для людей действия зарядку сознания. Еще полчаса у него ушло на водные процедуры.
Закончив с туалетом, Горн решил, что пора звать Хонтеана и отправляться на поединок. Хонтеан пришел абсолютно таким же спокойным и пугающе бледным, каким был вчера, – словно не ложился спать вовсе.
– У тебя будут для меня наставления? – бодро спросил принц.
– Только одно: помни кубики!
– А для меня? – неприязненно сверкнув глазами, пробубнил Латорон.
– Для тебя? Не волнуйся о том, что выше твоего понимания!
Они шли втроем: Горн, Латорон и Хонтеан. Десять солдат следовали тем же маршрутом, но на некотором расстоянии, рассредоточившись и всячески скрывая, что следят за троицей, безопасность которой сейчас обеспечивали.
Солнца видно не было, но красное небо буквально слепило глаза.
Вокруг Дворца Славы уже собирались воздушные катера и наземные машины горожан. Людей пока было немного, они топтались на месте или прогуливались, переглядываясь и обмениваясь мнениями об участниках, списки и голографические изображения которых уже красовались на рекламных экранах.
Приглашения послужили Хонтеану и Горну пропусками. Особой строгости здесь не требовалось – честь стать героями сегодняшнего мероприятия оплачивалась поломанными ребрами, лопнувшими сухожилиями, колотыми и рублеными ранами. Только глупец мог попытаться встать на место тех лучших, кого отобрала судейская комиссия. Он выбыл бы в первом раунде, пострадав и не получив ни славы, ни денег. Латорону и его людям пришлось остаться на улице в ожидании, пока начнут впускать зрителей.
Внутри Дворца господствовали современные дизайнерские решения, воплощенные в новейших и дорогих материалах. Холодный блеск благородных сталей поручней и лифтов, потустороннее свечение полимерных камней колонн, кажущаяся глубокой полупрозрачность темного цвета стен…
Едва Горн и Хонтеан ступили под высокие своды здания, к ним устремилась группа из нескольких дородных мужчин в черных фраках и двух десятков красивых, сексуально одетых и улыбающихся женщин. Принцу предложили подписать ряд документов, где в основном заверялось, что он ознакомлен с правилами турнира и снимает с организаторов мероприятия всякую ответственность за свою жизнь и здоровье.
– За какой приз вы намерены бороться? – спросили у Горна женщины.
– Я должен определиться заранее? – удивился принц.
– Нет, но, если вы верно предскажете результат, ваша ставка удвоится!
– Какая ставка?
– Вы пришли сюда, не зная о призовом фонде?
– Мне все равно, какой у вас фонд. Я пришел за победой!
Люди почтительно расступились, пропуская гостей в комнаты для участников.
– Красиво сказал, – лишенным эмоций голосом сообщил Хонтеан. – Пресса такое любит.
Юноша поморщился, оглядываясь:
– Прав был Латорон. Они сражаются из-за денег! Эти безродные позорят своей грязной забавой благородный обычай!
– Ты и в самом деле считаешь, что физически отличаешься от тех, кто не рожден королевами и королями? Не надейся, что эти «безродные» сдадутся от одного твоего величавого вида! Готовься к равному бою!
– Как раз то, что мне нужно! – заявил Горн.
Зал для поединков представлял собой круглую арену, окруженную амфитеатром расположенными сиденьями для простых зрителей и лоджиями для гостей с достатком, которые обслуживали официанты. От зрителей бойцов отделяло стекло, которое помимо защиты одних от других проецировало вид на арену таким образом, что на любом месте в зрительном зале происходящее внизу действо смотрелось так же, как из первого, лучшего и ближайшего ряда трибун.
Комнаты для участников находились ниже уровня амфитеатра, но одной псевдопрозрачной стеной выходили на арену, позволяя ожидающим своей очереди бойцам следить за успехами своих конкурентов. В комнатах имелось все необходимое для подготовки к поединку и отдыха в перерывах между сражениями: массажные ложи; релаксационные ванны; автоматы для отработки ударов; видеоаппаратура для просмотра записи сражения и поиска допущенных в нем ошибок; медицинские синтезаторы; гардеробная, которая была заполнена прорезиненными костюмами, стилизованными под древние латы; оружейная с намеренно плохо заточенными мечами разного веса и формы.
Горн выбрал легкий прямой клинок, похожий на его собственный, оставленный на галеоне, и сделал несколько взмахов правой, затем левой рукой, привыкая к оружию.
– Как у них тут все… продумано, – презрительно оглядываясь, пробормотал принц.
– Избавься от чувства превосходства – это лишнее, – посоветовал Хонтеан. – Не думай. Ложись в массажное кресло и разогрей мышцы!
Горн послушался.
– Ты сам держал в руках меч? – спросил он, когда силовые поля массажёра заставили сокращаться сразу все мышцы его тела.
– Я давно живу, – уклонился от ответа Хонтеан. – А у тебя этот бой – первый?
Горн фыркнул:
– Я Мастер Зеленого Клинка!
– Но с людьми ты не дрался?
– Нет, но…
– Тогда имей в виду: разница между человеком и автоматом в том, что люди способны почувствовать прикосновение Провидения, а автоматы всего лишь отрабатывают видимую сторону ситуации. По беспричинному беспокойству, по предчувствию чего-то плохого, по непонятной, неожиданной потере веры в успех человек может заметить, что некая сила старается изменить ход событий, до сих пор складывавшихся в его пользу. Человек способен интуитивно воспротивиться готовящемуся удару судьбы, мобилизовать и использовать свои внутренние резервы…
– Но ты ведь этого не допустишь?
– Этого не допустишь ты, я лишь помогу.
Через час зрительный зал начал заполняться посетителями. На арене появились танцовщицы – юные красотки в бикини. Они так ритмично и грациозно двигались в такт быстрой музыке, что едва не заставили принца забыть, где он и зачем он здесь. У юного воина кровь закипела в жилах, а голова закружилась от непонятной сознанию радости…
Время шло, ряды заполнялись, танцовщицы менялись, ускорялась или утихала мелодия…
Наконец голограммы на стене дали понять Горну, что пора выбираться из сладких объятий массажной ложи и подобрать для себя форму. Все костюмы оказались новенькими, безразмерными, с возможностью автоматически подтягиваться по габаритам владельца. Горн выбрал зеленый – с намеком на цвет меча, которым хотел бы, но не имел шанса похвастаться. Даже несмотря на отвращение к карнавалу, в котором участвовал, юноша вынужден был признать, что синтетические, упругие «латы» не только удачно смотрятся на его статной фигуре, но совсем не стесняют движений и хорошо защищают там, где это было наиболее кстати.
В комнате появился мужчина в строгом белом костюме.
– Вы готовы? – с поклоном поинтересовался гость.
– Думаю, да, – кивнул принц.
– Что-нибудь пожелаете?
– Нет, все в порядке.
– Ваш выход через десять минут. Вы сражаетесь первым.
Мужчина вышел, а Горн встряхнулся, радуясь, что ждать осталось совсем недолго.
– Как думаешь, почему я иду первым? – спросил принц у монаха. – Уважение?
Вместо того чтобы поддержать добрым словом, Хонтеан усмехнулся:
– Наоборот – о тебе никогда не слышали. Хотят отсеять в первом же поединке.
– Ты так чувствуешь или думаешь?
Самолюбие Горна было уязвлено.
– Так думаю.
Танцовщицы покинули арену, а на стене в комнате Горна появились голографические иллюстрации, описывающие основные законы турнира. Кроме всего прочего в них говорилось, после какого сигнала участник должен проследовать на арену, а после какого – считать бой законченным. Тренеру полагалось смотреть из комнаты, но предоставлялась возможность выйти на связь с судейской коллегией.
Голограммы пропали, завыли трубы, стена распалась, открывая золоченую лесенку, ведущую на этаж выше, на уровень арены. Горн вздохнул и шагнул на бегущие вверх ступеньки.