Моргает и отпускает ручку, затем делает шаг назад, отворачивается и стремительно уходит вглубь ресторана, растворяясь в его недрах.
– Ах, – из меня вырывается сдавленный вздох, я не заметила, что все это время стояла, задержав дыхание.
Опускаю глаза, и на сухой асфальт падает несколько крупных соленых капель, мгновенно затемняя в местах соприкосновения светло–серую поверхность.
Я оказалась недостойна даже короткого разговора, не говоря уже о честности. Демид только что растоптал меня, как засохшую грязь на своем ботинке, на ручную очистку которой не хочется тратить время, ведь можно взять и стереть налипшее о твердую поверхность.
– Девушка, вы машину заказывали?
Из оцепенения меня вырывает водитель такси, остановившийся прямо возле меня.
– Кхе–кхе, – прочищаю горло и одним быстрым движением вытираю глаза, – все верно, я. Поехали.
Решительно открываю дверь автомобиля и забираюсь внутрь. Еще немного и я окажусь дома.
Ох, дом… Мы его делили напополам с Волчанским, и теперь я понятия не имею, что будет дальше. Меня лишили права голоса даже в этом организационном вопросе, касающимся двоих, поставили на одну линию с мебелью, надоела – купили новую. А старую необязательно оповещать. Пусть пока постоит на своем месте, чуть позже можно будет отнести в подвал или на свалку, как руки дойдут.
– Приехали, – негромко оповещает водитель, заметив, что я сижу, смотрю в окно, но словно ничего не вижу перед собой.
– Хорошо, спасибо, – отмираю и берусь за ручку.
Обратный путь оказался дороже на двадцать процентов, агрегаторы такси, не стесняясь, накручивают суммы на поздний вечер, им все равно, что с прошлой моей поездки прошло максимум сорок минут. Но я совсем не жалею потраченных средств, пусть их у меня немного, и больше некому меня страховать, но это стоило того. Я должна была убедиться в том, что о меня вытерли ноги, да еще так мастерски.
Я теперь, наверное, никогда не смогу довериться мужчине, только не после такого. Пусть такие, как Демид, – не все мужчины поголовно, но наверняка на свете еще достаточно парней, способных год или около того притворяться любящими, а по окончании срока утилизировать девушку, молча оставив одну и выбрав себе более выгодную новую партию.
Захожу в квартиру и смотрю на помещение свежими глазами. Квартира не принадлежит Демиду и уж тем более не принадлежит мне. Демид ее снимал. Я вообще в этом большом городе практически никто, примерно как надоедливая мелкая мошка. Все что–то трепыхаюсь, двигаюсь, пытаясь найти свое место в экосистеме, но приходит большой человек и убивает меня одним легким движением руки.
Завтра с утра придется звонить хозяйке квартиры, мне не потянуть аренду, даже если я перестану есть и ограничусь имеющимся набором одежды и обуви. Или не торопиться до конца месяца, едва ли я сегодня могу здраво решать, как жить дальше.
Кстати, по поводу одежды и обуви…
Захожу в комнату, гордо именуемую спальней, и понимаю, что спать одной на просторной кровати будет странно. Главное, не потонуть в тоске и жалости к себе, если мой мозг решит подкидывать мне воспоминания о тех временах, когда мы с Демидом были по–настоящему вместе. Открываю большой платяной шкаф и вглядываюсь в висящую справа одежду, прищуриваясь, как будто вижу ее в первый раз.
Стоп. А где еще часть одежды? Была ведь еще в прошлые выходные! Или я ошиблась? Не мог же кто–то забрать вещи, пока я была на работе? Или мог?
– Какая же я дура, – тихо произношу, прикасаясь к голубой рубашке Демида, – он оставил квартире только то, что считал домашним, и свои спортивные костюмы.
В общей массе рядом с моей одеждой создается такое впечатление, что человек не исчез, что вернется, как минимум, забрать остатки своего гардероба, но на самом деле все не так. На самом деле мне оставили, по сути, ненужные тряпки.
– Зачем же кольцо и сообщения? Зачем? – вопрошаю шкаф.
«У нас в институте у некоторых ребят были жестокие розыгрыши, тебе повезло, что мои одногруппники не успели заметить тебя. Больше всего на свете им нравилось разводить красивых неместных девушек, верящих в любовь. И поверь, просто развести на близость было самым безобидным», – всплывают у меня в голове слова Демида о его бытности студентом…