«Только развитие кредитного хозяйства может вызвать потребность в создании тех норм материального и процессуального права, которые в своей совокупности образуют конкурсное право в современном его значении, то есть совокупность юридических норм, разрешающих стечение требований на имущество, недостаточное для полного их удовлетворения».
Процесс развития современных отношений в сфере финансов как комплексного экономико-правового явления неразрывно связан с моделью регулирования экономических отношений в условиях нарушения порядка исполнения должниками денежных обязательств перед его кредиторами[1].
В настоящее время экономические отношения имеют сложную структуру и представляют комплексный социально-экономический институт, определяющий динамику развития общества и систему императивных вменений должников для выполнения требований их кредиторов[2].
Следует учитывать, что современная финансово-экономическая система представляет собой фактор, влияющий как на развитие общества в целом, так и на условия существования всех его членов, а сам процесс развития любой хозяйственной (экономической) системы представляет собой довольно сложный и многоуровневый процесс, который совершается на основе аккумулирования исходных факторов деятельности, постановки проблемы, определения точек безубыточности хозяйственной деятельности, выявления системных сбоев в обязательственных отношениях. Следствием этого является процесс формирования, зарождения, развертывания и разрешения объективных противоречий между должниками и их неоплатными кредиторами[3]. Современная финансовоэкономическая деятельность невозможна без экономических конфликтов, постоянно возникающих между участниками обязательственных отношений. Существенное усложнение и увеличение интенсивности хозяйственной деятельности, влияние на неё системных ограничений, связанных, к примеру, с угрозами распространения COVD-19, делает проблему позитивного регулирования экономических конфликтов и противоречий все более актуальной и востребованной современным обществом.
При этом следует учитывать, что современный процесс формирования правового режима функционирования и регулирования экономических отношений через разрешение противоречий между должником, с одной стороны, и его кредиторами, с другой стороны, с целью позитивного разрешения конфликтов в обществе и защиты публичных отношений стал возможным после исторической замены доктринальных взглядов на механизм взыскания с должника просроченной денежной задолженности.
Для теоретического анализа правовой природы данных механизмов следует обратить внимание на ряд исторических аспектов изначального возникновения и развития отношений между должником и его кредиторами, а также вопросов их законодательного регулирования.
Так, изначально развитие института денежных ссуд пришлось на эпоху рабовладельческих обществ, предполагавших превращение человека в говорящую вещь (раба)[4]. При данных условиях ничего не могло казаться более естественным, чем непосредственное привлечение личности должника к ответственности перед кредитором[5].
Законы Хаммурапи, или Кодекс Хаммурапи (XVIII век до н. э., Вавилон) достаточно подробно регламентировали сферу заёмных отношений и, скорее всего, считались по тем временам достаточно мягкими по отношению к должникам[6]. Это проявлялось в том, что они пытались несколько смягчить закабаление свободных граждан, способных быть воинами или землевладельцами. В Законах Хаммурапи была зафиксирована уважительная причина для невозвращения долга, правда, только одна – военные действия. Кроме того, к основаниям для неуплаты долга и процентов относились также стихийные бедствия, уничтожавшие урожай, например, засуха или наводнение[7]. Корме того, в Законах Хаммурапи также устанавливались предельные процентные ставки, которые должен был уплатить заемщик за ссуду серебра или зерна, – 20 %. Однако, на практике данное положение зачастую нарушалось, и более общеупотребительной ставкой за ссуду зерна являлась треть. В частности, Законы Хаммурапи запрещали заимодателю без согласия хозяина и без решения суда присваивать имущество должника с целью возмещения ссуды. Однако предусматривалась отработка должником или членами его семьи денежного займа в хозяйстве ростовщика. При этом общая продолжительность работы заложника (лица, отрабатывающего долг) у кредитора ограничивалась тремя годами, по истечении указанного срока заложник считался отработавшим долг независимо от его размера. Определялось, что заложник не считался рабом, хотя обращение с ним могло быть достаточно жестким. При этом, если в результате истязаний заложник умирал, то кредитор отвечал за это жизнью своих домочадцев.
Положения ассирийского права XV–X в. до н. э. содержало отдельные положения о дифференциации отношения к рабам-военнопленным и рабам-должникам и предусматривало требования о хорошем обращении со второй категорией рабов. Однако, кабальное рабство (рабство за долги) было бессрочным и определяло все права рабовладельца по отношению к рабу, включая продажу за пределы Ассирии. Подобные законы сформировались и в Хеттском государстве (XVIII–XVI вв. до н. э.). Вместе с тем в отличие от Ассирии они не разделяли рабов по способу их порабощения. Самое жестокое законодательство о кабальном рабстве действовало в Риме и Норвегии. На самых ранних стадиях становления римского права по законам той эпохи – Законам XII таблиц[8] – неудовлетворенные кредиторы имели право разрубать на части тело несостоятельного должника, в частности, об этом упоминалось в Таблице III «О займах и правах кредитора». Вместе с тем впервые о некоем подобии конкурсных отношений, как прообраза отношений сферы банкротства, говорится уже в римском праве, но в тот период речь могла идти только о самых общих, далеко не совершенных и не развитых элементах конкурсных отношений, а обеспечение обязательств у древних народов носило личный характер: «…чтобы добыть кредит, плебею оставалось только заложить себя и детей в кабалу кредиторов»[9]. Так, по мнению Г.Ф. Шершеневича, «в условиях жизни того времени мы не находим почвы для проявления основной мысли, характеризующей конкурсное право, – мысли о наиболее равномерном распределении имущественных средств должника между лицами, имеющими право на них. Эта мысль может зародиться и развиться только тогда, когда исполнение направляется на имущество, а не на лицо, и притом, когда процесс исполнения выходит из области частного самоуправления и становится под надзор правительственных органов»[10]. Развитие хозяйственного оборота и необходимость стабилизации финансово-экономических отношений сформировали потребность в изменении способов разрешения конфликтов между должником и его кредиторами, вызванных неисполнением должником требований кредиторов. Всё это нашло свое отражение в замене установлений о физическом наказании должника на погашение долговых обязательств и в частичном удовлетворении требований кредиторов. Стоит отметить, что фактически произошла замена личной ответственности должника как правового средства взыскания долга через личность должника на имущественную ответственность должника как правовое средство имущественного обеспечения кредита, при котором взыскание распространяется не на личность, а на имущество должника. По мнению И.А. Покровского, «только с установлением универсальной экзекуции можно говорить о появлении в римском праве юридических конструкций, составляющих основу современного института несостоятельности»[11]. Это, в свою очередь, явилось краеугольным камнем в современном механизме регулирования отношений, основанных на экономическом конфликте между должником и его неоплатными кредиторами как в России, так и в иностранных правопорядках. В данном случае произошло качественное изменение правовой действительности в сфере несостоятельности.
Исторически это выглядело как трансформация механизма правового регулирования посредством отмены юридического средства partes secare и замены правового механизма manus injectio в 17 г. до н. э. в соответствии с Законом Юлия (lex Julia indiciorum privatorum) новым правовым механизмом, состоящим из юридических средств: cessio bonorum, mission in prossesionem, venditio bonorum. Итоговая замена вышеназванных правовых механизмов обусловлена изданным в 326 г. н. э. законом Петелия (lex Poetelia), уничтожившим обязательственные отношения относительно обеспечения дела личностью. В результате была сформирована правовая потребность в урегулировании отношений по равномерному распределению имущественных средств должника между лицами, имеющими право на них[12]. Стоит отметить, что именно Закон Петелия нормативно закрепил определенный тип имущественного взыскания, который представлял собой «в римском праве зачатки современного конкурсного процесса»[13]. Следствием этого явилась концепция вещно-правового характера прав конкурсных кредиторов, согласно которой правовым следствием объявления должника несостоятельным являлось приобретение конкурсными кредиторами ограниченного вещного права на конкурсную массу должника[14]. По мнению Г.Ф. Шершеневича, это стало возможно, когда «исполнение направляется на имущество, а не на лицо, и при том, когда процесс исполнения выходит из области частного самоуправства и становится под надзор правительственных органов»[15]. Вместе с тем в законодательстве древних народов (Законы царя Хаммурапи, Дхармашастра Ману[16], в Афинском законодательстве[17]) не существовало настоящего конкурса по той причине, что исполнение, направленное на имущество и физическое лицо, в том виде, как оно тогда осуществлялось, было делом совершенно частным, свободным от вмешательства общественной власти[18]. Похожие процессы в регулировании долговых обязательств были отмечены и на Востоке. Так, монгольские законы XIII в. законодательно закрепляли элементы стабилизации существовавшего там рынка, разрешив купцам и торговцам объявлять себя банкротами, но делать это каждый мог не более двух раз, на третий раз должнику грозила смертная казнь[19].
Вышеназванный анализ позволяет сделать вывод о том, что на определенном этапе развития общества функционирование правовой системы взыскания денежного долга и правового разрешения возникших хозяйственных конфликтов посредством личной (физической) ответственности показало свою неэффективность и ущербность. Именно поэтому возникла потребность в формировании правовых установлений, которые изменили бы характер ответственности несостоятельного должника[20].
Необходимо отметить, что с законодательной отменой обеспечения долга личностью должника и публично-правовым запретом физического воздействия на должника возникла общественная потребность в нормативном урегулировании целого блока общественных отношений[21], которая в дальнейшем была формально зафиксирована в соответствующих общеобязательных нормах поведения для участников обязательственных отношений, реализующихся в конкурсном процессе, а в дальнейшем – в правовом институте несостоятельности (банкротства). Вышеназванные общественные потребности первично были нормативно закреплены в римском праве и явились теоретико-правовой основой правового разрешения последующих экономических конфликтов, а также основанием доктринальных положений для фактического становления правового режима формирования и реализации системы юридических и административно-правовых механизмов регулирования публичного управления изначально в сфере финансовой несостоятельности, а позже в институте банкротства[22]. Данные обстоятельства сформировали систему механизма юридического разрешения «проблемных» ситуаций и заложили основы современного алгоритма правового регулирования рыночных отношений.
Необходимо отметить, что в отличие от западноевропейского типа разрешения конфликтных отношений между должником и его неоплатными кредиторами совершенно иначе сложилась ситуация в Российском государстве, где развитие экономических конфликтов в хозяйственном обороте страны сдерживалось замкнутой и преимущественно земледельческой жизнью населения. Однако процесс регулирования отношений должник – кредитор и здесь существовал, и развивался с достаточно древних времен[23].
Процесс становления и особенности развития аппарата государственного управления и права на территории нашей страны явились объективными причинами, в силу которых на территории российского государства до восемнадцатого столетия не было сформировавшегося законодательства в форме конкурсного права, а действовавшие нормы о финансовой несостоятельности должников носили достаточно бессистемный и схоластический характер, находясь в прямой зависимости от национальных, религиозных и административно-территориальных особенностей государственного строя того периода. Это находит своё подтверждение в анализе таких древнейших источников права, как Русская Правда, Псковская судная грамота, Судебники 1497 и 1550 гг., закрепивших зачатки норм о несостоятельности.
Сам термин «банкротство» появился в российском праве значительно позднее, несмотря на то, что положения, касающиеся денежной несостоятельности, имеются уже в Русской Правде (одном из первых русских законодательных актов, действовавшем в Древней Руси в XI–XII вв.). Так, в статье 68 Русской Правды, по Карамзинскому списку, формируется понятие «о двоякой несостоятельности, несчастной и происшедшей по вине должника», а также указывает способ предупреждения «несостоятельности». В указанной норме несомненно упоминается несостоятельность, потому что в указанной выше статье имеется в виду стечение кредиторов. Доказательством этому служат как последние слова приведенной статьи, где о кредиторах говорится во множественном числе, так и из дважды упоминаемой продажи должника, в которой не было никакой необходимости, если бы был только один веритель. В последнем случае должник должен был отрабатывать свой долг и поступить в рабство к своему кредитору. Содержание статьи 68 говорит о несостоятельности торговой, и едва ли из нее можно вывести предположение, что «неоплатным должником может оказаться не только купец, занявший деньги или товар, но и всякое лицо, на которое падает взыскание в силу причиненных его действиями (обидами) убытков»[24]. Что касается очередности удовлетворения требований кредиторов (конкурса кредиторов), интересным представляются заключительные положения статьи 69 Русской Правды в «Карамзинском списке», согласно которому к удовлетворению не допускались кредиторы, которые успели взыскать значительное количество процентов, «кто много раза имал», когда сумма их достигла величины занятого капитала. После устанавливается порядок удовлетворения требований. Уже в тот период отдавался приоритет публичным интересам: первоначально получает удовлетворение князь[25], потом купцы иностранные или из других городов, если им не было известно «задолжание несостоятельного», наконец местные кредиторы. Содержание статьи свидетельствует, что первые два разряда требований удовлетворяются полностью, а третий разряд – по соразмерности («а прок в деле»). При определении денежной несостоятельности коллективов Русская Правда не склоняется ни к одному из критериев несостоятельности (неоплатности или неплатежеспособности), а говорит лишь о невозможности погашения должниками требований кредиторов.
Законодателем того времени выделяются два вида несостоятельности, а именно:
а) несчастная (невиновная) несостоятельность, возникшая не по вине должника (имела место в случае наступления различного рода форс-мажорных обстоятельств: пожара, стихийного бедствия);
б) злонамеренная (виновная) несостоятельность, которая могла наступить, к примеру, в случае легкомысленного поведения купца (растрата вверенных средств, потеря товара в результате пьянства и других предосудительных действий).
Концептуальный подход к понятию несостоятельности, обозначенный в Русской Правде, сохранился и в более позднем российском законодательстве[26]. Так, в Вексельном уставе 1729 г. понятие несостоятельности связывалось с процедурой акцепта векселя. Однако, после принятия Вексельного устава развитие института несостоятельности происходило путем появления прецедентов[27].
Существенной новеллой в законодательстве рассматриваемого периода о банкротстве явилось введение мер по обеспечению иска в отношении предполагаемого банкрота. Данные обеспечительные меры применялись как по отношению к личности самого должника, так и по отношению к его имуществу (например, арест имущества должника, выражающийся в опечатывании не только имущества должника, но и документации, связанной с его деятельностью). Уже после объявления о несостоятельности все имущество должника составляло конкурсную массу, за исключением имущества, сданного должнику на хранение, находящегося у должника по договору комиссии, относящегося к личным вещам и находящегося в залоге. В российском государстве в восемнадцатом веке издается ряд унифицированных актов, регламентирующих банкротство, начало которым положил Банкротский устав, принятый 15 декабря 1740 г. Этот устав не был утвержден и не применялся на практике, а правоприменительные органы руководствовались иностранным законодательством, нормами обычного права. Необходимо отметить, что в данный период в определенных случаях издавались указы по отдельным категориям дел. Этот первый унифицированный акт о банкротстве содержал ряд интересных положений. Устав имел обратную силу действия и должен был применяться только к субъектам, ведущим торговлю (неторговая несостоятельность не предусматривалась)[28]. В период 1763 и 1768 годов разрабатываются еще два проекта Банкротского устава, которые также не были утверждены. В этих документах развивались положения Устава 1740 г. По-прежнему законодатель оставил без внимания неторговую несостоятельность. В 1832 г. был принят новый Устав о несостоятельности (ред. 1800 г.). Однако он оказался менее удачным, чем Банкротский устав 1800 г. По полноте постановлений, по ясности положений Банкротский устав стоит выше Устава о несостоятельности (ред. 1832 г.), особенно если принять во внимание более позднее время издания последнего и существование такого образца, как французское «Торговое уложение». Так, новый Устав установил сложную систему родов и разрядов долгов, в частности, преимущественное положение имели церкви и монастыри. Его спецификой являлось то, что во вторую очередь удовлетворялись требования по оплате труда рабочих и лишь затем требования казны и конкурсных кредиторов. В связи с проведением судебной реформы и появлением нескольких разновидностей судов возникла потребность в регламентации вопросов подсудности дел о несостоятельности. Следует заметить, что на данном этапе развивались и другие категории института конкурсного права[29]. В частности, достаточно четко были определены критерии разграничения торговой и неторговой несостоятельности, вытекающие из оснований их возникновения. В решении Сената 1899 г. было указано, что для признания торговой несостоятельности необходимо, чтобы хотя бы одно долговое обязательство явилось следствием торговых отношений. Происхождение долга из торговли подразумевало осуществление должником предпринимательской деятельности. В дальнейшем Сенат так истолковал данную формулировку: «Торговая несостоятельность вызвана сделкой по торговле, а не единичной сделкой, каковой является, к примеру, перепродажа»[30]. Иными словами, в основу торговой несостоятельности должны были быть положены не единичные действия, а систематические действия, совершаемые должником. Кроме этого был конкретизирован правовой статус управляющего, а также полномочия суда при его назначении. При назначении присяжного попечителя суд не был связан кругом лиц, представленных кредиторами. Это положение закреплялось решением Сената 1876 г. № 119: «…суд останавливается в своем выборе на лице, указанном кредиторами, если оно представляется ему благонадежным: это же правило должно применяться и к случаям, когда прежний попечитель по просьбе должника или кредиторов будет оставлен в своей должности. Однако суд вправе его заменить по своему выбору и вопреки желанию кредиторов»[31].
Впервые разграничение между несостоятельностью торговой и неторговой было введено Банкротским уставом 1800 г.[32] Данный акт выделил три вида несостоятельности:
1) несчастную;
2) неосторожную;
3) злостную.
Отличием несостоятельности от несчастья являлось то, что все имеющиеся на то время требования аннулировались, а банкрот освобождался от наложения на него взыскания. В свою очередь, неосторожный и злостный банкроты от погашения долгов не освобождались. Должник признавался банкротом вследствие признания его таковым судом или по требованию кредиторов.
Несостоятельность по уставу влекла за собой не только имущественные (арест имущества должника), но и личные последствия для должника. Последние заключались в том, что должник немедленно заключался под стражу, но кредиторы большинством голосов могли освободить его. Пока должник находился в заключении, а затем над ним продолжался конкурс, кредиторы должны были выделять из собранного имущества средства на его содержание и содержание его жены и детей.
Устав определял круг имущества, которое должно было возвращаться должнику:
– вещи, отданные должнику на хранение;
– вещи, отданные на комиссию для продажи;
– вещи, если они куплены по распоряжению и за счет комитента;
– вещи, заложенные должнику.
Имущество жены в состав конкурсной массы не включалось. Исключение составляли случаи, когда жена участвовала в делах мужа, или когда муж перевел на жену имущество. Устав содержал правила о заключении мировой сделки между должником и кредиторами, которая предупреждала раздел имущества. Для ее заключения требовалось согласие большинства кредиторов, которые представляли большую часть долговой суммы.
Недостатки Устава 1800 г., которые были выявлены в ходе его применения, и необходимость его реформирования явились причиной принятия Устава о несостоятельности 1832 г. Устав 1832 г. применялся исключительно к торговым отношениям. Кроме этого, закон носил сословный характер, так как применялся только в отношении сословий купцов и мещан. В отношении неторговой несостоятельности действовали неполные и отрывочные положения Устава о банкротах 1800 г. Вместе с тем данный
устав содержал ряд новелл: так, в качестве способа наиболее эффективного удовлетворения интересов кредиторов, а также в целях управления имуществом должника было выделение кураторов из общего числа кредиторов[33]. В 1846 г. действие норм о торговой несостоятельности было распространено на дворянство, тем самым вводился единый порядок по делам о торговой и неторговой несостоятельности. В вопросе разграничения торговой и неторговой несостоятельности в дальнейшем большую роль сыграли указы Сената. Сенат установил критерии, позволявшие отделять эти виды несостоятельности. Несостоятельность признавалась торговой, если хотя бы один долг проистекал из торговли.
По общему правилу дела о торговой несостоятельности рассматривали коммерческие суды. Дела о неторговой несостоятельности, а также дела о торговой несостоятельности, если в данной местности не было коммерческого суда, рассматривали окружные суды. Необходимо отметить, что национальное законодательство о банкротстве указанного периода было довольно сложным. Проблемы толкования и реального применения были связаны не только с правотворчеством, но и с реализацией законоположений о банкротстве. Так, правила банкротства в Российской империи регламентировались не только общим законодательством России, но и местными законами самых различных категорий. К примеру, в Великом княжестве Финляндском применялся самостоятельный конкурсный устав 1868 г., в Привислянских губерниях действовало старое французское конкурсное право, содержащееся в торговом кодексе царства Польского. Г.Ф. Шершеневич по этому поводу отмечал: «Благодаря такому историческому наслоению в настоящее время русское конкурсное право представляет необыкновенно пеструю картину. Правила различаются, смотря не только по тому, какого рода несостоятельность, торговая или неторговая, но также и по тому, в округе каких судов имеет место несостоятельность»[34].
Со времени издания Устава о торговой несостоятельности поднимался вопрос об издании нового конкурсного устава, который бы шел наравне с западноевропейским правом. Автором наиболее серьезного и интересного проекта был Н.А. Тур, бывший председатель Санкт-Петербургского коммерческого суда, на момент составления проекта являвшийся членом Консультации при Министерстве юстиции, а также членом Совета министров финансов, который хорошо знал иностранное конкурсное право. Данный проект содержал две части, касающиеся соответственно неторговой и торговой несостоятельности, и смешивал материальные и процессуальные нормы. Кроме этого, проект высказывал принципиально иное отношение к критерию несостоятельности[35]. В качестве основания несостоятельности была введена неплатежеспособность. Нормы проекта о возбуждении производства по делу о несостоятельности допускали инициативу должника, кредиторов и суда[36]. Устав ввел институт конкурсного попечителя, который совмещал функции присяжного попечителя и конкурсного управления. Он назначался судом при открытии несостоятельности. При этом кредиторы на собрании могли избрать другого попечителя. Суд мог утвердить нового попечителя или не утвердить. Само производство по делу о несостоятельности возбуждалось по заявлению должника, кредиторов или по инициативе суда. Собрание кредиторов проверяло заявляемые кредиторами претензии. Проект сохранял положение о том, что в некоторых случаях окончание конкурса не означает погашения оставшихся требований. В соответствии с положениями проекта кредиторы, не получившие полного удовлетворения, могли все без ограничения довзыскать по окончании конкурсного процесса[37].
В первые годы после революции конкурсные отношения не могли существовать. Рецепция отдельных положений института банкротства стала возможной после введения в 1921 г. новой экономической политики, когда возник свободный товарный оборот, и, следовательно, случаи неплатежа долгов стали распространенным явлением. Появилась необходимость в правовом регулировании указанных явлений. В Гражданском кодексе РСФСР, в составлении которого принимали участие дореволюционные профессора, были включены отдельные упоминания о несостоятельности. Указанные положения содержались в статьях о юридических лицах, об отношениях залога, займа, поручения. Следует согласиться с мнением М.В. Телюкиной о том, что в указанный период упоминание о возможности банкротства было, а самого понятия и механизма признания должников банкротами не существовало[38].
В указанных условиях вполне естественной выглядит ситуация, когда судебные органы сталкивались со случаями несостоятельности, применяли Устав 1832 г. и другие дореволюционные законодательные акты. Всё это, безусловно, вызывало определенное возмущение советских ученых: «Практика вступила на путь рецепции дореволюционных правил о несостоятельности и чуть не воскрешения сданного в архив истории конкурсного права»[39].
Поскольку вопрос о порядке рассмотрения дел о банкротстве в указанный период был весьма актуальным, 28 ноября 1927 г. декретом ВЦИК и СНК РСФСР Гражданский процессуальный кодекс был дополнен 37-й главой «О несостоятельности частных лиц, физических и юридических»[40].
Весьма интересны процессуальные решения, принятые законодателем по данной категории дел, а именно: в соответствии с нормами гл. 37 ГПК РСФСР:
а) дела о несостоятельности рассматривались в исковом порядке;
б) критерием банкротства была неоплатность;
в) срок для рассмотрения судами дел этой категории не должен был превышать один год[41].
Вместе с тем недостатки качества положений о несостоятельности советского периода неоднократно были отмечены правоведами, в частности, В.В. Букреев обращал внимание на то, что правила советского конкурсного права и процесса предоставляли определенные преимущества государственным предприятиям и учреждениям по сравнению с частными[42]. Так, председатель Высшей арбитражной комиссии П. Лебедев писал, что подход к государственным предприятиям ни в какой мере не может быть аналогичен подходу к частным предприятиям; ликвидировать государственное предприятие на том основании, что неоплатная задолженность достигла какой-то суммы, нецелесообразно[43]. По мнению М.В. Телюкиной, «наиболее ярко выраженной особенностью советского конкурса был отказ от начала диспозитивности при назначении должностных лиц конкурсного процесса. Кредиторы были совершенно устранены от участия в процессе, в том числе и от выбора управляющих. Все подобные вопросы решались государственными учреждениями, т. е. конкретными чиновниками»[44]. Теоретики права того времени считали такую ситуацию вполне естественной: «Этот путь более соответствует основным началам советского гражданского права, так как разрешение дел о несостоятельности не может быть подчинено интересам кредиторов и потому невозможно построение ликвидации на принципах равенства, заинтересованности и самодеятельности кредиторов»[45]. Данная направленность в целом соответствовала общей идее, согласно которой «советский закон не может руководствоваться исключительно стремлением к удовлетворению законных интересов отдельных кредиторов, а должен иметь в виду прежде всего тот общий экономический результат, который является последствием того или иного способа ведения и разрешения производства по делу о несостоятельности. С этой задачей декрет вполне справился»[46]. Вместе с тем при обсуждении проекта декрета положение об устранении кредиторов не было принято безусловно. Так, В.И. Вольфсон говорил о том, что «ведомственный порядок ликвидации кроет в себе серьезные опасности бюрократизации»[47], а А.Э. Вормс, С.И. Раевич, И.Г. Кобленц предлагали «вместо полного устранения кредиторов установить компромисс, отведя им некоторую роль как наиболее активным и заинтересованным лицам»[48]. Таким образом, по вполне обоснованному мнению М.В. Телюкиной, «можно сделать вывод о том, что конкурсное законодательство советского периода представляло собой аномалию конкурсных отношений, поскольку защищало не законные интересы кредиторов и должника, а общий хозяйственный результат, что совершенно не свойственно нормальному конкурсному праву»[49]. Естественно, по мере свертывания НЭПа прекращали применяться и те конкурсные нормы, которые существовали. Постепенно они были изъяты из законов и из учебников с формулировкой «за ненадобностью». Безусловно, в советское время в условиях отсутствия рыночных отношений и плановой экономики институт банкротства не мог существовать и был постепенно вытеснен из хозяйственного оборота.
В связи с изменением конституционного строя, переходом к новым политическим, социальным и экономическим отношениям институт несостоятельности (банкротства) снова появился в российском гражданском праве.
14 июня 1992 г. появился Указ Президента РФ № 623 «О мерах по поддержке и оздоровлению несостоятельных государственных предприятий (банкротов) и применении к ним специальных процедур»[50]. 19 ноября 1992 года был принят Закон РФ № 3929-1 «О несостоятельности (банкротстве) предприятий»[51], который заложил основы современной модели управления. Несмотря на отдельные недочеты, связанные с ущемлением прав и законных интересов кредиторов и должника (концентрация управленческих полномочий в руках арбитражного управляющего), данный закон определил условия и порядок объявления (несостоятельным) банкротом коммерческих юридических лиц и граждан-предпринимателей. Несостоятельность физических лиц осталась за сферой его действия[52]. Безусловно, закон имел множество недостатков, которые проявились в ходе его пятилетнего применения[53].
Федеральный закон от 08.01.1998 № 6-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»[54] (далее – Закон о банкротстве 1998 года) существенно расширил сферу действий кредиторов (прежде всего, за счет усиления регулятивной и контрольной функций), что привело вместе с тем к жесткому «переделу собственности» с помощью законодательных положений о моделях банкротства того периода. И только положения Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»[55] начали вводить ограничения жесткого управляющего воздействия кредиторов и арбитражного управляющего на проведение процедур банкротства за счет допуска должника (участников должника) к управлению (например, по вопросам согласования мер по восстановлению платежеспособности, составления и реализации плана финансового оздоровления).
Необходимо отметить, что в настоящее время в систему источников правовой регламентации правоотношений несостоятельности (банкротства) входят не только источники правового регулирования, непосредственно исходящие от государства или санкционированные им (к примеру, нормативные правовые акты, правовой обычай и т. д.), но и иные правовые регулятивные средства (различного рода соглашения, заключаемые между субъектами на различных этапах несостоятельности (банкротства), стандарты профессиональной деятельности арбитражных управляющих и др.)[56].
В современных условиях правовая форма отношений несостоятельности (банкротства) находит свое отражение в законодательстве, которое устанавливает пределы юридически возможного поведения субъекта в случае имущественной невозможности исполнения своих долгов. При этом следует согласиться с мнением С.А. Карелиной о том, что современное законодательство в сфере несостоятельности (банкротства) стоит дифференцировать в широком и узком смысле слова. Так, в широком смысле слова под законодательством в сфере несостоятельности (банкротства) следует понимать совокупность федеральных законов и иных нормативных правовых актов, содержащих нормы права, регулирующие отношения, связанные с несостоятельностью (банкротством) (указы Президента, постановления Правительства, акты федеральных органов власти), а в узком смысле слова законодательство о несостоятельности (банкротстве) состоит исключительно из системной совокупности федеральных законов. Современная трактовка природы источника права, как акта, порождающего определенные права и обязанности для участников соответствующих отношений, позволяет относить к источникам правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства) наряду с традиционно рассматриваемыми в качестве таковых также различного рода соглашения, заключаемые субъектами отношений несостоятельности (банкротства) на различных этапах процесса банкротства, стандарты профессиональной деятельности арбитражных управляющих и др. Необходимо отметить, что многообразие источников правового регулирования отношений несостоятельности позволяет построить определенную систему их классификации, при которой могут быть предложены такие критерии их классификации, как:
– способ закрепления нормы;
– субъект принятия (или издания);
– момент принятия (или издания).
По способу закрепления можно выделить писаные и неписаные источники правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства).
По критерию субъекта принятия (или издания) можно выделить источники, исходящие от государства или санкционируемые им, и источники, исходящие от самих субъектов отношений несостоятельности (банкротства).
К особым источникам, как средствами правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства), в современных условиях выступают инструменты планирования деятельности несостоятельного должника, к которым можно отнести план осуществления той или иной процедуры несостоятельности (банкротства), а также план реализации конкретных мероприятий, направленных на восстановление платежеспособности должника или его ликвидацию. Так, инструментами планирования в рамках процедур финансового оздоровления и внешнего управления выступают план финансового оздоровления и план внешнего управления. Необходимо отметить, что представители экономической науки предлагают рассматривать план как концентрированное и персонифицированное выражение экономической политики, предвидения, прогнозирования, заключительную стадию всего процесса планирования[57].
В работах некоторых авторов план внешнего управления рассматривается как локальный акт.
Так, с точки зрения Б.С. Бруско, план внешнего управления по своей правовой природе является локальным нормативным актом, регулирующим деятельность должника по восстановлению платежеспособности и имеющий обязательный характер для всех участников дела о банкротстве[58].
Вместе с тем такие авторы, как С.Э. Жилинский рассматривают план внешнего управления в качестве «главного внутреннего документа, который предопределяет согласованные между всеми лицами ход и прогнозируемый результат внешнего управления»[59].
По утверждению А.И. Дихтяр, «план внешнего управления – главный внутренний документ, который предопределяет согласованные между всеми ходы и прогнозирует результат внешнего управления»[60].
Нормативные правовые акты занимают центральное место в системе источников правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства), формируя обособившуюся систему законодательного регулирования соответствующих отношений. Все нормы института несостоятельности (банкротства) могут закрепляться как в законах, так и в иных нормативных актах. Указанные нормативные акты в зависимости от юридической силы располагаются в строгой иерархии, образуя целостную систему.
По юридической силе нормативные правовые акты, которые содержат правовые нормы, регулирующие отношения несостоятельности (банкротства), возможно классифицировать следующим образом: Конституция РФ; законодательные акты; подзаконные нормативные правовые акты. Именно по указанной причине действующая нормативная база, регулирующая отношения в сфере несостоятельности (банкротства), является сложной системой нормативных правовых актов различных уровней с точки зрения их юридической силы.
Общая модель современного российского законодательства о несостоятельности (банкротстве) представляет собой сложную многоуровневую систему правовых норм, основанием которой, безусловно, являются положения Гражданского кодекса Российской Федерации (ГК РФ), положения которого можно разделить на определенные группы:
а) группа норм ГК РФ, непосредственно регулирующие несостоятельность (банкротство) индивидуальных предпринимателей (ст. 25) и юридических лиц (ст. 65);
б) группа норм ГК РФ, содержащие специальные указания по применению положений о несостоятельности (банкротстве) – ст. 64 (об очередности удовлетворения требований кредиторов), ст. 56, ст. 105 (о субсидиарной ответственности лиц, которые имеют право давать обязательные для должника – юридического лица указания либо иным образом определять его действия, за доведение должника до банкротства);
в) группа норм ГК РФ, непосредственно не затрагивающие отношения несостоятельности (банкротства), но имеющие определяющее значение для решения вопросов, возникающих в связи с несостоятельностью (банкротством) юридических лиц (например, положения, регулирующие организационно-правовые формы юридических лиц, вопросы ответственности за нарушение обязательств и т. д.).
Нормы ГК РФ содержат общие положения, касающиеся правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства) граждан и юридических лиц.
Однако, основу специального регулирования составляют нормы Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»[61] (далее по тексту – Закон о банкротстве), задачами которого являются:
– исключение из гражданского оборота неплатежеспособных субъектов;
– предоставление возможности добросовестным предпринимателям улучшить свои дела под контролем арбитражного суда и кредиторов и вновь достичь финансовой стабильности;
– урегулирование конфликтов между должником и его кредиторами.
Институт несостоятельности (банкротства) является механизмом правового регулирования и гарантией социальной справедливости в условиях современного рынка, одним из основных элементов которого является конкуренция.
Следует согласиться с мнением С.А. Карелиной о том, что основной тенденцией развития законодательства о несостоятельности (банкротстве) на современном этапе является развитие его по схеме: общий закон – специальный закон – иные нормативные акты. Так, к числу общих законов, как кодифицированных, так и некодифицированных, следует отнести ГК РФ, АПК РФ, УПК РФ, Семейный кодекс (далее – СК РФ), Трудовой кодекс (далее – ТК РФ), Уголовный кодекс (далее – УК РФ), Налоговый кодекс (далее – НК РФ), Закон об исполнительном производстве, Закон о банках и банковской деятельности, Закон о Банке России, Закон о государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, Основы законодательства РФ о нотариате и др. Специальным является Закон о банкротстве.
К числу специальных следует также отнести Федеральный закон от 9 июля 2002 г. № 83-ФЗ «О финансовом оздоровлении сельскохозяйственных товаропроизводителей»[62], который устанавливает правовые основы и условия реструктуризации долгов в целях улучшения финансового состояния сельскохозяйственных товаропроизводителей до применения процедур банкротства[63].
В числе иных нормативных правовых актов следует отметить значительный законодательный массив, включающий федеральные законы, а также подзаконные нормативные правовые акты, содержащие нормы, отражающие специфику регулирования отношений несостоятельности (банкротства) применительно к тем или иным субъектам и (или) видам предпринимательской деятельности. Так, к числу таких актов следует отнести Федеральный закон от 1 декабря 2007 г. № 315-ФЗ «О саморегулируемых организациях»[64], устанавливающий правовые основы для осуществления деятельности арбитражных управляющих в процессе несостоятельности (банкротства).
Среди источников правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства) значительное место занимают подзаконные нормативные правовые акты.
К числу подзаконных нормативных правовых актов следует отнести: указы Президента РФ, постановления Правительства РФ, ведомственные нормативные правовые акты.
К указам Президента РФ, регулирующим рассматриваемые нами правоотношения, можно отнести: Указ Президента РФ от 04 августа 2004 г. № 1009 «Об утверждении Перечня стратегических предприятий и стратегических акционерных обществ»[65]; Указ Президента РФ от 16 июля 2003 г. № 784 «О дополнительных мерах по улучшению финансового состояния сельскохозяйственных товаропроизводителей»[66]; Указ Президента РФ от 10 июня 1994 г. № 1184 «О совершенствовании работы банковской системы Российской Федерации»[67]; Указ Президента РФ от 02 февраля 2005 г. № 116 «О приведении некоторых актов Президента Российской Федерации в соответствие с Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)»»[68].
К постановлениям Правительства РФ, регулирующим рассматриваемые нами правоотношения, следует отнести: Постановление Правительства РФ от 30 апреля 2015 г. № 433 «О мерах по реализации Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»»[69]; Постановление Правительства РФ от 29 мая 2004 г. № 257 (ред. от 21.07.2017) «Об обеспечении интересов Российской Федерации как кредитора в деле о банкротстве и в процедурах, применяемых в деле о банкротстве» (вместе с «Положением о порядке предъявления требований по обязательствам перед Российской Федерацией в деле о банкротстве и в процедурах, применяемых в деле о банкротстве»)[70]; Постановление Правительства РФ от 07 мая 2008 г. № 368 (ред. от 03.11.2016) «Об утверждении Правил предоставления из федерального бюджета субсидий стратегическим организациям оборонно-промышленного комплекса в целях предупреждения банкротства»[71]; Постановление Правительства РФ от 07 ноября 2013 г. № 999 «О представлении оператором Единого федерального реестра сведений о банкротстве сводной информации о результатах процедур, применявшихся в деле о банкротстве, в федеральные органы исполнительной власти»[72]; Постановление Правительства РФ от 17 ноября 2005 г. № 684 «О стратегических предприятиях и стратегических акционерных обществах, в отношении которых применяются специальные правила банкротства»[73]; Постановление Правительства РФ от 27 декабря 2004 г. № 855 «Об утверждении Временных правил проверки арбитражным управляющим наличия признаков фиктивного и преднамеренного банкротства»[74]; Постановление Правительства РФ от 21 октября 2004 г. № 573 «О порядке и условиях финансирования процедур банкротства отсутствующих должников»[75].
Значительное место в системе подзаконных нормативных правовых актов, регламентирующих отношения несостоятельности (банкротства), занимают ведомственные акты. Прежде всего, речь идет об актах, издаваемых Минэкономразвития России, которое выступает федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере банкротства[76].
К числу наиболее значимых актов Минэкономразвития следует отнести: Приказ Минэкономразвития России от 01 сентября 2010 г. № 402 «О порядке возмещения арбитражному управляющему расходов на уведомление кредиторов о предъявлении требований уполномоченного органа к должнику»[77]; Приказ Минэкономразвития России от 5 апреля 2013 г. № 178 «Об утверждении Порядка формирования и ведения Единого федерального реестра сведений о фактах деятельности юридических лиц и Единого федерального реестра сведений о банкротстве и Перечня сведений, подлежащих включению в Единый федеральный реестр сведений о банкротстве»[78]; Приказ Минэкономразвития России от 23 июля 2015 г. № 495 (с изм. от 04.04.2017) «Об утверждении Порядка проведения торгов в электронной форме по продаже имущества или предприятия должников в ходе процедур, применяемых в деле о банкротстве, Требований к операторам электронных площадок, к электронным площадкам, в том числе технологическим, программным, лингвистическим, правовым и организационным средствам, необходимым для проведения торгов в электронной форме по продаже имущества или предприятия должников в ходе процедур, применяемых в деле о банкротстве, внесении изменений в приказ Минэкономразвития России от 5 апреля 2013 г. № 178 и признании утратившими силу некоторых приказов Минэкономразвития России»[79]; Приказ Минэкономразвития России от 13 июня 2012 г. № 332 «О Порядке выбора контрольным органом кандидатуры арбитражного управляющего или саморегулируемой организации, из числа членов которой должен быть утвержден арбитражный управляющий в деле о банкротстве финансовой организации»[80]; Приказ Минэкономразвития России от 03 августа 2004 г. № 219 «О Порядке голосования органа, уполномоченного представлять в делах о банкротстве и в процедурах банкротства требования об уплате обязательных платежей и требования Российской Федерации по денежным обязательствам при участии в собраниях кредиторов»[81]; Приказ Минэкономразвития России от 05 августа 2015 г. № 530 «Об утверждении форм документов, представляемых гражданином при обращении в суд с заявлением о признании его банкротом»[82]; Приказ Минэкономразвития России от 03 июля 2015 г. № 432 «Об утверждении Федерального стандарта деятельности саморегулируемых организаций арбитражных управляющих «Правила проведения саморегулируемой организацией арбитражных управляющих проверок профессиональной деятельности членов саморегулируемой организации в части соблюдения требований Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», других федеральных законов, иных нормативных правовых актов Российской Федерации, федеральных стандартов, стандартов и правил профессиональной деятельности»[83].
Особое место среди подзаконных актов, регламентирующих отношения несостоятельности (банкротства), занимают приказы Министерства финансов Российской Федерации, к наиболее значимым из которых относятся: Приказ Минфина РФ от 12 апреля 2005 г. № 56н «Об утверждении Положения о порядке представления Федеральной налоговой службой в делах о банкротстве банков прав требования к банку, перешедших к государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» в результате выплаты указанной корпорацией возмещения по вкладам»[84]; Приказ Минфина РФ от 21 февраля 2011 г. № 22н «Об утверждении форм документов, применяемых в целях реализации прав третьих лиц на погашение требований к должнику в ходе процедур банкротства»[85].
Примерами ведомственного нормотворчества в сфере несостоятельности (банкротства) являются утвержденные приказами Минэкономразвития федеральные стандарты профессиональной деятельности арбитражных управляющих и деятельности саморегулируемых организаций арбитражных управляющих[86].
Среди данных актов, в частности, можно назвать: Приказ Минэкономразвития России от 20 февраля 2012 г. № 72 «Об утверждении Федерального стандарта профессиональной деятельности арбитражных управляющих «Правила ведения Реестра требований о передаче жилых помещений»[87]; Приказ Минэкономразвития России от 18 декабря 2012 г. № 799 «Об утверждении Федерального стандарта деятельности саморегулируемых организаций арбитражных управляющих «Правила проведения стажировки в качестве помощника арбитражного управляющего»[88]. Иные федеральные органы исполнительной власти также вправе регулировать отношения, возникающие в сфере несостоятельности (банкротства). В частности, речь идет о Приказе Министерства юстиции России от 14 августа 2003 г. № 195 «Об утверждении типовых форм отчетов (заключений) арбитражного управляющего»[89], о Приказе Министерства промышленности и торговли РФ от 21 февраля 2011 г. № 201 «Об утверждении формы отчетов о целевом использовании субсидии с целью предупреждения банкротства стратегической организации обороннопромышленного комплекса и о реализации мероприятий, предусмотренных программой финансового оздоровления (планом внешнего управления) указанной организации»[90]. Особенности несостоятельности (банкротства) особых категорий должников регламентированы не только на уровне законов, но и на уровне подзаконных актов, имеющих особую правовую природу и силу действия, например, таких как указания Банка России, к числу которых прежде всего следует отнести: Указание Банка России от 12 июля 2017 г. № 4462-У «О порядке утверждения Банком России плана участия государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» в осуществлении мер по предупреждению банкротства банка, порядке внесения изменений в утвержденный план участия государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» в осуществлении мер по предупреждению банкротства банка, порядке представления на рассмотрение Комитета банковского надзора Банка России плана участия государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» в урегулировании обязательств банка, о составе отчета государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» о ходе выполнения мероприятий, предусмотренных планом участия государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» в осуществлении мер по предупреждению банкротства банка, и порядке его представления в Банк России»[91]; Указание Банка России от 12 июля 2017 г. № 4460-У «О порядке разработки и утверждения Банком России плана участия Банка России в осуществлении мер по предупреждению банкротства банка, внесения изменений в утвержденный план участия Банка России в осуществлении мер по предупреждению банкротства банка, представления на рассмотрение Комитета банковского надзора Банка России и утверждение Советом директоров Банка России плана участия Банка России в урегулировании обязательств банка, о составе отчета общества с ограниченной ответственностью «Управляющая компания Фонда консолидации банковского сектора» о ходе выполнения мероприятий, предусмотренных планом участия Банка России в осуществлении мер по предупреждению банкротства банка, и порядке его представления в Банк России»[92]; Указание Банка России от 12 июля 2017 г. № 4464-У «О порядке и методике проведения анализа финансового положения банка для решения вопроса об участии Банка России в осуществлении мер по предупреждению банкротства или урегулировании обязательств банка»[93]; Указание Банка России от 12 июля 2017 г. № 4465-У «О порядке принятия Банком России решения об уменьшении размера уставного капитала банка до величины собственных средств (капитала) или до одного рубля в период деятельности временной администрации по управлению кредитной организацией, назначенной в соответствии с планом участия Банка России в осуществлении мер по предупреждению банкротства банка»[94]; Указание Банка России от 13 июня 2017 г. № 4404-У «О порядке представления конкурсным управляющим страховой организации в Банк России документов и информации, предусмотренных пунктами 9 и 10 статьи 184.4–1 Закона о банкротстве Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», порядке изъятия конкурсным управляющим у страховых агентов и иных лиц, которым были переданы бланки строгой отчетности страховой организации, бланков строгой отчетности страховой организации и их уничтожения конкурсным управляющим»[95]; Указание Банка России от 13 марта 2017 г. № 4313-У «Об утверждении программы обучения арбитражных управляющих в качестве конкурсных управляющих при банкротстве кредитных организаций»[96]; Указание Банка России от 29 декабря 2014 г. № 3520-У «О порядке подачи Банком России заявления о признании кредитного потребительского кооператива банкротом по ходатайству саморегулируемой организации кредитных потребительских кооперативов»[97]. К числу подзаконных нормативных правовых актов следует отнести также федеральные стандарты профессиональной деятельности арбитражных управляющих и саморегулируемых организаций арбитражных управляющих, разрабатываемые Национальным объединением саморегулируемых организаций арбитражных управляющих.
Отдельно следует остановиться на вопросе рассмотрения судебной практики в качестве источника права, в целом, и правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства), в частности[98]. Отмечая возрастающую роль судебной практики в настоящее время, некоторые авторы говорят о судебном правотворчестве как источнике российского права[99]. Важность рассмотрения судебной практики через призму источника права отмечают исследователи и применительно к сфере несостоятельности (банкротства)[100]. Так, к правовым позициям, сформированным Конституционным Судом РФ, оказывающим особое влияние на рассмотрение дел о несостоятельности, можно отнести позицию[101] о публично-правовой цели института банкротства, выражающейся в обеспечении баланса прав и законных интересов лиц, участвующих в деле о банкротстве, имеющих различные, зачастую диаметрально противоположные интересы. Кроме того, Конституционный Суд РФ обращает внимание на особый порядок формирования воли сторон в деле о банкротстве в связи с тем, что «процедуры банкротства носят публично-правовой характер, они предполагают принуждение меньшинства кредиторов большинством». Данная правовая позиция нашла свое отражение, в частности, в судебных актах, выносимых при разрешении споров о включении требований в реестр требований кредиторов должника, и применяется для защиты прав кредиторов и должника от включения фиктивной задолженности в реестр требований кредиторов должника. В развитие позиции о публично-правовой цели института банкротства Конституционный Суд РФ рассматривал особенности правового положения арбитражного управляющего, обусловленные специальными задачами и характером его деятельности в процессе несостоятельности (банкротства). В частности, Конституционный Суд РФ исследовал[102] положения Закона о банкротстве о членстве арбитражного управляющего в саморегулируемой организации как необходимого условия его допуска к осуществлению соответствующей профессиональной деятельности на предмет его соответствия Конституции РФ. Среди выводов Конституционного Суда РФ по
данному вопросу особый интерес представляет положение о том, что закрепление такого требования не является установлением запрета на осуществление соответствующей профессиональной деятельности, так как «предполагается, что в объединение по профессиональному признаку вступают граждане, уже избравшие для себя соответствующую профессию», при этом предъявление законодателем таких специальных требований к арбитражным управляющим обусловлено публично-правовым статусом арбитражных управляющих ввиду особенностей осуществляемой ими деятельности. Кроме того, следует отметить, что перед Конституционным Судом РФ не раз вставал вопрос о конституционности норм Закона о банкротстве, предусматривающих специальный порядок удовлетворения требований кредиторов должника, в частности, положения о том, что требования кредиторов, не удовлетворенные по причине недостаточности имущества должника, считаются погашенными. Конституционный Суд РФ, отказывая в признании соответствующих норм противоречащими Конституции РФ, указывал на то, что предпосылками такого погашения является отсутствие имущества у должника и его ликвидация, в результате чего его права и обязанности не переходят в порядке правопреемства к другим лицам. Более того, Конституционный Суд РФ высказал позицию, что возможность предъявления кредитором требования к должнику вне рамок дела о банкротстве «противоречила бы самому существу конкурсного производства, исключительно, в ходе которого должна решаться задача пропорционального распределения среди кредиторов всей конкурсной массы»[103]. Значимость и актуальность данной правовой позиции подтверждается тем, что она нашла свое применение в последующей практике Конституционного Суда РФ[104]. Ранее Конституционный Суд РФ высказывал правовую позицию, которая сохраняет свою актуальность и в настоящее время, в соответствии с которой ограничения, связанные с порядком предъявления и удовлетворения требований кредиторов, направлены «на предотвращение банкротства и восстановление платежеспособности должника, а также на создание условий для справедливого обеспечения экономических и юридических интересов всех кредиторов»[105].
Существенное многообразие отношений, возникающих в сфере несостоятельности (банкротства), их регулирование не может осуществляться только посредством правовых норм, закрепленных в нормативных правовых актах, поскольку в законодательстве невозможно предусмотреть все аспекты и особенности обозначенных отношений. По указанной причине в системе источников правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства) значительная роль принадлежит средствам регулирования, не являющимся первоначально правовыми по своему содержанию, а приобретающим правовую форму в процессе реализации норм права[106]. Так, традиционная классификация, критерием которой является сила нормативных актов, позволяет органично вписать в неё внутренние (локальные) акты, регулирующие реализацию процедур несостоятельности (банкротства), применение различного рода механизмов, носящих предупредительный, восстановительный и ликвидационный характер, и обеспечивающих динамику отношений несостоятельности (банкротства). Принятие внутренних (локальных) документов обеспечивает особенности регулирования отношений несостоятельности (банкротства), при этом необходимость принятия отдельных внутренних документов прямо предусмотрена положениями Закона о банкротстве. Так, в соответствии с п. 2 ст. 21 Закона о банкротстве основанием для включения сведений о некоммерческой организации в Единый государственный реестр саморегулируемых организаций арбитражных управляющих является в том числе наличие разработанных в соответствии с требованиями Закона о банкротстве и являющихся обязательными для исполнения членами саморегулируемой организации арбитражных управляющих стандартов и правил профессиональной деятельности арбитражных управляющих.
Разработка плана финансового оздоровления является необходимым условием реализации процедуры финансового оздоровления в случае отсутствия обеспечения исполнения должником обязательств в соответствии с графиком погашения задолженности (п. 1 ст. 84 Закона о банкротстве). Внутренний (локальный) акт может считаться источником права только при наличии его признаков нормативности. Иными словами, речь идет о наличии, прежде всего, совокупности общих признаков, характерных для правовых норм, а именно: многократность применения и длительность существования; общий характер; способность урегулировать не конкретное общественное отношение, а наиболее типичные, распространенные ситуации.
Локальный акт обладает рядом специфических признаков, отличающих его от норм, издаваемых государством, а именно: локальные акты, как правило, не нуждаются в утверждении или одобрении государственными органами; им присущ специфический механизм одобрения или утверждения; сфера действий локальных норм ограничивается принадлежностью того или иного индивида к коллективу организации или членством; они выражают волю большинства участников (членов) организации, служат проявлением самоуправления и самостоятельно регулируют целый ряд специфических для данной организации отношений; санкции локальных норм могут как воспроизводить либо детализировать санкции, установленные в нормативных правовых актах, исходящих от государства, так и носить самостоятельный характер[107].
Данные признаки могут быть применены и к внутренним (локальным) актам, принимаемым в процессе несостоятельности (банкротства). Вместе с тем указанные локальные акты обладают некоторыми специфическими характеристиками, которые позволяют им занимать особое место в системе источников правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства).
Система и принципы регулирования отношений в сфере финансового оздоровления и несостоятельности должников, а также основные начала, определяющие параметры функционирования правового института несостоятельности (банкротства) определяются общими характером социального воздействия права на современную экономику.
По мнению специалистов, правовое воздействие в сфере публичного регулирования следует рассматривать как взятое в единстве формирование и функционирование права в рамках общего законодательного регулирования. Указанный подход предполагает исследование как объективной обусловленности действия права, раскрытия влияния права на общественные отношения, институты, так и обратного их воздействия на право[108].
В рамках данного подхода возможно выделение отдельных элементов воздействия общеобязательных норм на поведение участников обязательственных отношений таких как:
– уровень и характер императивного воздействия;
– правовая установка и правовая ориентация субъектов;
– формирование допустимого государством удовлетворения частных интересов субъектов;
– сфера применения права и правой климат.
Кроме того, существуют и иные вспомогательные аспекты механизмов действия права, а именно:
– доведение правовых норм и предписаний до всеобщего сведения;
– постановка в правовых категориях целей на реализацию права;
– поддержка правом юридически целесообразных и юридически правомерных образцов поведения;
– государственно-правовой контроль[109].
Специфические особенности правового регулирования общественными отношениями заключаются в том, что данное регулирование:
а) по своему характеру является государственным, что в принципе относится и к общим закономерностям моделей правового регулирования;
б) основывается на возможности применения юридических санкций от имени государства;
в) имеет установленные законом пределы воздействия управления общественными отношениями;
г) направлен на упорядочение и нормативное закрепление позитивных общественных отношений;
д) легализует порядок развития и регулирования новых социально полезных общественных отношений и (или) вводит запреты на общественно вредные отношения;
е) при помощи системы правовых средств, способов и методов правового регулирования, в том числе таких, как дозволения, запреты, обязывания, достигает публично-полезной цели и развития общества в целом.
К общим элементам правового воздействия на современные рыночные отношения можно отнести:
1) правовую среду (юридическая действительность), которая, в свою очередь, является объективированным проявлением неправовых факторов (социальные цели, национальные и региональные обычаи, традиции, культура населения);
2) факторы, включенные в процесс социальной реализации нормативных правоустановлений (процесс правового регулирования), к которым относятся механизмы экономических, политических, социальных отношений, находящихся в сфере правового регулирования (в рамках правового коридора).
К базовым юридическим особенностям регулирующего воздействия права на соответствующие общественные отношения следует отнести:
а) правовые нормы, систематизированные в законах и подзаконных актах;
б) юридические факты, влекущие возникновение или прекращение прав и обязанностей или их существенное ограничение;
в) действия специально уполномоченных органов и субъектов по созданию и поддержанию необходимых условий реализации системы позитивных установок и преюдициальных мер;
г) деятельность суда, иных органов, организаций, призванных защищать нарушенные от посягательств права;
д) систему специальных юридических процедур, позволяющих разрешить юридические конфликты и защитить публичные интересы.
Таким образом, современная модель нормативного воздействия в сфере несостоятельности (банкротства) представляет собой особый механизм правового регулирования в сфере несостоятельности хозяйствующих субъектов. Данный механизм состоит из системы правовых средств, преимущественно правового характера, с помощью которых осуществляется результативное правовое регулирование отношений, вытекающих из неспособности должника в полной мере удовлетворить денежные требования кредиторов или иных уполномоченных на такое требование субъектов[110].
Комплекс правовых средств правового регулирования в сфере банкротства, в свою очередь, проявляется в определенном разрешительном типе правового режима обязывающего профиля, который выражается в особом сочетании взаимодействующих между собой дозволений, запретов, позитивных обязываний и является составной частью системы правового регулирования рыночными отношениями[111].
Система правовых средств вышеназванного правового механизма включает:
1) правовые нормы, регулирующие общественные отношения в сфере банкротства;
2) правоприменительную деятельность субъектов арбитражного управления при проведении процедур наблюдения, финансового оздоровления, внешнего управления, конкурсного производства;
3) юридическую конструкцию саморегулирования как правовое средство управления;
4) правовой режим функционирования сферы несостоятельности и банкротства;
5) отношения, возникающие в результате «внешнего» управления финансово несостоятельным должником в форме арбитражного управления.
В свою очередь, система правовых средств вышеназванного механизма регулирования включает в себя несколько подсистем, а именно: группу правоотношений, вытекающих из «внешнего» управления должником; систему правил регламентации отдельными процедурами банкротства, устанавливающими параметры регулятивной деятельности; систему и правовые статусы утверждаемых арбитражным судом субъектов управления несостоятельным должником, использующих правовые средства как публичного, так и частноправового характера; систему индивидуально-властных предписаний, определяющих критерии правомерности поведения должника.
Данный правовой механизм входит в общую систему механизма правового регулирования отношений несостоятельности. По мнению С.А. Карелиной, «на современном этапе развития рыночных отношений механизм правового регулирования отношений, связанных с несостоятельностью, представляет собой сложную систему, включающую в себя несколько подсистем: предупредительный механизм, восстановительный и ликвидационный. Каждый механизм (подсистема) характеризуется специфическими средствами правового регулирования. В первых двух случаях правовое регулирование сосредоточено вокруг финансового состояния должника, его платежеспособности. С учетом этого преобладающее значение имеют средства, направленные на сохранение предприятия должника как единого имущественного комплекса. Например, предупредительный механизм представляет собой совокупность средств правового регулирования, призванных обеспечить осуществление профилактических (превентивных) мер в целях предупреждения несостоятельности (банкротства) субъекта, а также принятия мер, направленных на восстановление платежеспособности должника до момента подачи в арбитражный суд заявления о признании должника банкротом»[112]. С.А. Карелина считает, что общими элементами механизма правового регулирования отношений, возникающих в связи с несостоятельностью (банкротством) должника, являются «не только собственно правовые средства, но и иные средства (экономические, организационные, информационные и т. д.), приобретающие в процессе реализации норм права правовую форму»[113]. Необходимо отметить, что данное обстоятельство очень существенно как при определении специфики правоотношений несостоятельности (банкротства), так и общего механизма правового регулирования поведения должников и их неоплатных кредиторов в случае присвоения обязанным субъектам статуса несостоятельных должников. Перечисленные выше механизмы правового регулирования отношений несостоятельности, в свою очередь, являются частью правового регулирования рыночных отношений и государственного регулирования в сфере несостоятельности (банкротства).
Значимость правового регулирования отношений в сфере банкротства проявляется в том, что институт несостоятельности (банкротства) имеет огромное значение для права и экономики в целом, так как представляет собой внешнее выражение результатов функционирования рыночных отношений и способ позитивного правового регулирования экономических конфликтов[114].
Таким образом, с учетом широкого понимания категории «конфликт», в том числе в экономической сфере, он лишается негативной оценки в качестве непременного неблагоприятного фактора.
Необходимо согласиться с мнением специалистов о том, что конфликты играют роль «своеобразного естественного отбора: выживает более грамотный руководитель, сохраняет свои позиции в бизнесе более грамотный предприниматель»[115]