Поведение человека в обществе подчиняется определенным правилам поведения – социальным нормам.
Социальные нормы представляют собой определенные образцы, стандарты, модели поведения участников социального общения[1].
Социальные нормы прошли сложный процесс становления, тесно связанный с формированием человеческого общества. Как отмечает В. С. Нерсесянц, появление социальных норм и сознательного нормативного регулирования связано с переходом от животной стадности к человеческому обществу, с процессом социализации отношений, с поведением человека как особого природно-биологического и общественного существа[2]. Историческое развитие, смена различных форм общественной жизни неизбежно сопровождались существенными изменениями и в системе социального регулирования: отмирали одни и возникали другие виды социальных норм, изменялись соотношение и формы взаимодействия социальных регуляторов (правовых, моральных, религиозных, политических и др.).
В качестве общих признаков социальных норм можно назвать следующие:
• Социальность: социальные нормы определяют, каким может или должно быть поведение субъекта с точки зрения интересов общества.
• Нормативность: социальные нормы действуют как определенные стандарты поведения, имеют общий характер – сформулированы в виде общей модели поведения; их адресаты определены не поименно, а путем указания типовых признаков (пол, возраст, вменяемость, партийная или религиозная принадлежность и т. п.); они рассчитаны на многократное применение, т. е. вступают в действие всякий раз, когда возникает предусмотренная нормой типовая ситуация.
• Сочетание объективности и субъективности: социальные нормы складываются закономерно, исторически, в связи с тем, что общество представляет собой сложный социальный организм и нуждается в регулировании внутренних процессов. В то же время возникновение и конкретное содержание социальных норм связаны с волей и сознательной деятельностью людей. «Они не могут возникнуть, не пройдя, не преломившись через общественное сознание: необходимость тех или иных социальных норм должна быть осознана обществом»[3].
• Культурная обусловленность: социальные нормы соответствуют характеру социальной организации, уровню развития общества, типу культуры[4]. Они изменяются вслед за изменениями общественных отношений.
Социальные нормы весьма многочисленны и разнообразны, что связано с богатством и неоднородностью общественных отношений. Поэтому классифицировать их можно по различным основаниям.
В зависимости от сфер жизни общества, в которых действуют социальные нормы, они подразделяются на политические, экономические, религиозные и др.; в зависимости от способа образования выделяют спонтанные и директивные нормы; по характеру воздействия на социальную среду – прогрессивные и регрессивные, функционирующие и нефункционирующие; по структуре – простые и сложные и т. д.
Однако наиболее распространенным является подразделение всех норм в зависимости от социальной направленности. С этой точки зрения выделяют:
• правовые нормы;
• моральные нормы;
• религиозные нормы;
• нормы обычаев, традиций;
• семейные нормы;
• корпоративные (нормы организаций и объединений);
• эстетические нормы;
• правила этикета, корректности, приличия, обрядов и ритуалов.
Таким образом, можно констатировать, что в обществе присутствует нормативный плюрализм. При этом, как справедливо заметил И. Ю. Козлихин, «нормативные системы, существующие в обществе, могут носить как комплементарный, так и конкурирующий характер. Но, как правило, если общество не находится в состоянии аномии и хаоса, одна из них является ведущей, той, которая обеспечивает социальную солидарность, т. е. осуществляет интегративную функцию. Таковой может являться не только правовая нормативная система, но и традиционная, моральная, религиозная, идеологическая и т. д.»[5].
Социальная норма является регулятором типичного поведения субъектов социальных отношений. Типичность означает, что правило, сформулированное нормой, носит стабильно повторяющийся характер и воспринимается большинством представителей данного социума в качестве «правильного» для себя и окружающих. При этом в зависимости от обстоятельств правильным может считаться как предоставляемая правилом возможность, так и обязательство или же запрет. Таким образом, основой типичности является повторяемость определенного варианта поведения в деятельности субъекта социальных отношений. Вместе с тем любой поведенческий акт сам по себе представляет единичное (по-своему уникальное) явление и может рассматриваться как отдельно взятый случай – казус. Получается, что типичность есть не что иное, как повторяемость казусов, которые первоначально осуществляются в рамках стихийного (неосознаваемого) процесса жизнедеятельности и лишь впоследствии начинают осмысливаться, повторяться сознательно и закрепляться посредством обобщенного изложения в социальных нормах. Следовательно, казус есть первичный элемент нормы, ее, так сказать, эмпирическое основание. Установление той или иной нормы и придание ей общезначимого характера предполагают изменение соотношения нормы и казуса. Теперь норма и казус (конкретная жизненная ситуация) рассматриваются в качестве двух форм выражения реальности: объективной и субъективной. Объективность нормы заключается в том, что она:
• издается вне зависимости от воли конкретного субъекта, который может в процессе нормотворчества высказывать как позитивное, так и негативное отношение к данному предписанию либо (что, как правило, имеет место) вообще не участвовать в нормотворческой деятельности;
• действует независимо от того, одобряет конкретный субъект закрепленное в норме правило либо относится к нему отрицательно;
• получает реализацию (влечет наступление определенных самой нормой последствий) как в случае исполнения (соблюдения, использования) субъектом нормативного предписания, так и в случае неисполнения либо нарушения этого предписания.
В отличие от нормы казус носит субъективный характер, поскольку в любом случае окончательное решение о том, исполнять ли нормативное предписание или нет, принимает непосредственно субъект. С одной стороны, норма выступает в качестве критерия оценки конкретного казуса. С другой стороны, казус как социальный факт является мерилом социальной востребованности нормы и ее эффективности как средства социального регулирования.
Социальные нормы закрепляют модели типового (должного, возможного и недопустимого) поведения в обществе. Однако окончательное решение о том, придерживаться ли в собственном поведении требований нормативных предписаний или нет, принимает непосредственно субъект, который, в свою очередь, руководствуется в процессе выбора рядом мотивов (личной выгодой, традицией, воспитанием, страхом перед наказанием и др.). Поступки, соответствующие нормативным предписаниям, в совокупности образуют нормативное поведение. Возникает вопрос: всегда ли нормативное поведение воспринимается всеми без исключения членами социума в качестве нормального (соответствующего субъективному видению социальной нормы как правила поведения) для себя (курсив мой. – P. P.) варианта допустимого и недопустимого поведения? Ответ: естественно, нет.
Во-первых, далеко не все правила, содержащиеся в принятых в том или ином обществе нормах, попросту известны каждому из членов этого общества. Во-вторых, любая норма, устанавливая определенные ограничения и меры ответственности за их нарушения, изначально предполагает, что часть представителей общества с этими границами не согласится и попытается их нарушить. В-третьих, социальные нормы, как уже ранее отмечалось, не являются единой регулятивно-охранительной системой, а образуют множество нормативных подсистем (религиозную, корпоративную, правовую, традиционную и др.), которые нередко вступают в противоречие друг с другом. К примеру, в контексте атеистической политики, проводимой в СССР, находились в явном противоречии две локальные нормативные системы: религиозная и государственно-идеологическая (партийная). Изначально в основу формирования права положено противопоставление двух элементов социума: законопослушных граждан и представителей криминального мира. При этом деятельность последних регламентируется достаточно четко выстроенной нормативной системой – «воровским законом», представляющим антипод юридического закона.
Таким образом, наряду с нормативным поведением существует поведение ненормативное – не предусмотренное соответствующими социальными нормами либо выходящее за установленные в этих нормах рамки поведения. В зависимости от обстоятельств ненормативное поведение может носить как позитивный (совершение геройского поступка – подвига), так и негативный (совершение правонарушения) характер.
Из сказанного выше следует, что отнесение того или иного варианта поведения к нормативному либо ненормативному определяется его соответствием (несоответствием) социальной норме, рассматриваемой в данном социуме в качестве общезначимой. Вместе с тем мы уже отмечали, что окончательное решение по поводу исполнения (соблюдения, использования) той или иной нормы принимает непосредственно субъект, руководствующийся в своей деятельности не только нормой, но и собственным отношением к ней. При этом на уровне субъективного восприятия поведение, оцениваемое как нормальное, может вполне оказаться ненормативным, и наоборот. Так, к примеру, в России для многих владельцев личного автотранспорта вполне естественным является конклюдентное (сигналами фар) предупреждение встречных «коллег» о приближении поста ДПС. Подобный «жест доброй воли», безусловно, не нормативен, однако в силу своей распространенности и типичности воспринимается как нормальное явление российской жизни. В качестве противоположной ситуации можно привести пример с помещением немощных родителей в так называемый «дом престарелых». Действующим российским законодательством такая возможность предусматривается. Однако большинством россиян подобный поступок будет рассматриваться как проявление душевной черствости детей и, соответственно, оцениваться как ненормальное поведение. Как правило, поведение, выходящее за рамки нормативного (нормального), называют отклоняющимся или девиантным.
Девиантное поведение – совершение поступков, которые выходят за рамки предписаний, закрепленных социальными нормами. Многочисленные формы отклоняющегося поведения свидетельствуют о наличии противоречий между частным видением нормального и публичным закреплением нормативного поведения. В подобном понимании отклоняющееся поведение рассматривается как попытка ухода из общества, избавления от повседневных жизненных проблем и невзгод, преодоления состояния неуверенности и напряжения через определенные компенсаторные формы.
Следует подчеркнуть, что отклоняющееся поведение не обязательно носит негативный характер. Оно с равной вероятностью может быть связано со стремлением личности к новым достижениям, попыткой преодолеть консервативное, мешающее двигаться вперед.
К числу основных видов социальных девиаций относят:
1. Культурные и психические отклонения. Достаточно часто культурные отклонения связываются с психическими. Например, сексуальные отклонения, алкоголизм, наркоманию, преступность и многие другие отклонения в социальном поведении связывают с личностной дезорганизацией, иначе говоря, с психическими отклонениями.
2. Индивидуальные и групповые отклонения:
• индивидуальные, когда отдельный индивид отвергает нормы своей субкультуры. В качестве наглядного примера подобного рода девиации может рассматриваться поведение героя романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» Родиона Раскольникова, стремящегося подняться над толпой, продемонстрировать собственную исключительность;
• групповое, рассматриваемое как конформное поведение членов девиантной группы по отношению к ее субкультуре (например, члены организованных преступных группировок считают нормальным собственный образ жизни, подчиняющийся определенным правилам – «понятиям», в совокупности образующим неписаный, однако весьма действенный «воровской закон»). В данном случае налицо групповое отклонение от доминирующей культуры, определяемой официальной моралью и действующим законодательством.
3. Социально одобряемые отклонения. Отклоняющееся поведение всегда оценивается с точки зрения культуры, принятой в данном обществе. Следует выделить необходимые качества и способы поведения, которые могут привести к социально одобряемым отклонениям:
Сверхспособности
В средствах массовой информации часто рассказывают о людях, способных совершать невероятные действия. Конечно, многие способности являются выдумкой досужих до псевдосенсаций журналистов, вместе с тем в ряде случаев реальная жизнь демонстрирует уникальные возможности отдельных людей, которые не могут быть объяснены в рамках рациональных представлений, однако на практике существуют. Приведем некоторые примеры.
Экстрасенсорика
Экстрасенсами называют людей, которые отличаются необыкновенной чувствительностью ко всем видам внутренней человеческой энергии. Обладатель такого умения видит ауры, чакры, чувствует нарушения на энергетическом уровне. На обнаруженные изменения экстрасенс способен влиять. При помощи экстрасенсорики можно лечить болезни, реконструировать прошлое, проецировать будущее.
Нечувствительность к холоду и жаре
Знаменитый голландец Вим Хоф, по кличке «Ледяной человек», всю жизнь развивал способность контролировать автономные функции тела. Благодаря применению специальных техник и медитаций он стал мировым рекордсменом во многих категориях. Например, провел несколько часов в ледяной ванне без последствий для тела, взобрался в одних шортах на Эверест. А вот противоположный пример сверхспособности человека: афроамериканец Вилли Джонс, получив тепловой удар при температуре воздуха 32,2 градуса, смог выжить, хотя его тело нагрелось до 46,5 градуса и ему уже было 52 года. Необыкновенную «дружбу» с огнем зафиксировала Книга рекордов Гиннеса. Рег Моррис, профессиональный огнеглотатель, сумел выдохнуть из себя горящее пламя длиной в 9,4 метра, после этого за два часа погасил, засунув в рот, 22 888 факелов. Результаты научных экспериментов показали, что максимальной температурой, с которой человек может контактировать, является 841 градус по Цельсию. Именно до такой величины разогреваются угли и камни, на которых совершаются ритуальные танцы и прогулки босиком.
Абсолютная память
В 1974 году в Бирме Бханданта Висичара прочел наизусть 16 тысяч страниц буддийских текстов. Гу Ян Линь из Китая смогла наизусть запомнить 15 тысяч номеров телефонов города Харбина, а Барбара Мур из Америки за 19 дней спела 1 852 песни. В 1990 году Книга рекордов Гиннеса занесла в свой список Самвела Гарибяна из Еревана, который с первого раза запомнил 960 из 1 000 продиктованных ему незнакомых слов.
Эхолокация
Сверхспособности людей особенно ярко проявляются в результате каких-либо нарушений. Так, для ориентирования в пространстве незрячие индивиды могут воссоздать звук и по эху определить нахождение объектов. Производить звучание можно, щелкая языком или стуча палкой. Примером человека, который обладает такой способностью, является Дэниель Киш. В младенчестве он потерял зрение, но смог компенсировать его отсутствие путем щелканья языком. Став взрослым, он обучил своему способу познавания мира около 500 детей. Исследования с помощью магнитно-резонансной томографии показали, что мозг людей, усвоивших эхолокацию, претерпел ряд изменений. Так, зрительная кора приспосабливается к обработке эха, дистанции и направления звуковых волн. Такое развитие сверхспособности человека позволяет передвигаться на большие расстояния в любых условиях.
Люди-счетчики
Нередко по телевизору можно увидеть, как человек практически мгновенно может перемножить огромные числа в уме. Проведенные исследования в данной области позволили выдвинуть предположения о том, что причиной сверхспособности является повышенный кровоток в определенной части мозга. Примером человека, способного быстро считать, является Шакунтала Деви из Индии. Женщина на глазах комиссии перемножила два тринадцатизначных числа, взятых наугад, за 28 секунд. А Александр Некрасов из Липецка за 61 секунду смог извлечь корень тысячной степени из числа, состоящего из 547 цифр.
Люди-диагносты
В возрасте 10 лет девочка по имени Наташа Демкина обнаружила у себя дар – видеть сквозь кожу человека. Многочисленные исследования подтвердили ее способность. К ней стали приходить люди для установления диагноза. Наталью прозвали «Девочка с рентгеновскими глазами»[6].
Героизм
Герои – люди, совершающие подвиги – героические, самоотверженные поступки на грани человеческих возможностей. Героическое поведение отличается от нормального рационального прежде всего тем, что подвиг непосредственным образом связан с самоотречением и самопожертвованием, когда человек сознательно пренебрегает личной безопасностью и комфортом для совершения социально важного поступка. В отечественной героике наиболее известны Александр Невский, Иван Сусанин, Александр Матросов и др.
Удачливость
Среди общей массы людей выделяются так называемые «везунчики» и «неудачники». Жизнь «везунчика» состоит из серии «счастливых случаев» (выигрыш в лотерею, неожиданное наследство, удачный брак по любви и т. п.). При этом сам «везунчик» не прикладывает сколько-нибудь существенных усилий для того, чтобы каким-то образом привлечь удачу, это происходит само собой, естественно. «Неудачник» – прямая противоположность «везунчику». Если он стоит в очереди, то именно ему не хватает товара. Он опаздывает на решающую встречу, у него в чужом городе вытаскивают документы и деньги. Его машина либо постоянно ломается, либо попадает в ДТП и т. д. Повторяемость неудач рождает определенную привычку «быть неудачником», а это, в свою очередь, определяет отношение к подобному типу со стороны окружающих, считающих «неудачника» (лузера) не таким, как все.
4. Социально осуждаемые отклонения (социальные паталогии). Наряду с отклоняющимся поведением, к которому общество относится либо одобрительно, либо терпимо, существуют типы отклоняющегося поведения, не одобряемые общественной моралью, однако не являющиеся в данном социуме противозаконными. К примеру, в современной России осуждается поведение, связанное с тунеядством и иждивенчеством молодых трудоспособных людей, зависимостью от алкоголя, систематическими супружескими изменами, отказом взрослых детей от заботы о своих престарелых родителях и т. п.
5. Противоправные отклонения связаны с совершением деяний, признаваемых в данном социуме правонарушениями. В современной России все противоправные девиации подразделяются на не представляющие существенной общественной опасности – проступки – и представляющие общественную опасность – преступления.
Нормативность является одним из признаков права, характеризующим его в качестве системы норм. Позитивистский (нормативистский) подход, вплоть до недавнего времени господствовавший в отечественной юридической науке, предполагал восприятие права в качестве «возведенной в закон воли господствующего класса»[7]. В таком понимании нормативность права означала, во-первых, сведение права к совокупности формализованных общезначимых и общеобязательных правил поведения (юридических норм), исходящих от государства (точнее – от ассоциируемых с ним представителей господствующего класса) и обеспеченных государственным принуждением; во-вторых – представление о праве как об «установленном свыше» критерии оценки, в соответствии с которым все совершаемые поступки подразделяются на обязательные, допустимые и недопустимые. При этом и в том и в другом случаях нормативность права задавалась и обеспечивалась государством. Именно от государства зависело, какое субъективное деяние рассматривать в качестве соответствующего норме (правомерного), существующего вне системы правового регулирования (юридически нейтрального) либо противоречащего правовым предписаниям (противоправного). Государство посредством правовых норм закрепляло волюнтаристские установки государственных чиновников, придавая им нормативный – общезначимый, общеобязательный характер. При этом поступки, не укладывающиеся в установленные нормативы либо относимые к противоправным, рассматривались в качестве правовых девиаций. Само понятие девиантного поведения рассматривалось преимущественно в негативном аспекте. Считалось, что девиантология (наука об отклоняющемся поведении) является составной частью теории правонарушений (криминологии). В России проблемами девиантологии занимался М. Н. Гернет, изучавший преступность, пьянство, потребление наркотиков, самоубийства, проституцию как социальные феномены в их взаимосвязях[8]. Сам термин «девиантология» введен в широкий научный оборот известным российским юристом Я. И. Гилинским[9]. По мнению ученого, в праве девиантно то, что отнесено законодателем к противоправному, а также то, что не считается нормальным в общественном сознании, хотя может и не подпадать под воздействие правовых санкций. При этом, несмотря на разграничение девиаций на противозаконные и не являющиеся таковыми, общим для всех без исключения отклонений в праве является их социально-негативный характер. Признавая обоснованность такой точки зрения в контексте позитивистского типа правопонимания, на мой взгляд, следует отмечать ее односторонность в контексте современного плюралистического правопонимания.
Если согласиться с тем, что в качестве субъектов правотворчества наряду с государством могут выступать и другие субъекты (международное сообщество, институты гражданского общества, отдельные субъекты права, такие, к примеру, как Президент, судьи Конституционного Суда и др.), то вполне можно допустить, что положения, закрепляемые в качестве нормативных одними субъектами, будут рассматриваться в качестве отклоняющихся (девиантных) другими участниками процесса правового регулирования. Так, к примеру, действующая Конституция Российской Федерации в ст. 15 закрепляет принцип приоритета норм международного права по отношению к федеральному законодательству. В ст. 46 говорится о том, что каждый «вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты». Ст. 53 гласит, что «каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц». Казалось бы, в рамках правовой нормативности Российская Федерация обязана выполнять решения международных судов. Однако на внутригосударственном уровне устанавливается порядок, в соответствии с которым все решения международных судов подразделяются на исполнимые и неисполнимые. При этом оценку этих решений на предмет их исполнимости осуществляет Конституционный Суд Российской Федерации. В соответствии со сформировавшейся позицией, «Конвенция о защите прав и свобод человека или, к примеру, основанные на ней правовые позиции ЕСПЧ подлежат реализации только при условии высшей юридической силы – Конституции РФ»[10]. В том случае, если Конституционный Суд примет решение о несоответствии вынесенного ЕСПЧ решения Российской Конституции, то это решение не подлежит исполнению. Так, 19 января Конституционный Суд России счел «невозможным» для российских властей выплачивать бывшим акционерам ЮКОСа компенсацию в размере 1,8 млрд евро, которую им присудил Европейский суд по правам человека за нарушение их прав на судебную защиту и справедливое судебное разбирательство на родине. «Россия вправе отступить от наложенных на нее обязанностей, если это единственный способ не нарушить Конституцию РФ», – заявил глава Конституционного Суда Валерий Зорькин во время оглашения решения[11]. Получается, что государственный судебный орган может признать отклоняющимся, не соответствующим конституционным положениям решение международного органа правосудия.
Говорить о правовой девиации можно и в том случае, когда мы сравниваем материальное и процессуальное право, а также правовое поведение в разных государствах. К примеру, в США в девяти штатах прошли региональные референдумы, на которых обсуждался вопрос о легализации торговли и употребления марихуаны. По данным Time, в штатах Массачусетс и Калифорния жители одобрили использование наркотика в «развлекательных» целях гражданами старше 21 года[12]. В России распространение любых видов наркотиков рассматривается как преступление. То же самое можно сказать о праве на эвтаназию и ряде других поведенческих актов, по-разному оцениваемых в различных национальных правовых системах.