– Итак… – Небогатов включил тактический тренажер, и над столом повис шар проекции с точками звезд и пылевидной туманностью. – Пора и делом заняться. Что видите, господин капитан третьего ранга?
Полубой сдвинул густые брови и прошелся вокруг голограммы, внимательно ее разглядывая.
– Туманность… Здесь вроде астероиды. А где это?
– Туманность Серебряная Пыль. Вот это самая близкая к месту действия звезда, это – скопление астероидов, планеты и спутники планет.
– Ага, – Полубой кивнул, – теперь понял. Здесь Птолемей расшарашил Секиру Мауро и забрал «мороженое мясо», так? Вот в этом секторе.
– Хорошо, что тебе не приходится делать доклады на военном совете. «Расшарашил»! Блестяще спланированная и не менее блестяще проведенная операция по перехвату конвоя, сопровождаемого почти вдвое превосходящими силами! Именно после боя у Серебряной Пыли наши аналитики насторожились. – Небогатов поиграл сенсорами клавиатуры, увеличивая масштаб. Голограмма расцветилась красными и синими точками. – Красные – конвой, синие – Птолемей. Это его флагман – «Демосфен». Вот здесь на своей «Лилии» находился Мауро. Чтобы тебе было удобней, классифицируем его корабли по принятой в военном флоте системе.
Полубой присел на стул напротив голограммы, с комфортом вытянув ноги, и зевнул, слегка прикрывшись ладонью. Он знал за своим другом слабость – любую беседу превращать в лекцию, а уж о тактике Кирилл мог говорить часами. Небогатов подозрительно покосился на него, но промолчал. Собственно, расклад сил перед боем Касьян знал – все это подробно разбиралось в прессе, однако раз Небогатов решил уделить этому время, значит, у него были свои интересные соображения.
У гетайра было девять кораблей, в то время как Секира Мауро располагал двадцатью одним вымпелом, из которых шестнадцать были боевыми кораблями. По принятой классификации судов эти корабли были чем-то средним между корветом и фрегатом, то есть его эскадра была однородна по составу.
«Демосфен» Птолемея по вооружению, энергетической установке и численности экипажа подходил под определение эсминца, но с некоторыми оговорками: на нем почти не было противоабордажных орудийных установок, однако три «онагра» и двенадцать «тарантулов» могли пресечь любую попытку выйти на дистанцию выброса абордажных команд. К тому же, видимо, предполагалось, что «Демосфен» сам будет нападать и ему не придется отбиваться от чужого десанта. Из восьми кораблей три были фрегатами, а пять подходили под определение тяжелых «дестроеров» – перехватчиков дальнего радиуса действия.
Мауро издалека обнаружил противника и выдвинул вперед кулак из семи корветов, два оставил при себе, непосредственно в ордере транспортников, приказав остальным прикрывать фланги, – пользуясь численным превосходством, он решил прорваться сквозь строй противника с ходу.
Птолемей начал бой, расставив свои силы по классической схеме, принятой Александром Македонским: фалангой являлся «Демосфен», конницу слева заменяли «дестроеры», а фрегаты выполняли роль малой фаланги и агироспидов.
Секира Мауро ввязался в бой без разведки, и это было его главной ошибкой – он принял за фрегат прикрывшийся полем отражения «Демосфен». У Мауро был шанс победить, если бы он попытался охватить группу гетайра с флангов, однако он атаковал в лоб.
Конвой торговцев «мясом» сблизился с Птолемеем на дистанцию выстрела его главного калибра, но гетайр не открывал огня, скрывая до поры свое преимущество. Лишь когда корветы авангарда Мауро вступили в бой, «Демосфен» открыл свою сущность самым печальным для пиратов образом. Ответный залп трех «онагров» был ужасен: один корвет мгновенно превратился в небольшую звезду, еще два окутались клубами пара и застопорили ход, а на четыре оставшихся обрушились фрегаты, поддерживаемые огнем с «Демосфена».
«Дестроеры» тем временем навалились на корветы правого фланга, терзая их, словно катафракты персидскую пехоту. Мауро, который не знал, то ли идти на помощь авангарду, то ли отбиваться от перехватчиков, заметался. Он двинул вперед силы левого фланга, однако «Демосфен» даже не позволил им приблизиться на дистанцию прицельного выстрела – его орудия поставили перед корветами непроницаемую стену гравитационных возмущений, подобную стене копий сарисфоров фаланги Александра Македонского.
В создавшейся ситуации Секира Мауро принял единственно верное решение: приказал транспортам уходить, надеясь задержать противника оставшимися кораблями. Он хорошо понимал, что потерю сорока с лишним тысяч рабов ему не простят, однако было уже поздно – флагман Птолемея двинулся вперед и, ворвавшись в ордер транспортников, выбросил абордажные боты.
Бой превратился в свалку, «Лилия» получила серьезные повреждения, из прикрывавших ее корветов один разваливался на глазах Мауро, а на втором шла абордажная схватка, в исходе которой сомнений не было – к корвету присосались сразу два абордажных бота.
Пираты бросились врассыпную, четырем удалось уйти, но один из «дестроеров», которым командовал, как оказалось впоследствии, сам Птолемей, догнал и добил поврежденную «Лилию» Секиры Мауро. Пленных Птолемей не брал.
– Тебе ничего не показалось странным в тактике гетайра? – спросил Небогатов.
Полубой глубокомысленно кашлянул. На самом деле ему совсем не хотелось размышлять о тактических схемах, тем более флотских сражений, но чтобы не обидеть Кирилла, он принял задумчивый вид.
– Ну, то, что он не брал пленных? Так я на его месте поступил бы так же – ненавижу торговцев «мясом».
– Я не о том, – нетерпеливо отмахнулся Небогатов. – После этого боя в нашей разведке и заподозрили, что под именем Птолемея скрывается кто-то, служивший в русском флоте, причем не на последних ролях.
– Он стал преследовать Мауро до уничтожения? – озарило Полубоя.
– Нет. Думай, Касьян! Чему тебя учили? Ну!
– Чему учили – все забыл, – буркнул Полубой и поднял глаза к потолку каюты. – М-м… э-э…
– Что ты блеешь, как баран стреноженный? – осерчал Небогатов.
– Баранов не треножат, – поправил его Касьян. – Чего ты пристал? Сдались мне твои загадки!
– Эх… – Небогатов переключил проекцию. – Посмотри, он же вломился в середину ордера! Ни в одном флоте этому не учат, только у нас и только на курсах по каперской тактике.
Полубой встал и шагнул ближе к голограмме. Широкой, как лопата, ладонью он отсек на проекции отметки транспортов от корветов Мауро и ухмыльнулся.
– А ведь верно. Молодец парень!
– О чем и речь, – кивнул Небогатов. – В противном случае, какое бы ни было у Птолемея преимущество в орудиях, в конце концов к нему подобрались бы вплотную, связали ближним боем, а транспорты тем временем ушли бы. Парни из разведки выяснили, кто из офицеров состава флота, окончивших курсы каперов в последние пять лет, находится вне пределов русского сектора, и в результате проверки вышли на сына Великого князя.
Полубой опять плюхнулся в кресло и пожал плечами:
– А нам-то это каким боком поможет? Мы и так знаем, кого надо ловить.
– Тебе, может, и не поможет, но мне – еще как. Его «Демосфен» и мой «Дерзкий» почти однотипные корабли, но у меня преимущество в вооружении, значит, на лобовое столкновение он не пойдет.
– Это если данные разведки верны и на «Демосфене» только три «онагра».
– Верно, однако вот здесь у меня, – Кирилл постучал пальцем по пульту тренажера, – все операции, в которых участвовал капитан третьего ранга Кайсаров, и если придется брать его с боя, то лучше знать, чего можно от него ожидать. Согласен?
– Согласен. Еще бы выяснить, сколько у него людей в экипаже и сколько из них абордажников с опытом боевых действий, а больше нечего и пожелать.
– С опытом – все. У Александра новичков нет, но количество придется определять на месте. А «Демосфен» придется уничтожить.
Полубой хмуро взглянул на Небогатова:
– Угу. Вместе с командой. Насколько я понял Константина, наверху сильно озабочены, чтобы все, близко знавшие гетайра Птолемея, хранили молчание.
– Ты правильно его понял. Ладно, не будем о грустном. Абордаж я обеспечу, твое дело – захватить и вывезти Кайсарова. – Кирилл помолчал и добавил многозначительно: – Или его тело.