Елена Новоселова – психолог, член Российской психотерапевтической лиги. Первое высшее образование – философский факультет МГУ, затем – Высший психологический колледж при РАН. Елена Новоселова шесть лет работала военным корреспондентом. Также она ведущая авторской программы «Секс, жизнь и прочие сюрпризы» на канале «Серебряный дождь», автор книг «Альфа-самец? Да!» и «Что делать, если у вас есть муж?».
После чего следует принимать решение о создании семьи? После похода в Гималаи, после отдыха на курорте или после совместной работы?
После похода на рынок, на базар, на хороший базар. Вот, по мне, так это самая лучшая лакмусовая бумажка, чтоб понять, что собой представляет человек. Как торгуется, как шутит, как смеется, насколько самоирония работает. Юмор же – очень важная часть семейной жизни. Иначе просто совсем ничего не получится.
А вот что касается работы… Ну, конечно, это не курорт, понятно. Но Гималаи, если только с хорошим пешим проходом куда-нибудь на больших высотах.
Если ты профессиональный альпинист или тот, кто водит экскурсии.
Да, ходят на трекер такой. На работе в общем-то самая частая, наверное, ситуация, когда люди вступают в отношения. Говорят, на работе человек-то виден, как на ладони. Вот совсем не как на ладони, на мой взгляд. И вообще, создать самое полное представление о человеке, мне думается, – это очень большая задача, практически миссия невыполнима. Все равно человек к нам будет поворачиваться какой-то одной или двумя-тремя, но самыми важными для него сторонами, в тот момент, когда он это делает. А на работе он работает. Работа и семья – это две разные работы. И поэтому разные человеческие качества там вполне могут быть востребованы.
Допустим, вы видите, какой он крутой на работе. Насколько он хорошо организован, всех организует, такой менеджер. И вы им восхищаетесь.
И вдруг дома вам хочется, чтоб он был белым и пушистым. То есть где-то он должен быть боец, дома он должен быть мягким и нежным. Но он же будет тогда таким же и дома. То есть он всех выстроит в шеренгу, будет отдавать приказания. За невыполнение будут определенные наказания в виде плохого настроения или какие-то еще изощренные формы. Поэтому говорить о том, что если он прекрасен на работе и отлично организовал работу отдела, то представьте, что вы – это и есть тот самый отдел. И подумайте, как вам будет там жить.
И еще одна сторона. Я встречала немало очень успешных мужчин, которые сделали блестящую карьеру, но они приходили ко мне с вопросами материнского комплекса, жуткой зависимости эмоциональной от мамы. То есть мама не отпускает до 50 лет. И вот представьте себе, что вы навсегда остаетесь – он, вы и мама. И здесь вопрос о том, что он так любит свою маму, скорей всего, он так же будет любить меня, – забудьте навсегда. Он будет всегда любить свою маму. А вы должны будете присоединиться к большой любви, вместе с ним любить его маму.
Я предполагал, что из предложенных вариантов узнавания друг друга профессиональный – самый точный, потому что, когда человек работает, он наиболее, что ли, полно раскрывает свою сущность. Во всех остальных ситуациях он хочет кем-то казаться.
Я не согласна с тем, что на работе вы, наблюдая или участвуя вместе в каком-то процессе с очаровательной дамой, определите точно ее сексуальность, ее способность к нежности, способность к заботе. Способность к поддержке. Ну поддержка еще может быть, да, в рабочем процессе будет ощущаться. Но предположить, что именно этот человек будет вам соратником по жизни, партнером, таким же замечательным, как в работе, – это под большим вопросом. Потому что эмоции на работе все-таки совсем другие. И наши установки, наши претензии друг к другу в домашних условиях очень здорово отличаются от наших ожиданий друг от друга на работе. Мы же отвечаем людям обычно на наши собственные ожидания. Мы ждем каких-то отношений. У человека есть немой запрос или он как-то проговаривает этот запрос: я жду от тебя.
И мы стараемся отвечать, чтобы союз дальше состоялся, уж рабочий он или какой-то. А в семейной более расслабленной ситуации запросы у нас меняются. И вы знаете, самая большая ошибка, что мы перед тем, как поселиться под одной крышей, очень редко этими запросами интересуемся. Мы создаем свое какое-то замечательное мнение, а потом страшно удивляемся, что рядом с нами оказывается совсем другой человек. Меня последнее время мучает мысль о том, что мы вообще к действительности имеем очень мало отношения из-за нашей зашоренности. Мы все воспринимаем только через призму наших собственных переживаний. И призма эта иногда бывает настолько толстая, настолько искажающая, что наше удивление – это бесконечное удивление от жизни. Мы говорим: сколько живу, а все не перестаю удивляться. Это связано как раз с тем, что мы никак не можем сквозь эту призму заставить себя посмотреть по ту сторону этой призмы, в реальность. И потому, когда мы на работе, у нас все равно есть своя замечательная рабочая призма в этот момент.
Со служебными романами, как мы видим, на Западе очень плохо. И вообще, может быть, со всеми уже станет плохо, потому что мужчины, а может, не только мужчины здорово напуганы. У нас это очень типично. Все-таки служебные романы случаются, а после них случаются семьи. Что вы об этом думаете?
Действительно, случаются в очень большом количестве. Потому что, если ты не успела или не успел жениться в институте, что само по себе безумие в таком раннем возрасте, то место, куда ты будешь ходить и проводить больше всего времени, – это будет как раз твое место работы. И если мы проводим на работе от восьми до двенадцати часов, и у нас тесный контакт с каким-то привлекательным коллегой или привлекательной коллегой, то, естественно, возникают в этом закрытом пространстве какие-то флюиды. То есть начинается флирт.
Брожение со всех сторон начинается. И поэтому эти романы очень частые. Причем эти романы случаются как между свободными людьми, так и между людьми не свободными.
Характеристика кошмарная, но вынужден с ней согласиться.
И почему в наших просторах это такая распространенная история? Прежде всего потому, что мы очень много времени проводим на работе. В семье значительно меньше. Вы знаете, что супружеская пара разговаривает в среднем по десять минут ежедневно? А представляете, сколько мы бла-бла-бла в курилке или не в курилке на работе? Пусть это будет два часа. То есть сумасшедше много.
Я замечал с печалью в каких-то общественных местах, где-нибудь в ресторане, когда сидят люди 40–50+ и за ужином они не произносят ни одной фразы. Они не в смартфонах, они просто едят.
Да и мы часто можем наблюдать такие картины. И на отдыхе, и на каких-то мероприятиях. Мужчина и женщина не общаются. А уж ходить за ручку – вот это вообще не наша история. И поэтому это вполне естественно. И пол-страны у нас находит себе партнеров именно в рабочих ситуациях. И у нас наше и законодательство, и моральные устои позволяют это делать, и даже способствуют этому. Потому что одинокой даме ее подружки скажут: ну ты на работе-то присмотрись, наверняка, там кто-нибудь есть. А вдруг его можно отмыть, отчистить и вполне себе ничего.
А где еще-то? Действительно, мест для знакомств не так уж много. У нас нет танцплощадок, которые сейчас в Европе страшно популярны, как у нас в пятидесятых. Там собираются люди и под живую/неживую музыку танцуют. Друг друга приглашают. И без какого-то пафоса, без ресторанной еды, с очень простой едой какой-нибудь. Они ходят танцевать, причем массово.
Ну у нас есть катки. Для того чтоб танцевать, на самом деле не надо, чтоб тебе сделали площадку. Можно подойти где-нибудь посередине тротуара, и сказать: позвольте вас пригласить.
Это было бы роскошно.
Красивое начало, да?
Это красиво, да. Но согласитесь, когда мы смотрим на лица наших с вами общих горожан, то предположить, что кто-нибудь пустится вальсировать с тобой на тротуаре из-за того, что ручьи звенят, птицы поют, как-то почти нет никакой надежды.
И вот эти отношения на работе действительно становятся очень близкими в рабочих рамках. Но людям кажется, что как только они вылетят за пределы рабочих ограничений, то у них все точно так же волшебно будет и там. Вот это, к сожалению, не всегда происходит. Иногда бывает потом очень трудно вместе работать. Даже если роман сложился и все хорошо. Более того, он закончился желанной для всех свадьбой. Не всегда это так, потому что они начинают слишком много времени проводить вместе, и каждому хочется хотя бы какого-то элемента своей собственной территории, свободы. А если они еще в разных позициях на работе – подчиненного и руководителя, здесь вообще возникают большие проблемы, потому что мужчине быть в роли подчиненного достаточно сложно.
Да и женщины не всегда соглашаются на определенный тон или на определенный стиль поведения своего руководителя. И получается – там руководитель и здесь руководитель. Потому что, в общем-то, невозможно носить разные платья дома и на работе психологически. И если на работе человек ведет себя определенным образом, то много шансов, что он себя и дома будет так вести. Нельзя быть жестким, строгим руководителем, всего достигающим. А это жесткость. И быть просто совсем ласковым, нежным, белым и пушистым дома. Иногда в минуты просветления, в первые два года жизни, может быть.
Есть профессии, в которых с танцплощадками все нормально. И нет вот этой замкнутости пространства. В артистической среде, в кино браки внутрипрофессиональные, в балете.
Все, что вы говорите – балет, театр, кино и так далее, – там царят немножечко другие нравы. Например, цирк. Я много провела времени за кулисами цирка. И я хочу сказать, что переодеться, да даже трико перетянуть на глазах партнеров – это не является, прям, нарушением какой-то страшной этики. Это общая большая семья.
Не всегда мирная, не всегда дружная, но семья.
Но они уже все находятся в каких-то отношениях. В общем-то, все очень по-разному происходит, но это достаточно закрытое сообщество.
Насколько я вас понял, вы считаете, что служебные романы все-таки искусственные, недостаточно естественная история, и, в общем, нужно стараться выходить за пределы близлежащего.
Расширять.
И не брать, что лежит перед тобой, в прямом или в переносном смысле этого слова, а стремиться к тому, чтобы мир был больше, и тогда больше, наверное, выходить из зоны комфорта, и там, как известно, случаются чудеса намного чаще.
Да. Я за то, чтобы все-таки идти навстречу чудесам. Как можно больше и открытее быть к миру, общаться с людьми. И тогда и выбор у тебя больше, и жизнь интереснее и ярче, и сам ты обогащаешься. А ведь пока сам не станешь интересным, то и для другого человека интересней не будешь.
Так и с такой скоростью, как в последние десятилетия, мир не менялся никогда. И в этом все более открытом мире человеческие отношения, в том числе семейные, должны тоже меняться и становиться более открытыми и честными. А становятся ли?
Вы знаете, тормозим, как можем, этот процесс. Я тоже задумалась о том, какие мы странные существа. Мы с таким восторгом принимаем новые гаджеты, новые коммуникационные технологии, медицинские технологии, космические. Мы их встречаем просто радостно, как новый мир. Но при этом, когда речь заходит о семье, о браке, отношениях, весь мир может кругом бурлить всякими новшествами, все безумно интересно, а вот плотик такой деревянный с соломкой брака должен по этим бурным волнам плыть ровно так же, как это было 200–300 лет назад. И мало того, серьезные люди, образованные, апеллируют именно к тому, что раз это традиционно, так и должно быть. Вот для меня это большая загадка. Я никак не могу понять, какой традиции мы придерживаемся. Ее никто нигде еще ни разу не описал, сколько я ни пыталась это узнать.
В «Домострое» описан, и мы пользовались этим источником.
Да, «Домострой» не нравится. Крестьянская семья тоже не очень нравится, потому что там на полатях дети видели, как делают следующих детей и прочее. Я была в крестьянской избе и своими глазами видела условия проистекания этой жизни. Я не думаю, что современный человек будет хлопать в ладоши от этого.
Купеческая семья – это другая история. Островского все читали.
Дворянская семья. Ну, извините. Это вряд ли два флигеля с выходом в сад. Это тоже как-то не очень предполагает.
Поэтому о какой традиции мы? О советской. Скорее всего, мы все-таки имеем в виду советскую детоцентрическую семью. Но времена поменялись. Поменялись они очень резко в 60-е годы прошлого века, опять-таки с изобретением большого новшества – противозачаточной таблетки. Все началось оттуда. Все вопросы к браку, его изменений, положение женщины в семье, положение женщины в обществе начались с такой маленькой штучки, которую женщина легко прятала в сахаре. Эта маленькая таблетка позволила ей саму себя обеспечивать, выйти на рынок труда, учиться независимо от мужчин.
Обеспечила каким образом? Не дала размножаться, что ли, активно?
Да, она могла. Тогда она начала и теперь продолжает управлять количеством детей в семье. Потому что раньше эти вопросы решал только муж. В патриархальной семье количество детей определялось мужчиной, а не женщиной.
Но вы хотите сказать, что эта таблетка была действительно замаскирована, и об этом не знало большинство мужчин? Потому что, если мужчина нормальный, он как бы сам может каким-то образом, ну, помогать регулировать процесс.
В любом случае, женщина могла все-таки больше участвовать в этой регуляции. До этого она не могла сделать практически ничего. Все народные средства не давали гарантий.
Конечно, мужчины об этом быстро узнали, и сексуальная революция-то произошла на фоне этой таблетки. Это она повлекла за собой такие изменения в отношениях. И в современном мире брак неизбежно будет меняться. Если еще в советские времена на одну зарплату одного человека было очень трудно вырастить ребенка, тем более двоих, и нужен был второй участник семьи, чтобы просто семья могла жить. То теперь ведь история, ситуация изменилась. Женщина может себе позволить вырастить одного или двух детей без материальной помощи мужа, если она подошла к этому осознанно.
Таких женщин немало, которые делают это абсолютно осознанно. И поэтому сохранять те же устои брака, где мужчина – голова всему, а женщина сидит на хозяйстве, сложно. Современная женщина уже никак не может с этим согласиться, потому что она точно так же где-то голова всему, там, где она зарабатывает.
Да порой и дома.
А порой и дома.
А мужчина думает, что изображает орла, но он изображает чучело орла.
Да, очень часто это тоже происходит. Матриархат-то никуда не девался, в общем-то, он всегда был. В доме всегда главной была женщина. А мужчина – в окопе, на передовой. Но мы вдруг решили все поменять.
Какие все-таки есть варианты развития? Первое, что мне приходит в голову, – то, что называется браком, а именно поход в государственное учреждение, в котором тебе ставят печать в паспорте, вносят какую-то, очевидно актовую, запись. И дальше после этого ты становишься человеком женатым или замужним, это отличается от предыдущего твоего состояния только тем, что тебе не разрешается иметь никаких других отношений. Потому что тебе печать поставили. Да? И это совершеннейший абсурд. Я вообще не понимаю, как это продолжает уживаться в современном мире, это абсурд, нелепость, ханжество и смерть любви. Для кого-то нет, кто не обращает на это внимания. Но для того, кто стремился к печати, это точно смерть любви.
Безусловно. Чувство собственности, мое. Вот теперь все по закону, и теперь попробуй отбери. И попробуй что-нибудь сделай.
Попробуй посмотри налево, вниз, вверх и так далее.
На самом деле форма того брака, когда мы говорим, что люди имеют между собой еще юридические обязательства какие-то, может оформляться совершенно в другой форме, например брачным контрактом. В Европе есть эти формы. В любом случае, пара живет вместе. И с этих пор они отвечают за детей, которые в будущем родятся и каким-то образом они уже договорились о материальной стороне их жизни. Базовой части.
Это понятно. В этом нет ханжества.
Да, собственно говоря, это и есть брак.
В этом есть открытость и честность.
Но у нас почему-то юридические документы имеют значение слова божьего. Они имеют какую-то невероятную моральную коннотацию. Что если ты, дорогой мой, до свадьбы, буквально накануне, был у Нюрки, то после свадьбы ты туда не пойдешь.
Но государство, может быть, и правильно, имеет другую точку зрения. А именно, что если убрать вот эту, с нашей точки зрения, ханжескую составляющую, то тогда вообще будет черт знает что. Тогда вообще никто никого не удержит. Тогда перестанут рожать, будут бросать. Дети будут некормленные, потому что самец он и есть самец.
То есть вы хотите сказать, при том количестве алиментщиков, которое существует в нашей прекрасной стране, кого-то брак удержал от преступлений против нравственности, насилия домашнего, что дети отца своего видели последний раз в полтора года?
Не удержало. Но все равно это институт и контроля, и подавления. Институт несвободы, который необходим государству. Это некая маленькая моделька, но там есть правила, и по ним живут два человека плюс дети. Они могут не любить друг друга, они могут изменять друг другу. Но они имеют предписания, и должны их выполнять. Иначе – ай-ай-ай. А если допустить там полную свободу, что, с нашей точки зрения, скажем, сказочная история, то, с точки зрения государства, может быть, наступит хаос.
Меня здесь интересует только то, что происходит в голове. Потому что о какой несвободе мы говорим, если два человека юридически заключили договор, они юридически ответственны? Это же есть поход в ЗАГС.
Я сейчас о традиционном мышлении. Когда этот мой, этот твой. Короче говоря, собственность.
Но даже государство в этой истории не играет роли, если мы посмотрим статистику, на 100 браков 86 разводов, то как-то с трудом верится, что это может дать хоть какую-то упорядоченность. Я понимаю, что порядок – это важная, наверное, история для управления любой страной, но вряд ли он это дает. И мало того, я из этой сферы убрала бы обязательно нравственную основу. Потому что она больше всего мозги-то у всех волнует. Изменил – не изменил, ведь разговор-то идет все больше ниже пояса. Потому что я искренне не понимаю, что если ты в своей светлой голове уже все проделал с объектом вожделения, да, то при чем здесь верность.
Согласен с вами. Но, вероятно, для женщин важно иметь такой инструмент, как хотя бы сковородка или скалка, которая не имеет права на существование без печати в паспорте. А тут как бы имеет. Хоть что-то есть. Можно сказать: ты подлец, мерзавец, ты испортил мою жизнь, ты изменщик, ну и так далее. А без печати в паспорте не имеешь права на это, а очень хочется.
И кстати говоря о мужчинах, та же самая история. У мужчин тоже есть какие-то права, может быть, даже более ярко выраженные. Верней, бешеная необоснованная ревность, боль, болезненная ревность, грозящая, может быть, даже и смертоубийством. У мужчин это встречается.
Да. И у женщин случается. И сколько угодно разных проявлений чувств. Мы с вами, как в рамках брака, так и за рамками, вот того, традиционного брака. Но если бы все-таки мы дали себе смелость в меняющемся мире посмотреть на какие-то вещи с большим количеством добра и любви, а не с точки зрения надо, положено, предписано и так далее. То мне кажется, и семьи, и дети были бы намного счастливее. Мы сами были бы счастливее. Мы же не говорим про какой-то беспредел, есть форма брака, когда все друг другу радостно рассказывают, как они провели предыдущий уик-энд с другим партнером. Это проблемные люди. И они от чего-то защищаются, они не умеют выстраивать истинно близких отношений. Ведь близкие отношения сложно выстраивать. Потому что ты почти голый в какие-то моменты. Это не каждый может себе позволить и разрешить. А брак покрывает эту историю, раз в браке, значит, уже априори близкие. Да нет, конечно.
Если бы не было у мужчин такого страха жениться, который мы описывали – скалки, сковородки, ревности и всякие безумства, – то, мне кажется, отношения складывались бы легче. Вот когда все тяжело и привязаны такие кирпичи к ногам, как-то очень трудно взаимодействовать, уважая друг друга. Ведь что нужно в браке? Не страсти африканские. В браке нужно уважение, огромный кредит доверия и желание оставаться вместе, переживать и радости, и какие-то невзгоды жизненные.
Что, по-вашему, мешает существующей традиционной советской форме брака? Что оттуда надо вынуть, чтобы он стал с уважением, доверием, со всеми другими прекрасными вещами?
Во-первых, я бы запретила идти в ЗАГС и жить под одной крышей в форме брака, рожать детей, если пара встречается меньше двух или двух с половиной лет.
Женят быстро, разводят сложнее.
В этот период люди, наконец, приземлятся, станут ножками на землю, увидят друг друга, решат: нам по пути. До этого они находятся в состоянии измененного сознания.
Может быть, все-таки можно без фаты и ангелочков. Может, ЗАГС действительно должен быть юридической конторой?
Да, я бы изменила форму регистрации на форму регистрации юридических отношений, а не на форму регистрации любви. Учитывая этих дам с прекрасными лентами, которые вещают, как с амвона церковного. Если люди решили соединиться, оформление юридически необходимо сделать. Потому они не просто так зашли в ЗАГС-то, их что-то связывает. По какой причине они решили жить вместе, правда, неважно. Это очень хорошо рассчитанный союз, который бывает очень успешным. Причем расчет хорош не только финансово. У нас почему-то принято считать, что брак по расчету – это только финансовая история. Финансовая тоже. Они договорились. Но в основном это, наверное, расчет, как мои тараканы уживутся с его тараканами. И как мои недостатки, как пазлы, войдут в его недостатки. Потом уже про достоинства.
Как будут двигаться маленькие тараканчики, которые появятся потом.
Да, например. Это будет очень красиво. Если люди хотят ознаменовать это событие, они, конечно, могут сколько угодно ангелочков, кукол сажать на капот, это дело вкуса. Но только не придавать этому какую-то невероятно духовную историю. Если это все изъять, то, мне кажется, мы как будто сбросим какой-то тяжелый рюкзак с кирпичами с себя и будем легче друг к другу относиться.
Весна и любовь – почти синонимы. Не влюбиться весной просто неприлично. Но мы не можем смотреть на проблему только с одной стороны. И задаем вопрос. А влюбляться весной, причем каждой, прилично?
Массовый психоз происходит. Весна и любовь – это как близнецы-братья, даже сиамские близнецы. Совершенно невозможно произнести «весна», чтобы где-то на горизонте сознания не возникла целующаяся парочка под соловьиные трели и под гроздья акации. Она у нас в ДНК зашита. Великая русская литература тому очень способствовала. Все наши песни всех времен способствуют тому и укладываются куда-то очень глубоко, как багаж, что весной надо влюбляться.
Подождите, ну, гормонально это тоже как-то предопределено? Или нет?
Безусловно. Есть биоритмы. И конечно же, все живое набухает, расцветает и как-то о себе заявляет.
И лопается.
И лопается, да. Но мы же с какими-то другими процессами более или менее справляемся.
А надо ли справляться и с этим? Я же с этого начал. Вопрос непростой. С одной стороны, так заведено в природе. А мы часть природы, и с этим спорить, в общем, было бы странно. А с другой стороны, мы общественные животные.
Каждый выбирает для себя, как известно. Но если каждую весну наступает у вас психоз и вы начинаете рыдать, завидев целующихся людей, или какие-то парочки, которые уходят за руку, или еще что-то такое, то, скорее всего, что-то не так в консерватории.
Может быть, но что же делать? Думать: ну, хорошо, они сейчас целуются, а потом? Ну как бы себя уговаривать: потом у них будет все плохо, они начнут ссориться, драться. И в общем, как здорово, что я не целуюсь.
Не уговоришь себя этим. Потому что настолько сильно это ощущение изоляции от какой-то главной дороги жизни, что тебя не касается этот праздник и ты где-то находишься совсем в другом месте, он очень болезненный. И болезненный на пустом месте. Потому что радоваться этому пробуждению можно же огромным количеством других событий. Восхищаться, чувствовать себя в какой-то иной атмосфере. Да просто любоваться этим всем. Взахлеб любоваться.
В том случае, если с тобой самим это не происходит. Да?
Да, если ты не влюблена… Не расстраиваться. Ведь мы почему-то решили, что единственный канал радости жизни – это когда с тобой есть представитель другого пола, и он непременно тебе на что-то намекает. И ведет себя ровно так, как ты хочешь, а не как-то иначе. Вот положено ему приходить с тюльпанами и еще с чем-то, и должны целоваться в июне или, там, в мае, иначе что-то с тобой не так. Вот это страшно. Это очень провокационный период.
Как вообще сравнивание себя с другими, наверное.
Конечно, сравнивать себя с другими – это вообще дело бесполезное, тем более, когда это происходит в такой массовой захватывающей ситуации. Лучше этого избежать, если этой весной не случилось, не влюбились, не встретился.
И в тебя, главное, никто не влюбился, тоже, вот, неприятно.
Наверное, в этом тоже есть какой-то элемент совсем детскости. Меня никто не любит, нужно встать в угол и плакать. Причем вполне возможно, что есть люди влюбленные в вас, но они могут не проявлять своих чувств.
Вы себя не сдерживайте. Дайте знать.
Да, дайте знать. Потому что, в общем-то, как правило, мы не знаем всех персонажей, которые к нам нежно относятся. И эта самоизоляция от времени года, ощущения тепла, действительно раскрывающейся природы, ее красок, запахов, только потому, что в меня Вася не влюбился, или в меня, там, Маша не влюбилась. Согласитесь, неравновесно как-то. А весна – она все равно весна. Никуда ты от нее не денешься, она все равно классная. Она все равно дает драйв, дает возможность открыть в себе что-то, если ты хочешь это открывать. А если ты хочешь открывать только один клапан: любит меня или не любит, то на этом все и закончится. Потом наступит август и начнем ждать следующей весны.
Когда к вам приходит кто-то и говорит, например, весной или осенью о своих каких-то вдруг возникших чувствах. При том, что есть постоянный партнер, и это проблема. Как правильно себя вести с самим собой? Что делать человеку, который попадает в такую ситуацию?
Даже если есть стабильные парные отношения, никто не застрахован, что созреет молекула и мы завтра в кого-то влюбимся. Причем влюбимся довольно сильно, и нам будет казаться, что это та самая единственная любовь, которая с нами могла за всю жизнь случиться. Причем, чем старше человек, тем единственнее она. Она становится просто совершенно исключительной.
Все проверяется, опять-таки, временем. Событиями какими-то. Своим собственным отношением к тому, что происходит с тобой в жизни, с этим человеком это происходит в жизни. Мне кажется, идеально, когда человек влюблен в другого, а он очень дистанционно далеко находится. Как в киноактера. Вот люби себе, сколько хочешь. Восхищайся, носи в себе это чувство. Если же этот человек достаточно близок, например, столы в офисе стоят рядом, это создает огромное напряжение. Потому что кажется, сейчас я могу все изменить в своей жизни, потому что он мне тоже вчера три раза улыбнулся, сегодня уже четыре. И какая-то динамика может здесь наблюдаться.
Что делать? Чувство – штука хорошая. Но если оно разрушительно для тех людей, которые рядом с тобой, то в первую очередь стоит подумать, наверное, хочешь ли ты это разрушать. В каких-то ситуациях это следует разрушать, потому что там пусто, там мрачно, там нет никаких отношений. И да, рисковать, идти в какие-то новые отношения. В каких-то ситуациях, если голову закружило так, что ты находишься в невменяемом состоянии, наверное, лучше подождать, пока придешь в сознание. Вообще, влюбленность, в общем-то, – это странное состояние.
Болезненное несколько, но очень приятное.
Очень приятное. Но это сознание измененного сознания. С созданием гиперидеи. Придание одному человеку колоссальной значимости в твоей жизни. Вот когда немножко на землю ножками встанешь, тогда и решай. И самое страшное, что может сделать, например, мужчина, – это, не выдержав напряжения от того, что ему приходится дома шифроваться в своих чувствах, прийти на кухню к жене и сказать: «Я не могу больше от тебя ничего скрывать. Я хочу быть правдивым». И рассказать все. Вот в эту секунду он совершает, на мой взгляд, преступление. Потому что у нее жизнь была до того, как он открыл рот, вполне себе ничего. А после того, как он все это сказал, у нее жизнь разломилась на «до» и «после».
Потому что неизвестно, как там сложится, а он уже дрыном по башке.
Поэтому здесь единственный способ как-то себя привести в сознание. Понимая, что любая романтическая влюбленность длится два с половиной, три года. Либо потом наступает глубокая любовь. А это чувство совсем не такой красоты неземной, как влюбленность. И когда мы грезим о любви, мы грезим о влюбленности. Знаете, два дерева. Майский день, пчелки жужжат, бабочки летают, цветочки на нем растут. Красота неземная. А к осени все это опадает. А вот там, в земле, пошли процессы. Некрасивые, страшные, коричневые корни, вот они переплетаются, и они становятся единым целым. Это совсем некрасиво, но это и есть вот то самое глубокое чувство, о котором мы говорим.
Мы предлагаем рассмотреть одну проблему, которая обычно обостряется весной. Влюбленность или то, что называется «люблю – не могу». Также мы попробуем понять, как отличить настоящее чувство от страсти.
Одна эта фраза «люблю – не могу» повергает меня лично в состояние уныния глубокого. Потому что если не могу, то куда ж ты собралась? Это обычно женская фраза. Это значит, что в ней зашита зависимость эмоциональная, жуткий страх остаться одной. Постановка на высочайший пьедестал объекта вот этого самого «люблю». Мало того, за этим состоянием, совершенно далеким от реального восприятия, что с тобой происходит, вообще героя не видно. Потому что там мгла из «люблю – не могу». И рассмотреть, кто же он, не представляется ни малейшей возможности, потому что, если спросить такую даму, а что за человек, кого любишь, эпитеты будут очень наивные. Они не будут касаться его реальных черт характера. И он будет представляться просто принцем на белом коне, который вот здесь прям и скачет рядом. Просто мы его не видим. И вот, сама по себе эта ситуация действительно от любви очень далека.
Все любят по-разному, безусловно. И у всех разные на этот счет возникают и ассоциации, и желания. Рецептов нет. Если бы они были, как бы мы все зажили хорошо. Были бы рецепты. Этого нет. Но все-таки эта фраза надрывная. В ней заложена истерика какая-то. Когда круг любимых подружек, которые в один голос говорят, что ты должна от него уйти, потому что он издевается, и ты просто не знаешь, что у него пять детей, две жены, ну и так далее.
Она говорит: не могу, люблю – не могу. Ну что против этого? Все начинают ее жалеть и говорить: ну ведь как любит. Но ведь как любит и все прощает. Очень такая тема всепрощения удобоваримая для подобных ситуаций. Для всех – и для сочувствующих, и для самого человека, для самой этой женщины. И потому и вызывает она у меня такое уныние, потому что там совершенно невозможно разобраться. Если не будет длительных анализов, понимания, что вообще человеком движет. Тогда что делать и как жить, понять невозможно. Там страхи, и сначала надо рассмотреть их, а потом уже это самое «люблю».
Скажите, вот такой человек приходит к вам на разговор? Потому что у него же все в порядке. Он просто «люблю – не могу» и не видит вообще никакой проблемы. Как он к вам, вообще, попадает с абсолютным пониманием, что он не может? Любит и не может. То есть к вам приходят, когда что-то болит, когда есть неразрешенные вопросы, узлы какие-то.
А «люблю – не могу» без проблем не бывает. Потому что если это такое отношение к своему или к своей возлюбленной, то там уже есть проблемы. Потому что вдруг открывается прозрачный занавес, который был создан в состоянии измененного сознания, светлый образ меркнет и высовывается оттуда, допустим, часть тела, которая не предусматривалась. Но это совсем не от того человека какая-то часть вылезает. Это повергает в шок. Как он или она могли так поступить? И вот это-то и есть проблема. В этой фразе зашиты все эти проблемы. Они там просто не могут не присутствовать. И поэтому это довольно частая история, когда приходит человек, говорит: люблю – не могу. У него столько обид накопилось, столько боли. А почему вы не расстанетесь? И следует эта чудесная история, после которой правильно разобраться, чего боюсь. Какие за этим стоят самые страшные для тебя события, которые случатся после расставания. Вот там-то все и начинается.
Ваша задача в такой ситуации – попытаться если не объяснить человеку, но навести его на мысль о том, что самый главный и самый любимый человек для него – это он сам. Это, наверное, непросто. Как повернуть взгляд, который всегда смотрел из точки А в точку Б, а не наоборот?
Вот из точки А в точку Б – это «инфантилизм» называется. Это действительно так. Что я сам себя не ощущаю, пока у меня не появляется эмоциональный костыль, на который я опираюсь и чувствую себя очень хорошо. Костыль исчезает, я падаю, в яму проваливаюсь. Поэтому задача – пересмотреть отношение к себе. Понять свою абсолютную индивидуальность. Понять, что никакого слияния типа сиамских близнецов не будет ни с одним человеком на свете. Дать ему определенные задания, чтоб он их сделал, и понял границу своего тела хотя бы. Потом границу своей души. Границу своих интересов. Мы все это проговариваем, описываем. И человек вдруг находит удивительные вещи для себя, о которых он просто никогда не думал. Потому что он дожил до какого-то возраста, до тридцати лет, например, что-то накоплено, какой-то опыт жизненный накоплен. И какие-то события-то с ним происходили с профессиональной точки зрения, а вот с любовными историями облом.
Я вспомнил реакцию одной крестьянской женщины на сюжет романа Толстого «Анна Каренина». Ей бы корову, а лучше две.
И она была права.
Читаем в словаре: «Романтическая любовь – это выражение романтических чувств или глубокого и сильного эмоционального желания соединиться с другим человеком непосредственно или романтически». Остается неясным – соединиться следует один раз или на всю жизнь. Это сильное чувство, что называется «люблю – не могу», является основанием для создания семьи?
На мой взгляд, нет. Потому что, когда мы находимся в состоянии «люблю – не могу», мы находимся в состоянии влюбленности. Романтическая любовь и влюбленность – это практически синонимы. То измененное состояние сознания во многом искажает картинку и наше восприятие, мало того, самих себя, но и нашего партнера по романтической любви. Одно время были модны «романтические свидания». Вот меня хоть убейте, я не понимаю, что нужно делать на романтическом свидании.