Глава вторая Заговор
1
Из-под днища раздался скрежет. Зацепив прибрежную гальку, ладья замедлила ход и остановилась.
– Приплыли, – Плоскиня опёрся на борт, стянул шапку и уставился на стены. Город застыл, погружённый в туманную дымку.
– Дрыхнут лежебоки. Так и неприятеля проглядеть недолго, – фыркнул кто-то.
– Да, нет, не спят, – Плоскиня натянул шапку и ухватился за широкую доску. – А ну, пособи.
Двое мореходов подскочили к кормчему и помогли спустить трап. Выгрузка началась. Лучезар спустился на берег одним из первых. Утренняя прохлада приятно будоражила тело, но усталость сказывалась, как бы он не хотел этого скрыть. Двое дюжих молодцов с копьями появились на пристани:
– Чей корабль!?
Плоскиня подошёл, принялся объяснять. Лучезар насупился: «Дурни. Княжью ладью не признали». Городские ратники, поняв ошибку, растерялись, закивали, косясь на княжича. Тот довольный ухмыльнулся и направился в сторону городских ворот. Стражники расступились.
– А с товаром то, что!? – крикнул вдогон Плоскиня.
– Сам что ли не знаешь? Без меня разгрузите, – обронил княжич, не оборачиваясь.
Кормчий покачал головой, махнул рукой и направился к кораблю.
– Княжича-то, может проводить надобно? – поинтересовался один из ратников.
– Сам дойдёт, не маленький, – буркнул Плоскиня. Он уже взваливал на плечи здоровенный тюк. – Не любит он, чужих подле себя.
Выгрузка продолжилась. Лучезар тем временем уже скрылся в тумане.
***
Он шёл, осматривая крепость. Долгое плавание утомило, хотелось поскорей оказаться дома, смыть пот и морскую соль. Укрепления Окольного города со стороны Волхова, возвышались по обеим сторонам пристани: спереди высокие стены детинца, с башнями и бойницами, сзади ров с насыпью, вокруг стен десятки построек. Всё срублено ладно, на века. Недаром мореходы-северяне называют эти земли Гардарики – страной больших городов.
«Там, куда я плавал, нет подобных городов и укреплений, – Лучезар усмехнулся. – Зато есть воины, способные брать такие стены штурмом». Теперь он знал о них не понаслышке. Побывав в холодных землях, населённых данами, Лучезар познал суровых варягов воочию. Тут же вспомнились рассказы и о других варягах. Тех, что живут на южных берегах Варяжского моря и говорят на одном наречии со словенами и кривичами. «Эти, я слышал, тоже строить мастера, да и воины, нечета тутошним, – княжич разглядел заспанную стражу, – Увальни, ленивые, хорошо хоть не спят».
Лучезар подошёл к воротам. Его признали, ближний дружинник шагнул вперёд, поклонился, но княжич прошёл мимо.
– Важный, – произнёс стражник вполголоса. – Сам приёмыш Гостомыслов, а ведёт себя точно император ромейский8.
– Нам-то, что. Прошёл, и ладно. Нет человека, нет забот, – пожал плечами второй ратник, зевнул и уселся на приставленное к воротине поленце.
Лучезар тем временем уже скрылся за домами.
2
Он велел истопить баню, мылся долго, растирая тело до красноты. Лёгкий смоляной аромат и печная гарь пощипывали горло. Выскочив из парной, он опрокинул на голову жбан холодной воды и уселся на перевёрнутую кадку. Пар разогрел мышцы, но, не расслабил тело. Он вытянул руку и просмотрел на неё. Пальцы слегка подрагивали. Лучезар усмехнулся: «Я проделал такой путь, а вернувшись, беспокоюсь из-за дурных новостей». Мужчина отхлебнул из ковша, который подал услужливый челядин и велел прислуге убраться. Он ждал Лейва.
Старый варяг вошёл в предбанник и протянул полотенце:
– Не могу к вашим баням привыкнуть: пар да копоть. Сидишь, словно рак в кипятке. Что за радость?
– А ты не сиди, – обернув тело мохнатой тканью, княжич достал гребень и принялся расчёсывать волосы.
«Мужик, а прихорашивается, точно девка», – зачерпнув в пригоршню воды, Лейв омыл лицо и добавил вслух:
– Так я и не сижу, да только меня и тут в жар кидает. Пойду я, что ли? Вон дел-то сколько.
Княжич стиснул зубы. Все, кто жил при его доме: прислуга и челядь, редко осмеливались перечить молодому хозяину. Лейв отличался от прочих. Наставник Лучезара, погубивший когда-то юного Словена, пользовался у приёмыша рядом привилегий. Бывший дружинник осунулся, постарел. Теперь он мало походил на того бывалого воина, который поучал когда-то сыновей Гостомысла. Поверх рубахи жилетка из овечьей шкуры, волосы стянуты ремешком, борода лопатой – пожилой варяг более походил на городского ремесленника: горшечника или скорняка.
– Останься! – сухо произнёс Лучезар и указал Лейву на лавку у входа. – А, если жарко, дверь отвори.
Варяг скинул накидку и уселся в углу.
– Ну, говори. Что тут, да как? Не передумал князь насчёт варяжских княжичей?
– Да, нет, не передумал. Ты бы к нему наведался. Дары преподнес, как полагается, а не нежился в банях.
– Вот, ещё! – фыркнул Лучезар. – Подождёт.
– Ну, как знаешь, – Лейв пожал плечами. – Плоскиня подводы с товаром во двор пригнал. Куда оружия-то столько? Или ты оружейную лавку открыть решил?
– А, если и так, то что?
– Ну-ну. А людишки эти, что в последнее время до тебя являлись: иноземцы? Кто такие? Ты их в лавку свою посадишь, торговать?
Лучезар насупил брови:
– Ты иноземцев тех разместил, как велено?
– Да, разместил, разместил, – Лейв вздохнул. – Удумал ты что-то и не говоришь. Так?
Лучезар усмехнулся:
– Времена нынче неспокойные. Оружие да люди верные всегда пригодятся. Вот преставится старый князь, что тогда?
Лейв нахмурился:
– Верно я, значит, подумал, что решил ты, княжич, дружиной собственной обзавестись. Иноземной. А может оно и правильно, слышал я, что Вадим, в Новгород возвращается.
– Вадим? – Лучезар сдвинул брови. – Дальний родич князя?
– Он самый.
Лучезар задумался. Через открытую дверь в баню проникал прохладный воздух, тело княжича покрылось мурашками. О Вадиме – воеводе болгарского царя, ходило множество слухов: знатного рода (родичи Вадима в своё время в этих землях княжили, ещё до того, как предок Гостомысла власть к рукам прибрал), умелый воин и вождь. «Многие на его сторону встанут, когда княжье место опустеет. Наверняка и дружина у Вадима немалая, – рассуждал Лучезар, покусывая ус. – А может, оно и к лучшему. Вот приплывут призванные Гостомыслом варяги… Чем больше народу на гору лезет, тем больше с неё и сваливается». Когда псы грызутся из-за куска мяса, разрывая друг другу глотки, волк выжидает.
– Ну, что ж. Вадим, так Вадим. Мы подождём, – Лучезар улыбался.
Лейв смотрел на воспитанника с недобрым предчувствием.
3
– Почему не пришёл вчера? – в голосе старика прозвучали стальные нотки. – Твой корабль…
– Мне нездоровилось. Да и разве я мог предстать перед князем в драной одёже, покрытой коркой соли.
Гостомысл сжал кулаки: мало кто решался перебить его на полуслове. Князь сидел в высоком кресле, и хмуро глядел на стоявшего напротив приёмыша. Одетый в дорогой кафтан и сафьяновые сапоги Лучезар раздражал старика одним своим видом. Старик не носил дорогих нарядов, он невольно опустил взгляд на свою простую рубаху: «Только глупцы судят о человеке по внешнему виду. Уважения можно добиться лишь славными делами, – рассуждал Гостомысл. – Дерзкий мальчишка совсем отбился от рук. Ну, да ладно. Кто широко шагает…». Князь поднялся, подошёл к окну и распахнул ставни. Свежий воздух наполнил грудь, сердце забилось ровней, гнев отступил. Лучезар глядел исподлобья, оценивая каждое движение собеседника.
– Твои оправдания нелепы, – наконец произнёс старик. – Но, довольно. Расскажи, что ты узнал?
Лучезар распрямился. Он кратко рассказал о трудностях пути и стал подробно описывать все торговые сделки. Чем дольше Гостомысл слушал приёмыша, тем он больше хмурился.
– Моё плавание можно назвать удачным, – заявил княжич. – Хотя многие наши товары и упали в цене: за бочку мёда на датских рынках дают лишь горсть соли, франкские купцы вовсе перестали брать овчины и шкуры, а за хороший меч требуют, чуть ли не целый воз соболей.
– Если оружие так дорого, значит, на западе война назревает? – встрепенулся князь.
– В землях балтов спокойно. Князья прекратили усобицы, поэтому многие воины остались не у дел.
Гостомысл принялся тереть висок. Ему уже доносили, что в Новгородские земли хлынули чужаки, которые не горят желанием сеять или пахать. Они нанимаются на службу, или просто сколачивают шайки и грабят на дорогах торговые караваны. «Надо бы послать ратников, прочесать леса и…», – голос приёмыша прервал размышления:
– …сукно и шелка охотно меняют на меха, неплохо расходится воск, а за моржовые зубы, те, что возят повольники с севера, франкские торговцы готовы платить даже золотом.
Князь снова уселся:
– То, что ты умело ведёшь торговые дела, это, хорошо, но для меня важно знать, ждать ли нам очередного прихода варяжских кораблей.
Лучезар вздрогнул и невольно отпрянул.
– Северяне рвутся на запад, к франкам, – ответил он небрежно.
Струйка пота стекла по виску. «Старик что-то заподозрил? Может кто-то донёс?». Лучезар исподлобья глядел на князя. Тот отрешённо рассматривал дымящую в лампадке лучину. Княжич облегчённо вздохнул, но следующая фраза заставила сердце приёмыша биться чаще.
– Ты ничего не слышал о варяге по прозвищу Кривой Рог?
Княжич застыл, по спине побежали мурашки. Лучезар сделал глубокий вздох, выдохнул. Ему ли не знать Ингельда Ольсена – датского ярла9 носящего это прозвище. Своенравный воитель не признал власть собственного короля, нашёл единомышленников, подчинил соседей и провозгласил себя конунгом. Зная, что без решительных действий власть ему не удержать, Ингельд решил предпринять поход на восток. И именно Лучезар обещал ему помощь в этом деле.
«Кто же мог донести? – мысли путались. – Плоскиня? Кто-то из челяди? Нет. Он один ходил навстречу с Ольсеном». Гостомысл по прежнему смотрел на тухнущий огонёк. «Старик ничего не знает о договоре с конунгом». Лучезар потёр висок, сморщился и добавил небрежно:
– Кривой Рог? Кто это? Какой-нибудь норманский ярл?
Лучезар знал, что рискует. Он – один из немногих знал, что датский флот под командой конунга Ингельда уже вошёл в воды Ладоги и плывёт в сторону Новгорода.
– Он дан. Недавно в городе поймали лазутчика, который задавал странные вопросы, – со стороны могло показаться, что князь разговаривает с самим собой. – Возможно, нам снова предстоит взяться за мечи.
Лучезар вздохнул с облегчением: «Он ничего не знает».
– Один лазутчик – это ещё не набег.
– Согласен, но и расслабляться нельзя. Я стар, а чтобы защитить город, нужна сильная рука.
Княжич встрепенулся:
– Я бы мог взять оборону города на себя. Если ты отдашь мне дружину…
– Тебе? – князь словно очнулся ото сна.
Лучезар побледнел: «Он по-прежнему не видит во мне лишь приблудного мальчишку».
– Выбор назвал меня сыном, я член твоего рода, и меня воспитали как воина. Я могу возглавить войско.
– Замолчи! Знай своё место и не никогда, слышишь меня, никогда не заводи больше этот разговор! Чтобы прогнать варягов, нужен муж княжьего рода. Тот кого признает вече, поддержат вожди и дружина. Это тебе не крылья птицам ломать.
Лучезар заскрежетал зубами:
– Ты говоришь о Вадиме?
– Вадим? Этот прислужник болгарского царя? – Гостомысл рассмеялся и хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. – Это место займёт человек, в жилах которого течёт моя кровь. Так решили боги. Уходи, мне нужно побыть одному.
Лучезар до боли стиснул кулаки и вышел из комнаты.
4
Он влетел в ворота, едва не столкнувшись с замечтавшейся девкой-челядинкой, несущей вёдра с водой. Пышногрудая «красотка» – рябая служанка с пухлыми щеками и вздёрнутым носом, отскочила и, оступившись, шлёпнулась на землю. Коромысло отлетело, вёдра загремели, вода разлилась, образовав огромную лужу. Увидевшие это мальчишки, сидевшие на заборе, рассмеялись, но, княжичу было не до смеха:
– Куда прёшь, дурёха?!
Девка, которая хорошо знала нрав хозяина, ойкнула, вскочила и, на ходу отряхивая мокрую юбку, кланяясь, попятилась назад. Готовый снова заорать Лучезар, сдержался: «Потом решу, как её наказать». Челядинка исчезла за углом, рассерженный мужчина прикрикнул на мальчишек. Тех словно ветром сдуло. Княжич вошел в дом, Лейв встретил хозяина в сенях:
– Вижу, твой визит не был удачным.
Лучезар втянул ноздрями воздух, собираясь разразиться целым потоком ругательств, но, видя, что слуга прижал палец ко рту, стиснул зубы.
– Тебя ожидают в гостиной, – громко произнёс варяг и указал большим пальцем за спину.
– Кто ещё?
– Посланник.
Княжич скривился, прикусив губу: «Как же я мог забыть».
– Иди к нему, я сейчас.
***
Когда Лучезар вошёл, ожидавший – светловолосый мужчина с тонкими усами, поднялся и шагнул навстречу, но княжич прошёл мимо, швырнул на постель шапку и уселся на стоящий посреди комнаты стул. Лейв встал у княжича за спиной. Незнакомец отступил, его глаза забегали. Он смотрел то на хозяина комнаты, то на престарелого слугу, теребя пальцами свой потрёпанный кушак. «Он не похож на варяга, – Лучезар вспомнил головорезов Ингельда и улыбнулся. – А может оно и к лучшему». Он вспомнил слова князя о пойманном лазутчике. «Конунг больше не посылает своих, а этот… Нет, он не из местных».
– Здравствуй, княжич, – незнакомец склонился в поклоне. – Наш общий друг шлёт тебе поклон.
Лучезар небрежно кивнул: «Вот дурень, кем он себя возомнил? Важным лицом? Послом? Он из балтов. Может курш?».
– Ты от конунга? Но, ты не похож на варяга.
– Я мазур10.
«Ингельд стал осторожен в выборе шпионов. Правда, этот…, если его поймают…».
Лучезар нахмурился:
– Что велел передать конунг?
– Он будет ждать тебя в условленном месте. Я покажу где это.
– С тобой поедет он, – Лучезар указал на Лейва.
– Но мне приказано привести тебя.
Княжич хмыкнул, незнакомец продолжал нервно теребить пояс.
– Ингельд допустил ошибку. Да, да. Можешь так ему и передать. Зачем он посылал в Новгород своих людей? Или конунг мне не доверяет? – Лучезар пожал плечами. – Люди Гостомысла поймали шпиона. Этот человек рассказал князю, кто его послал. Должно быть его пытали.
Гость задрожал. Лучезар сдержал улыбку: «Он не воин: торгаш или ремесленник. Лучше бы Ингельд прислал кого-то из своих».
– Если я покину город, Гостомысл может что-нибудь заподозрить. Моего слугу зовут Лейв, он дан. Он передаст карту, а в условленный час мы подадим сигнал. Я выполняю свои обещания.
Посланник покрылся потом. Лучезар продолжил:
– Не бойся, Ингельд примет мои условия.
Балт облегчённо вздохнул. Немногие бы решились ослушаться Ингельда Кривого Рога. Лучезар усмехнулся, вспоминая последнюю беседу с конунгом. Мятежный ярл заплатил княжичу серебром и пообещал кое-что ещё. В случае победы и падения Новгорода, Лучезару было обещано место правителя, но можно ли верить варягу? «Этот гонец сделает своё дело. Конунг будет разочарован, но у нет выбора. Варяги нападут. Правда Ингельд, возможно, не захочет выполнить вторую часть обещания, но…, – княжич усмехнулся. – Я должен стать героем, а не предателем. Деньги конунга, а не его мечи дадут мне желанную власть».
Видя, что хозяин закончил, Лейв подошёл к гостю, слегка подтолкнул его в спину, и они оба покинули замечтавшегося княжича.
5
Солнце опустилось, но отблески заката всё еще освещали горизонт. Город утопал в ночном полумраке, замирал. Деревья, росшие под окном, бросали тени. Ветер колыхал ветки, тени шевелились. Издалека слышались голоса запоздалых гуляк, собачий лай и другие звуки затихающего города. Лучезар глядел в открытое окно и нервно постукивал пальцами по наличнику, Лейв вошёл в комнату, неся в руке коптящий светильник
– Я собирался послать за тобой, но ты явился сам, – Лучезар усмехнулся.
– За столько лет я научился предугадывать твои желания.
– Ещё скажи, что ты и мысли мои читаешь.
– Если я и угадываю твои мысли, то никогда не решусь их озвучить.
Глаза княжича сверкнули. Он подался вперёд, но тут же откинулся на спинку стула и рассмеялся:
– Я рад, что ты это понимаешь.
– Я уже долго живу на свете и знаю, что можно делать, а что нельзя.
– Значит, ты боишься меня? – эти слова Лучезар произнёс сквозь зубы.
Лейв вздохнул:
– Я уже давно перестал бояться. Ты же знаешь обо мне всё. Знаешь и то, что я здесь чужак и кроме тебя у меня тут никого нет.
– Но, и я тебе не родич.
– Не родич. Ты и я, мы чужаки. Ты приёмыш, я пришлый воин, прогневивший князя. Нас не гонят, но если нас не станет, никто не станет горевать. Нам стоит держаться вместе.
Лучезар задумался: «Да, мы чужие, только я могу стать своим, а он нет».
***
– А если конунг мне не поверит?
– Поверит, у него нет выбора.
– Значит, вот что ты задумал.
Лейв отвернулся и принялся теребить бороду.
– Опять хочешь прочесть мои мысли, – Лучезар рассмеялся.
– Не преувеличивай, княжич. Я всегда чувствую, когда ты что-то задумал, но читать мысли не умею.
– Может, именно поэтому ты ещё жив.
Смех оборвался, Лейв вздрогнул и, как-то жалостливо, посмотрел на хозяина. Лучезар понял, что перегнул палку:
– Прости и забудь. Так вот, посланник отведёт тебя к Ингельду, а ты убедишь конунга, что мы, по-прежнему, на его стороне. Расскажи ему обо всём, о чём он спросит.
– Но, конунг ждёт тебя.
– Я не собираюсь плясать под чью-то дудку.
– Конунг разгневается.
– Пускай, ты передашь ему карты и назовёшь время, когда мы подадим сигнал. Ты сам варяг, ты знаешь их корабли, вот и расскажи, куда им лучше подойти.
– Конунгу будет мало проку от моих советов. А ещё, я думаю, он не отпустит меня назад.
– Боишься?
– Только глупец лезет в логово зверя без опаски. Если бы ты раскрыл мне свои замыслы.
– Ингельд обещал отдать Новгород мне. Естественно после того, как он будет разграблен. Но в мои планы не входит падение города.
– Тогда для чего ты заключил этот союз. Ты так рискуешь и при этом не веришь в успех.
– Ингельд понимает, что Новгород – крепкий орешек, поэтому и принял мою помощь.
– Не понимаю.
– Гостомысл скоро умрёт. Он болен и долго не протянет. Эта битва покажет, что от такого князя мало проку, а тот, кто спасёт город, завоюет почёт. Люди любят героев.
– Ты призвал варягов, чтобы сыскать славу воина? Но ты же…, – Лейв осёкся. – Так значит эти люди…
– Балты. Все они воины и все готовы служить. Мне!
– Но, почему?
– Деньги! Ингельд заплатил за помощь и пообещал мне княженье, но я не верю ему, – Лучезар улыбался. – На деньги конунга я нанял дружину, которая решит исход битвы.
– Ты взял у конунга деньги и собираешься украсть у него победу.
– Скажи конунгу, что я буду ждать ответа, тогда он не станет тебя удерживать.
Лейв понял, что визит окончен. Он подошёл к столу, поставил светильник и направился к выходу. Дурные предчувствия терзали старого варяга: «Княжич хитёр, и, возможно, у него всё получится. Но, что будет со мной? Когда даны поймут, что их предали…». Прошлое нахлынуло резко и отчётливо. Старый воин вспомнил слова, сказанные когда-то его бывшим хёвдингом11: «Если твой корабль дал течь, и идёт ко дну, не спеши умирать. Ведь можно перебить врагов и захватить их судно». Лейв тяжело вздохнул: «Может, пришло время уйти с тонущего корабля?» Закрывая за собой дверь, Лейв посмотрел на хозяина и встретил уверенный взгляд. «Вот уж кто и впрямь читает чужие мысли». Нет, он – Лейв не подведёт своего воспитанника, даже если тот посылает его на смерть. Злобный и хитрый мальчишка стал расчётливым и безжалостным мужчиной. Именно такие и добиваются всего, становятся победителями. К тому же, Лучезар был единственным, кого по-настоящему любил старый варяг.
Но, вот отвечал ли приёмыш тем же?
***
Сын небогатого бонда12, Лейв вырос на берегу продуваемого морскими ветрами фиорда13. Единственный ребёнок в семье, он рано потерял близких. Отец и мать – бедные землевладельцы умерли от неизвестной болезни, которую принесли чужаки-паломниками приплывшие из какой-то далёкой страны. Та эпидемия унесла многих. Лейв тоже заразился, но сумел выжить. Клочок земли, полуразвалившийся домик, старая кляча и тощая свинья составили наследство шестнадцатилетнего подростка. Молодой бонд трудился не покладая рук. Урожая, который удавалось собрать, хватало. За пару лет Лейв отремонтировал дом, прикупил пару свиней и даже присмотрел себе невесту. Родичи девушки тоже умерли во время мора, но наследство не составило и того, что получил Лейв. Девушка жила одна и перебивалась с хлеба на воду. Сыграли свадьбу, пригласив лишь нескольких. Особым гостем стал Стейн Аудсен – богатый бонд, владевший несколькими земельными участками.
Сигрид, так звали невесту, чувствовала себя счастливой, радовался и Лейв. Немного подпортили праздник колкие шутки богатого соседа, которые Стейн, изрядно поднабравшись, отпускал по поводу бедности жениха, при этом нахваливая красоту невесты. Сигрид смущалась, и, не досидев до конца, покинула гостей. Лейв тогда сумел сдержаться и подавил обиду. Через год Сигрид родила сына. Молодая пара чувствовала себя счастливой. Но это счастье оказалось не долгим. Всё началось с болезни ребёнка.
Поначалу Лейв и Сигрид решили, что снова начался мор, но так как никто больше не заболел, немного успокоились. Малыш бился в лихорадке несколько дней, никакие отвары и снадобья не помогали. Приглашённый жрец, провёл обряд, напоил ребёнка своим, особым зельем и потребовал принести жертву Фриг14. Лейв прирезал свинью, вторая ушла в качестве уплаты врачевателю. Оценило ли божество дар, или нет, но вскоре ребёнок действительно поправился. Радость омрачила смерть старой клячи, доставшейся Лейву от отца. Пока супруги сидели у ложа больного малыша, Лейв вовсе забросил заботу о хозяйстве. Умерло ли животное от этого? Скорее нет, просто пришло его время. Лейв давно это предвидел, потому и копил средства на новую лошадь. Но денег не хватало, а остаться без тягла накануне посевной… Если бы он не простился с обеими свиньями, можно было бы продать их. Лейв пошёл к Стейну Аудсену просить взаймы.
– Почему я должен тебе помогать? – презрительно произнёс сосед, когда Лейв заявился в его дом. – Вон сколько таких как ты. Если каждому одалживать.
– Я собираюсь купить лошадь, а когда соберу урожай, верну вдвое больше, – заверил Лейв.
– А если твоё зерно побьёт град, или зима придёт раньше обычного?
– Тогда я продам лошадь.
– Ха! А если твоя новая лошадь тоже сдохнет?
Лейв начинал терять терпение. Он уже пожалел, что явился к этому сквалыге. Стейн же продолжал ухмыляться:
– Мне нужны женщины для работы в поле. Я недавно продал двух старых тир15, которые уже не могли работать в поле и еле волочили ноги. Надеюсь, твоя жена не ленива. Я хорошо плачу своим работникам.
– Но, у нас маленький ребёнок.
– Ну, как знаешь. Если твоя Сигрид пообещает отработать весь сезон на моих полях. Под это я мог бы ссудить тебе деньги.
Лейв задумался. Если он не купит лошадь, то пропустит посевную. На следующий день Сигрид отправилась во владения Стейна Аудсена, а Лейв с ребёнком на руках собрался на торг, покупать лошадь.
***
Он уже собирался выходить, когда услышал шум: незнакомые голоса, грохот и бряцание железа. Лейв, быстро, положил младенца, схватил топор и выскочил во двор. Двое незнакомцев открыли двери сарая и бесцеремонно вошли внутрь. Ещё четверо стояли поодаль и переговаривались. Увешанные оружием, с круглыми деревянными щитами, чужаки не оставили сомнений в том, каков род их занятий.
Лейв застыл в недоумении. Один из четвёрки – рыжебородый крепыш с толстыми губами поманил Лейва рукой. Из сарая раздался визг. Лейв, позабыв обо всём, рванулся туда. Рыжебородый дал знак одному из своих людей. Моложавый викинг с длинными, заплетёнными в тугие косы, волосами, ловко подскочил к бедолаге и ударом щита повалил Лейва на землю. Рыжебородый подошёл к упавшему юноше, выпавший из его рук топор и присел.
– Я ярл Орм Красный, сын Гуннара. Мы в походе, и я заявляю о своём праве страндхуга16.
Лейву ещё не приходилось встречаться с викингами. Место, где он жил, располагалась вдалеке от морских путей, но, про этот закон он слышал.
– Ты не должен сопротивляться. Таков закон, и воспользуюсь своим правом, – продолжил ярл.
Лейв смотрел на непрошенного гостя с ненавистью. В этот момент двое забравшихся в сарай викингов вытащили во двор последнюю скотину Лейва и бросили к ногам своего вожака. Тощая свинья, со связанными ногами, дергалась в пыли и громко визжала. Из домика прозвучал детский плачь. Лейв дёрнулся, но рыжебородый быстрым движением извлёк меч и приставил к горлу молодого папаши. Лейв отшатнулся и прижался к земле.
– Кто ещё в доме? – голос рыжебородого викинга звучал сухо и жёстко.
– Там только мой сын.
– А его мать?
– Работает в поле у соседа.
– А ты, что же, заделался нянькой?
Стоявшие в стороне мужчины посмеивались, но Лейву было не до смеха.
– Стейну Аудсену нужны лишь работницы-женщины, поэтому мне и приходится сидеть с мальчиком.
Лейв решал не рассказывать о покупке лошади. Приготовленные для этого деньги лежали в доме на столе.
– Мы не можем забрать его свинью.
Лейв обернулся и посмотрел на говорившего. Один из воинов, посетивших сарай и притащивших свинью – пожилой лысый мужчина, пожал плечами.
– Это ещё почему? – фыркнул ярл. – У нас мало времени, и я не собираюсь искать кого-то ещё.
– Похоже, это единственная скотина, которая обитает на этой ферме.
– Если не считать её хозяина, – вмешался в разговор молодой викинг, опрокинувший Лейва на землю.
Его приятели захохотали, но рыжебородый даже не улыбнулся.
– По закону, ярл Орм, мы можем забрать лишь одну из двух, – пояснил лысый.
– Ты будешь учить меня законам, – огрызнулся рыжебородый. – Может там, за домом на лужке пасётся целое стадо?
– Это и вправду единственная моя живность, – взмолился Лейв.
– Тогда нам придётся навестить твоего соседа. Как говоришь, его зовут?
– Стейн Аудсен, но у него хорошая охрана.
Рыжебородый расхохотался.
– Я же сказал, что у меня есть права, и никто не помешает мне ими воспользоваться, – рыжебородый подавил смех. – К тому же, не думаешь ли ты, что я привёл сюда всех своих воинов?
Лейв не стал возражать. Мысль о том, что жадному Стейну придётся раскошелиться даже порадовала. Когда незваные гости покидали хозяйство бедняка, ярл напоследок заявил:
– Как можно так жить? Ты мог бы давно поменять соху на топор и копьё. В прошлом походе я потерял двоих, а судну нужны гребцы. Ты, я вижу, парень не робкий, раз один кинулся на шестерых. Мы вытащили судно на берег, и оно стоит вон за той сопкой, – вожак викингов указал на отдалённый холм. – У нас течь, а на починку уйдёт не меньше недели.
– А ты дашь мне плату вперёд? – выпалил Лейв.
– Мои люди служат за долю в добыче, но для тебя я, может быть, сделаю исключение. Я не хочу, чтобы твои близкие померли, пока мы с тобой будем воевать.
– Я подумаю.
– Думай, а мы пойдём трясти твоих более жирных соседей.
Викинги покинул двор Лейва, а вечером вернулась зарёванная Сигрид. Когда Лейв узнал, что богатый сосед рассчитывал получить с молодой женщины плату за одолженные деньги не только полевыми работами, Лейв рассвирепел. Он поклялся отомстить, но решил отложить это на потом. На следующий день он вернул соседу деньги и отправился разыскивать стоявший за сопкой корабль.
Так Лейв стал викингом.
***
Первый же поход с рыжебородым Ормом принёс целое состояние. Сначала они напали на финскую деревушку, взяли меха, оленьи шкуры и пленников. Потом рыжебородый прошёлся по побережью, желая пограбить другие поселения оленеводов. Но, предупреждённые сородичами финны, попрятались в лесах. Орму и его викингам пришлось плыть назад. На обратном пути им повезло, они встретили торговое судно. Победа далась нелегко. Новгородские купцы дорого продали собственные жизни. Рыжебородый потерял ещё троих, но победа того стоила. Может для прочих добыча казалась привычной, но бывшему бедняку, привыкшему выжимать последние соки из неплодородной земли, полученная доля показалась целым состоянием.
Лейв обучался морскому делу, осваивал навыки владения оружием. В первом же бою он пролил человеческую кровь. Красный Орм не жалел о том, что взял молодого бонда в свою дружину.
После стычки с новгородцами ярл Орм поплыл назад. Лейв покинул ярла, но пообещал по весне отправиться в очередной поход. Вместо оставленной семьи, он обнаружил пустые стены. Куда делись жена и ребёнок, Лейв так и не узнал. Подпоив одного из трелей17 Стейна Аудсена и разговорив его, молодой воин узнал, что после его отъезда сосед наведывался к Сигрид. После этого женщина и ребёнок исчезли.
– Там было полно кровавых следов, – сообщил трель.
Лейв отправился к Стейну за объяснениями, но тот лишь пожал плечами. А когда молодой викинг обвинил соседа в убийстве, тот рассвирепел и велел выставить непрошенного гостя. Лейв не знал где искать правды. Он выждал момент и напал на ненавистного соседа, когда тот ехал по дороге в сопровождении двух попутчиков. Но и здесь Лейву не повезло. Охрана Стейна – парочка верзил их бывших викингов, сумела доказать, что не зря ест свой хлеб. Лейву удалось ранить одного из противников, но сам обидчик не пострадал. Лейв получил ранение, и ему пришлось отступить.
Нападение на знатного бонда поставило Лейва вне закона. Он долго прятался в лесах, потом шел берегом, плыл на лодке, пока не добрался до места зимовки ярла Орма. Тот укрыл беглеца, и с тех пор Лейв больше не покидал хирд18 своего вождя. Потом были новые походы, в ходе одного из них Лейв и угодил в плен к кривичам. В итоге он оказался сначала в дружине новгородского князя, а потом, в услужении его приёмыша, который и заменил Лейву пропавшего сына.