Эшли Бартон и раньше теряла людей.
Сразу как Тристан пропал, все в Снейкбайте решили, что они детективы. Каждый мог бы поклясться, что только что видел его; миссис Альбертс из классной комнаты видела его на озере, Дебби, которая управляла прачечной, сказала, что Тристан пришел и забрал постельное белье своей мамы как раз сегодня днем, Джаред с заправки проехал мимо Тристана, играющего в догонялки со своим младшим братом. Все сорок три ученика средней школы округа Овайхи присоединились к поисковым отрядам. Поначалу найти Тристана казалось Эшли простым – было не так много мест, куда мог пойти подросток из Снейкбайта. Еще месяц назад поисковые отряды были полны энергии. Но как только шериф Пэрис объявил дело закрытым, отряды начали сокращаться. Теперь, спустя неделю после церемонии, без каких-либо новых зацепок, Эшли сомневалась, что это будет продолжаться долго. Скоро она останется единственной, кто будет искать. Она попыталась подавить отчаяние в груди.
Эшли добралась до стоянки возле кемпинга на озере Овайхи в половине шестого утра, вооружившись термокружкой с чаем из гибискуса и своей лучшей обувью для ходьбы. Солнце готовилось через несколько минут выйти из-за горизонта, согревая темное небо туманным розовым сиянием. Шериф Пэрис стоял в центре парковки с картой окрестностей озера Овайхи, развернутой на капоте его полицейской машины.
– Доброе утро, – сказала Эшли, подавляя зевок. – Сегодня, возможно, буду только я.
Пэрис покачал головой.
– Джон как раз чистил зубы, когда я вышел из дома. Он будет здесь с остальной частью вашей стаи в любую минуту.
Эшли сделала большой глоток чая. Серый туман низко стелился над водой, скрывая лес по ту сторону озера. Они трижды обыскали окрестности города, но другая сторона озера осталась нетронутой. Странный, назойливый страх сгустился в ее груди, когда она посмотрела на деревья на другом берегу. Она была уверена, что там что-то есть. Оно наблюдало за ней, темное, голодное и ожидающее. Иногда по утрам она слышала низкий гул, который, казалось, эхом отдавался в Снейкбайте. Баг и Фрэн клялись, что не слышали, но даже сейчас, если Эшли закрывала глаза, она его слышала.
Она сосредоточилась на Пэрисе.
– Церемония была похожа на похороны. – Эшли покрутила кончик своего хвоста между пальцами. – Боюсь, что люди перестанут собираться на поиски.
– Ты чувствуешь, что он ушел? – спросил Пэрис.
Эшли сжала губы. Она не могла объяснить, что чувствовала. Иногда казалось, что воспоминания о нем следовали за ней, просто скрываясь из виду. Она думала, что горе – разговоры, в которых она могла поклясться, что слышала его ответы, слабый запах дизельного топлива прямо перед тем, как она засыпала, постоянное ожидание, что увидит, как он стоит на лужайке перед домом и косит газон, когда она будет проезжать мимо. Она чувствовала горе, когда ее бабушка умерла, когда усыпили ее первую кошку, когда отец уехал из города, она была тогда в первом классе, и больше не вернулся. Это было совсем другое. Она никогда раньше не испытывала такой тоски. Как будто Тристан стоял рядом с ней. Она подумала о нем, и ее наполнила печаль, более глубокая и холодная, чем все, что она когда-либо чувствовала. Это была печаль, которая дышала. Это не было концом.
– Нет, – сказала Эшли.
– Это то, что я хотел услышать. – Шериф Пэрис проверил свой телефон. – Другие люди могут сдаться, но вы, дети, все еще беспокоитесь о нем. Это то, что поможет тебе найти его. И пока у меня есть свободное время по утрам, я тоже буду здесь.
– Спасибо.
На шоссе взревел двигатель. Джон Пэрис въехал на стоянку возле палаточного лагеря вместе с Фрэн, Баг и своим лучшим другом Полом Томасом, сгорбившимися в кузове пикапа. Как обычно, все пятеро собрались вокруг карты шерифа Пэриса, чтобы ознакомиться с местностью, которую они будут обыскивать, и, как обычно, они разделились на две группы, чтобы прочесать бóльшую площадь. В течение нескольких недель в одной группе были Джон и Пол, а в другой – три девушки.
На этот раз Фрэн немедленно схватила Джона за руку.
– Я чувствую, что мы должны поменяться. Посмотрим, не найдем ли мы что-нибудь новое.
Спорить с Фрэн было бесполезно, поэтому Эшли и Баг отправились к холмам за палаточным лагерем вдвоем. Как только они поднялись достаточно далеко по крутому склону ближайшего холма, Баг вздохнула так глубоко, будто задерживала дыхание с тех пор, как приехала. Она плюхнулась на камень и собрала волосы в пышный рыжий хвост.
– Она ведет себя странно, да?
– Фрэн? – спросила Эшли.
Баг кивнула. Эшли приложила ладонь ко лбу и посмотрела на следующий холм. Фрэн и Джон шли бок о бок, игриво подталкивая друг друга взад-вперед, в то время как Пол плелся за ними. Они не искали Тристана; они не искали ничего, кроме способа избавиться от третьего лишнего.
– Он ей нравится, – сказала Эшли. – Да ради бога. Но хотелось бы не использовать поиски для флирта.
– Ты могла бы сказать ей об этом.
– Так же, как и ты.
Баг провела пяткой по рыхлому участку гравия.
– У тебя это лучше получается. Тебя она, наверное, послушает.
– Она и тебя послушает.
– Она никогда меня не слушает, – простонала Баг.
Эшли затянула свой хвост.
– Я поговорю с ней позже. Может быть.
Обе знали, что она ничего не скажет. Эшли дружила с Баг с пеленок, а с Фрэн с первого класса – с тех пор, как Кампосы переехали в Снейкбайт. В городе было не так много других детей ее возраста, а это означало, что знать всех было обязательным по умолчанию. Но как только Фрэн приехала в город, их троица стала чем-то большим, чем просто друзьями в силу обстоятельств. Они были трехголовым зверем. Не было бы Эшли без Фрэн и Баг. Каждая вечеринка в домике на другом берегу, каждое летнее дорожное путешествие, каждая обжираловка в «Лунном приливе» – это был не Снейкбайт без Баг и Фрэн рядом с ней. Это был не дом.
Но теперь все менялось. Дело было не только в Тристане. Фрэн отдалялась, держась рядом с Джоном Пэрисом, находя способы побыть с ним наедине. В результате Баг либо ревновала Фрэн к Джону, либо завидовала Фрэн, либо испытывала какую-то комбинацию из того и другого. Эшли была уверена, что в глубине души Баг хотелось, чтобы они все объединились и не дрейфовали в разных направлениях, пока дело не зашло в тупик, но это было не так просто. У Фрэн на горизонте маячил колледж, у Эшли – ранчо. Баг предстояло еще два года старшей школы, и она собиралась пройти их в одиночестве. Потихоньку каждый из троицы отдалялся друг от друга. В этом не было ничьей вины. Просто пришло время. Может быть, от этого было еще тяжелее.
Эшли посмотрела через вершины холмов на Фрэн и Джона. Они успешно оторвались от Пола, спрятавшись за одиноким можжевельником, полагая, очевидно, что их никто не видит. Ранний утренний солнечный свет застал их там, и Эшли почувствовала, как от тоски скрутило все внутри. И они с Тристаном раньше выкрадывали такие моменты, просто скрываясь из виду. Когда Эшли закрыла глаза, она все еще слышала отдаленные взрывы их хохота.
Когда она открыла глаза, что-то изменилось. С Джоном и Фрэн была третья тень. Эшли прищурила глаза. Это было другое лицо, находящееся прямо между ними, смотрящее на холмы. Смотрящее на Эшли.
Мир был слишком спокоен, слишком неподвижен, слишком безмолвен.
Чей-то голос прошептал ей на ухо.
– Я…
– Эшли, – сказала Баг.
Мир снова обрел четкость. Эшли моргнула, и тень между Джоном и Фрэн исчезла. Утро было таким же светлым и ясным, как и всегда. Сердце Эшли бешено колотилось, легким не хватало воздуха. Это было всего лишь ее воображение, но на мгновение она была уверена, что тень имеет форму Тристана.
– Извини, – сказала Эшли, протирая глаза. – Я отключилась на секунду. Я… Думаю, я просто устала.
Баг сочувственно нахмурилась.
– У меня есть немного маминого мелатонина, если хочешь попробовать.
– Я в порядке, – сказала Эшли. – Но спасибо.
Наступило утро, и они ничего не нашли. Эшли и Баг прочесали отведенный им участок, перевернув каждый камень, обыскав каждый куст желтого ракитника, проверив каждый пыльный овраг, но Эшли и без поисков знала, что Тристана не было в этих холмах. Она знала звук его сердцебиения, ритм его шагов, прерывистое тихое дыхание, когда он собирался заговорить. Если бы он был так близко, она бы почувствовала его.
Он был просто вне ее досягаемости, но все равно был.
Он все еще существовал.
Он еще не ушел.