Перед глазами поблескивало ночное небо. Я даже залюбовалась им. Звезды мерцали, складываясь в неповторимые узоры. Жаль, о созвездиях мне было известно совсем немного, уроки астрономии остались в памяти занудным бубнежом под заразительное похрапывание подруги по парте. Но стоп. Как я вообще могла видеть небо сквозь три этажа над головой?
Тело казалось таким слабым, что подниматься совсем не хотелось. Я не чувствовала холода, честно говоря, я не чувствовала ничего. Сон? Мне с трудом удалось повернуть голову в бок. Мир перед глазами расплывался. Конечно, я же без линз. Только расплывчатые очертания, приглушенные темными красками ночи. Скорее всего, это кошмар. Многое говорило в пользу такой версии: плохая видимость, скованность в движениях, царящий вокруг сумрак. Нужно скорее проснуться. Ни о такой ночи я мечтала, поглощая снотворное.
Текли минуты, но ничего не происходило. Постепенно стали возвращаться звуки – шелест и непонятные шорохи. Надо мной гулял ветер, вот только я не чувствовала его на своей коже. Что за черт…
Я глубоко вздохнула и закашлялась. Грудную клетку сдавило словно тисками, отчего каждый глоток воздуха отдавался болью в сердце. Это не правильно. Сны не бывают столь реалистичными. Но разве действительность бывает такой?
Тело все еще казалось чужим. Оно словно онемело и никак не могло вернуться в форму. Я пошевелила рукой. Та послушалась, хоть и напоминала скорее плеть. Сон. Такое бывает, когда чувствительность возвращается постепенно. Сонный паралич.
Я нашла в себе силы слегка приподняться, чувствуя, что парю в облаках. На мне было длинное белое платье из шифона, скрывающее тело полностью. Несколько слоев ткани делали юбку невероятно пышной, походя на снежный сугроб. Наряд вполне мог бы стать свадебным, если бы момент оказался более подходящим.
Кругом было пустынно. Я огляделась по сторонам, стараясь уловить хоть какое-то движение. Ничего. Только ветви деревьев двигались синхронно, словно переплетенные в одно большое полотно. Слишком зловеще.
Я не могла поверить своим глазам. Насколько хватало взгляда, простирались низкие каменные плиты, разбавленные высокими статуями и скупыми крестами. Кладбище. Это был самый странный сон в моей жизни. Мне никогда не снилось ничего подобного.
По коже пробежал холодок, принесший с собой мелкую дрожь. Память молчала. Голова казалось невероятно тяжелой, а мысли ползали как улитки. Такое бывает после ужасного похмелья, но я не помнила, чтобы пила.
Таблетки. Снотворное. Они вполне могли вызвать галлюцинации, даже такие реалистичные. Кладбище, могилы… Господи, что твориться у меня в голове. После такого открывалась всего одна дорога – к психиатру.
Перекинув непослушные ноги через высокий бортик кровати, мне с трудом удалось подняться на ноги. Перед глазами все кружилось и пришлось ухватиться за ближайший камень, чтобы вновь не оказаться на земле. Это было сродни тому, как подняться на Эверест. Я тяжело дышала, а боль в груди становилась нестерпимой. Что-то медленно нарастало внутри, готовясь разорвать меня.
Я опустила взгляд вниз, увидев, что ступни в белых балетках увязли в рыхлой земле, пачкаясь все сильнее. Края платья уже не были столь девственно-чистыми как раньше. Длинный шлейф лежал под ногами, оплетаясь вокруг огромной анакондой.
Только позже мое внимание переключилось на глубокую черную яму рядом. У ее края стоял раскрытый гроб с багряной атласной обивкой. То, что я в первые минуты приняло за свое ложе, оказалось ничем иным как деревянным гробом! Черт! Я лежала в гробу! К горлу подступила тошнота, а ноги подкосились. Мне пришлось еще сильнее вцепиться в плиту, царапая ее ногтями.
Всего лишь дурной сон… словно мантру повторяла я вновь и вновь, пытаясь убедить себя что этот кошмар мне только снится. Иного варианта и быть не могло.
Мне никак не удавалось собраться с мыслями. Я схватилась за голову, пытаясь вернуться к реальности, но перед глазами было все тоже мрачное кладбище. Ничего не менялось. Сколько же может продолжаться сон?
Ноги подкосились, и я не смогла удержаться, привалившись плечом к камню. Гладкий отполированный мрамор оказался очень надежным, полностью переняв тяжесть моего тела.
Мне нужно было отдышаться. Я пошевелила пальцами на руке, ногти на которых кто-то аккуратно остриг. Они казались невероятно бледными в лунном свете. Чувствительность к ним так и не вернулась. Мне захотелось кричать от бессилия. Почему все так? Что со мной произошло. Только минуту спустя я поняла, что капли, катящиеся по щекам и падающие вниз на белую тонкую ткань платья, были моими слезами. Пустыми, бессознательными. Я совсем не любила плакать, но больше ничего не могла сделать.
Сон не хотел отпускать меня, с каждой секундой сильнее сковывая по рукам и ногам, умаляя надежду, что этому кошмару может прийти конец. Картинка вокруг совсем не хотела меняться.
Я осторожно коснулась руки, но ничего не почувствовала. Даже когда пальцы судорожно сжали кожу, ничего не произошло. Сон. Только сон. Но мне поскорее стоило проснуться. Вокруг поднялся ветер, белым облаком взметнув вверх мое платье, на несколько секунд скрыв меня от посторонних глаз. Миг и все успокоилось.
Мне удалось встать на колени, опершись о землю обеими руками. Мир пошатнулся, но вскоре вернулся в норму. Скосив глаза в сторону, я наконец сфокусировалась на сером гладком камне, что так верно служил мне опорой. Обычная могильная плита. Эпитафия едва была различима при столь слабом свете. Мне пришлось приблизиться к ней почти вплотную, чтобы разобрать блеклые ровные строчки.
Почившая здесь красота пришла
Других существ на свет настолько краше,
Что смерть, с кем естество враждует наше
Для дружбы с ним, ей жизнь оборвала.
Мне пришлось снова и снова перечитать написанное, но сознание отказывалось принимать это. Моя могила. Я сидела на краю глубокого провала, в котором должно было покоиться мое тело.
Кладбище. Могильная плита. Эпитафия. Страшный сон.
Я отшатнулась, практически упав на спину. Мне хотелось проснуться как можно скорее. Оборвать этот сон, но ничего не выходило. Мне не удавалось контролировать происходящее. Казалось, стало даже темнее, а тени резко надвинулись на меня, прижимая к самой земле.
Слезы лились рекой, а глубоко в груди зародился крик. Где конец этому кошмару? Я пыталась встать на ноги, но они совсем не слушались, путаясь в бесконечных слоях моего савана. Мне пришлось ползти, сдирая руки в кровь, пачкаясь в грязи. Но конца этой проклятой земли не было видно.
Кажется, я пыталась кричать, но на свет не появилось ни звука. Тишина. У меня больше не было голоса. Добравшись до ближайшей низкой кованой ограды, я схватилась обеими руками за чугунные прутья и подтянулась. В итоге мне удалось встать на ноги и шаткой походкой двинуться вперед. Меня кидало из стороны в сторону, так, что приходилось держаться за надгробия, чтобы вновь не оказаться беспомощно распростертой на земле.
Я не разбирала дороги. Главное было не останавливаться, потому что силы были на исходе. Сама атмосфера давила на нервы, уговаривая сдаться. Но мне не хотелось проигрывать, тем более, я не знала, с кем или с чем в тоге борюсь.
Впереди замелькал яркий огонек, перепрыгивающий с одной могилы на другую. Луч фонаря. Он казался таким призрачным в царившем мраке. Луч надежды. Мне хотелось верить в спасение.
Почти инстинктивно я направилась туда, где играл бледный шар света. Мир начал исчезать, ослепленный огромными желтыми кругами. Мне пришлось остановиться, потому что сознание начало таять, готовое в любую секунду оставить меня одну в темноте.
Кто-то был совсем рядом. Я могла слышать его спокойный размеренные шаги, тихое бормотание, тяжелый вдох, когда он затягивался сигаретой, и последующий нездоровый кашель. Окно света было так близко, что почти подходил ко мне вплотную – окно в прежний уютный мир. Наконец луч медленно скользнул по мне, а потом, задрожав, ушел в сторону. Высокая фигура застыла.
Я боялась пошевелиться, хватаясь за грубый мрамор высокой статуи ангела. Любое движение мне было не под силу. Еще шаг и я не смогла бы удержаться на ногах. Но мне никто не собирался помогать. Очень медленно человек передо мной стал пятиться назад, не говоря ни слова. Из последних сил я протянула к нему руку, но он не остановился. Резко развернувшись, фигура исчезла среди могил.
Мне хотелось закричать ему в след, позвать на помощь, но голоса не было. Только жалкий хрип, жадно проглоченный порывом ветра. Я вновь осталась одна в своем кошмаре. Потерянная и сломленная. У меня больше не было сил бороться. Ноги подкосились, и я очень медленно сползла на землю, царапая спину о холодный мрамор памятника. Практически смирившись в новой действительностью.
Вот и все. Это конец. Мне не выбраться из этого сна. У меня же совсем не осталось сил.
Я закрыла глаза, признавая свое поражение. Самое время было проснуться, но до меня все также доносился отчаянный шум ветра, легкий шелест листвы над головой и что-то еще… темное, древнее, облюбовавшее это место для своего дома. Я действительно была на кладбище, но так и не поняла, кто играет со мной столь страшную шутку. Человек? Или все-таки собственное сознание?
– Вот ты где, – голос вырвал меня из бездны забвения, но все, что я могла сделать, так это медленно открыть глаза.
Тени стали обретать очертания, но детали так и не проступили. Все кругом оказалось столь же размытым и нечетким, как я и успела запомнить. Но в этот раз что-то изменилось. Высокая фигура скрывала от меня лунный диск, нависнув надо мной и погружая во тьму, поглощая любой проблеск света. Одна большая мрачная тень.
Я не могла говорить, не могло пошевелиться. Мне оставалось только смотреть на него, надеясь, что пытке придет конец. Но фигура рядом тоже молчала. Это был не тот человек, обыскивающий кладбище с фонарем. В этот чувствовалась какая-то неуловимая сила и… опасность. Вероятно, это оказалось только начало моего кошмарного сна.
– А ты шустрая, – зловеще расхохотался он. – У меня такое впервые. Только пошел за машиной, а тебя и след простыл. Не хорошо оставлять место своего погребения.
Мне удалось моргнуть, убирая вновь набежавшие слезы, скопившиеся в уголках глаз. Я была совершенно беспомощна перед мужчиной, и он совсем не выглядел как мой спаситель, скорее как палач, пришедший завершить начатое.
В голове крутилось так много вопросов, но ни один из них не мог пробиться на свободу. Мне оставалось только ждать, пряча свой страх глубоко внутри.
Незнакомец заметил, что я никак не реагирую на его слова и, подойдя ближе, присел рядом со мной на корточки. Наконец я могла разглядеть его. Бледная кожа, казалось, светилась изнутри, когда лунный свет падал на нее. Довольно молодое, но при этом суровое лицо цепляло взгляд, не позволяя оторваться. Длинные, по плечи, прямые черные волосы падали непослушными прядями, почти полностью скрывая его. Резкие черты лица с выступающими скулами и широким резко очерченным подбородком делали мужчину серьезным и сосредоточенным. В нем не было и капли мягкости, только живая холодная ярость. Темные в сумерках глаза смотрели сосредоточенно, будто видели насквозь. Темная густая бровь медленно вопросительно поползла вверх, а потом мужчина улыбнулся, показав маленькую ямочку на щеке, которая совсем не вязалась с мрачным образом, который я уже успела нарисовать в своем сознании.
– Ну что, малышка, пойдем домой? – Несмотря на его широкую улыбку, голос не звучал дружелюбно.
Дом. Я так хотела вновь оказаться рядом с родителями, подальше от этих зловещих могил. Но разве он мог знать, где мой дом?
Незнакомец все с тем же любопытством разглядывал меня оценивающим взглядом, слегка кривя тонкие губы. Его рука с длинными пальцами, скрытая черной кожаной байкерской перчаткой, взметнулась вверх и осторожно поправила волосы у моего лица, случайно задев щеку. Его прикосновение было похоже на разряд тока, прошедший сквозь меня и затихший в земле.
– Ты такая грустная, – медленно протянул он, растягивая буквы. Голос завораживал своей мелодичностью. – А где же море радости? Твоя новая жизнь уже стучится в дверь, а я первый, кто поздравит тебя с этим чудесным событием.
Я все еще молчала, ожидая, что он будет делать дальше. Мне очень хотелось понять, вникнуть в смысл этих слов, но тот ускользал, оставляя меня ни с чем.
– А почему мы молчим? – продолжил незнакомец, демонстративно наклонив голову в сторону, словно разговаривал с маленьким ребенком. – Мы чем-то недовольны? Ну что ты, совсем не нужно плакать. Мы же все-таки не на похоронах, – он засмеялся своей шутке, и, помедлив, поправил мое платье, которое, за время моего путешествия через все кладбище, успело превратиться в обычную грязную тряпку.
– Не хочешь со мной общаться? А ведь это не я разгуливал по кладбищу и пугал местного сторожа, а ты, дорогуша. Все могло закончиться куда как хуже. Решила поиграть в зомби? Что ж, поздравляю, тебе это удалось, – казалось, его совсем не заботило, что я не отвечаю. – Завтра почитаем о тебе в желтой газете.
С каждой секундой мне становилось все сложнее удерживать себя, чтобы не потерять сознание. Даже его слова сейчас были гулкими и тихими, словно доносились из глубоко колодца.
– Ну же, Диана, – мужчина схватил меня за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Теперь они не казались столь темными как раньше. Нас разделяло всего несколько сантиметров и мне удалось уловить бежево-медовые искры в его радужке. – Обычно девушки реагируют на меня иначе. Что же с тобой не так. Неужели так очарована? Как ты себя чувствуешь?
Я лишь моргнула, почти поддавшись темноте, что тянула меня прочь из этого кошмара. Совсем ослабев, мое тело покачнулось и медленно стало клониться к земле. Единственное, что спасло меня от падения, был незнакомец, резко перехвативший меня за талию и прижавший к себе.
– Вот черт, – возмутился он, слегка приподнимая меня и прощупывая пульс. – Только мы встретились и с тобой уже такие проблемы. Ну почему мне так не везет. Чувствую, с тобой я еще намучаюсь. Припомни мои слова. Ненавижу свою работу.
Его рука грубо касалась моей кожи, переходя от шеи и ниже. От каждого прикосновения шел электрический удар, выводящий меня из транса. Я откинула голову назад, обмякнув в его объятьях. Дышать уже не удавалось. Мои легкие окаменели, из горла вырывались только жалкие всхлипы. По щекам ручьями лились слезы. В голове билась лишь одна мысль – Это конец…
– Ну почему ты не дождалась меня в своем маленьком уютном гробике? Теперь довольна? – причитал мужчина, укладывая меня на землю. – Какого черта тебе приспичило выйти на променад? Тебя же могли увидеть! Пардон, мадмуазель, тебя и так увидели. А ты хоть знаешь, сколько времени я потратил, выкапывая тебя? Дерьмо. Ты усложняешь мне жизнь, девочка. Я как идиот бегал по кладбище, разыскивая твое тело. Думал, его уже кто-то стащил. Знаешь ли, некрофилов здесь пруд пруди. А ты оказывается у нас сама не промах.
Он посмотрел мне в глаза, проверяя зрачки.
– Тебе обязательно нужно было довести себя до такого? Как же меня достала эта жизнь.
Мужчина снял кожаную куртку и укрыл меня ею. Но мне не стало теплее. Даже в таком бессознательном состояние я не могла не оценить его накачанный торс, обтянутый простой светлой футболкой, прищурившись, рассматривая выпирающий рельеф мышц. Незнакомец навис надо мной – на его руках выступили вены, мощная шея напряглась.
– Придется прибегнуть к крайним мерам, золотко, – он хищно улыбнулся и достал из-за пояса маленький кортик, сверкнувший от бледной луны. Не медля, мужчина занес его над моей грудью, и прежде чем я успела или даже просто захотела остановить его, вонзил клинок в самое сердце.
Мир потускнел и начал кружиться. От шока я не чувствовала той боли, которой ожидала, но что-то холодное раздирало грудную клетку изнутри, не помещаясь в тесной клетке ребер.
Почти в ту же секунду он вынул нож и отбросил его в сторону. На белом платье виднелся едва различимый черный порез, но я не видела крови, которая должна литься рекой при такой ране. Лишь рассеченные края ткани слегка потемнели. Это должно было показаться мне очень странным, если бы не подоспевшая мысль, что все это вполне укладывалось в рамки моего больного воображения, породившего столь странный сон.
Незнакомец поднес свою руку к губам, а через секунду опустил, удерживая над моей грудью. Тонкая багряная полоса спускалась по его запястью и ладони, тяжелыми каплями падала на мою рану. Кровь. Я бы закричала, если бы смогла, но лишь спокойно лежала, наблюдая за умиротворенным лицом мужчины, пока он следил, как заполняется прорез в моей груди.
Почему я до сих пор в сознании? Сколько будет продолжаться этот кошмар?
Мужчина был красив и в тоже время зловещ. Тонкие черты лица можно было назвать даже аристократическими, но сильное тело выдавало в нем бойца. Как долго он будет мучить меня? В какую игру мы играем?
Как ни странно, но я почувствовала тепло, растекающееся от самого сердца дальше по венам. Словно жизнь снова наполняла меня. Я встретила его кровь как долгожданное лекарство.
– Ну что, малышка? Вижу тебе лучше, – наконец заговорил незнакомец. – Цени мою щедрость, ведь я не всегда столь добр. Но ты мне чем-то приглянулась. Хотя нет. Здесь совсем другое. Пройди твое возрождение не так, мне пришлось бы отвечать за это своей головой. Ты с первого дня решила подставить меня? Учти, у нас впереди еще очень много времени, чтобы узнать друг друга получше. И мне бы очень хотелось видеть рядом с собой послушную воспитанную девочку.
Мне нечего было ответить, и я не думала, что вообще смогу вновь говорить. Я слышала его голос, но слова казались пустым звуком, странной мелодией, удерживающей меня в сознании. Мы были все на том же кладбище, но что-то кардинально изменилось. Страха больше не было. Существовали только он и я, и ничего вокруг. Странное притяжение. Все постороннее исчезло, стирая из памяти пережитый кошмар.
Мужчина посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Легко и мягко.
– Ты голодна, крошка. Придется потратить на тебя немало времени, а еще больше… крови, – он сделал паузы, ожидая моей реакции, но ее не последовало. Я была словно одурманена, не видя ничего кроме его лица, наполовину скрытого черными прядями волос. Даже когда он поднес свою окровавленную руку к моим губам, мне не хотелось сопротивляться. Тонкий багряный ручеек проскользнул в мой рот и его вкус заставил меня зажмуриться. Это было как взрыв, от которого мое тело предательски задрожало. Терпкая словно вино, его кровь сводила с ума, заставляя меня желать большего. Я делала осторожные, но жадные глотки, а перед глазами плясали алые круги, уносящие меня все дальше и дальше от происходящего. Только дурной сон. Странный кошмар. Наконец настала долгожданная темнота.