2 Маленькая слабость отпетой лгуньи
«Дорогая София! Я наконец вернулся из Аскорда. Ужасно соскучился по родным местам и по красивой волшебнице, умеющей ладонями подогревать кружки с чаем. Конечно, уже весна и чай в нашей кондитерской перестали подавать ледяным, но если завтра у тебя не найдется других грандиозных дел, то предлагаю уделить внимание истосковавшемуся приятелю, то есть мне. Тео Ланс».
– Ты улыбаешься, как дурочка, какой тебя считает ведьма Ру, – промурлыкала Рита.
Я перевела взгляд с шутливого послания на подружку, прятавшую за чашкой с травяным напитком хитрую ухмылку.
– Тео вернулся, – пояснила я, складывая письмо. Очень осторожно, чтобы не помять уголков.
С Тео Лансом, вернее, Теодором ди Лансом, отпрыском разорившегося аристократического рода, я познакомилась на втором курсе во время ежегодного благотворительного бала в институте. Приятель, только-только окончивший Королевскую Академию, сочинял бездарные стихи, мечтал издать книгу и поколесить по белому свету. Последнее он действительно воплотил в жизнь, получив наследство от почившего дядюшки, а вот с книгой стихов не сложилось. На мой взгляд, Тео давно стоило прекратить попытки восхитить мир поэзией, но я бы никогда не осмелилась высказать личное мнение вслух. В отличие от авторов любовных, тем более эротических романов, поэты были ужасно ранимые и обладали исключительно тонкой душевной организацией. Не дай святые угодники обидеть резким словом!
– И ты засияла магическим камнем, – прокомментировала подруга. – Убери странную улыбку, а то в столовой стало светлее.
В столовой действительно экономили на освещении. Под потолком висела огромная люстра, близнец той, что украшала бальный зал, но никому не приходило в голову зажигать верхние огни. Ректор искренне верил, что попасть ложкой в рот можно и в потемках. Днем просторное помещение заливал естественный свет, а по вечерам вспыхивали стенные светильники, да на каждом из длинных столов в стеклянных шарах теплились магические искры.
– Рита! – Распихивая других девчонок, на лавку втиснулась Нестейша Юн, пятикурсница отделения изящной словесности. И «кошмар в жизни любого владельца подпольной библиотеки» (цитата от Риты Пиботи).
Год назад Несс осознала себя Автором и начала… кхм… творить. Любовные романы, мистические истории, детективные повести. Натворила уже больше тридцати штук. Каждую новую рукопись она переплетала, оформляла обложкой с гравюрой и впихивала Рите на бесплатное распространение среди благодарных читательниц.
– Девочки, это магическая бомба! – заговорщицким тоном пропыхтела она и плюхнула на стол толстенькую папку с розовыми завязками.
Лицо Риты моментально поскучнело. Чтобы понимать: когда у феи скучнело лицо, то выглядело это так, будто уроженка Волшебного леса собиралась жительнице западной провинции перегрызть глотку. Или хотя бы как-нибудь проклясть. Какое счастье, что Ри была феей только наполовину и колдовать не умела.
– Клянусь! Бевис Броз и Шарли Пьетро нервно отдыхают в сторонке! Святые угодники, без преувеличений, это мое лучшее творение! Я писала его со слезами на глазах! – Сначала она схватилась за сердце, а потом – за стакан с компотом и выхлебала одним махом половину.
– И о чем шедевр? – без энтузиазма уточнила Рита.
– Любовный треугольник! – Несс проворно развязала тесемки на папке, собираясь продемонстрировать рукопись. – «МЖМ»!
У Риты отвалилась челюсть. У меня, впрочем, тоже. Чуть язык не прикусила, когда закрыла рот.
– Почему у вас такие лица? – Девчонка свела бровки. – Вы не знаете, что такое «МЖМ»? Серьезно? Даже первокурсницы знают. Это «Мужчина – Женщина – Мама»!
Только я прихлебнула чай, как немедленно подавилась и жестоко раскашлялась.
– Ну… Кхм… – Рита глубоко вздохнула, стараясь сдержать хохот. – Чья именно мама в третьем углу?
– Мужчины, конечно, – нахмурилась Несс и раздраженно ткнула пальцем в сторону чашки: – София, может, запьешь?
– Нет-нет! – Я замахала руками, с трудом возвращая дыхание. – Пожалуй, воздержусь.
– Название «Желтая Шляпка», – продолжила она представление книги. – Мужчина-оборотень, девушка, в любую погоду носящая желтую шляпку, и его мама, которая молодым не дает жизни.
– В общем, страшная женщина, – пробормотала я.
Самым известным романом знаменитой Шарли Пьетро считался роман «Красная Шапочка» о девушке, закрутившей любовь с оборотнем Вульфом. Признаться, я сама стащила образ сексапильного вервольфа для последней истории Бевиса Броза. Волком обращался один из семи рыцарей в «мужико-недельке» и проделывал с Белоснежкой такие штуки, что неловко вспомнить.
Я вообще старалась лишний раз не анализировать содержание собственных книг, чтобы не мучиться от стыда под грозными портретами классиков в учебных аудиториях. Однако эротические романы позволяли обучать Иветту в лучшем пансионе Аскорда, а потому я была готова каждый месяц писать по откровенной истории, лишь бы своевременно вносить плату на счет учебного заведения.
– Тебе не кажется, что это уже было у Шарли Пьетро? – сухо уточнила Ри у Нестейши.
– С чего ты так решила? – обиженно передернула плечами та. – У нее Красная Шапочка, у меня – Желтая Шляпка. У нее вервольф, у меня – пума. У нее бабушка, у меня – матушка. Но главное! У нее лесоруб убивает оборотня, а у меня охотник пристреливает мамашу! Понимаете? Романы совершенно не похожи. Кстати, для своей героини я даже имя придумала: София!
Я снова подавилась чаем. Зачем вообще взяла в руки чашку с этим опасным напитком?
– Почему вы молчите? – окончательно расстроилась Несс.
Некоторое время мы разглядывали покрасневшую от возмущения писательницу.
– Мне надо закончить задание по философии, – соврала я, поднимаясь из-за стола.
– У меня тоже дел по горло… – пробубнила фея.
– То есть ты не возьмешь книгу в библиотеку? – обиделась графоманка.
– Тебе следует подумать над названием, – выкрутилась она. – Название получилось какое-то блеклое. Вот подумай, а потом заново приноси.
– Хотя бы пролог прочти! – Несс жалобно протянула папку жестокой библиотекарше. – Уверена, что ты влюбишься в книгу уже после первой страницы!
– Название… – Та покачала головой. – Я не готова влюбляться в «Желтую Шляпку». Ненавижу желтый цвет.
Мы сбежали из столовой с такой резвостью, какой позавидовали бы даже атлеты. Фея подхватила меня под руку.
– Святые угодники, пусть кто-нибудь отберет у нее перо и чернильницу.
– Она будет писать грифельным карандашом, – предположила я.
– Тогда бумагу.
– Есть столы, стены, учебники…
– Хватит! Я поняла, что талант не сдержать.
На следующий день погода испортилась. Долину накрыла шапка низких серых облаков, с утра зарядил мелкий дождь и задул сильный ветер. Большинство девчонок предпочли пересидеть непогоду в замке. Я сама осталась бы подольше в кровати, но отменять встречу с Тео не хотелось. Рита ехать в соседний город отказалась наотрез. Чуть приподняв от подушки взлохмаченную разноцветную голову, она промычала:
– У меня сегодня собрание литературного клуба.
Спасаясь от тусклого утреннего света, она натянула на голову одеяло и сладко засопела. Я заторопилась выйти из комнаты, чтобы не пропустить ближайший дилижанс.
Маленький опрятный городок Осно находился в получасе езды от замка. Дорога к нему тянулась между темных полей, местами сохранивших хрусткие снежные корочки. Студенток высаживали на главной площади, поближе к торговой улочке, а забирали ровно в шесть вечера, о чем никогда не забывала напоминать одна из наставниц, сопровождавшая воспитанниц. В этот раз в город нас провожала учительница географии и чертежник Эдон Рауф. Всю дорогу он сидел рядом со мной, подпрыгивал на кочках и натужно сопел простуженным носом.
До встречи с Тео оставалось еще немного времени, и первым делом я заглянула на почту. В ящике, арендованном на мое имя, лежало письмо от издателей Бевиса Броза. Они требовали в кратчайший срок сдать новую рукопись, ведь аванс был выплачен еще в прошлом месяце. Следующее письмо пришло от поверенного, который напоминал, что до конца весны следовало внести плату за пансион Иветты, иначе сестру попросят из учебного заведения.
– Плохие новости? – услышала я и резко оглянулась.
Рядом стоял Кристоф. Первое, что бросилось в глаза – он был не в образе. Волосы уложены по-другому, сразу видно модную стрижку. Дорогое полупальто отлично сидело и подчеркивало широкие плечи, из-под воротника выглядывала идеально белая рубашка, никаких очков. И взгляд у него был острый, а не рассеянный.
– Почему вы так решили? – сухо уточнила я.
– Вы грызли ноготь, – кивнул он.
Едва речь зашла о деньгах, я действительно принялась точить зубами ноготь, как канцелярская мышь. Ленар вернулся к полке, на которой оставил письменный набор, а я спрятала письма в ридикюль.
– София, – остановил он меня, когда я направилась к дверям, – могу я пригласить вас выпить кофе? Здесь есть отличная…
– Не можете, – с прохладцей перебила я.
Уголок красивого рта изогнулся в едва заметной усмешке, и появилась крошечная складочка.
– За пределами института можно не поддерживать образ? – тихо спросил он. – Не так ли, София?
Сердце сделало смертельный кульбит и заколотилось словно бешеное. Подсознательно рядом со лжецом я сбросила личину милой дурочки. Проклятие!
– Не понимаю, о чем вы говорите. – Я растянула губы в милейшей улыбке. – В институте не приветствуют неформальное общение преподавателей и студенток, господин Ленар.
– Конечно. – Он кивнул, давая понять, что не оскорбился, хотя его, мягко говоря, послали дальше писать письмо (или что там с утра пораньше строчат законники). Может, объясняют помощникам, как обобрать очередную сироту?
Я подошла к тяжелым дверям, которые удавалось открывать, лишь навалившись всем телом, а потом все-таки не удержалась:
– Господин Ленар?
Он повернулся и вопросительно изогнул бровь, превращаясь в идеальный образчик столичного ловеласа.
– Как у вас со зрением? – спросила я.
– Отвратительно, – послал он рассеянную улыбку. – Совершенно ничего не вижу без очков. Видимо, в юном возрасте стоило меньше читать романов… Я большой любитель, знаете ли.
– Вам следует быть осмотрительнее, – отозвалась я.
В одно мгновение лицо Кристофа стало абсолютно непроницаемым, словно одна маска сменила другую. Фальшивые эмоции стерлись начисто, а настоящие были глубоко спрятаны.
– Простите? – с незнакомой мягкой интонацией, выдававшей в нем профессионального законника, тихо переспросил Ленар с этим своим окаменелым лицом.
– Вы забыли надеть очки.
Я вышла в пронзительный холод. Мелкий дождь переродился в настоящий весенний ливень. Один из тех, что яростными струями изгоняли с земли остатки снега, пробуждали природу, а она отзывалась первыми листьями и несмелыми травинками. В общем, природе было неплохо, а я мысленно выругалась залихватским оборотом из репертуара приснопамятного привратника поместья Вермонт. Зонт потерялся прошлой осенью, а новый я купить не сподобилась.
Неожиданно над головой потемнело. С недоумением я покосилась наверх и обнаружила натянутый купол черного зонта в руках Ленара. Он уже нацепил очки и страшно ссутулился, отчего казался меньше ростом, а идеально сидящее пальто скособочилось, точно на кривом портновском манекене.
– Куда направляетесь?
Очень хотелось емкой фразой объяснить, куда направиться преподавателю, совершенно не имевшему понятия о приличиях, но я сдержалась.
– Мне надо в книжную лавку.
– Конечно, куда же еще в свободный день заглянет выпускница отделения изящной словесности?
Во время дождя я всегда туго соображала. Он сейчас сделал комплимент моему ученическому усердию или тонко поиздевался?
– Что ж, прошу. – Ленар указал на лестницу.
Идти под одним зонтом оказалось ужас как неудобно. Мы старались держаться на уважительном расстоянии, то есть не тереться плечами, и оба наполовину вымокли.
– Давайте обойдем, – предложил он, когда дорогу нам перекрыла огромная лужа.
Мы двинулись в разные стороны.
– Не уходите из-под зонтика, намочите волосы! – всполошился Ленар.
Я немедленно вернулась под зонтик. Во вторую попытку мы столкнулись и замерли.
– Двигаемся направо, – предложила я.
– Посмотрите, как льет из водостока, – воспротивился он. – Вы измокнете.
Проклятие! Я уже измокла так, что мокрее только в лужу грохнуться.
– Тогда налево, – процедила я.
В этот момент по мостовой прогрохотал кеб, и из-под колес на пальто Ленара брызнул фонтан жидкой грязи. Реакция мужчины оказалась молниеносной. Он прикрылся куполом зонтика, как щитом. Жижа оставила на черном полотне художественные разводы.
– Не попал! – просиял Ленар. Определенно, холодным законником он мне нравился куда как больше, чем недотепой! Сомневаюсь, что настоящий господин Кристоф нес с собой столько разрушений!
– Какая удача, – процедила я, прокляв ту секунду, когда согласилась забраться под зонт. Лучше бы добежала до книжной лавки без изысков, прикрыв голову ридикюлем. Глядишь, не сахарная – не растаяла бы. Да и на здоровье я не жаловалась, даже с выродившимся магическим даром люди никогда не цепляют простуд.
– Идемте. – Над нашими головами снова возник испачканный купол. С края спицы капала рыжевато-мутная водица, и на подоле серого ученического платья, выглядывавшего из-под пальто, оседали неряшливые подтеки.
Наконец мы добрались до маленькой книжной лавки, встречавшей покупателей тонким перезвоном колокольчика. Седовласый хозяин литературного королевства широко улыбнулся:
– София, душа моя! Давненько ты не заглядывала.
– У меня к вам заказ. – Я подошла к прилавку и воровато оглянулась на Ленара. Сунув в деревянный ящичек мокрый зонт, он состроил вид, будто с любопытством изучает толстую книжечку с желтоватыми страничками. Если он хотел изобразить завзятого книгомана, то стоило выбрать какой-нибудь философский роман о смысле жизни, а не домоводство.
Я достала из ридикюля самописное чернильное перо и быстро вывела на бумажке название трактата о плотских утехах. С заговорщицким видом подвинула записку к дядюшке.
– Ой, душа моя, подожди. Ты чего-то тут накарябала, дай очки надеть.
Только усилием воли я не закатила глаза. Попади с таким болтуном в плен, тут же выдаст врагам все секреты!
Хозяин книжной лавки нацепил на нос очки и внимательно присмотрелся:
– Трактат о…
Я выдрала листик из рук дядюшки и очень выразительно покашляла, мол, читаем про себя. Он изогнул кустистые седые брови, вроде не понял, чего от него хотела благородная девица, сделавшая неприличный заказец. Пришлось скосить глаза в сторону, намекая на присутствие Ленара, и с улыбкой дурочки пролепетать:
– Господин преподаватель ждет, когда я освобожусь. Он обещал меня под зонтиком до кондитерской довести.
Дядюшка глянул на мужчину возле полки с книгами.
– Ах! – До старика дошло, что не стоило произносить название рядом с преподавательскими ушами.
Давая понять, что нем как рыба, он хитро подмигнул. Да так, что морщинистое лицо скривилось, будто в судороге. Я тяжело вздохнула. Нет, определенно, с хозяином книжной лавки в разведку ни за что не пойду!
Ленар по-прежнему с интересом, достойным лучшего применения, изучал книгу по домоводству. Я бы поверила, будто переезд из столицы в глухомань разбудил в нем инстинкт гнездования, да только уголок красивого рта снова изогнулся в ироничной ухмылке. Точно слышал разговор и мысленно издевался! Он просто не догадывался, как некоторые благородные девицы ненавидели выглядеть смешными и становились ужасно мстительными.
Дядюшка наконец узрел, какую именно книгу ищет студентка, и вытянул губы трубочкой. В немом диалоге он продемонстрировал мне бумажку с надписью «Трактат о постельных утехах».
«Точно это? Не ошиблась?»
«Точнее некуда», – кивнула я.
– Откуда ж вам, бедняжкам, еще опыта-то набраться? – вздохнул он и объяснил: – Я, конечно, закажу книжечку-то, да только она очень редкая. Пока найду, пока из Аскорда придет, лето уже наступит. Да и стоить будет не меньше двадцати шиллингов.
– Серьезно?! – Я поменялась в лице, не зная, чему удивилась больше: времени доставки или стоимости книги.
Обычно заказы дольше одной недели не занимали и дороже трех шиллингов не стоили. Денег таких сейчас не имелось, да и лето меня никак не устраивало. Закончить роман «надо было еще вчера», а справочную литературу изъял противный Ленар.
– Записываю заказ? – уточнил дядюшка.
– Не надо, – вздохнула я, понимая, что впустую потрачу шиллинги.
– Да ты не переживай, девонька. Дурное-то дело нехитрое… – Он снова покосился на Кристофа за моей спиной. – Поверь старику, я три раза был женат, и все на юных девицах. В этом вопросе книжки не помогут, заранее не начитаешься. Только практический опыт!
Болтун примолк, видимо, заметив, как у меня вытянулось лицо. Что ж, иногда молчание, желательно гробовое, на вес золота! Если я когда-нибудь надумаю написать продолжение мужико-недельки, то не дайте, святые угодники, вдохновиться подобным практическим опытом.
– Может, тебе новенький сборник стишков дать? Ты же любишь поэтов? – немедленно нашелся он.
– Поэзию, – сдержанно поправила я.
– И это тоже.
– А Бевиса Броза нет? – прошептала, чтобы Ленар не услышал.
Дядюшка отрицательно покачал головой:
– Приходи на следующей неделе, отложу.
– Буду благодарна, – едва заметно улыбнулась я и в глубокой задумчивости смяла бумажку с названием восточного трактата.
Придется воспользоваться рукописями Риты и переработать пару сцен из уже опубликованных романов Бевиса Броза. В конечном итоге ничего нового в процессе плотских утех еще не придумали. Можно, к примеру, поменять постель на стол или стол на стул. И вообще, сколько предметов мебели в спальнях у дам! Да даже окно!
Моментально перед мысленным взором возникла картинка, как главные герои, облюбовав широкий каменный подоконник, занимались тем, чем занимались, а снаружи к стеклу прижимала ладони мамаша мужчины. Она видела голые телеса во всей первозданной красе и падала замертво. Тьфу! Некромантский «МЖМ»! Надо сделать пометку, что окна на первых этажах для нетривиальных занятий неприкосновенны.
– Куда вас проводить, София? – вернул меня в реальность голос Ленара.
С изумлением я обнаружила, что мы, едва ли не тычась носами, ютились под зонтом на мостовой. За пределами матерчатого купола хлестал ливень. Тугие яростные струи выбивали в огромных лужах пузыри. Холодный ветер швырял пригоршни влажной пудры, оседавшей на одежде, лице и волосах. На стеклышках очков у Ленара дрожали капли. Заставь его сбросить личину простачка, и выйдет идеальный образчик любовника для эротической истории Бевиса Броза. Надо бы описать его в следующем романе.
– Я сама добегу, – отказалась я от дальнейших услуг проводника и, выскочив из-под зонтика, наперерез ливню бросилась к кондитерской.
В маленьком заведении подавали нечеловечески вкусные пирожные и ромашковый чай. Говорили, что для бодрости лучше пить кофе, но я терпеть не могла горький вкус и не понимала, отчего люди закатывали глаза в блаженных судорогах, когда нюхали запашок заваренного напитка дегтярного цвета.
Я вбежала в светлый зал, где по случаю дурной погоды и царивших на улице дневных сумерек горели светильники с магическими камнями. Тео, светловолосый синеглазый парень, сидел у окна. Он оглянулся на перезвон колокольчика, висевшего над входной дверью, и расцвел открытой улыбкой, выказавшей на щеках милые ямочки.
Готова официально заявить, что Теодор ди Ланс являлся самым очаровательным из знакомых мне мужчин! Он был трепетным и нежным, так что совершенно не вписывался в эротические романы. Внесу ясность: для автора бульварной литературы это обстоятельство считалось неоспоримым достоинством.
– Мы здесь, София! – приподнявшись из-за столика, помахал он мне рукой.
Стоп-стоп! Что значит, «мы»? Ты, шляпа и кружка с чаем?
Тут же, словно услышав зов, из дамской комнаты выплыла Диара. На фоне хорошенькой сокурсницы я в испачканном платье и с мокрой шевелюрой явно проигрывала. Оставляя на дощатом полу следы от ботинок, я прошлепала к столику.
– София, какая приятная неожиданность, – улыбнулась Ди одними губами.
Пожалуй, в следующем романе стоило придумать проходную героиню, избалованную дочь хозяина мануфактур, и прикончить. Нет! Сначала отдать на увеселение диким кочевникам, а потом прикончить. Все-таки писатели – страшные люди! Сидит кто-нибудь за столиком, холеной физиономией портит соседке по комнате свидание и не догадывается, что уже поруган в разных позах мерзкими негодяями.
– Я решил пораньше прийти, а тут вдруг Диара в кондитерской оказалась. – Тео не сводил с меня сияющего взгляда. – Чудесно выглядишь.
– Спасибо, – улыбнулась я, как зачарованная, разглядывая его лицо.
Никогда в жизни не скажешь, что Тео уже двадцать пять, разве что врать он умеет как взрослый мужчина. Мы все понимали, что всклокоченное, мокрое создание в запачканном платье будет чудесно выглядеть только в темной комнате.
– Перед отъездом из Аскорда я виделся с Иветтой, – спохватился Тео. – Твоя сестрица в добром здравии и по-прежнему ненавидит пансион.
– Она мне писала, – призналась я.
– Тео, а как там, в столице? – вклинилась Ди.
– Шумно.
– Какие дамы носят моды?
– Разноцветные, – коротко отозвался он и спросил: – Как твоя учеба, София?
– Терпимо.
– Наверное, мне стоит уйти. – Диара наконец догадалась, кто в нашем треугольнике лишний.
Она попрощалась, и я вздохнула с облегчением. Но едва Ди добралась до выхода, как дверь отворилась, и бочком из дождливой улицы в зал перетек Кристоф, облаченный в образ непутевого преподавателя.
– На кого ты смотришь? – удивился Тео и оглянулся через плечо.
– Новый лектор из института, – кивнула я в сторону Ленара.
Он как раз пытался разойтись с Ди. Эти двое тыркались в разные стороны и все время сталкивались. Они застыли, посмотрели друг на друга, точно договариваясь, и снова принялись слаженно топтаться. Вправо-влево, как неповоротливые утки. Кажется, вся кондитерская, в том числе хозяйка, замерла, с интересом наблюдая за танцем. Наконец парочка благополучно разминулась под одобрительные вздохи посетителей.
– Какой странный тип, – отозвался Тео.
– Скажи? – фыркнула я, внимательно наблюдая за Ленаром.
В тот момент, когда он уселся за столик, наши взгляды встретились. Темная бровь едва заметно изогнулась. Мол, изучаете, госпожа Вермонт?
Я немедленно отвернулась. Кому ты нужен, будущая жертва эротического романа? Через некоторое время я бросила случайный взгляд (клянусь, случайный) в его сторону, а столик уже пустовал.
Время за разговорами с Тео прошло незаметно. Скоро с почтовой площади обратно в институт уходил дилижанс. Замок находился на холме, и если я не хотела топать под дождем по колено в грязи, то стоило свернуть чайные посиделки. Заметив, как я с сомнением проверила время на часиках, висевших на шее, приятель спросил:
– Уже пора?
– Да. – Я поморщилась, отчаянно не желая покидать теплую, вкусно пахнущую сахарной глазурью кондитерскую.
– Тогда держи вот это. – Тео положил на стол папку, завязанную на тесемки. – Новенькое для преданной поклонницы. Ты первая, кто прочтет.
«И последняя».
– С удовольствием почитаю. – Я приняла стихи и мысленно содрогнулась. Тео не прочтения просил, а восхваления.
– Пока путешествовал по королевству, столько мыслей в голове роилось… – Он сверкнул очаровательными ямочками.
При всем моем уважении к приятелю умение сложить слова «кровь и любовь» поэзией не являлось. С другой стороны, не судите, и не судимы будете. Эротические романы с семью рыцарями и одной залюбленной до мозолей девой литературой тоже было назвать очень сложно.
Дождь уже успокоился. Серый воздух был холоден и свеж. Ветер разносил по огромным лужам рябь и забирался под пальто. Пальцы на руках стыли, в ногах путались длинные юбки. Тео взялся меня провожать к омнибусу. Когда мы добрались до почтовой площади, то она пустовала. В душе шевельнулось нехорошее подозрение, что экипаж отбыл в институт, а денег на кеб у меня решительно не имелось.
– Сейчас, скорее всего, подъедет, – нервно улыбнулась я.
Надежда таяла. Смурый день стремительно перерождался в грязные предвечерние сумерки. Снова закапало.
– Ты, наверное, уже иди, – попыталась отослать я Теодора, страшно стесняясь сказать, что не в состоянии наскрести на извозчика, а потому потопаю собственными ноженьками до самых институтских ворот. Глядишь, страшно повезет, успею до комендантского часа, и тогда не придется лезть через тайный лаз.
– Я поймаю кеб – дождь опять начинается, – немедленно предложил услужливый приятель.
– Нет! – выпалила я, и тот в ответ ошарашенно моргнул. – Я сама.
Тут раздался звонкий стук лошадиных копыт и грохот кареты. По выщербленной площади прокатился черный экипаж и остановился рядом с нашим «институтским» столбом, помеченным табличкой с королевским гербом. Из окошка выглянул Кристоф Ленар.
– Госпожа Вермонт, омнибус уехал уже полчаса назад. Вас подвезти?
– Благодарю.
Никогда я не забиралась в карету с такой резвостью! Извозчик немедленно тронулся с места, и я выглянула в окошко.
– До встречи на следующей неделе!
– Всего наилучшего, София! – Тео помахал рукой.
Я откинулась на жестком сиденье и вытянула ноги. Носы промокших башмаков уткнулись в туфли Ленара.
– Извините, – буркнула я, вынужденная поджать коленки. Впрочем, кто оплачивает дорогу, тот и едет с привилегией вытянутых ног.
Любоваться на мокрые печальные окрестности института, еще не до конца очнувшиеся от зимнего сна, не хотелось, а таращиться на преподавателя было конфузно. Прижав к груди папку, я прикрыла глаза и сделала вид, будто сомлела, хотя ледяной холод салона вовсе не располагал к расслабленной дреме.
– Он ваш жених? – вдруг раздалось в тишине.
Я приоткрыла один глаз, но тут же закрыла обратно, обнаружив, что Ленар без стеснения меня разглядывал. И все-таки не выдержала:
– Почему интересуетесь?
– Любопытство.
– Я помогаю ему с редактурой, – туманно отозвалась я, по-прежнему изображая из себя благородную девицу во сне.
– Он пишет?
– Стихи.
– Это мило.
Услышав в голосе собеседника неприкрытую иронию, я резко открыла глаза и одарила насмешника осуждающим взглядом. На его губах застыла уже знакомая усмешка, изгибавшая уголок красивого рта.
– Мило? – вкрадчиво уточнила я, вдруг ужасно оскорбившись за Тео. – Почему в вашем тоне прозвучала снисходительность?
– Девушкам нравится поэзия и любовные романы, – пояснил он.
Вот тут я по-настоящему напряглась.
– Я ничего не говорила о любовных романах.
Мы смотрели глаза в глаза.
– Значит, послышалось, – соврал Ленар. – Он хороший поэт?
– Лучший из всех мне известных, – буркнула я.
– Позволите? – Он протянул руку, прося папку.
– Не думаю, что учитель по семейному праву способен по достоинству оценить значимость стихов Теодора ди Ланса, – выкрутилась я, не желая показывать, что приятель был чудовищно бездарен. – Знаете, какое прозвище у судебных заступников? Столетние баранки!
Неожиданно карету чудовищным образом швырнуло вбок. Дверца резко распахнулась, и экипаж попытался вытряхнуть пассажиров в дыру, как надоедливых мошек. Папка выскользнула из рук. Слава святым угодникам, она была хорошенько завязана на узел, и салон не засыпало «гениальными» творениями!
Не успела я взвизгнуть, как вдруг оказалась крепко-накрепко прижатой к твердому телу. Ленар так приплюснул мою голову к груди, что дышать было сложно. Накрененный экипаж встал. Возница с огоньком покрывал окрестности и дурные дороги залихватскими ругательствами. Пожалуй, если бы он с привратником поместья Вермонт участвовал в конкурсе на самую красноречивую брань, то взял бы кубок.
– Вы в порядке? – тихо спросил Кристоф.
– Угу.
Он разжал руки. Карета кособочилась. Я попыталась отодвинуться, но стекла обратно под преподавательский бок, словно по ледяной горке. Сам Ленар вжимался плечом в стенку. Очки куда-то исчезли. Кряхтя, я нагнулась за папкой, втиснулась щекой в мужские колени, и он оцепенел.
– Что… что вы делаете, София?
– Не шевелитесь, – пропыхтела я, дотягиваясь до вместилища стихов. – Обещаю, что кусать не стану.
– Эм… – Он ошеломленно поднял руки.
– Святые угодники, да поддержите меня, страшный человек! – фыркнула я, дотянувшись до папки, но Кристоф точно превратился в каменное изваяние. Даже дышать боялся. Нежный какой!
В этой двусмысленной позе нас застал недовольный возница. Похоже, мужик видел пассажиров в разных ракурсах и состояниях, поэтому даже не моргнул. Пока он проверял поломку, я снова попыталась отодвинуться от Ленара, но тщетно. Мы походили на сросшихся боками близнецов.
– Ось сломалась, – недовольно объявил извозчик, заглянув в салон. – Дальше везти не смогу.
– Вообще не сможете? – расстроилась я, пытаясь определить по пейзажу, как далеко мы доехали. Судя по жухлым кустикам, что росли возле ухабистой дороги, мы застряли почти в середине пути.
– Только если на закорках, – усмехнулся он и посоветовал Ленару: – Господин, вам стоит вернуться в город. Время позднее, скоро стемнеет.
– Так и поступим, – согласился тот, ловко спрыгивая с подножки. Начищенные черные туфли окунулись в глинистую жижу. Он протянул руки и позвал меня:
– София?
Я послушно позволила выволочь себя из салона. Подхватив юбки, встала в грязь, а потом устало кивнула:
– Вы потеряли очки.
– Проклятье! – пробормотал Ленар, забираясь обратно в экипаж. Поиски заняли некоторое время. К счастью, окуляры пережили падение достойно, даже стекла не потрескались.
Злой, как три тысячи бесов, возница принялся распрягать лошадь. Кристоф указал на город, светившийся вдалеке яркими огоньками:
– Идемте?
Я покосилась в противоположную сторону. Грязная лента дороги убегала на холм, терялась за обнаженными деревьями. Добираться пешком было не меньше получаса, но я еще успевала до того времени, когда сторож вешал на ворота амбарный замок. Если прийти в общежитие после переклички, то целый месяц придется провести в замке. Как тогда отправить издателю готовую рукопись?
– Я лучше в институт, – отказалась я.
– Смеркается, – заметил Ленар.
– Вы наделены потрясающей наблюдательностью, – огрызнулась я и, подобрав юбку, с излишней энергией направилась в сторону института.
– Поделитесь, все благородные девицы страдают упрямством или только вы? – послышалось вдогонку.
– Надеюсь, это риторический вопрос? – высокомерно фыркнула я.
Он догнал меня в три шага. Некоторое время шел молча, помогая себе зонтиком, как тростью. Под ногами хлюпала грязь. С голых ветвей ветер ссыпал на голову крупные ледяные капли.
– Давно вы знакомы со своим кавалером? – прервал молчание Ленар.
– Вы пытаетесь развлечь даму светской беседой или лезете в мою личную жизнь?
– У институток не бывает личной жизни. Благородным девицам надо учиться и зарабатывать оценки.
– Да неужели? – проскрипела я сквозь зубы.
– Вам нравится маска уступчивой дурочки, София?
Я резко остановилась и, прижав к животу папку со стихами, посмотрела в его лицо. Мужчина выглядел серьезным, никакой иронии, скорее любопытство.
– Не тесна? – изогнул он бровь.
– А вам, господин Ленар? – не осталась в долгу.
– Я не могу быть уступчивой дурочкой, – хмыкнул тот.
– Попробуйте, возможно, вам тоже очень понравится. Для ясности: не подумайте, будто я придираюсь, но вы перестали сутулиться.
Не сказав больше ни слова, я рванула в горку, стараясь оторваться от попутчика. В нашей странной гонке по пересеченной местности имелся только один плюс: я согрелась. Зато дыхание стало заполошным, в боку неожиданно закололо, а влажный ботинок, словно назло, начал натирать пятку даже через плотный шерстяной чулок.
Ритмично шагая, я с наслаждением прокручивала в голове страшные сцены, где Кристофа Ленара, распаренного после постельных утех с разбитной принцессой, сжирал злобный дракон. Обнаженный преподаватель-законник (кубики пресса еще не заслужил) выходил на балкон, сладко потягивался до хруста во всех натруженных за ночь мускулах, а его сверху – чавк! Ням-ням! И швырк косточки в сад к благоверной!
Эротический роман ужасов. Герой будет каждый день оживать, а я – снова его убивать. Осталось название придумать.
– София! – окликнул будущий драконий корм.
– Да? – Я резко оглянулась.
– Святые угодники, вы так на меня посмотрели, как будто решили скормить дракону.
Какая, однако, проницательная закуска!
– Сказать откровенно, господин преподаватель, я на вас вообще не смотрю.
– О нет! Смотрите. Не как на мужчину, безусловно, а как на… тело.
– Тело? – Я снова остановилась.
– Кусок мяса! – нашелся он. – Совершенно точно! Как на кусок свежего мяса, который нужно правильно приготовить.
Сдержать смешок удалось с трудом. Прозорливость законника, без преувеличений, вызывала уважение. Я бы обязательно восхитилась, но подобная черта могла лично мне дорого стоить.
– Вы меня сейчас что же, сравнили с мясником?
– С поваром.
– Если это был комплимент, то вы провалились, – отрезала я. – Для ясности, господин Ленар: преподаватели не имеют права делать комплименты студенткам, если они не касаются учебы.
– Кто сказал?
– Канон «О поведении и занятиях благородных девиц». – С чопорным видом я зашагала дальше.
Темнота сгущалась и в скорейшем времени обещала вызреть в непроходимый мрак. Наконец вдалеке появились каменные стены, опоясывающие замок, и кованые ворота. Со стороны двора к ним направлялся привратник, хромой дядька Дрю с фонарем в руках. За шесть лет учебы я ни разу не встретила сторожа трезвым. Завидев людей, приближавшихся к воротам, он резко зачастил к створкам.
Не сговариваясь, мы с Ленаром прибавили хода.
– Дядюшка Дрю! – в панике выкрикнула я. – Пожалуйста, не закрывайте!
С издевательской ухмылкой подлец навесил замок и с чувством повернул ключ, подсмеиваясь в спутанную бороду над нашими ошеломленными физиономиями. Задыхаясь, я вцепилась в решетку и потрясла тяжелую створку.
– Дядюшка Дрю, ну откройте! – заканючила в спину сторожу, уносившему тусклую лампу. – Опоздала же всего на минуточку!
– Ага! Вон с мужиком приперлась! – Резко развернувшись, прицельно ткнул он пальцем в сторону Кристофа.
– Господин Дрю, я преподаватель законоведческой кафедры Кристоф Ленар. Будьте добры, откройте ворота.
– Ну конечно… – Привратник поднял фонарь повыше и со старанием пропустившего пару стаканов пропойцы сощурился на моего спутника. – Что я того чудика в очках не помню? Сутуленький, страшненький…
– Проклятие, – пробормотал Ленар и под ворчание дядьки Дрю похлопал себя по карманам в поисках очков. Окуляры сели на нос, тут же съехали, а сам преподаватель съежился, как древний сморчок, моментально превращаясь в зашибленное создание мужского пола.
– А так? – Он развел руками.
– А так вы, залетные пташки, уже на десять минут опоздали, – злорадно хохотнул сторож.
Я решила действовать наверняка. Вцепилась в папку, набрала в грудь побольше воздуха и собралась возрыдать, как безутешная вдова. Рита уверяла, что в прошлый раз показательное выступление вызывало в брюзге сострадание…
Все испортил Ленар. Похоже, счастливец никогда не подвергался магическому воздействию женской истерики и не ведал о смертоносной силе столь незаменимого в сложных жизненных ситуациях средства. Или же просто был к нему нечувствительным. В отличие от дядьки Дрю!
Кристоф вклинился в ту секунду, когда я почти выдавила робкую слезу, но не успела затянуть первую жалобную ноту. Жестом фокусника он выхватил из кармана кожаную маленькую флягу с серебряной пробкой и протянул через прутья сторожу.
– Господин Дрю, окажите мне услугу.
Дядька хищно облизнулся при виде взятки. Дорогая фляжка переместилась в жадные дрожащие руки. Пробка чуть не плюхнулась в грязь, когда ее поспешно сдирали. Сторож принюхался к содержимому и расплылся в улыбке, обнажившей черные от жевательного табака зубы:
– Так и быть, господин Ленар. Только из хорошего к вам расположения.
– Благодарю, – чопорно отозвался он.
– Обещаю, что никому не скажу, что вы двое крутите любовь.
С этими словами он развернулся и поковылял к сторожке.
– Что? Какая еще любовь?! – выкрикнула я. – Вы с ума сошли?! Да я этого странного человека практически первый раз в жизни вижу! Пустите меня домой!
Дядька махнул рукой, мол, любитесь и размножайтесь, сколько вам влезет. Мы остались в темноте.
– Он только что унес мою флягу, а мы по-прежнему за воротами? – ошарашенно уточнил Ленар и исключительно по-мужски накинулся с обвинениями на единственную в поле зрения благородную девицу, то есть на меня: – Потому говорят, послушай женщину и сделай наоборот?! Если бы мы приехали на кебе, то сейчас смогли вернуться в город.
– Вы тоже молодец! Кто вас просил встревать? – вызверилась я. – Я как раз собиралась взять ворота штурмом.
– Простите, и как вы планировали штурм? Через ограду? – Он ткнул пальцем в забор высотой в три ярда, увенчанный острыми пиками.
– Расплакаться! – огрызнулась я. – Вы никогда не видели женских слез? Поверьте, зрелище не для слабонервных. Я собиралась разрыдаться, как милая дурочка.
– Никогда не поверю, что девица типа вас умеет рыдать, – с раздражением заявил он.
– Попробовать-то никто не запрещал! Идемте, ужасный человек. – Едва не лопаясь от злости, я пошагала вдоль стены. В мыслях ревущий дракон не просто жрал ненасытного до прелюбодеяний героя Кристофа, а со смаком отрывал руки, потом ноги, а дальше уж голову. Ням-ням! Хрум-хрум!
– София, вы куда? – протянул Ленар.
– Подкоп под стену рыть, раз взять штурмом вы не позволили! – Я оглянулась через плечо, и нога немедленно провалилась в ямку с ледяной жижей. – Да разбери этот дождь проклятием несварения!
Кристоф с удивительным проворством подхватил меня под локоть, не позволяя упасть. Однако юбка все равно оказалась вконец испачкана, а папка со стихами Тео с глухим шлепком свалилась в грязь.
– Я этого не вынесу, – застонала я и, скривившись от омерзения, двумя пальцами подняла папку. Бумажная поверхность распухла от влаги.
– В канаву? – предложил Ленар.
– Обидится, – с раздражением бросила я и замерла, вдруг осознав, насколько забылась рядом с Кристофом.
С каких пор я начала воспринимать его как сообщника, а не как врага? Недопустимо! Что случится, если он узнает о страшном секрете? Спасибо святым угодникам, темнота прятала лица и стирала эмоции, он не различил оторопи.
– Здесь есть лаз, – вымолвила я. – Мне надо успеть до переклички, чтобы не попасть под арест.
Через несколько ярдов мы остановились возле пожухлых зарослей дикого вьюнка. Летом зеленое одеяло закутывало стену от самой земли до острых пик, скрывая под собой маленькую деревянную дверцу. Кусты пытались несколько раз срубить, ведь они покрывали единственный участок кладки и портили идеальную картину. Но разве справятся садовые инструменты с магически выращенным растением? В итоге садовник махнул рукой, как и предполагала Рита, когда четыре года назад высеивала вьюнок, привезенный из Волшебного леса от бабки Пиботи, чистокровной феи.
Кое-как я продралась через колючие сухие кусты, цеплявшиеся за одежду, и дернула деревянную дверцу за ручку.
– Добро пожаловать в институт благородных девиц, господин Ленар!
По другую сторону проход перегораживала баррикада из сломанных столов, стульев и прочего хлама, совсем недавно вынесенного из чердачного помещения. Некоторое время мы в молчании таращились на преграду.
– Ваше заведение, я смотрю, потрясает гостеприимством, – сухо прокомментировал Ленар. – Есть другой план?
– Подбросите наверх? – с надеждой спросила я.
– Думаете, что сможете сами разобрать завал?
– Нет, конечно, – покачала я головой. – Просто переберусь через стену и успею на перекличку.
– А мне вы предлагаете вернуться в город?
Через темноту мы посмотрели друг на друга.
– Эм… Ну, в шесть утра ворота откроют обратно…
– София, вы жестоки, – справедливо возмутился он. – Значит, пока вы будете спокойно стоять на перекличке, я буду наслаждаться ночью под дождем?
– Это институт благородных девиц, здесь каждый выживает как может, – выдала я любимую фразу Риты. – И потом, у вас есть зонт.
Пока мы препирались, действительно закапал дождь, быстро погасивший обоюдное нежелание уступать. В итоге было решено перелезть через стену, словно макаки, и унести тайну о совместном позоре в могилу. Что характерно, Ленар с легкостью взмахнул на верхотуру и, схватившись за пики, протянул мне ладонь:
– Цепляйтесь.
Цепляться с ридикюлем и папкой в руках было решительно нечем. Так что для начала пришлось передать багаж, а потом уже передаваться самой. В отличие от взрослого высокого мужчины, ловкостью я не отличалась. Скользя ботинками по стене, к собственному стыду, пыхтя, как паровоз, я все-таки доползла до верха. По щеке прошелся колючий побег, оставляя приличную царапину. Я зашипела, как кошка, навалилась на забор животом.
Ленар мягко спрыгнул вниз, словно не было никакой высоты в три ярда, и снова протянул руки:
– Давайте, София! Не бойтесь, я вас ловлю!
На мой взгляд, бояться как раз было чего. Например, сломанной шеи. Однако сжав зубы, чтобы не взвизгнуть, я присела на корточки и сиганула вниз. В полете с одной ноги соскочил ботинок, а платье зацепилось за пику. Раздался хруст ткани, и на заборе живописным знаменем повис оторванный подол. Не устояв, Ленар кувыркнулся на спину, а я шмякнулась сверху, словно небрежно брошенный ломоть сыра на твердый хлеб. «Горбушка» подо мной подозрительно затихла.
– Господин преподаватель, вы в сознании? – Я приподняла голову от крепкой груди.
– Дай мне умереть тихо, женщина, – прохрипел он.
– Канон о поведении благородных девиц запрещает обращаться ко мне на «ты» без оснований.
– Думаю, у меня есть все основания.
– Какие же?
– Ты лежишь на мне с голым задом.
– Святые угодники! – Я немедленно откатилась и почувствовала, как холод злобно цапнул филейную часть через прореху в пальто. – Чтоб этот забор разобрало!
Грациозно, конечно, встать не получилось, поднималась, как старуха. Пока Ленар отскребал себя от холодной земли, я искала ботинок, но в темноте было не видно ни зги, так что мне грозило скакать через лужайку обутой только наполовину. Со стены жалко свешивался кусок серой материи, еще минуту назад являвшийся ученической формой.
Неожиданно на плечи легло теплое тяжелое пальто, пахнущее приятным мужским благовонием.
– Вы что делаете? – Я вжала голову в плечи.
Одежда опустилась ниже колена, скрывая непотребство.
– Сохраняю девичью честь и гордость, – улыбнулся он. – Вы знаете, как незаметно попасть в общежитие?
Когда за пять минут до переклички я ворвалась в комнату, Рита округлила и без того круглые глаза.
– Ты точно не будешь спрашивать, что со мной произошло! – рявкнула я, скидывая сначала мужское пальто, а потом свое ученическое с дырой на заду. Платье было не просто загублено, оно превратилось в рубашку.
– Об этом я тоже не должна спрашивать? – ошеломленно уточнила она, указав пальцем на грязные разодранные чулки, пристегнутые к кружевному поясу.
– Я не смогу пережить этот позор дважды, – процедила я, запихивая единственный грязный ботинок подальше под кровать. Огромный шкаф, занимавший добрую часть небольшой комнатенки, использовала только Ди, своих вещей мы в нем не хранили. Недолго думая, я забралась внутрь и сдернула с вешалки совсем новенькое форменное платье. Чтобы не терять время, нацепила поверх остатков собственного наряда.
Глядя в трюмо, я хотела расчесать волосы, а потом замерла, вдруг заметив внутри зеркального коридора неясную тень. Вряд ли обычные люди видели, да даже фее Рите было невдомек, что зеркало наше оказалось с сюрпризом! С каким? Хотелось бы мне знать…
За дверью зазвенел грозный колокольчик, вызывавший пансионерок на перекличку в коридор.
Когда общежитие затихло, я воровато выбралась на улицу, чтобы отыскать ботинок и попытаться стянуть со стены кусок платья. К моему удивлению, полотнище исчезло, как и обувка. Не веря своим глазам, я даже зажгла огонек на ладони, едва теплившийся, похожий на свечной язычок. Никаких доказательств вечернего приключения!
Я вздохнула с облегчением и, как оказалось, зря! Ведь ботинок нашелся уже на следующее утро, и именно его, заскорузлый от грязи, трясла наставница Ру перед собранными в бальном зале студентками.
– Кому принадлежит сия мерзостная штука? – начала она скандал любимой фразой. На пол ссыпалась сухая глина. Благородные девицы, конечно, молчали, как шпионы на допросе.
Неожиданно дверь со скрипом отворилась, и в холодное помещение сунул нос Кристоф Ленар при полном параде. В смысле, он был одет в дурно сидящий костюм, прилизал волосы сахарной водой до состояния корки, нацепил на нос очки и ссутулился так отчаянно, будто его скрутило ревматизмом.
– Госпожа Ру, – позвал он, – я тут услышал, что сторож нашел мой ботинок?
– Ваш? – с изумлением повторила деканша, и по залу пробежались шепотки. – Но он же женский.
– Знаю, – очень странно хихикнул Ленар, вызвав в благородных девицах издевательские смешки. – Меня вечно сапожники обманывают. Могу забрать?
Потрясающе, но он ни разу не вышел из образа забитого жизнью и хорошим образованием существа!
С гримасой непередаваемого омерзения держа за шнурки, Ру вручила грязный ботинок новому владельцу и недовольно поджала губы. Только кретин не понял бы, что размерчик на девичью изящную ножку взрослому мужчине явно поджимал пальцы. Однако благородные девицы в нашем институте никогда не отличались логикой и воображением, за моей спиной зашелестели ехидные шепотки:
– Я слышала, что богатство мужского гульфика определяется по размеру туфли.
– Неудачник, – отозвалась вторая сплетница. – Спорим, что он сбежал в провинцию от мамы?
– Девочки, грешно смеяться над убогими, – с азартом пошутила еще одна.
– Все свободны! – рявкнула наставница Ру и стремительной походкой покинула бальный зал. Переговариваясь и бросая на нового преподавателя насмешливые взгляды, девицы потянулись на завтрак.
– Я узнала твой ботинок, – едва слышно пробормотала Рита, утягивая меня к дверям. – Все еще не готова рассказать?
– Нет.
– Хорошо, но если лучшая подруга умрет от любопытства, то помни – виновата ты! – обиделась она, хотя знала, что правду не вытащит из меня даже раскаленными клещами. Ри подлила бы в еду сыворотку, развязывающую язык, но зелье решительно не действовало на представителей магической братии.
– Спасибо, – одними губами вымолвила я, когда мы прошли мимо Ленара.
За то, что он спас меня от домашнего ареста, в новом эротическом романе Бевиса Броза я решила подарить герою Кристофа умопомрачительный фигурный пресс с шестью кубиками. Он с честью их заслужил. А когда обнаружила под дверью коробку с разнесчастным ботинком, то от прилива чувств мысленно одарила еще и мастерским владением мечом. Пусть дает сдачи голодному дракону не голыми кулаками.
