Мэйзи О’Коннелл повесила табличку с над писью «Открыто», как всегда испытывая при этом легкое волнение.
Ей пришлось долго и тяжело работать, но ресторан наконец завоевал популярность и даже стал приносить приличный доход. Она открыла дверь и поставила застекленное меню на тротуар.
Когда она снова повернулась к двери, длинный лимузин с затененными окнами проехал мимо и остановился в двух шагах от нее. Его появление почему-то взволновало ее. Сказав себе, что у нее разыгралось воображение, она вернулась в ресторан. Проверив, все ли в порядке на кухне, Мэйзи отправилась в свой кабинет.
Сев на свое рабочее место, она посмотрела на фотографию, стоявшую на столе. У нее перехватило дыхание от нежности.
Джанлука. Центр ее вселенной. Она хотела иметь ребенка с того самого момента, когда узнала, что беременна. Больше всего ей хотелось дать ему все самое лучшее. Она даже поехала на Сицилию, невзирая на неодобрение со стороны родителей.
Ее взгляд снова задержался на фотографии сына, чьи черты начали уже приобретать определенность. У него были глубокие золотисто-карие глаза, так похожие на глаза его отца. Глаза, которые могли заглянуть прямо ей в душу. Так же, как это случилось с ней той ночью в Палермо пять лет назад.
Ромео. Встреча с ним полностью перевернула ее жизнь. Ее сын был единственным радостным результатом общения с этим опасным, сексуальным и крайне загадочным итальянцем.
Мэйзи вздохнула, включила компьютер и едва успела набрать пароль, как в дверь постучали.
– Войдите.
Лэйси, ее молоденькая сотрудница, просунула голову в приоткрытую дверь. Ее глаза были широко распахнуты и горели любопытством.
– Там кое-кто хочет увидеться с тобой, – театральным шепотом сообщила она. – И он приехал в лимузине.
Волнение, которое Мэйзи испытала при виде лимузина, вернулось с новой силой.
– Он назвал свое имя?
– Нет, он лишь спросил, здесь ли ты, и приказал мне привести тебя.
Лэйси опасливо оглянулась, словно ожидая, что их посетитель вдруг окажется позади нее.
– Он очень… важный.
Мэйзи поднялась из-за стола.
– Хорошо, Лэйси. Я позабочусь обо всем.
Лэйси кивнула и исчезла.
Сделав глубокий вдох, Мэйзи вышла из-за стола. За свою короткую карьеру адвоката по уголовным делам ей доводилось встречаться с малоприятными и даже опасными людьми. Что бы ни ожидало ее, она справится с этим.
Мэйзи поняла, насколько она была не права, еще прежде, чем высокий, широкоплечий мужчина, одетый во все черное, обернулся к ней. Она замерла. Но ее сердце ушло в пятки.
– Ромео.
Она поняла, что невольно произнесла его имя вслух, когда он медленно повернулся к ней и мрачно посмотрел на нее своими золотисто-карими глазами.
– Как ты… Как ты нашел меня?
Он приподнял одну бровь.
– И это все, что ты хочешь знать? Как я нашел тебя? Может быть, ты пыталась спрятаться? – ядовито поинтересовался он.
– Что? – В мыслях у нее все путалось, а его ледяной голос заставил ее сердце биться еще быстрее. – Я не прячусь. С какой стати мне прятаться от кого бы то ни было?
Он медленно приблизился к ней, не сводя глаз с ее лица.
– Мы не виделись пять лет, и первое, что ты спрашиваешь, – это как я нашел тебя. Прости, но мне это кажется странным.
– А что бы ты хотел от меня услышать?
Он подошел так близко, что ей пришлось откинуть голову назад, чтобы видеть его глаза. Кровь отлила от ее лица, и мысли спутались. Она бесчисленное число раз представляла себе эту сцену. Представляла, как расскажет ему. И как он это воспримет. Но она никак не могла подобрать нужных слов. Поэтому лишь смотрела на Ромео в полной растерянности.
– Может быть, «привет»? Или «как поживаешь»?
Она ожесточилась, услышав его холодные насмешливые слова.
– С какой стати? Я припоминаю, что проснулась в одиночестве в номере отеля, снятого на вымышленное имя. Ты не потрудился сказать мне тогда «до свидания», так зачем мне теперь говорить тебе «привет»?
Мэйзи приложила усилия, чтобы казаться спокойной. Ромео отвел от нее взгляд и стал осматриваться по сторонам.
– И чем ты занимаешься, когда не играешь в ресторатора? – спросил он.
Она разозлилась.
– Я не играю в ресторатора. Этот ресторан принадлежит мне. Это моя карьера.
– Неужели? Я думал, что ты адвокат.
– Нет, я больше не адвокат. Я прекратила практиковать четыре года назад, – ответила она Ромео.
Он нахмурился.
– Почему ты бросила работу, к которой так долго готовилась?
Она судорожно сглотнула.
– У меня поменялись приоритеты, – коротко ответила она и сделала шаг назад. – А теперь, если ты просто проезжал мимо и зашел поболтать, мне действительно пора возвращаться к делам. Скоро появятся первые посетители, и я должна убедиться, что на кухне все готово к рабочему дню.
– Ты считаешь, что я проделал весь этот путь, чтобы просто поболтать?
Он снова огляделся по сторонам, словно выискивая что-то. Или кого-то.
Мрачное предчувствие словно впрыснуло адреналин в ее кровь, и на мгновение она почувствовала головокружение.
Ромео не мог знать про Джанлуку. Никто не знал, кто отец ее ребенка.
– Я действительно не знаю, что ты здесь делаешь. Но, как я уже говорила, мне пора начать…
Она охнула, когда он крепко схватил ее за плечи.
– Где он, Мэйзи? Где мой сын? – произнес Ромео ледяным голосом.
И тут к ним подошла Лэйси. Посмотрев на ее бейдж с именем, Ромео властно произнес:
– Лэйси, вы ведь отвечаете за бронирование столиков?
Лэйси кивнула, глядя на него широко раскрытыми глазами.
– Тогда займитесь клиентами, per favore[5]. Мы будем в кабинете вашего босса.
И Ромео последовал за Мэйзи в ее кабинет. Он так осторожно закрыл за собой дверь, словно сдерживал желание изо всех сил захлопнуть ее.
Мэйзи обошла свой стол так, что он оказался между ними, и мрачно посмотрела на Ромео.
– Скажи мне, где он?
Этот вопрос он произнес с такой ледяной резкостью, что Мэйзи почувствовала тревогу.
– Зачем? – так же резко спросила она, хотя по спине ее пробежал холодок страха.
Его золотистые глаза расширились от изумления.
– Зачем? Ты что, совсем не в своем уме? Потому, что я хочу видеть его.
– И все-таки зачем?
Его лицо потемнело, и Мэйзи подняла руку, едва он успел открыть рот.
– Давай успокоимся и поговорим обо всем, как разумные люди. Мы провели вместе одну ночь. – Она покраснела, произнеся эти слова. – После чего ты ушел, не оставив даже дежурной записки с благодарностью. Ты использовал меня, а потом исчез. Через месяц я обнаружила, что беременна. И вот спустя пять лет ты вламываешься в мою дверь и требуешь, чтобы я показала тебе своего сына. Я ничего не знаю о твоем прошлом, и ты кажешься опасным человеком. Черт, я даже не знаю твоей фамилии! И ты полагаешь, что я познакомлю тебя со своим сыном?
Он какое-то время молча смотрел на нее, прежде чем резко заявить:
– Если этот ребенок мой…
Она недоверчиво рассмеялась.
– Если я правильно тебя поняла, ты приехал сюда, даже не будучи уверенным, что ребенок, которого ты так жаждешь увидеть, – твой?
– Поскольку я никогда не видел его, я не могу быть стопроцентно уверен, что он мой. Поэтому я и прошу показать его мне. Человек в моем положении должен быть абсолютно уверен в правоте притязаний на отцовство.
– Что ты имеешь в виду, говоря о своем положении?
Ее вопросы заставили его глаза сузиться еще больше.
– Ты не знаешь, кто я такой?
– Если бы знала, стала бы я спрашивать об этом? – парировала она. – Если ты хочешь, чтобы я пошла тебе навстречу, я требую, чтобы ты сказал мне свое полное имя.
Он сжал челюсти.
– Меня зовут Ромео Брунетти.
Он произнес это с таким видом, словно ожидал, что его слова будут сопровождаться звуками труб и кимвалов. Поскольку Мэйзи молчала, в его глазах появилось странное выражение.
– Это тебе ни о чем не говорит?
Она пожала плечами:
– А должно?
Он еще какое-то время рассматривал ее, потом принялся расхаживать по комнате.
– Совсем нет. Итак, наконец мы покончили с официальными представлениями.
Мэйзи откашлялась.
– Мистер Брунетти, я…
Она замерла, когда он шумно выдохнул.
Она посмотрела ему в лицо и увидела, как его взгляд замер на фотографии, стоявшей на ее столе.
– Это… это он? – спросил Ромео прерывистым хриплым шепотом.
Когда Мэйзи кивнула, он протянул руку и медленно взял рамку со снимком.
При воспоминании о холодном равнодушии, с которым ее родители относились к ее сыну и к ней самой, ей захотелось вырвать фото из его руки. И как всегда, защитить своего сына от неприятия, с которым ей пришлось жить всю ее жизнь.
Она сделала этот снимок в саду Ранелы в первый день весны. Одетый в нарядную рубашку, джинсы и ярко-голубой шерстяной джемпер, Джанлука казался воплощением здоровья и счастья, и Мэйзи не удержалась и сфотографировала его.
Она наблюдала за тем, как Ромео поднес фотографию ближе к лицу. Его черты обострились, дыхание стало медленным и сдержанным. Он почти минуту смотрел на снимок без всякого выражения, потом провел пальцем по щеке Джанлуки.
– Mio figlio, – прошептал он.
– Я не понимаю, что это значит, – так же тихо произнесла Мэйзи.
Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
– Мой сын. Это значит «мой сын». – Он посмотрел на нее с глубоким осуждением. – Он мой сын. И ты прятала его от меня.
Он почти прорычал это, и Мэйзи отступила на шаг.
– Я не делала ничего подобного. И если ты немного поразмыслишь над этим, то поймешь, как нелепы твои претензии.
Ромео принялся расхаживать по комнате, зажав фотографию в своей руке.
– Сколько ему лет? – спросил он, остановившись на мгновение.
– Через три недели исполнится четыре года.
Он снова стал ходить по комнате.
– Четыре года… Dio mio[6], четыре года я был в полном неведении, – пробормотал он.
– И каким образом ты узнал об этом?
Он замер, словно ее слова привели его в замешательство.
– В свое время мы поговорим об этом. А сначала, пожалуйста, скажи мне, как его зовут и где он находится.
Настойчивость в его голосе насторожила Мэйзи. Но не потому, что отец ее сына узнал о его существовании. С того момента, когда поняла, что беременна, она решила, что даст своему ребенку возможность узнать своего отца. С этой целью она отправилась в Палермо, но после двух недель безрезультатных поисков Ромео сдалась.
Сейчас же Мэйзи чувствовала, что Ромео появился не только для того, чтобы познакомиться с сыном. В нем была затаенная угроза, которая породила в ней страх.
– Зачем ты на самом деле приехал сюда?
Он нахмурил брови.
– Я полагал, что мы уже выяснили этот вопрос.
Она покачала головой. Происходило что-то серьезное, что-то очень плохое. И это было связано с ее горячо любимым сыном.
– Нет, не выяснили. И я категорически отказываюсь что-либо говорить тебе о нем, пока ты не объяснишь мне, что происходит.