– Что замер, идем!
Конвоир опять дернул ремень. Герцог скрипнул зубами. Ему порядком надоело изображать собаку на сворке, и он открыл было рот, чтобы высказаться по этому поводу, но решил повременить: вокруг пришедших начали собираться жители лагеря. В большинстве своем – женщины и подростки, хотя к ним присоединилось и несколько мужчин.
Под их настороженными взглядами Дайон невольно напрягся, хотя он и привык к вниманию толпы. Но одно дело знать, что рядом с тобой находятся стражники, готовые по первому зову кинуться на защиту своего господина, а совершенно иное – вот так стоять, со связанными руками, понимая, что здесь за тебя никто не вступится.
Ребра заныли, напоминая о полученных недавно тумаках. Он почему-то поискал глазами лже-Мадлен, но девушки нигде не было. По всей видимости, она ушла к себе.
– Кого это ты привел, Жюст? – тем временем поинтересовалась высокая женщина с собранными на макушке волосами.
– Да вот, встретили на дороге, – отозвался конвоир Дайона, – говорит, что шел к любовнице и отказывается называть имя.
– Чье, свое?
– Нет, любовницы. Свое, впрочем, тоже не назвал.
– Не помню, чтобы кто-то его спрашивал, – холодно отозвался Дайон.
– Считай, что спросили, – хмыкнула женщина.
Герцог смерил ее равнодушным взглядом и обернулся к своему конвоиру:
– Это допрос?
– Пока еще нет, – качнул головой Жюст.
Он хотел добавить что-то еще, но к нему подскочил мальчишка, протягивая смятое письмо. Жюст развернул послание, прочитал и нахмурился.
– Похоже, допрос придется отложить. – И он быстрым шагом направился к лесу, коротко бросив напоследок: – Заприте его!
Последние слова предназначались Анри и его товарищам. Они тут же обступили герцога.
Одаренный присел на корточки и приложил ладони к земле. Дайон хмуро наблюдал, как ветки кустов сплетаются между собой, образуя огромную не то корзину, не то клетку. Прочные прутья скрывались за разраставшимися на глазах листьями.
– Заходи!
Приказ заставил герцога опомниться. Окинув провожатых тяжелым взглядом, от которого те невольно попятились, Дайон шагнул в палатку. Одаренный освободил его руки от пут.
Затем немного поколдовал над входом – и прутья срослись, превратив временное пристанище герцога в своеобразный цельный кокон без дверей.
Дайон хмыкнул и присел на землю, облокотившись спиной о сплетенные между собой ветки. Головная боль потихоньку прошла, сменившись легким покалыванием в висках. Силясь понять, что же с ним все-таки произошло, герцог задумчиво рассматривал листву и боялся сделать окончательный вывод. Тому, что случилось, было лишь два возможных объяснения. Вариант первый: он все-таки сошел с ума. Сколько бы ни твердили лекари о том, что его приступы носят совершенно иной характер и не могут привести к подобным последствиям, даже самый искушенный эскулап способен на ошибку. Даже Кале, спасший в свое время Денизу.
В свое время целитель долго общался с герцогом, но все-таки сдался, объяснив, что все светочи мира бессильны, пока его светлость не сможет сам освободиться от своего прошлого. Дайон криво усмехнулся воспоминаниям. Двухлетнее заточение в юном возрасте не прошло бесследно. Его мучили кошмары и жуткие головные боли. Поэтому он мало спал и много работал на благо Левансии и своих подданных. Будто таким образом можно было компенсировать кровь, пролитую за него во время Смуты.
Возможно, его разум не выдержал и дал трещину. Скорее всего, прямо сейчас он лежит в своей постели, вокруг мечутся слуги, встревоженная Дениза сидит на краю кровати, а Дайону мерещатся взрывающиеся шары и лес, полный повстанцев.
Он даже ущипнул себя за руку и попытался представить ту, замковую, реальность, подобно тому, как пытается проснуться человек, осознающий, что происходящее – всего лишь сон. Увы, не сработало. Прутья темницы не исчезли, шум лагеря не стих.
Это заставило его переключиться на второй вариант, невероятный, но, если вдуматься, тоже возможный: он действительно попал в прошлое. Герцогу доводилось слышать о перемещениях во времени и даже читать упоминания о них в древних научных трудах и исторических хрониках. Явление было столь редким, а его описания – столь размытыми, что Дайон никогда не воспринимал такие истории всерьез. Он относился к ним как к легендам, каковым не придавал особого значения. Однако, если исключить вариант сумасшествия, вывод напрашивался сам собой.
Он переместился в эпоху Смуты, слишком уж много деталей на это указывало. Магические взрывы над городом, лагерь в лесу, разговоры жителей лагеря, даже одежда тех, кто взял его в плен. Дайон хорошо помнил охотничьи кожаные куртки со шнуровкой, призванные подчеркнуть белизну рубашек. Они вошли в моду совсем незадолго до начала смутного времени. Отец щеголял в такой за обедом, клятвенно уверив мать, что переоденется к ужину.
В тот день ужинать они так и не сели. Вечером замок был охвачен бунтом. Отец погиб с оружием в руках, что стало с матерью, Дайон так и не узнал. Вернее, предпочитал не знать, опасаясь, что ни он, ни Дениза не выдержат всей правды. В любом случае родители были мертвы. А его провозгласили герцогом и кинули в подземелье… Виски опять сдавило. Дайон прикрыл глаза, намереваясь мученически переждать боль.
Но громкий шепот за спиной вывел его из состояния болезненной полудремы.
– Эй! Незнакомец! Эй! Вы что, спите?!
Судя по интонации, с которой была произнесена последняя фраза, эта догадка вызвала глубочайшее возмущении лже-Мадлен.
– Уже нет, – хрипло отозвался Дайон, с трудом открывая глаза. Свет, проникавший сквозь листву показался очень ярким, а щебечущие над головой птицы – слишком громкими.
– Как можно спать в заточении? – продолжала недоумевать девушка.
Дайон повернулся на звук, но лицо говорившей скрывала густая листва.
– А что, по-вашему, еще можно делать в заточении? – сварливо отозвался он.
За прутьями захрустело, словно девушка переступила с ноги на ногу.
– Ну, не знаю… Думать о смерти, например.
– Благодарю покорно. У меня было два года на это занятие. Оно порядком мне надоело. Вы что-то хотели? – поспешил спросить он, дабы не развивать скользкую тему. – Или пришли только затем, чтобы выяснить, думаю ли я о смерти в такое время?
Молчание и частое, сердитое дыхание с той стороны.
– Зачем вы хотели надо мной надругаться? – выпалила она наконец.
Не сдержавшись, Дайон рассмеялся, хотя обстоятельства не слишком способствовали веселью. За листвой обиженно засопели.
– Простите. – Герцог постарался взять себя в руки. – Но это самый нелепый вопрос, который мне доводилось слышать.
По логике вещей теперь девушка должна была обидеться окончательно, но, видимо, она в принципе не имела привычки поступать предсказуемо, поскольку на этот раз вполне спокойно ответила:
– Пожалуй, вы правы.
После такого Дайон почувствовал, что должен тоже пойти ей навстречу.
– Не собирался я над вами надругаться, – примирительно произнес он. – Просто хотел поговорить.
– В кустах? – фыркнула девушка.
– Согласен, вышло не слишком удачно. Но тащить вас в замок было слишком сложно, к тому же, верите или нет, мне не доставляет удовольствия применять силу к юным девицам. Я решил, что лучше разобраться во всем сразу. Но надо было по меньшей мере сойти с дороги, чтобы не привлекать внимания стражников и случайных путников. Только и всего.
Тяжелый вздох был ответом.
– Выходит, я вас подставила, верно?
– Что вы имеете в виду?
– Не появись я, вы бы спокойно пошли к этой своей любовнице, а потом вернулись домой…
– Возможно.
Дайон не считал нужным отрицать предложенную девушкой версию.
– Скажите хоть, как вас зовут, – предложил он затем.
Попытки разглядеть лицо девушки за прутьями и листвой оставались бесплодными, и герцог сел ровно, глядя внутрь своей «камеры».
– Вы же знаете, – прозвучало с той стороны, впрочем, не слишком уверенно.
– Поверьте: имя «Мадлен» совершенно вам не подходит, – хмыкнул Дайон.
Девушка хихикнула.
– Так уж и быть: Виола, – призналась она. Помолчала еще немного, а потом выпалила: – Как вам не стыдно!
– Стыдно? И почему вдруг мне должно быть стыдно?
Герцог напрягся, подозревая, что его пытаются уличить во лжи. Не исключено, что появление девушки и этот разговор отнюдь не случайность, а где-то поблизости находится Анри или сам Жюст, внимательно прислушиваясь к их разговору. Во всяком случае, Феррант Руаж наверняка так бы и поступил. Кстати, интересно знать, где он сейчас, в прошлом, – если это действительно прошлое.
– Потому что вы с вашей любовницей обманываете честного человека! – выпалила Виола.
– Что? – опешил Дайон.
– Портал, тайна имени… а о муже вашей любовницы вы подумали? Каково ему?
– Знаете, я как-то не привык думать о других мужчинах и об их комфорте, – извиняющимся голосом произнес герцог.
– Ну, разумеется! Вы же думали только о собственном удовольствии! Вы – эгоист! – припечатала девушка.
Дайон несколько мгновений осмысливал услышанное, а потом снова расхохотался. По всей видимости, это оскорбило собеседницу.
– Вы… – прошипела она, не в силах сразу подобрать нужный эпитет. – Вы…
Герцог приготовился слушать, что же еще она придумает, но тут неподалеку раздались голоса:
– …на краю поляны. Жюст приказал привести его.
Виола ойкнула и поспешила ретироваться.
Дайон вздохнул и покачал головой. Виола чем-то напоминала ему сестру. Такая же порывистая и непредсказуемая. И юная… Слишком юная. Погруженный в раздумья, он не пропустил момент, когда прутья его темницы раздвинулись, и в камеру вошли двое: все тот же Одаренный и еще один повстанец, незнакомый герцогу.
– Пойдем! – прозвучал короткий приказ.
Ему связали руки и снова куда-то повели. К счастью, на этот раз путь был недолгим. Они пересекли поляну, в центре которой тлели угли кострища, а по бокам лежали поваленные деревья – своеобразное место сбора всех обитателей лагеря. Несколько палаток, наподобие той, в которой держали Дайона, располагались у края леса. Только они были гораздо больше по размеру, и вход закрывали не прутья, а плотная ткань, которую Одаренный отодвинул в сторону:
– Заходи!
Дайону пришлось пригнуться, чтобы переступить порог. Его конвоиры предпочли остаться снаружи, но руки пленнику так и не развязали. Выпрямившись, герцог огляделся. Палатка была обставлена с комфортом: походная кровать сродни той, которую иногда использовал сам Дайон в путешествиях, сундук у стены, складной стол и несколько стульев, на одном из которых сидел Жюст.
Вне всяких сомнений, он не успел передохнуть с дороги: та же одежда, те же изрядно запылившиеся сапоги, волосы основательно взъерошены, а под глазами залегли тени. Дайон полагал, что и сам выглядит не лучше.
– Присаживайся! – Жюст первым нарушил молчание.
Герцог опустился на стул, выжидающе глядя на повстанца.
– Ну что, давай попробуем еще раз? – предложил Жюст. Благодарно кивнул молодому парню, который подал ему кружку с горячим, если судить по струйке пара, напитком. – Можешь идти, Мэтью, дальше я сам.
Тот отступил и прислонился спиной к прутьям, решительно сжав губы.
– Ладно, как знаешь, – фыркнул Жюст, сам, по-видимому, не считавший, что нуждается в охране.
В груди неожиданно защемило. Паренек, безгранично преданный своему господину и стремящийся услужить даже там, где его об этом не просят, чем-то напомнил Дайону его собственных людей: Юрбента, Ферранта, Теодора… Больно кольнуло сознание, что он может никогда не вернуться в привычное и само собой разумевшееся общество обитателей замка.
– Итак, как, ты говоришь, тебя зовут? – спросил Жюст, инстинктивным жестом приглаживая растрепавшиеся волосы.
– Виконт Йонатан де Грандье, – Дайон успел продумать ответ на этот вопрос, пока сидел взаперти. Род де Грандье прервался во время Смуты, и даже если кто-то начнет выяснять подноготную незнакомца, то вряд ли сможет разузнать что-либо наверняка.
– Неужели? Ни больше, ни меньше – виконт? – издевательски протянул Жюст.
– Именно. И, может быть, оставим этот панибратский тон? Признаться, не люблю бесцеремонность.
Жюст усмехнулся. Подпер подбородок сплетенными пальцами.
– Неужели? Интересно, а сам ты никогда не переступал границ дозволенного?
– Переступал. – Дайон скривился. – Неоднократно. Поэтому и не люблю.
– Ну хорошо. Хотя со многими здесь вам, ваша милость, в этом плане придется труднее, чем со мной… Если, конечно, проживете достаточно долго, чтобы завести знакомства среди моих людей.
– Угрозы я тоже не люблю, – заметил Дайон и, чуть подавшись к собеседнику, добавил: – Особенно пустые.
– Пустые я и сам не жалую, – серьезно ответил Жюст, и несказанные слова камнем упали между собеседниками. Они с минуту сверлили друг друга взглядами, потом Жюст нехотя кивнул.
– Продолжим. Свое происхождение, как я понимаю, вы не скрываете. А положение в обществе?
– Дворянин на службе.
Об этом Дайон тоже успел подумать. «Присвоить» себе более значимый статус нельзя: судя по всему, Жюст и сам был из таких дворян, и оказаться выше по положению было нежелательно. Это могло вызвать ненужную злобу и излишние подозрения в шпионаже.
– Странно, что мы незнакомы, – завел прежнюю песню Жюст.
Герцог скептически приподнял бровь.
– Вы лично встречались со всеми виконтами королевства? – едко осведомился он.
– Вы сказали, что являетесь подданным Левансии, а здесь я встречал всех.
– Подданным – да. Но я уже много лет живу в Эвендейле, – в который раз Дайон порадовался, что успел продумать ответы на вопросы. – Еще до Смуты мои земли были разорены дедом, отец не смог поправить дела, и я устроился на службу к эрлу.
– Хороший ход, – похвалил Жюст, не отрывая от герцога пристального взгляда.
– Устроиться на службу к Ковентеджу?
– Нет, сказать, что вы живете в Эвендейле.
– Попробуйте доказать, что я лгу.
– Вы не хуже меня знаете, что Раймонд Ковентедж сейчас далеко, к тому же оплакивает недавно почившую от лихорадки супругу. А поскольку отношения Левансии с Эвендейлом и до Смуты были весьма гм… натянутые, проверить ваши слова нам вряд ли удастся.
– В таком случае, вам придется верить мне на слово.
– Или не верить. Как вы попали в наши края?
– Я ведь уже говорил: порталом.
Дайон отлично знал, что подобные повторы – нормальная практика при ведении допроса. Застань человека врасплох, поймай на ошибке – и можно считать словесный поединок выигранным.
– Зачем вам понадобился портал?
– И это я тоже уже говорил. Визит к даме.
– Да-да, я помню. Вы сказали, что это Мод Уиллкок? Которая из двух?
Дайон изобразил утомленный вздох. Впрочем, принять усталый вид было совсем несложно.
– Ни одна из них, как вы правильно заметили.
– Но вы же сказали…
Герцог выставил ладонь, обрывая допрашивающего на полуслове:
– Я сказал, что дама замужем. Как вы понимаете, называть ее настоящее имя я не собирался и не собираюсь.
– Думаете, мы на короткой ноге с ее мужем и можем разрушить семью?
– Думаю, что знакомство с вами будет для нее намного более опасным, чем гнев обманутого мужа.
– Неужели?
– Именно, – Дайон чуть наклонил голову. – В любом случае речь идет о даме, так что компромиссов не будет.
– Это говорит человек, который совсем недавно силой тащил женщину в кусты? – хмыкнул Жюст.
– Спрашивает человек, которому привычнее тащить в кусты мужчин? – парировал Дайон, демонстрируя связанные руки.
И снова знания расходились с делом. Он отлично понимал, что следовало держаться более сдержанно, но отказать себе в удовольствии от едкого ответа не смог.
На лице Жюста заиграли желваки, взгляд стал ледяным.
– Советую вам тщательнее следить за словами, – процедил он. – Ваша жизнь по-прежнему висит на волоске, и это не пустая угроза. Не боитесь, что если я по-настоящему рассержусь, то попросту прикажу вздернуть вас на ветке?
– Не боюсь. – Дайон постарался придать своему голосу спокойствие, которого не испытывал. – Я неплохо разбираюсь в людях. Если вы прикажете меня повесить, это будет сделано ради безопасности ваших людей, а не из мелкой мести. Но на этот случай могу сказать одно: убейте меня – и вы проиграете. Все и навсегда.
– Не слишком ли много вы на себя берете? – осведомился, скривив губы, Жюст.
По лицу герцога скользнула мимолетная улыбка.
– Вы даже не представляете, насколько я точен в своих определениях.
Его оппонент собирался сказать что-то еще, скорее всего, оспорить смелое заявление допрашиваемого, но тут в палатку вбежал мужчина из лагеря, которого герцог прежде видел лишь мельком.
– Жюст, прибыл гонец из отряда Денизы Арсе! Говорит, срочные новости!
Стул с грохотом полетел на землю. Дайон вскочил, с тревогой взирая на вошедших:
– Что с ней?
– С кем? – не понял вошедший.
– С Денизой Арсе!
Видимо, в его интонациях было столько волнения и одновременно напора, что партизану не пришло в голову придержать ответ при себе.
– Есть сведения, что герцога собираются везти в город! Теперь Руаж планирует напасть на карету, чтобы его освободить.
– Молчать! – опомнился Жюст.
Партизан спохватился и затравленно посмотрел на хмурившегося пленника.
Дайон не обратил на это внимания, пытаясь понять, откуда поступила информация. Он был совершенно уверен, что за два года заточения его ни разу не выводили за пределы замка. В разные периоды – небольшая тюремная камера в подземелье либо покои в башне с зарешеченным окном. Та же камера, только более комфортная. Иногда юному герцогу дозволялось гулять во внутреннем дворе под неусыпным взором многочисленной охраны. Вот, пожалуй и все его перемещения.
Некстати вспомнились ледяные глаза ле Бриенна. И его бесконечные: «Подпишите, герцог! Это – на благо ваших поданных…» Голос звучал в мозгу так явно, что Дайона бросило в холодный пот. Усилием воли он взял себя в руки и взглянул на притихших повстанцев, напряженно следящих за пленником.
– Это – ловушка! – безапелляционно заявил он.
– Неужели? – сразу же усомнился Жюст.
– Подумайте сами, – раздраженно бросил Дайон. – С чего вдруг кому-то понадобилось перевозить герцога?
– Да кто его знает? – Партизан пожал плечами. – Может, показать ему что-то хотят.
– Что? – криво усмехнулся Дайон. – Красивый закат?
– Виселицу. Вчера на площади повесили троих наших, – Жюст скрестил руки на груди. – Возможно, мальчика хотят запугать.
– Да он и так напуган! – возразил Дайон. – Сидит в камере и трясется, как осиновый лист.
– Не смейте так говорить!
Кто-то бросился на герцога, едва не свалив его с ног.
– Мэтью, назад! – приказал Жюст, оттаскивая своего человека. – Если хочешь оставаться моим секретарем, будь добр вести себя сдержаннее! А ты запомни: таких слов я больше слышать не желаю, – жестко обратился он к пленнику. – Надеюсь, мы поняли друг друга?
– Вполне, – процедил герцог.
Мэтью снова замер у порога, опустил голову, но все равно зло сверкал глазами из-под длинной челки.
– Как это благородно: бить человека, у которого связаны руки, – криво усмехнулся Дайон, дождался, пока парень покраснеет и повернулся к остальным. – Послушайте, мне все равно, разделяете вы мое мнение о герцоге Левансийском или нет, но его никуда не повезут. Это – ловушка, и вы должны предупредить Денизу!
– Кого?
– Руажа. Или кто там за главного, – отозвался герцог, понимая, что едва не выдал себя.
– Что скажешь, Жюст? – подал голос партизан.
– Что нам не стоит обсуждать наши планы при посторонних, – отозвался тот, все еще разглядывая герцога. – Мэтью, прикажи, чтобы пленника увели!
Сколь ни сильно было его желание остаться, Дайону пришлось вернуться в камеру. Он с трудом дождался, пока конвоиры уйдут, а потом напускное спокойствие слетело с него, как не бывало. Герцог заметался по небольшому пространству, словно зверь в клетке.
Больше всего удручала неизвестность. За любую, самую незначительную новость о сестре Дайон отдал бы сейчас целое состояние.
Но состояния у него в данный момент, увы, не было, как не было и ни малейшей возможности узнать, что в итоге решили повстанцы. Оставалось лишь уповать на благоразумие Денизы. Дожила же она, в конце концов, до свадьбы с Ковентеджем.
На этих мыслях Дайон заставил себя успокоиться. Если он хочет вернуться обратно, в свое время, ему нужно сохранять хладнокровие. В конце концов, самообладание герцога Левансийского стало притчей во языцех.
Дайон горько усмехнулся. За последний день он вел себя настолько несдержанно и неблагоразумно, что, даже если слухи об этом дне не угаснут за девять лет, никто не поверит, что именно герцог Левансийский был в плену у повстанцев.
Он выдохнул и медленно опустился на землю, прижался спиной к пружинистым стенам своей тюрьмы. Следовало как следует обдумать допрос. Вспомнить каждую деталь, каждое произнесенное слово, мимику Жюста, его жесты. Составить приблизительный психологический портрет здешнего командира герцогу, пожалуй, уже удалось. Но мысли путались, то и дело перескакивая то на сестру, то на невероятность всего происходящего. А вскоре стало и вовсе не до размышлений.
Лагерь гудел. Мужчины, женщины и подростки сновали туда-сюда. Передавали друг другу веревки и фляги, застегивали куртки, проверяли арбалеты, с премерзким звуком подтачивали лезвия кинжалов. Перекидывались на бегу короткими фразами. И в один прекрасный момент до слуха Дайона долетели слова:
– С отрядом Руажа встречаемся у развилки!
Дайон мысленно застонал. Идиоты, они не поверили его словам. Впрочем, он бы и сам не стал доверять непонятному незнакомцу, вывалившемуся из портала. Но он как минимум приказал бы Ферранту проверить сведения. Герцог обреченно посмотрел на связанные руки. На всякий случай дернул ими в надежде ослабить путы. Края ремня больно впились в кожу, но Дайон заметил, что между запястьями образовался просвет. Стиснув зубы, он, невзирая на боль, вновь и вновь пытался развести руки, но ремни оказались очень крепкими.
– Да чтоб его! – вспылил герцог.
Он подскочил к прутьям и, превозмогая боль в запястьях, схватился за них, намереваясь хорошенько потрясти. Магические искры полыхнули между пальцами, дерево рассыпалось пеплом. Дайон ошеломленно выдохнул. В отличие от сестры, он не умел контролировать свой дар. Кто бы мог подумать, что способности спонтанно проявятся в такой момент?
Разрушений хватило, чтобы герцог, обдирая кожу о ветки, выбрался из своего узилища, огляделся, и никем не замеченный, прошел к дереву, где стояли мечи. Клинки были остро заточены, и перерезать ремень, стягивающий руки, не составило труда. Растерев покрасневшие от попыток освободиться запястья, Дайон задумчиво осмотрелся, гадая, как предотвратить самоубийственный план Ферранта. Взгляд упал на Мэтью, торопливо прилаживающего к поясу ножны.
– Куда это ты собрался? – громкий голос Жюста заставил беглеца вздрогнуть. К счастью, Дайон стоял в тени деревьев, и командир лагеря, слишком поглощенный сборами, просто не обратил внимания на бывшего пленника.
– Разве я неясно выразился? – Жюст подошел к своему секретарю вплотную. – Ты остаешься здесь!
– Но…
– Без всяких «но», Мэтью! Ты достаточно натворил дел, и тебе придется ждать нас в лагере! Это – приказ!
Жюст развернулся на каблуках и направился в сторону уже готового выдвинуться отряда. Насупившись, Мэтью стоял и смотрел им вслед до тех пор, пока последний партизан не скрылся в лесу.
– Интересно, что ты такое натворил, что теперь должен оставаться здесь, пока другие сражаются? – Дайон подошел и оперся плечом на дерево. Парень обернулся и подпрыгнул.
– Эй! Сюда! – Он хотел крикнуть, но голос сорвался.
Герцог улыбнулся.
– Спокойнее. Сам понимаешь, если бы я хотел сбежать или причинить тебе вред, то… у меня уже была такая возможность.
– Тогда зачем…
– Зачем я вышел из своей клетки? Все очень просто – я не хочу очередных жертв.
Мэтью усмехнулся.
– Говорите, как лорд Маркус Дегэйр.
Услышав ненавистное имя, Дайон вздрогнул, но сразу же постарался взять себя в руки. В конце концов, он точно знал, что узурпатор получил по заслугам.
– В одни и те же слова можно вложить разный смысл, – пожал плечами герцог.
– И какой же смысл вкладываете в них вы?
– Глупо попадать в ловушку, если тебя о ней предупредили.
Под пристальным взглядом пленника мальчишка чувствовал себя неуютно.
– Откуда мне знать, что вы не врете? – выпалил он.
– Хотя бы потому, что я до сих пор не сбежал. Послушай, парень, вашего герцога никуда не повезут. Они прекрасно понимают, насколько это рискованно. Одно дела – охраняемая тюрьма в охраняемом замке, и совсем другое – карета, сопровождаемая несколькими стражниками. Никто не станет делать этого без крайней необходимости. А уж если бы она возникла, секретность соблюдали бы такую, что ни одна мошка не вылетела бы из замка, если она могла хоть что-то услышать!
Мэтью опустил голову, признавая правоту собеседника. Но тут же вскинулся.
– Но тогда… тогда надо их остановить! Надо сказать Жюсту!
Он ринулся было вперед, но Дайон ухватил его за рукав:
– Погоди! Так ничего хорошего не выйдет!
– Но ведь они…
– Твой командир мне уже не поверил. Как ты собираешься его остановить? Что ему скажешь?
– Я… я… не знаю… – сник Мэтью.
– Сначала подумай, потом кидайся в авантюры! – назидательно произнес герцог и горько усмехнулся, вспомнив, как сам стремглав кинулся в тоннель замка.
– Интересно, как собирались действовать вы, – пробурчал парень.
К счастью, у Дайона был ответ.
– Ты знаешь, кто такой Феррант Руаж?
– Конечно! – парень не смог сдержать восхищения.
– Хорошо. Отправишься к нему. И передашь послание. – Дайон требовательно протянул руку, и Мэтью передал ему папку с писчими принадлежностями, которую всегда носил с собой.
Вспомнить шифр, которым они с Феррантом и Денизой пользовались в конце Смуты и еще некоторое время после ее окончания, не составило труда. Судя по услышанному в палатке Жюста, операцией руководил Руаж, поэтому Дайон адресовал письмо ему. Герцог быстро написал несколько строк, подписал: «Друг», сложил лист бумаги и запечатал.
– Держи.
– А что там написано?
– Что готовится ловушка. Главное – успеть перехватить Руажа раньше, чем он отправит отряд на задание! – подчеркнул герцог.
Он чувствовал себя последним негодяем, используя юнца, почти мальчишку, которого Жюст умышленно оставил, чтобы не подвергать опасности, но иначе было нельзя. Слишком много людей погибнет. К тому же в том отряде была Дениза.
– Ну, что стоишь?
– А если… – парень замялся. – Если вы – шпион, и придумали все это, чтобы заманить отряд в ловушку?
Дайон раздраженно выдохнул.
– Тебе не кажется странным, что я позволил себя поймать, привести сюда, рисковал быть убитым по дороге, только для того, чтобы заманить вас в ловушку? Подумай сам, что проще: проделать все это или пустить слух, что лорд Маркус решит повезти герцога в город?
– Верно, – судя по сосредоточенному выражению лица, прежде подобная мысль не приходила парню в голову. – Но тогда…
– Тогда тебе надо торопиться. Если хочешь, можешь позвать часовых и приказать меня связать.
– Не думаю, что это вас удержит. Впрочем, дайте мне слово, что не покинете лагерь до моего возвращения! – потребовал Мэтью.
– По доброй воле и без чрезвычайных ситуаций, – педантично уточнил Дайон. – Беги уже.
– Ладно!
Мэтью умчался, а герцог снова прислонился спиной к дереву. Место под дубом казалось ничем не хуже его камеры, и Дайону было все равно, где ждать.