На следующее утро с Машей никто не разговаривал, хотя ребята косились на нее и постоянно о чем-то переговаривались, и она поняла, что все только и делают, что обсуждают прошедшую ночь. Один Либрант впервые поднял ресницы и взглянул в ее сторону с неподдельным интересом.
Девочка поковыряла завтрак, который сегодня состоял из каких-то черненьких зернышек, которые она сначала приняла за семечки подсолнуха, слепленные в кашу при помощи липкого сиропа, и большого яблока, правда, с единственной косточкой внутри, как у авокадо.
– Все бы на свете отдала за мамин омлет и чашку крепкого сладкого чая, – проворчала Маша. – А, все равно у меня ничего нет…
– Ты что-то вспомнила? – наклонилась к ней Колва.
– Молочное желе из бананасов, – огрызнулась в ответ Маша.
С тяжелым сердцем она поднялась в башню для занятий с Ирвиной Фильевной, ее мучили самые плохие предчувствия.
– Очень рада вас всех видеть, нам предстоит увлекательная беседа, надеюсь, что новенькая расскажет о себе. Маша Некрасова?
– Я Маша Некрасова, и я не притворяшка, – пробормотала Маша.
– Откуда ты пришла, Маша? На каком острове твой дом?
– Мой дом не на острове. На материке Евразия. Страна Россия, город…
Ее ответ утонул в криках «притворяшка». Маша посмотрела на Либранта, который слушал ее со вниманием и молчал, и решила, что будет рассказывать только ему:
– Я – СКВОЗНЯК, я пришла, потому что вам нужна помощь со стороны. Мне нужно разобраться в проблемах вашего мира и понять, что у вас пошло не так. Первая проблема – Лабиринт Иллюзий, это я поняла, правда, я его пока не видела.
– Притворяшка!
Ирвина Фильевна жестом попросила ребят замолчать и улыбнулась Маше:
– Тебе понравился завтрак?
– Не очень, – призналась Маша, – эту липкую кашу я не доела.
– А что ты любишь на завтрак?
– Печенье со сгущенкой, бутерброд с сыром, можно омлет или творог, но только не кашу, не мюсли, никакого зерна… Хотя мама говорит, что это полезно.
– Притворяшка, – сказали ребята неуверенно, многие молчали и слушали Машу.
– Чем ты любишь заниматься в свободное время?
– Гулять с друзьями, читать, бродить по Интернету. Вы не знаете, это такая компьютерная… Как бы вам объяснить, это технологии нашего мира, я в них не очень разбираюсь…
– А почему? – спросил Либрант.
– Я просто ими пользуюсь. Вот вы носите одежду, а сами ее изготовлять не умеете…
– Какая твоя любимая сказка? – Ирвина Фильевна начала терять терпение. – Про принцессу розолистника?
– Я ваши сказки вообще не поняла, – ответила Маша, которая уже давно еле сдерживалась. – Вы тут все поголовно ботаники, я вижу, сплошные цветочки-лепесточки. У вас в мире животные есть хотя бы?
– Все сидим на своих местах и поем песню про светлячков, пока я не вернусь…
Ирвина Фильевна резко встала и вышла из кабинета. Ребята послушно запели вразнобой:
Светлые искорки в черной ночи —
Слышишь, летят светлячки, помолчи,
В брошку воткни иль на пояс надень,
Станет светло, как в тропический день…
Маша хотела посмотреть, куда отправилась врач, но Колва взяла ее за руку и сказала:
– Наши острова находятся в северном полушарии, где всегда темно. А ближе к Экватору никогда не заходит солнце. Скажи, ты когда-нибудь видела солнце?
– Конечно!
– Гонишь! – возразил незнакомый белобрысый мальчик. – На Экваторе нет жизни, никакой, там кончается Великий Океан и начинаются гнилые болота.
– Правда? – заинтересованно отозвалась Маша. – А у нас солнце встает каждый день, кроме полюсов, где полярная ночь длится несколько месяцев. Солнце очень яркое, на него невозможно смотреть, зато небо при нем становится голубым, как пижама Колвы, и звезд не видно.
– Притворяшка, – хихикнул кто-то, но на него зашикали…
Маша рассказывала о солнце, о морях и океанах, потом о школе, о собаке Светки Новоруссовой и не могла остановиться, потому что вдруг поняла, что снова очень скучает по дому и сыта Лесом Лиловых шепотов по самое горло.
– Почему же ты уехала оттуда?
– Это получилось случайно…
– Я не верю, она пересказывает нам свои иллюзии, – рассердился белобрысый мальчик, – и этот безнадежный ей поддакивает. А мы-то почему их слушаем?
– А я ей верю, – сказала Колва, – разве вы не видите, что она отличается от нас? Посмотрите, какая она бледная. А глаза?
– Это просто физический недостаток!
Маша испуганно схватилась за зеркальце – оно отразило ее лицо, никаких явных аномалий. Но потом подняла глаза на окружающие ее лица и поняла, что они имели в виду. Все – и мальчики и девочки – выглядели так, словно пользовались косметикой. Теперь, когда более десятка пар глаз уставились на Машу, они все казались одинаковыми – темные, огромные очи, окруженные пушистыми ресницами. А губы и веки отливали сиреневым. Девочка поняла, почему ей казались такими красивыми и Колва, и Либрант, и Мариванна. Странно, что ни персонал, ни охранник не заметили, что Маша не такая, как все.
– Подумаешь, бледная со светлыми глазами, – не унимался блондин, – таких по одной на десяток, просто ей не повезло с внешностью, так сразу объявлять ее инопланетянкой? Тогда уж внесем в этот списочек и няню Люлю, за то, что она толстая, и Алексавея Борисловича, за то, что он высокий…
– Послушайте, Алексавей Борислович, я не говорила, что она опасна! – с лестницы послышался голос Ирвины Фильевны.
– По-моему, вы сказали именно это!
– Нет, я сказала, что она безнадежна, еще хуже, чем Вель, иллюзия в ней феноменальная, до малейших деталей, ни единой зацепки…
– Эта девчонка у меня уже в почках! – Алексавей Борислович почти вбежал в комнату.
Маша встала ему навстречу, со страхом ожидая своей участи.
– Что ты говорила о солнце и животных?
– Это что, запретная тема? – удивилась девочка.
– Почему же, и солнце и животные существуют, их тщательно изучает Совет ученых и травников, откуда тебя к нам привезли. Их изучают в школах, в научных кружках, они попадаются в сказках, некоторые виды идут в пищу, для тебя это не новость, я полагаю?
Врач обходил вокруг Маши, не глядя, наступал на подушки, ребята поспешно убирались с его пути.
– В моем мире солнце и животные совершенно обычные вещи, но если вам неприятно, я не буду больше о них упоминать, – вежливо сказала Маша.
– Бедная девочка, – голос врача дрогнул, – ты хоть понимаешь, что говоришь? Многие «задумчивые» не помнят реальный мир, но в твоей голове нет даже основ устройства мира, в котором ты живешь!
Он попытался погладить Машу по голове, но та увернулась, и рука врача беспомощно упала.
– Абсолютно антисоциальный элемент, – обратился врач к Ирвине Фильевне, – наши усилия бесполезны. Нам никогда ее не вернуть. Продолжайте занятие. С этой пациенткой я побеседую в моем кабинете.
Провожаемая сочувствующими взглядами, Маша покинула комнату, направляясь следом за врачом. Тот шел, угрюмо сдвинув брови, и девочка не ожидала от него ничего хорошего. «Ну за что он меня так невзлюбил? Что я ему сделала?» – думала она с отчаянием, идя по приютским коридорам. Наконец они остановились у застекленной двери в уютный кабинет – с изящными прозрачными, словно из лилового стекла, креслами, длинным столом и лампой в виде бутона. Его можно было бы принять за гостиную, если бы не стена в голубых мониторах и стеллажи с неряшливо торчащими растрепанными карточками.
– Я должен тебя предупредить, девочка, – сказал врач, – в моем кабинете говорят только правду. Лгать там небезопасно.
– Меня уже проверяли на детекторе лжи, – сообщила Маша, – Кармин 212, тот, что привел меня.
Войдя в кабинет, врач указал Маше на одно из кресел, сам сел напротив, за стол, поставив перед собой блюдо с желтыми сливами.
– Хочешь пить?
– Нет, – скривилась Маша, подумав о травяных настоях.
– Просто воды, – предложил врач, – разговор нам предстоит очень серьезный, нужно, чтобы у тебя была ясная голова.
Помедлив, Маша согласилась. Воду тотчас же принесли.
– Угощайся, – пододвинул врач тарелку с фруктами. Сливы оказались очень сочными и сладкими.
– Начнем сначала, – вздохнул Алексавей Борислович, – ты для меня сейчас – чистый листочек. Просто расскажи о себе правду.
– Я только и делаю, что говорю правду, – проворчала Маша. – Меня зовут Маша Некрасова, я – СКВОЗНЯК из другого мира, пришла помочь вам…
Врач внимательно выслушал ее, не перебивая, потом спросил:
– И много миров ты уже спасла?
– Всего один, – Маша вдруг почувствовала болезненные уколы в кончиках пальцев.
– Каждый раз, когда ты говоришь неправду, тебе будет больно, и с новой ложью все больнее и больнее, – сказал мужчина, – прости, это вынужденная мера, я приглашаю в мой кабинет только в самых серьезных случаях.
– Хорошо, я не спасала тот мир, вернее, просто помогла спасти его. В общем, я не супермен, чтобы в одиночку спасать Вселенную. Я нахожу то, чего люди не замечают под своим носом, исправляю это, потом лишь участвую во всем, пока мне не будет позволено вернуться домой.
– А когда ты вернешься домой? Кто должен тебе это позволить?
– Честно говоря, я не знаю, – Маша вдруг задумалась. – В Академии Сквозного пути нам говорили, что это зависит лишь от успеха миссии.
– Чтобы отправиться домой, ты должна изменить мир, в котором находишься? – уточнил врач.
– Да.
– Политику, атмосферу, климат, мировоззрение, что именно?
– Не знаю, все, наверное.
– Так!
Алексавей Борислович поднялся со стула и нервно зашагал по комнате.
– Я сказала что-то не то?
– Девочка, милая, я просто в отчаянии. – Маша вдруг увидела, что врач не желает ей зла, на самом деле он в ужасной тревоге. – Я не знаю, что делать! По инструкции я должен отправить тебя на дикие острова!
– Вы считаете меня опасной? – побледнела Маша.
– Подумай сама – ты желаешь изменить мир, значит, ты способна на все – террор, революцию, рождение новой секты, все, что угодно! При этом исключительно в благих целях – ведь ты искренне считаешь, что спасаешь мир!
– Но я не выбирала ваш мир, он сам выбрал меня! Значит, вы действительно нуждаетесь в моей помощи!
– Это ты нуждаешься в помощи. Знаешь, сколько я повидал подобных тебе? – Алексавей Борислович наклонился над ней, положив руки на подлокотники ее кресла. – В этом кресле частенько сидели девочки и мальчики, которые говорили чистую правду. Из других миров, с других планет, из-под земли, со дна Великого Океана. Истории, подобные твоей, я слышал сотню раз! Пойми, ты все придумала – и СКВОЗНЯКОВ, и другой мир. А свою жизнь забыла.
– Этого не может быть, – убежденно сказала Маша, – подумайте сами. Я не похожа на других, я говорю чистую правду, я абсолютно ничего не знаю о вашем мире: ни о правительстве, ни о Лабиринте Иллюзий, ни даже о Великом Океане. Названия блюд, растений, городов, имена…
– Съешь еще, прошу тебя.
– Нет, спасибо.
– Ну пожалуйста…
– Я слопала уже шесть слив и боюсь за свой желудок.
– А вот сливы ты помнишь. И то, какое воздействие они оказывают на твой организм, тоже. – Алексавей Борислович обошел стол и сел в кресло. Маша остолбенела.
– Это просто совпадение, – непослушными губами ответила она.
– Не обманывай себя, девочка.
– Меня зовут Маша.
– Я умышленно не называю тебя твоим иллюзорным именем, потому что верю, что ты в конце концов вспомнишь настоящее. – Мужчина устало потер глаза. – Ладненько, милая, я думаю, мы все-таки сдвинулись с мертвой точки. Групповую терапию не отменяю, но после нее ты должна будешь завтра прийти ко мне в кабинет. И не допусти Великий Океан, если ты по-прежнему будешь упорствовать в своих иллюзиях… Тебе задание: до конца дня ты должна найти хотя бы несколько воспоминаний, которые тебя смущают – то есть не вписываются в твою иллюзорную реальность. Думай о любимых вещах: еде, книгах, музыке. В противном случае завтра прямо из моего кабинета ты отправишься на дикие острова! Ступай.