Мальчишки… Забавный народ: растут, как грибы после дождя – заметить не успеваешь.
Ещё вчера пешком под стол, не нагибаясь, ходили, а сегодня такие корки мочат, что не знаешь, как ответить.
Спрашиваешь, – как зовут тебя, золотко?
– Кока, – а через пару лет приходит и говорит, – дедушка, я, когда вырасту – тоже женюсь, как папа?
– Конечно, женишься, мой милый, конечно. Как же иначе. Настоящий мужчина должен иметь семью. И обязательно сына. А жена у тебя будет, как мама?
– Нет. Больно она ругачая. Как бабушка.
Пяти лет нет, а у него уже серьёзные вопросы. И всё подмечает.
Ещё через год едем с моря на машине. С нами второй внук, на два года старше. У того уже мечта-идея – непременно, причём срочно, жениться. И обсуждают они этот важный вопрос на полном серьёзе. Старший говорит, – у меня жена будет первая красавица. Зарабатывать будет целую кучу денег и готовить лучше, чем бабушка, а у тебя, Коля, какая жена будет?
– Мне нужна здорровая, норрмальная, кррасивая жжена. Только не худая.
Ни больше, ни меньше.
В детском садике подружке предложил в свадьбу играть.
– Понарошку или как взрослые.
– По-настоящему.
– Тогда не пойду.
– Почему?
– Зарабатываешь мало.
Когда на юг уезжали, старший, пока бабушка в аптеку ходила, за коленку меня теребит, – дед, дед! Посмотри в окно, да быстрее. Видишь, девочка идёт? Знаешь, как я в неё влюбился! Просто умираю.
– Она же старая, – говорю, – ей, наверно лет двенадцать, не меньше.
– Сердцу не прикажешь.
Хоть стой, хоть падай. Братишка мой старший, когда ему лет шесть было (папка наш военный), пришёл однажды и требует. Не просит, а именно командным тоном, – дай мне два солдата и четыре доски – мы с Танькой жениться будем. Нужно дом построить.
Во как! Мальчишки народ серьёзный. Это пока маленькие. Дальше – больше. Не успеют созреть, ещё голова не варит, вместо неё тыква, а туда же. Этим уже любовь со смыслом подавай и кое-что ещё, запретное.
Книжки взрослые читают и по причине внутреннего несоответствия физиологии и психики непрекращающейся эрекцией страдают. Это лет с четырнадцати.
Мне вспомнилась история, произошедшая в последнюю четверть прошлого столетия. Мне тогда уже двадцать было с небольшим хвостиком. Первая любовь закончилась трагически, бурным и очень болезненным расставанием.
Времена были вегетарианские, доинтернетовские: дальше поцелуев, прогулок при луне и страданий лирического характера дело не продвинулось, но сексуальность успела проснуться основательно. Мечталось о большем. Желание распирало день и ночь, мешая нормально жить.
Гуляли как-то компанией. Весело было. Стол от снеди ломился: Вовка Голованов днём раньше лося добыл – мясо, как положено, сдал в кооператив на реализацию и себе целый окорок оставил.
Удачный промысел и обмывали.
Водки много, но под хорошую закуску хмель не берёт. Среди нас вдовушка была. Её мужика за год до этого медведь заломал.
Осталась женщина одна с двумя детьми. Не сказать, что красавица: симпатичная, одета строго, да и возраст, всего двадцать три года.
Кожа гладкая, чистая как у девочки, лицо румяное, смоляные волосы, карие глаза, фигура точёная, бюст тугой, высокий.
Платье на ней свободного покроя с воротником под самое горло, немного ниже колен длиной. Не понятно, почему никто до сих пор после той трагедии всерьёз к вдовушке не прислонился.
У Вовки она оказалась потому, что тот на пару с её мужем в тайгу на промысел прежде ходил. Сейчас помогает, чем может. Таёжная солидарность.
Женщина на гитаре играла. Душевно.
Голос сильный, звонкий, песни незнакомые, наверно старые очень: так и выжимают слезу.
Мужики, то по стаканчику, то курить, а я, как завороженный, оторваться от её песен не мог.
Поёт, словно для себя одной, никого вокруг не замечает. Смотрит отрешённым взглядом в пустоту, водку не пьет. Глаза закрыты, каждое слово мимикой сопровождает, а песни всё не кончаются.
Долго сидели – ни разу не повторилась.
Чуть не под утро отложила инструмент, поклонилась хозяину и собралась домой. Живёт совсем рядом, метров пятьдесят от Вовкиного дома.
– Пойду я, ребята. Может, мальцы описались, мало ли чего, да и поздно уже, поспать надо. А ты, Антон Петрович, коли не трудно, проводи меня.
Это она ко мне обращается. Мне аж не по себе стало от имени с отчеством.
– Конечно, провожу. Заодно и курну. Пока слушал тебя, ни одной папироски не выкурил, только теперь понял, что дымку организму не хватает.
Оделись, вышли. Настя меня сразу под руку взяла, прижалась плечом.
Хорошо, приятно, но вместе с тем неловко.
В голове моей победные фанфары звучат, картинки эротического содержания крутятся. Грудь налитая, в неуёмном воображении руку жжёт, губки чувственные сами собой раскрываются. Мечты и грёзы на объёмную повесть, а ведь мне ничего не обещали, даже не намекнули. Юношеские фантазии, мать их ети.
Близости, ой как хочется близости.
С такой заманчивой, совершенно свободной от обязательств перед кем-то красоткой хоть на край света готов переместиться. Короче, сладкая сказка.
Но страшно: несколько романтических неудач на любовном счету уже имелось.
Никто из подружек несостоявшихся всерьёз не осрамил, обидного слова ни разу не сказали, а всё одно боязно. Вдруг снова прокол случится.
Перед такой женщиной совестно будет.
Однако, картинки в голове живые, движутся, напрягаться заставляют.
– Ты бы поцеловал меня, что ли… или не нравлюсь? Мне ведь ласки хочется. Забыла, как мужик к груди прижимает. Вкус поцелуя с табачком ночами снится, дрожь во всём теле пронзает.
Настя взяла меня за руки, в глаза заглядывает. Хоть и темно на улице, но Луна позволяет рассмотреть искорки в глазах. Ноги между тем словно отбойный молоток вибрируют, сердце из груди выпрыгивает наружу.
– Давно это было, – продолжает вдовица, – словно в другой жизни. А всего-то… год с небольшим минуло, как милого моего не стало. У нас ведь замечательная семья была. Ой, как любила его… любила… да… тебе ни к чему это слушать, только некому больше поплакаться.
Женщина водит рукой по моим волосам, прижимается.
– Я бы и сейчас не решилась тебя позвать. Понравилось, как душевно мой голос слушал. У тебя ведь слёзы в глазах стояли. Хорошего человека сразу видно. Не обижайся на слабость мою девичью: накопилось внутри горечи, обиды… А на кого злиться-то, на медведя? Так мой муженек изрядно их брата покрошил. Может, то ответ был от звериного бога. Никто не знает: есть он, бог, или нет его.
Настя положила голову мне на грудь, от чего внутри похолодело. Запахло чем-то замечательно необычным, сладким и одновременно терпким, усиливающим желание. Но сам прижать спутницу не решаюсь.
– Молятся люди, значит, верят, что есть. Только мне он не помощник. Я ни во что не верю. Сомневаюсь, а всё одно не верю. Заходи ко мне, не отказывай. Ты молодой, горячий, глядишь, и я вблизи тебя отогреюсь маленько. Целуй меня, не стесняйся. Тебе сегодня всё можно, что выдумать сумеешь. Я ведь вижу, мальчонка ты ещё желторотый. Оттого мне ещё слаще. Не обижайся. Это совсем не обидно. Всему свой срок. Видно твой только подходит.
Оробел я, но целоваться не отказался.
А Настенька и вправду была сладкая.
В голове всё перевернулось и поплыло. Качаюсь на волне блаженства, всё крепче сжимаю податливое тело, не замечаю, как руки сами собой залезли под девичью кофточку, и теребят налитую грудь.
– Сладкий у тебя поцелуй, Антон. Мой муж так не умел. Голова кругом пошла. Ты меня не бойся, я сама, если честно, тебя боюсь. Думаешь, коли напросилась – со всеми так? О том не думай. Чистая я. Можешь не волноваться. Мне детишки малые не дают разгуляться да работа тяжёлая. Ничего, справлюсь. Ты целуй, целуй. Я запомнить хочу… Понимаю, что тебе молодица нужна: чистая, спелая, девственная, своя, единственная. Только и мне не откажи. Вижу, ты щедрый. Подари немножко счастья вдовице, тебе зачтётся. Судьба с любым злую шутку сыграть способна. Ноченька уже к концу подходит. В дом заходи. Сильно не шуми. Не хочу, чтобы детишки проснулись. Тебя одного сейчас хочу. А ты… ты меня хочешь? Вижу, хочешь. Обещаю, не пожалеешь. Всё сладкое, что за год накопила, отдам без остатка… Одному тебе…
Завела вдовушка в дом, детей быстро проверила и в свою комнату направила.
Обстановка почти городская: мебель хорошая, современная, обои, люстра, кровать деревянная двуспальная с витыми ножками. Постель перестелила, достав из шифоньера выглаженный комплект белья. Принесла большой таз, ведро тёплой воды, полотенце, мыло.
– Обмойся немного. Я на кухне сполоснусь. Не люблю, когда от мужика потом пахнет. Да не стесняйся, не на блины пригласила – любить буду. Крепко буду любить. Накопила желания, невмоготу. Трясёт всю.
Минут через пять пришла.
Румяная, нежная кожа с влажным блеском. Ночная рубашка на голом теле.
Настя потушила люстру, включила ночник у кровати, скинула с себя последний покров, покрутилась, дала осмотреть ладное молодое тело, и подошла вплотную.
У меня мурашки по всему телу. Только что солдатика своего проверял – стоит, как часовой на посту, а как полотенце с меня сдёрнула – сразу спать удумал.
Женщина посмотрела на моего героя, прижалась голой кожей – словно обожгла. А меня в натопленном доме от холода трясёт.
– Настя, ты бы свет выключила. Неловко как-то.
– Ишь, застеснялся. Небось и не видел ни разу девичью наготу? Точно, малец ещё. Замерз? Давай под одеяло. Мигом согрею.
Прыгнули мы под одеяло с головой, вдова рот мой поцелуем запечатала, ластиться.
Через минуту я от напряжения и избытка желания взмок. Хочется каждый кусочек ароматного тела исследовать, но руки не слушаются. Взяла тогда вдовушка процесс в свои руки: нежные, мягкие, до того ласковые.
– У тебя кожа, Антон, совсем детская, как у моего сыночка. Какой же ты милый. Это ничего, что огурец не стоит. Испугался. Видно не часто приходится с женской лаской встречаться. Сейчас я его расшевелю, не остановить после будет. Такое у всех случается.
– Извини, Настя.
– Не лежи, словно пленный или раненый. Целуй, пробуй на вкус, ласкай. Я вся для тебя. Мне уже хорошо. Вот, потрогай здесь, видишь, какая я мокрая. Как же с тобой хорошо. Совсем не такой, как мой муж. Он грубоватый был, взял меня первый раз силком. Я на него не в обиде, не век же в девках ходить. Сам видишь, у нас на северах с нормальными мужиками не густо. Всё больше сидельцы, после тюрьмы да с биографией.
Вскоре я частично робость пересилил. Ласкаю девчушку, будто всю жизнь этим занимался.
Увы, на этом всё и закончилось. Не получилось проникнуть в главную женскую тайну. Настя ни словом, ни жестом не выдала своей досады, всё твердила, какой я расчудесный и как со мной замечательно.
Утром накормила. Не переставая, целовала, рассыпала благодарности, приглашала чаще в гости заглядывать.
Я же готов был сквозь землю провалиться.
Вечером пошёл к дружку своему, Валерке Карякину, поговорить о досадном проколе, не поминая, однако, о ком речь.
– Валер, скажи, что со мной не так – почему не получается с женщинами? У тебя с Райкой всё сразу получилось?
– Ты шибко не переживай. Косяки у каждого случаются. Скажи, ты сильно женщину хочешь?
– Очень сильно.
– Но боишься.
– Боюсь.
– Вот когда хотеть станешь сильнее, чем бояться, тогда всё и получится. Пока не дозрел. Может, не встретил пока ту самую, единственную. Любовь не только удовольствие – это серьёзный духовный труд и большая ответственность. Порой сам себя понять не в силах, когда вдвоём. Отношения с женщиной – целая, брат, наука. Не с постели начинать нужно: сперва влюбись, поухаживай, научись не получать, а дарить.
– Сказал тоже – влюбись. С удовольствием бы. Только где она, любимая моя? Не подросла ещё. Дождусь ли? Мне уже двадцать, а её всё не видать.
– Не беда. Твоя любовь мимо не пройдёт – сразу узнаешь. На востоке говорят: будет готов ученик – появится и учитель. Я вот, инженер-строитель, поэтому и пример приведу профессиональный: когда первый раз дом строишь – ночами не спишь. Как да что. Ночью во сне бодрствуешь, будто наяву всё делаешь. Сегодня, например, фундамент залили. И ты строишь во сне, как нужно, но ровно до того момента, на котором вчера закончили работу. Всё. Тупик. Дальше ни шагу. И так каждую ночь, пока всё не построишь.
После и во сне всё получается.
Я к чему: не торопи события. Сначала подготовка, планировка участка, потом опалубка, фундамент.
Ладно, не вникай. Я не про стройку, о любви тебе талдычу.
Всему своё время. Так ещё торкнет – ночами спать не будешь, голову напрочь снесёт, поэтом станешь…
Любовь!
Вот моя Раечка, например…
Короче, не заморачивайся, всё сам увидишь. Нельзя сначала построить дом, а потом возводить фундамент: развалится то творение.
Теоретически можно и так, но практически…
Правда, в реальной жизни и такое случается. Поэтому кругом женщины-одиночки, брошенки и безотцовщина. Тебе это надо?
Ты же нормальный мужик, правильный. Конечно, если нельзя, но очень хочется, то можно. Но я предпочитаю отношения по любви. Так надежней. И правильней.
Наверно хорошо, что ничего у тебя не вышло. Ангел-хранитель старается оградить от больших ошибок, которые потом невозможно исправить. А секс… это ещё не любовь, не главное.
Это скорее показатель и признак абсолютного доверия, ведь ты поручаешь себя до последней жилочки ответственности партнёра, которой, увы, может не оказаться.
Извини, что учу. Это моё личное мнение. Ты вправе поступать иначе, как угодно. Живём однажды.
В этом мире каждый за себя. Я своих ошибок наделал, слава богу, сумел вовремя отредактировать. У многих не получается до конца дней косяки исправить. Так и живут неприкаянно.
Если случается научиться на чужом опыте – не отказывайся. Силы сэкономишь, время и немного больше счастья приобретёшь. Живая душа – не полигон для испытаний, она чувствует, болит и страдает. Просто поверь.
– Но ведь все мужики…
– Заблуждаешься, не все… И потом: ты не школьник, я не сенсэй какой. Дальше сам. Но если что – заходи, потолкуем. У нас ведь страна Советов. У меня для тебя всегда парочка историй найдётся.