Бостон, наши дни
Именно Джейн Риверс, ведущий редактор глянцевого журнала, и предложила Кейт командировку в Лондон по поводу чипсайдской находки. Звонок застал Кейт, когда она сидела за столом в библиотеке своего заброшенного бостонского особняка, потягивая горячий шоколад, сдобренный корицей, ежилась от холода под серым шерстяным одеялом и пыталась согреть ноги пышущим жаром обогревателем. Формально дом принадлежал ее родителям – семья владела им уже четыре поколения, – но никто не хотел жить в сырости, со сквозняками и затхлым запахом старости. Никто, кроме Кейт.
Кабинет был ее любимой комнатой – и единственной, которую она утеплила и привела в порядок. Он был большой, но удобный. С книжными полками от пола до потолка вдоль трех стен, письменным столом, принадлежавшим еще прадедушке, и диваном с обивкой переливчато-синего цвета, на котором Кейт засыпала чаще, чем ей хотелось бы.
Напротив стола на стене висела обрамленная купчая на первый пароход, который прабабушка с прадедушкой приобрели в 1914 году. Судно получило название – «Эстер Роуз» – в честь прабабушки, которую в семье звали просто Эсси. На столе красовалась фотография очаровательной трехлетней племянницы Кейт – Эммы, сжимающей в объятиях кинг-чарльз-спаниеля по кличке Меркуцио – неподходящее имя для собаки, но на нем настояла Молли. (Сестра Кейт питала слабость к второстепенным персонажам шекспировских пьес.) Рядом с фотографией лежал дневник Кейт, который она начала вести четыре года назад, но теперь забросила. Фактически вела она его лишь первые девять месяцев. По какой-то причине Кейт не могла ни выбросить его, ни упрятать в коробку с другими вещами, оставшимися от того года.
И вот этот звонок.
– Ты смогла бы приехать в Лондон в следующий понедельник? У нас тут намечается грандиозное расследование. Я думаю, понадобится не меньше недели. Я понимаю, предложение слишком неожиданное, – голос Джейн звучал слегка жеманно и очень учтиво, но за этим слышалась настойчивая просьба.
– А что за расследование?
– По поводу драгоценностей Чипсайда.
Кейт почувствовала покалывание по всей коже.
– Наконец-то! Кого и чем подкупила?
– Я посулила обложку и оба вкладыша в обмен на эксклюзив. Мы хотим осветить эту тему, прежде чем «Тайм», «Вог» или «Вэнити Фэйр» влезут. Лондонский музей на прошлой неделе закончил каталогизацию и необходимую реставрацию. И у нас есть последний шанс получить доступ к коллекции, прежде чем музей закроется для переезда в Вэст-Смитфилд – на год или около того. Уже посыпались заявки от рекламодателей. «Де Бирс», «Картье»… все сразу, – Джейн выдержала эффектную паузу и продолжила: – В общем, по эту сторону Атлантики эта тема вызывает огромный интерес и сулит массу денег – конкуренты будут в бешенстве. Наш генеральный и председатель правления рвут и мечут наперебой – они уверены, что эта серия вернет людей к печатным журналам. Драгоценные камни смотрятся гораздо эффектнее на бумаге, чем на экране.
«Да, это правда, – думала Кейт. – Фотография бриллианта, отпечатанная с высоким качеством, – отличный вариант прикоснуться к миру драгоценностей».
Но для нее способ репродукции стоял лишь на втором месте. История – вот что интересовало Кейт больше всего. История побуждала погрузиться в мир прошлого как можно глубже, чтобы отыскать нечто оригинальное – факты, которые были упущены или просто забыты.
– У меня скоро важная встреча, так да или нет? – напирала Джейн. – Мне выделили солидный бюджет, не буду говорить тебе, какая это редкость в наше время. Мне позволено покрывать любые расходы на все необходимые поездки.
– Ты имеешь в виду поездки помимо Лондона?
– Ну, я так понимаю, эти драгоценности не местного происхождения. Там нет алмазных рудников.
– Я поняла, – решилась Кейт. – Действительно, в этой истории есть где покопаться.
Джейн рассмеялась.
– Знала, что оценишь.
– Спасибо. И благодарю, что вспомнила обо мне.
Повисла неловкая пауза.
– Ну, на самом деле сверху проталкивали Джослин Кэссиди из Смитсоновского института, но в музее не были в восторге от этой идеи, и… Я так понимаю, ты знакома с нынешней директрисой музея, профессором Райт из Оксфорда?
– Конечно.
– Она говорит, что твои исследования в этой области не имеют себе равных. А последняя твоя работа, что я тебе давала, – в Болгарии, – просто превосходна. Ракурс, конечно, неожиданный, но мне понравилось. Это было очень необычно.
– Еще бы! Их арт-директор соглашался на интервью только за обедом. Абсурдно долгие застолья. К тому же я обязана была съедать гору пасты и выпивать графин кьянти. И так каждый день в течение недели.
– Боюсь, в этот раз такого питания я тебе обещать не смогу! Только бесценные сокровища. Ну, так что ты скажешь? Мы должны действовать очень быстро.
«Бесценные сокровища… Лондонский музей», – вертелось в голове у Кейт.
– Знаешь, у меня на данный момент есть кое-какие дела, – ушла от прямого ответа Кейт, – позволь, я посмотрю свое расписание и перезвоню.
На этом они распрощались, и Джейн пообещала выслать имеющуюся у нее информацию о коллекции.
Кейт откинулась на спинку кресла, собрала кудри в хвост, натянула одеяло на плечи и, попивая оставшийся шоколад, стала мысленно составлять список дел, которые ей нужно было завершить до отъезда в Лондон. Через две недели швейцарский клиент ждал от нее страховой отчет. Стол был завален фотографиями архивных экспонатов, которые дом Картье планировал показать в Париже во время Недели моды. Под фотографиями покоился ее реферат на соискание докторской стипендии в Гарварде, который следовало подать в следующем месяце. И наконец, в самом низу прятался коричневый конверт со штампом в виде листа серебряного папоротника, в котором были документы на развод. Она должна была подписать их, отослать адвокату Джонатана и жить дальше. Бумаги были в порядке – но не ее сердце. Кейт вздохнула и потянулась за конвертом, но тут же отдернула руку. «Позже», – пообещала она сама себе и вместо конверта подхватила реферат, сморщив нос от количества красных пометок, указывающих на ошибки, которые ей следовало исправить. Но прежде чем приступить к работе, Кейт обратила внимание на несколько искусных рисунков, сделанных черными чернилами, которые она хранила в специальных прозрачных архивных конвертах, способных защитить документы от сырости и пыли, и которые она не успела убрать обратно в картотечный шкаф.
На одном рисунке были изображены две маленькие девочки, склонившие друг к другу свои смеющиеся головки. На них были одинаковые блузки и юбочки, и у обеих с плеч свисали растрепанные косы. На втором рисунке красовался петушок в задиристой позе. Третий листок заполнял изящный коллаж из зарисовок цветков розы, колец, ожерелий, гроздей винограда и апельсиновых плодов. Элементы коллажа были так плотно сплетены, что на листе практически не оставалось свободного места. На обратной стороне детскими каракулями был записан рецепт, судя по всему, травяного напитка:
2 ложки меда
Щепотка листьев чабреца
Молотый перец
Лимонный сок (свежевыжатый)
(Залить кипятком или горячим чаем)
На последнем листке был рисунок броши или, возможно, пуговицы в виде цветка розы. Края лепестков и середина цветка были усыпаны драгоценными камнями. Понять, какие именно камни пытался изобразить автор, Кейт не могла, так как рисунок был выполнен одними черными чернилами, но по форме украшение на рисунке было похоже на пуговицу Елизаветинской эпохи, с изображениями которых Кейт сталкивалась во время написания своей докторской диссертации. И это были пуговицы из Лондонского музея…
Кейт вернулась к первому рисунку и залюбовалась точными линиями, передающими худощавые фигуры девочек и красоту их распущенных косичек. У обеих девочек имелись ямочки на щеках и черные волосы – как у Эсси, Кейт и у всех остальных представителей рода Кирби. Неужели и у Ноя, если бы он выжил, были бы такие же ямочки на пухлых щечках? У нее ныли кости, когда она думала о малыше, который так и не сделал ни одного вздоха. Кейт смахнула слезы ладонями и продолжила внимательно рассматривать рисунок с маленькими девочками.
Кейт нашла эти рисунки среди личных бумаг Эсси в картотечных шкафах, которые достались ей вместе с особняком. Родители Кейт не придавали им большого значения, считая всего лишь мимолетной забавой Эсси, которая набросала их как попало, словно наспех сделанные записи в бухгалтерской книге. (Эсси настояла на том, что сама будет вести бухгалтерию молодой судоходной компании, которую они основали с ее мужем.) Родители считали, что рисунки можно и выбросить, но Кейт не смогла с ними расстаться. Ей нравилось воображать, как ее юная прабабушка в свободные от работы минутки рисует на полях, буйные кудри норовят выскочить из-за ушей, рядом дымится чашка с ирландским чаем, а за окном бурлит жизнь на верфях.
Послышался сигнал оповещения о входящей электронной почте. Кейт отложила рисунки и активировала компьютер. Письмо было от Джейн, и, как она и обещала, в нем было несколько вложений. Открывая их одно за другим, Кейт просматривала вырезки из газет от 1914 года, которые возвещали о ювелирной выставке в только что открытом Лондонском музее.
ВЫСТАВКА АНТИКВАРНЫХ ДРАГОЦЕННОСТЕЙ В ЛОНДОНСКОМ МУЗЕЕ: ТАИНСТВЕННЫЙ КЛАД ЕЛИЗАВЕТИНСКОЙ ИЛИ ЯКОБИНСКОЙ ЭПОХИ ПОПОЛНИЛ МУЗЕЙНЫЕ КОЛЛЕКЦИИ.
ЗАГАДОЧНЫЕ УКРАШЕНИЯ: РОМАНТИЧЕСКАЯ ПРОГУЛКА ПО ЛОНДОНСКОМУ МУЗЕЮ.
ТАЙНА РАСКРЫТА: ЗАРЫТЫЕ СОКРОВИЩА ЛОНДОНА.
СОКРОВИЩА В ЦЕНТРЕ ГОРОДА: НЕОБЫЧНАЯ НАХОДКА РАБОЧИХ.
Листая вырезки, Кейт поразилась ажиотажу в прессе и давке у дверей музея. Закончив с просмотром, она позвонила редактору.
– Привет, Джейн. Я сейчас изучаю статьи о выставке 1914 года. Спасибо, что так оперативно все прислала.
– Замечательно! Видишь, обстоятельства обнаружения клада освещаются весьма туманно.
– А разве драгоценности были найдены не в 1912 году? Странно, что коллекцию обнародовали только через два года.
– Кто знает? Я надеюсь, ты раскопаешь что-то новенькое в этом деле.
Кейт снова начала просматривать присланные материалы и уже забыла, что Джейн все еще на связи.
– Так ты приедешь в Лондон? – послышался голос Джейн в трубке. – Мне нужно знать это уже сейчас…
– Ой! – опомнилась Кейт.
Возможность заняться исследованием происхождения таинственных чипсайдских драгоценностей была, безусловно, заманчива – Кейт в очередной раз взглянула на прабабушкин рисунок то ли броши, то ли пуговицы, – к тому же попутно у нее будет шанс провести свое личное маленькое расследование.
– Хорошо, – решилась она. – Я в деле.
– Отлично! – в голосе Джейн слышалось облегчение. – Профессор Райт будет готова проконсультировать тебя и фотографа в понедельник в девять утра. Это устроит?
– Конечно, спасибо. – Кейт собиралась спросить, а кто – фотограф, но Джейн ее опередила.
– Значит, в понедельник в девять утра в Лондонском музее. Пришли мне данные своего паспорта, я поручу ассистенту забронировать тебе билет и отель рядом с музеем. Выбери несколько ключевых направлений и вперед! Я хочу, чтобы ты докопалась до истоков. У тебя месяц на все про все.
– Но, Джейн, до истоков никто…
– Вот именно! Я и хочу, чтобы ты нашла то, что еще никто не знает.