Не стоило мне выходить сегодня из дома. Я знал, что это случится. Откуда? Не знаю.
Ведь бывает у человека такое состояние, когда где-то глубоко внутри начинают нервно копошиться подозрения. Почему они появляются, что их провоцирует? Не знаю. Просто они приходят, и ты думаешь: «Я так и знал!». Но что толку? Ты ведь всё равно не послушал.
Мне нужно было идти на работу. Она была очень простая и заключалась в выдаче по талонам лекарств населению, которые содержали новеньких крудов. Ну, то есть тех, которые вот только наложили на себя руки, и Заведение лишь успело их обработать по первой программе. Ещё свежие и незахламленные новой информацией круды. Каждому такому круду требовался пузырек таблеток в месяц, по две каждый день, они позволяли стабилизировать их поведение. Таблетки выдавали бесплатно, якобы, чтобы вселить уверенность, что ребята из Заведения заботились о нас даже после смерти.
Не то чтобы я в это не верил, но за веру мне никто и не платил. Знай, да выдавай их.
«Прошу ваш талончик. Ага, держите пузырёк. Хорошего дня. Следующий!» – и так каждый день. Порой бывает, по 200 человек обслужишь, да и оставшихся выгонять приходится. Ведь скоро сигнал прозвучит. А никому не хотелось бы оставаться на своих рабочих местах в это время, вы уже должны быть дома или хотя бы в многоножках.
Многоножки – это подземные поезда. Но в целях безопасности их переделали, и теперь они напоминали именно этих живых существ, потому что при аварийной ситуации убирались рельсы, и они выпускали, что-то на подобие шасси, мелкие железные иглы. Они начинали передвигаться на них, ну, или наоборот намертво всаживали их в землю, в зависимости от ситуации.
Долгое время мне казалось, что это самый безопасный способ передвижения во время обострения у Они, ведь те ребята за стеклами не смогли бы к нам прорваться, даже если бы Они решили применить силу одновременно! Так мне казалось. Ну, что ж. Я был юн, а Заведение говорило нам, что иначе не может быть, и мне очень хотелось в это верить.
Но, однажды мне случилось быть в многоножке, когда Они прорвались в переходы. Как это произошло, никто не понял. Их было очень много, лица сливалось с другими лицами, их тела образовывали страшную массу, которая визжала и крушила всё на своём пути.
Все окаменели.
По правилам, когда такое случается, пассажиры должны нажать специальную кнопку, чтобы заблокировались двери и наехал бы железный занавес на окна. Это в том случае, если вам не попался более наблюдательный машинист. Только их ловкость и могла спасти, ведь зачастую люди не могли пошевелиться.
Но нам повезло. Кто-то вышел из транса и в последний момент успел нажать кнопку. Я услышал, как во всех 10 вагонах зажужжали механизмы. Можно было услышать, как в дверях что-то щёлкнуло, и железяки медленно пришли в движение. Пока они опускались, мы могли наблюдать, как Они крушили станцию, и как они в то же время уродовали друг друга. Я никогда не понимал их построений. Они редко двигались по одиночку, но в то же время в стаях они умудрялись калечить друг друга. Может это было из-за того, что мы были внешне похожи, и Они не могли различать где свои, а где чужие. А может им было просто всё равно, что уничтожать. Не знаю.
Так вот. Такие случаи нападения назывались ангорами. Это последняя стадия вируса, редко удавалось диагностировать хотя бы начальные этапы заражения. Порой лишь после ангоры, ты узнаешь, что твой близкий человек готов разрушить всё на своем пути. Когда случается ангор на станциях, а вы застряли в многоножке, то до утра вы уже оттуда не выберетесь. Потому что никто не будет рисковать, чтобы вас вытащить, когда в надёжной клетке вас и так не достанут. Нужно просто немного подождать.
Но никто не рассказывает тебе при тысячном зачитывании инструкции, что всю ночь ты будешь находиться в холодном вагоне с испуганными и голодными людьми, у которых в глазах лишь усталость может найти место и хоть немного потеснить страх. Ты будешь слушать всю ночь, как Они кричат, ломают, терзают и скребутся в вагон. Если тебе совсем не повезет, вам попадётся существо, которое ещё не утратит голосовые связки. Оно будет вас умолять выйти и помочь ему, и при этом скрежетать всё сильнее и сильнее, в то время как крики других будут сопровождать его речь.
Мне в ту ночь не повезло. Я оказался на том месте, с которым Они решили испытать свои речевые коробки ещё раз. После этого я около месяца не выходил из дома и чуть не был из-за этого уволен. Но за меня похлопотал мой врач, объяснив, что неокрепший организм просто долго справляется со стрессом, и «мальчику нужно дать ещё один шанс».
Не стоило мне выходить сегодня из дома.